13 февраля 1957 года мы, моя жена Нина и я, посетили моего отца, которому в этот день исполнилось 67 лет. Важным для описываемого далее эпизода было бы отметить, что мой отец в 1912 году, то есть за пять лет до Октябрьской революции, стал и оставался с тех пор членом партии большевиков. С 1945 года он более 30 лет возглавлял планово-финансовое управление ТАСС и являлся заместителем генерального директора этого телеграфного агентства.

А теперь о сюрпризах. После праздничного стола я встал и подошел к книжному шкафу с застекленными дверцами. На верхней полке я заметил совершенно новую, большую по размерам книгу, на корешке которой золотыми буквами на темносинем фоне было напечатано: «Словарь современного русского литературного языка. Том 1». Я немного полистал книгу и, улыбаясь, выразил надежду, что это прекрасное 17-томное издание отец со временем подарит нам с женой, поскольку мы оба филологи.

Отец обещал, а я заметил ему в этот момент с укором: «У тебя ценное собрание книг, а четвертого издания сочинений Ленина у тебя нет…» — «Какое издание? Как оно выглядит?» — спросил отец. «Но, отец, оно же общеизвестно. Это издание вишневого цвета с золотыми буквами на обложке, тридцать пять томов» — «Это издание — фальсификация, — сказал отец, — и оно меня не интересует». — «А ты, собственно, можешь это доказать?» — «Конечно, — ответил отец. — Неси сюда своего Ленина. Ты можешь принести любой том, и все равно получишь доказательства».

Нам было очень любопытно узнать, что же это у него за доказательства, и уже через неделю мы снова были у отца. Дома я взял наугад один том из 4-го издания. В нем шла речь о подписании Брестского мирного договора.

Отец взял книгу, полистал недолго и сказал: «Хорошо, а теперь сравним твою фальсификацию с подлинником». — «Это не моя фальсификация, а старых большевиков», — рассерженно возразил я.

Отец только молча улыбнулся. Принес из ванной комнаты небольшую стремянку и залез на нее. На верхней полке лежали несколько сумок и старых чемоданов. Он покряхтел там несколько минут и достал из лежавшего снизу чемодана книгу. Отец сидел там наверху, как петух на насесте. Он гордо показал мне книгу и сказал: «Вот подлинник, собрание, изданное еще во времена Ленина. При Сталине за хранение этих сочинений сажали в тюрьму или отсылали в лагерь. Тебе это известно?»

Мне это было неизвестно. Отец спустился со стремянки, и мы перешли в гостиную, где нас ждали два его старших брата, тетя Лида и моя жена Нина. Когда мы снова сели за стол, мой старик сказал: «Теперь давай сравним. Ты читай вслух статью Ленина, а я буду сравнивать ее с такой же статьей в моем томе. Если ты скажешь что-либо неверное, я дерну тебя за пиджак. Согласен?» — «Конечно», — ответил я. — «Но тебе не удастся дергать меня за пиджак…»

Затем я громко зачитал два первых абзаца. Отец молчал. После третьего абзаца он слегка потянул меня за рукав и спросил: «На каком абзаце ты остановился?» — «Это третий абзац», — ответил я, на что отец снова спросил: «Может быть, там есть сноска или другой знак препинания?» — «Да, здесь стоит точка», — сказал я.

«Вот это как раз то! — торжествовал Яков Богомолов. — Ты только что прочитал четвертый абзац, а третий абзац в твоем сфальсифицированном четвертом издании выпущен. А в нем говорится следующее. Слушай внимательно: “Товарищ Сталин неправ, если он выступает против подписания Брест-Литовского мирного договора, так как отказ от его подписания означает объявление смертного приговора советской власти…” Согласись, — продолжал отец, — ты проиграл спор. А он на шесть бутылок пива…»

Честно говоря, мы оба, Нина и я, были потрясены.

Вскоре мы с женой уехали на шесть лет в Берлин, а потом, после двухлетнего перерыва — на шесть лет в Бонн. Мой отец умер 8 февраля 1975 года в возрасте 85 лет.

Поздно вечером после поминок в квартире моего отца меня пронзила мысль. Я ведь забыл тогда купить отцу те шесть бутылок пива. А сегодня это было уже слишком поздно. Глаза повлажнели. Мой поминальный тост был сплошным самобичеванием. И в этот раз, когда я писал эти строки, мне сдавило горло. Я сгорал от стыда.

В четвертом издании подчеркивалось, что Ленин принимал свои решения, только переговорив предварительно со Сталиным.

Сравните оба текста и скажите сами.

В подлиннике написано так: «Товарищи (затем следуют 15 фамилий. Сталин упоминается в середине списка)! Вопрос довольно сложный. Я не хотел бы решать его, не посоветовавшись с вами». Подпись — Ленин.

В 4-м издании резолюция выглядит так: «Товарищ Сталин, вопрос довольно сложный. Я не хотел бы решать его, не посоветовавшись с вами». Подпись — Ленин.

Среди моих знакомых и друзей есть много журналистов. Еще до перестройки и после нее я часто предлагал эту историю некоторым из них, но никто при этом не пошевелил и пальцем. Было ли это проявлением их осторожности, трусости?

А те из моих соотечественников, которым около 60 или 70 лет и которые не отучились еще от слепого повиновения, оправдывают упомянутую здесь фальсификацию беспомощным молчанием или ссылками на то, что страна находилась тогда в сложной внешней и внутриполитической ситуации. Такого рода фальсификаторов я назвал бы «вечно вчерашними» — прозвище, которое в Германии достаточно известно и понятно из ее недавнего прошлого.