За сотни лет до н. э. римляне трижды заживо хоронили людей на Бычьем форуме. Они провели три откровенно религиозных ритуала, жертвами которых стали в общей сложности четыре невинных человека. Во всех трёх случаях римлянам грозило поражение в войне, поэтому они обратились к Сивиллиным книгам, чтобы узнать, что делать. К счастью для них, там они нашли не какие-нибудь мутные стихи, которых ждёшь от пророчеств и гороскопов. Сохранившиеся фрагменты книг (прямо скажем, подозрительные, но приходится работать с тем, что есть) и свидетельства историков о том, как римляне с ними советовались, не допускают двоякого толкования. Страдаете от чумы в 293 году до н. э.? Немедленно начните поклоняться греческому богу Асклепию и постройте ему храм. Восстали латины? Срочно бегите к истоку Тибра и принесите в жертву беременных свиней. Очень чёткие инструкции. Римляне это ценили. Но порой, когда римлянам грозило нечто ужасное, например, в 228 году до н. э., когда надвигались галлы, или в 216 году до н. э., после катастрофического поражения в битве при Каннах, книги констатировали: «А сейчас всё действительно очень плохо, пора заняться ритуальным убийством людей!» Можете представить себе неловкое молчание, которое повисло в комнате, когда жрец зачитал нечто подобное. Сердце сжималось от осознания того, что предстояло сделать.

К счастью для римлян, книги не заставляли их закалывать людей так же, как они закалывали коров и коз. Вместо этого они предлагали бескровное погребение: от римских жрецов и магистратов всего-то требовалось замуровать несколько человек и постараться лишний раз не вспоминать о произошедшем. Хоть какое-то облегчение, потому что римлян очень смущала мысль о том, что они оказались замешаны в человеческих жертвоприношениях. Все источники, повествующие об этих трёх ритуалах, были созданы уже в эпоху империи, когда о событиях более чем вековой давности напоминали лишь «тайные священнодействия», устраивавшиеся на Бычьем форуме в ноябре, чтобы каким-то образом почтить память жертв. Римляне, писавшие об этом, гордились тем, что искоренили галльский и бриттский друидизм, последователи которого, по их глубокому убеждению, практиковали человеческие жертвоприношения. В частности, на острове Англси. Разумеется, для искоренения друидизма пришлось истребить всех друидов, но, к примеру, Плиний Старший полагал, что прекращение человеческих жертвоприношений – лучшее, что римляне дали миру. Поэтому, рассуждая о ритуальных убийствах, совершённых их предками, эти писатели очень смущались и подчёркивали, что такова была воля священных книг, и что это были ритуалы, «совершенно чуждые римским священнодействиям». Факт совершения этих жертвоприношений никак не вязался с римской верой в то, что во времена республики всё делалось правильно, и писатели выкручивались как могли.

Вообще, римляне времён империи были довольно странными людьми. Они каждый год распинали тысячи рабов, регулярно посещали игры и смотрели, как преступников пытают и скармливают зверям, глазом не моргнув проходили мимо искалеченных и окровавленных тел казнённых. Их государство ежедневно убивало людей, их город, а затем империя строились на рабстве и страдании – но от одной мысли о торжественном ритуальном убийстве им становилось не по себе. Это было уже чересчур! Стоило всего лишь предложить жизнь человека богам или просто добавить в процесс умерщвления какой-нибудь религиозный элемент – и римляне требовали, чтобы всё было бескровно, чисто, и вообще предпочитали держаться от этого подальше. Человеческие жертвоприношения считались варварством, ритуальное убийство – в лучшем случае чем-то гадким; а вот игры, на которых медведи пожирали людей, были развлечением для всей семьи. Мы не можем точно сказать, почему. Моя теория – строго говоря, всего лишь догадка – состоит в том, что казни порабощённых людей или осуждённых преступников не казалась римлянам настоящими убийствами. Для них эти люди были, по сути, уже мертвы. Тем, кто жил в роскошных условиях и на досуге писал исторические труды, поэмы или сатиры, не было никакого дела до этих жизней. Одни рабы убивали других. Для римского сенатора это ровным счётом ничего не значило. Может, они ещё должны были беспокоиться о случайно раздавленных муравьях? Другое дело – жертвоприношение греков и галлов или ритуальная казнь весталки. К этому они были причастны. Это их касалось. Это их могло взволновать. Казнённая весталка наверняка была дочерью, сестрой или племянницей кого-то из их друзей. Беспокоились они и о консулах и жрецах, которым пришлось замуровывать галлов. Эти люди, с точки зрения авторов источников, жили по-настоящему. И римское государство, особенно республика, тоже было для них по-настоящему живым и значило несравненно больше, чем преступники, истекающие кровью на улицах Субуры.

Убедительных доказательств этого у меня нет, но стоит отметить, что, когда речь заходила о ритуальных убийствах с участием рабов, римские авторы становились гораздо менее чувствительными. Человеческие жертвоприношения вдруг превращались в нечто занимательное, заслуживающее того, чтобы всё время о нём писать. Я имею в виду прежде всего ритуал, связанный со жрецом богини Дианы, должность которого называлась rex nemorensis. С латинского это переводится примерно как «царь рощи». Этот жрец обитал в небольшом святилище Дианы, расположенном рядом с густой рощей и маленьким озером в кратере потухшего вулкана неподалёку от Ариции. Это было уединённое и довольно дикое место, а ещё там росло священное дерево. Всё это уже немного необычно, но самым странным было то, что «царём» мог стать только беглый раб, и для этого ему нужно было убить своего предшественника в бою. Чтобы вызвать правящего «царя» на бой, раб должен был проникнуть в рощу и сорвать золотую ветвь со священного дерева. Порабощённым людям, жившим в Италии, должность жреца Дианы давала надежду на избавление от рабства. Того, кому удавалось преодолеть все препятствия – сбежать от поработителя, добраться до Аппиевой дороги (самой загруженной на полуострове!), пройти весь путь до Ариции, не попадаясь никому на глаза, проникнуть в рощу, отыскать нужное дерево, сорвать ветвь, прежде чем заметит жрец, начать ритуал и найти в себе силы, чтобы победить жреца и убить его – ждала свобода.

Человек, убивший правящего «царя» и занявший его место, был, как Грозный Глаз Грюм, обречён всю оставшуюся жизнь держаться настороже. Он всё время прислушивался к шороху листьев, гадая, не нападёт ли на него очередной отчаянный беглец, всё время озирался по сторонам, дожидаясь того дня, когда человек с обезумевшими глазами выскочит из рощи и вызовет его на бой, всё время был готов сражаться не на жизнь, а на смерть, убить или умереть. Одному «царю» особенно не повезло: он десятилетиями побеждал всех, кто бросал ему вызов, а потом императором стал Гай, который позавидовал его долголетию и нанял молодого и сильного раба, чтобы тот его убил. «Царь» не мог и мечтать о покое. Римлян это приводило в восторг.

Восторженные рассказы о ритуале, связанном с должностью rex nemorensis, встречаются у множества римских авторов – от Овидия до Стация, от Светония до Плутарха, от Павсания до Страбона. Географам, поэтам, биографам и историкам эта история казалась слишком захватывающей, чтобы не поделиться ею с читателями. Овидию она так нравилась, что он вспоминал о ней целых три раза, в том числе – в эпической поэме о том, как знакомиться с женщинами («Наука любви»). Святилище Дианы упомянуто в очень длинном списке мест, в которых можно было встретить женщин и подкатить к одной из них. Из этого следует, что обиталище параноидального жреца-раба-убийцы притягивало туристов. Оно даже играет небольшую, но важную роль в «Энеиде»: чтобы спуститься в подземный мир и поговорить с отцом, Энею сперва пришлось добыть золотую ветвь. Схватка двух беглых рабов, наполняющая сердце чуткого стороннего наблюдателя отчаянием и страхом, римским писателям казалась всего лишь поводом для весёлой поездки за город, а грекам – очередной римской причудой. Жрец для них был в лучшем случае живым экспонатом, а Овидия вообще интересовали только девушки. Римских писателей не волновали люди, проходившие весь этот путь, сражавшиеся, чтобы получить эту должность. Их не ужасало осознание того, что эта традиция вынуждает людей убивать друг друга. Они просто не считали рабов людьми.

Ритуальные убийства такого рода не играли важной роли в жизни римлян. Это не более чем заметки на полях римской жизни, культуры и религии. Но эти маленькие пятна никуда не исчезали. Ещё несколько совершенно законных способов лишить человека жизни и рационализировать произошедшее. Ещё несколько ситуаций, в которых римляне сталкивались с убийствами. Ситуаций, каждая из которых ещё сильнее снижала ценность человеческой жизни.