Вот и всё, что говорилось об убийствах в древнейшем своде римских законов. Десять заповедей состоят из десяти предложений, но даже в них об убийстве сказано больше. Из-за Десяти заповедей современным читателям кажется, что писаные законы с древнейших времён содержали нравственные категории, такие как убийство или прелюбодеяние. На самом деле это касается лишь религиозных законов. Римские законодатели поначалу не проявляли особенного интереса к борьбе за нравственность.

Всё изменилось в III веке до н. э., точнее, около 286 года до н. э., когда народный трибун из рода Аквилиев добился принятия путём плебисцита (то есть референдума) закона, названного в его честь Аквилиевым (lex Aquilia). Мы знаем об этом законе, потому что он цитируется в позднеантичном тексте – Дигестах Юстиниана. Юстинианом звали византийского императора, правившего в 527–562 годах н. э. Он известен тем, что построил Собор Святой Софии в нынешнем Стамбуле, а также тем, что один из современных ему историков считал его настоящим демоном, и тем, что по его поручению был составлен корпус римского гражданского права. Одним словом, неоднозначное наследие. Важно то, что Юстиниану надоела правовая система, основанная на разрозненных, не всегда удачно сформулированных и зачастую противоречивших друг другу законах, судебных решениях и императорских эдиктах, копившихся со времён Двенадцати таблиц. Поэтому он поручил нескольким правоведам поработать с этим тысячелетним наследием и привести его в порядок. Одним из результатов этого исключительно успешного проекта – демонстрирующего, что ничем не ограниченная власть порой оказывается крайне эффективной – как раз и стали Дигесты – сборник из нескольких тысяч комментариев древних юристов, свидетельствующий о правоприменительной практике в поздней Римской империи. Благодаря ему мы знаем, как применялись и трактовались многие из законов, тексты которых до нас не дошли. Аквилиев закон – один из них, и речь в нём идёт о порче имущества: о том, в каких случаях человек, нанёсший вред имуществу другого человека, должен был заплатить потерпевшему компенсацию. Может показаться, что это не имеет никакого отношения к убийствам – однако в первой же главе данного закона содержалось такое постановление:

«Если кто-либо противоправно убьёт чужого раба, или чужую рабыню, или четвероногое, или скот, то да будет он присуждён дать собственнику столько меди, сколько являлось наивысшей стоимостью этого в данном году».

Как видите, этот закон также касался рабов, которых благородные римские законодатели приравнивали к четвероногим и скоту. Аквилиев закон касался овец, коров, коз и порабощённых людей. Таким образом, с точки зрения современного читателя, привыкшего относиться к каждому человеку как к человеку, этот закон имеет к убийствам самое прямое отношение. В комментариях к данной цитате, общая длина которых превышает семь тысяч слов, римские правоведы перечисляли всевозможные способы убийства рабов, включая детей, и спорили о том, должен или не должен убийца выплачивать компенсацию рабовладельцу в каждом конкретном случае (а также о том, относятся ли к скоту слоны. Пришли к выводу, что нет, не относятся). Вот один из этих гипотетических сценариев:

«Обучавшийся у сапожника мальчик, свободнорождённый сын семейства, плохо выполнял то, что показывал ему сапожник, и за это сапожник ударил мальчика колодкой по голове и выбил ему глаз. Юлиан говорит, что здесь не может быть предъявлен иск об обиде, так как сапожник ударил не для того, чтобы нанести обиду, а в целях напоминания (об обязанностях ученика) и в целях обучения…».

Учитель выбил ученику глаз обувной колодкой: возмутительный поступок, но Аквилиева закона он, заметьте, не нарушает.

«Если кто-либо, нагруженный сверх меры, сбросил тяжесть и убил раба, то применяется Аквилиев закон: от него самого зависело не возлагать на себя такого груза».

Мне нравится этот комментарий – судя по нему, римские законодатели хотели, чтобы каждый всякий раз задавался вопросом: «А если я упаду на раба или на корову, убьёт ли это их?» Но мой любимый гипотетический сценарий – следующий:

«Если во время метания дротиков кто-либо бросил дротик слишком сильно и дротик попал в руку цирюльника, вследствие чего бритва разрезала горло раба, которого брил цирюльник, то отвечает по Аквилиеву закону тот, на ком лежит вина. Прокул говорит, что вина имеется на стороне цирюльника, и, конечно, если он брил там, где обычно происходят игры или ходит много народа, то это нужно вменить ему в вину; хотя неплохо говорится, что если кто-либо вверил себя цирюльнику, поставившему свой стул в опасном месте, то он должен сам на себя жаловаться».

Потрясающая цепочка воображаемых событий – и над этой проблемой ломали голову множество учёных-юристов!

Комментарии к Аквилиеву закону – это описания отвратительных и жестоких происшествий, в результате которых мужчины, женщины и дети, оказавшиеся в рабстве у римлян, могли быть убиты или покалечены – случайно или намеренно. В этих описаниях порабощённых людей бьют, сбрасывают с мостов, травят, закалывают и сжигают. Их растаптывают мулы и пожирают собаки. Это чтиво наподобие дневников Патрика Бэйтмена – омерзительный и унылый перечень повседневных насильственных действий. Неудивительно, что Аквилиев закон воспринимается сегодня как закон об убийстве. Комментаторы даже определили, что лишить кого-либо жизни можно «мечом, или палкой, или другим орудием, или руками, если лицо задушило другого, или ударом ноги или головы, либо каким угодно образом».

Для римлян, однако, комментарии к Аквилиеву закону были чем-то вроде списка способов, с помощью которых можно сломать стол. Римляне относились к порабощённым людям не как к людям, а как к коровам или овцам. Умышленное лишение раба жизни попадало под этот закон, потому что Рим существовал за счёт рабского труда, рабы были повсюду, иногда их умышленно убивали ни за что ни про что – и на этот случай нужно было обеспечить возмещение ущерба рабовладельцу. Лишение раба жизни не считалось убийством. Убивший раба – мужчину, женщину или ребёнка – должен был всего лишь заплатить владельцу столько, сколько стоил убитый. Потерпевшим считался владелец, именно его потери должны были быть компенсированы. Жизнь раба ценности не имела – в отличие от его труда.

В последующие две сотни лет новых законов о лишении людей жизни не издавали, пока в 81 году н. э. диктатор Сулла не изменил ситуацию раз и навсегда. Сулла вышел победителем из десятилетнего противостояния с Гаем Марием, в результате чего и стал диктатором. В Римской республике так называлось должностное лицо, избиравшееся на короткий срок при чрезвычайных обстоятельствах. Диктатура была чем-то вроде военного положения: целый год в руках диктатора находилась абсолютная власть, и он мог принимать любые законы, какие ему заблагорассудится. Сулла поставил перед собой три главные цели: ограничить демократию, сосредоточить власть в руках сената и устранить как можно больше оппонентов. Для этого он казнил 400 сенаторов и 1600 всадников и одновременно издал первый настоящий закон об убийстве. По-латински он называется lex Cornelia de sicariis et veneficiis, что можно примерно перевести как «Корнелиев закон о людях, которые носят мечи, и о чародеях». В результате затеянной Суллой централизации власти отношения между римским государством и римским народом коренным образом изменились. Римское государство впервые решило вмешаться в то, что прежде считалось частным делом отдельных семей. У римлян впервые появился закон о жизни и смерти свободных граждан. В Риме изобрели убийство.

Я немного преувеличиваю (уж извините). Строго говоря, постоянный суд по делам о нападениях вышеупомянутых людей с мечами был учреждён еще в 122–124 года н. э., во времена Гая Гракха. Постоянные суды появились в Риме в 149 году до н. э., потому что большое количество людей из провинций стекались в город с жалобами на наместников, которые зачастую оказывались не обещанными безупречными управленцами, а банальными ворами, душегубами и вымогателями, не упускавшими ни малейшей возможности поживиться за счёт жителей завоёванных земель. Из-за обилия жалоб создавать временные судебные комиссии для рассмотрения каждого конкретного дела стало решительно невозможно. Провинциалов, обвинявших наместников в том, что те разграбляли их храмы и насиловали их дочерей, было столько, что пришлось учредить новый орган судебной власти. Позднее трибуны пользовались этим прецедентом для организации постоянных судов, рассматривавших другие особо важные категории дел. И Гай Гракх, по-видимому, счёл дела о нападениях вооружённых головорезов достаточно важными и неотложными.

Учёные много спорят о том, рассматривались ли в этих судах дела убийц-«любителей» или в них судили только «профессионалов». Но это сугубо профессиональный и ужасно скучный спор, и возник он только потому, что описания процессов, проводившихся в этих судах, до нас не дошли, так что мы понятия не имеем, что они собой представляли. А потому в нашем кратком обзоре мы их просто проигнорируем. Если верить главному юридическому источнику – Дигестам Юстиниана – убийство изобрёл Сулла. И речь о довольно специфическом убийстве.

Во введении мы знакомились с формулировками законов об убийстве, действующих в англоязычных странах. Их авторов, если вы помните, больше интересует, каковы были намерения убийцы и находился ли он в здравом уме, а не детали самого преступления. Сулла же считал, что важнее всего как можно подробнее описать действия, которые он решил запретить, и объявил вне закона убийство путём умышленного поджога, путём лжесвидетельства, путём подталкивания других к лжесвидетельству, путём вынесения заведомо несправедливого смертного приговора в суде, в том числе за взятку, и при помощи яда. Это не очень похоже на знакомые нам законы об убийстве. Данный закон был направлен против римских аристократов, которые по завершении кровавой войны сводили счёты друг с другом при помощи судов и вооружённых группировок. И Сулла хотел прекратить это, чтобы расправляться с врагами при помощи судебной системы мог только он сам.

Корнелиев закон рисует картину противостояния напуганных и мстительных представителей знати, десять лет убивавших друг друга на полях сражений, но так и не забывших старые обиды. Он свидетельствует о многочисленных пороках судебной системы, о наводнивших Рим отравителях и бандах. Сулла собирался со всем этим покончить. Его закон – это не абстрактный правовой акт, который можно использовать в различных ситуациях, чтобы отличать убийства от случаев причинения смерти по неосторожности. Это весьма специфический закон, разработанный с учётом особенностей весьма специфического периода римской истории. Вышло так, что его продолжали применять даже после того, как республика рухнула, а на её месте возникла имперская система. Ведь именно в законах Суллы впервые была сформулирована идея государственного вмешательства в дела частных лиц.