Одно из моих выступлений перед немецкой аудиторией должно было проходить в Военной академии Национальной народной армии — ННА. Предстояла встреча с преподавательским составом и слушателями. Тема лекции — «Основные принципы советской внешней политики». Приехал несколько раньше, чтобы прийти в себя после дороги и, как говорится, осмотреться и привыкнуть к новой обстановке. Волновался. Дежурный по академии встретил и проводил меня к начальнику-генералу. До лекции оставалось полчаса. Пока мы знакомились, обменивались впечатлениями по некоторым политическим новостям, в кабинет подошли еще несколько старших офицеров. Это были замполит, кто-то из заместителей и несколько заведующих кафедрами. Ровно без двух-трех минут до назначенного времени лекции мы вошли в зал. При появлении высокого начальства все находившиеся в зале по команде офицера с шумом встали, замерев как в строю. И так же с грохотом зал единым махом опустился на свои места. За столом президиума разместились несколько человек высшего начальствующего состава во главе с генералом, который представил меня аудитории. Мне показали на стоявшую в двух метрах от стола кафедру с подсветкой. Я встал за этой кафедрой-пультом. Часы показывали точное время начало лекции. Коротко еще раз представился. Передал личные приветы от нашего посла, сказав, что он в прошлом человек военный, танкист и просил особо это подчеркнуть.

Четыреста пар глаз внимательно и бесстрастно смотрели на меня. Все — полное внимание. Я начал свой доклад, придерживаясь известного мне текста, изредка заглядывая в записи. Памятуя, что аудитория ответственная и строгая, поэтому лучше излагать текст по заранее согласованным и выверенным формулировкам. Мало ли что может произойти, если что-то не совсем так, как надо, выразишь своими словами. Я всегда перед началом доклада снимал с руки часы и клал их перед собой, чтобы фиксировать и распределять время. Ровно через десять минут генерал встал и, дождавшись конца очередной моей фразы, попросил остановиться. Генерал командным голосом рявкнул: «Внимание! Встать!» Зал взметнулся единым махом. Через две-три секунды: «Сесть!» Зал с грохотом опустился на свои места. За тридцать минут лекции эта команда следовала дважды. Как мы и договаривались, я закончил свой доклад в определенное заранее время. Теперь в работу вступил другой генерал — замполит: «Какие будут вопросы к лектору, товарищи?» В зале мгновенно поднялось несколько рук. По характеру вопросов и форме обращения у меня возникла уверенность, что все это было заранее подготовлено. Ответы заняли еще двадцать минут. Мероприятие было закончено. Все четко продуманно, как заранее спланированная военная операция. Далее встреча продолжалась в комнате отдыха, где уже стоял подготовленный стол с выпивкой и обильными закусками. Все как положено. Я был за рулем, поэтому от спиртного отказался, лишь слегка пригубил рюмку коньяка, чтобы дать присутствовавшим офицерам свободнее чувствовать себя и выпить. Что и произошло. Почти все они прошли военную подготовку в наших академиях. Вспоминали Москву. У некоторых из них жены были советскими гражданками. Оживленно беседовали о политике, как бы комментируя «сжатые» вопросы слушателей. Я все же решился спросить у генерала, зачем он дважды поднимал слушателей командой «Встать!», и сразу же получил ожидаемый ответ: «Товарищ Санников! Я их поднимал командой “Встать!”, чтобы они не заснули». Он пояснил, что у слушателей после семичасовых занятий перед самой лекцией был обед, впереди кроме этого мероприятия предусмотрен часовый отдых, затем самоподготовка. Народ хоть и молодой, но все равно устает. А после обеда в сон тянет. «Чтобы лучше и внимательней слушали», — закончил генерал. Я был согласен с генералом.