С очередной лекцией на тему «Основные принципы внешней политики Советского Союза» я выехал в город Лютерштадт-Виттенберг, что в двух часах езды от Берлина по скоростному автобану на юг. Город носит имя великого реформатора Средневековья Мартина Лютера. Именно здесь прошли долгие годы жизни и деятельности великого немца. Среди многочисленных достопримечательностей города старинная красного кирпича башня Замковой церкви. В ней на последнем этаже размещен один из музеев Мартина Лютера, где особо выделяется основной экспонат — высокая кафедра, за которой, опершись одной ногой на окаменевший позвонок мамонта, протестант Лютер сочинял свои религиозные, философские трактаты, критикуя догматы всесильной католической церкви…

Лекция была организована по просьбе городского правления партии «Христианский демократический союз ГДР». Аудитория — человек 50 функционеров этой партии и магистрата города.

В этот день над югом Республики ожидался ураган. По штормовому предупреждению я должен был бы из Берлина вообще не выезжать, имея на это право. Однако все последующие дни у меня были заняты более важными мероприятиями, и я вряд ли смог позже посетить этот всегда интересовавший меня город и встретиться с не менее интересной аудиторией. Я решил все же не срывать лекцию и сообщил об этом по телефону представителям ХДС в Лютерштадт-Виттенберге…

Ураган еще не достиг Берлина. Я торопился как можно скорее выехать их города и быстро добраться до цели моей поездки по скоростному автобану. Мне оставалось проехать пару десятков километров, когда порывы ветра с грозовым дождем обрушились на дорогу. Сразу потемнело. Встречный ветер был настолько мощным, что моя «Волга», несмотря на выжатую до отказа педаль газа, могла развивать скорость не более 50 километров в час. Кругом грохотало, ухало и сверкало. Стало жутковато. Мне хорошо был знаком этот участок автобана, и в другой ситуации, то есть при нормальной погоде, машина смогла бы идти со скоростью 110–120 километров в час. Счастье, что дорога в этом месте на много километров была прямой как стрела. Ураганный ветер бил прямо в лоб моей тяжелой и устойчивой «Волги». Была бы дорога с поворотами и был бы боковой ветер — меня бы снесло. Там, где автобан проходил в районе лесных массивов, по бокам виднелись поваленные ветром высокие деревья. Вдоль автобана в более или менее укрытых от ветра местах виднелись съехавшие с дороги легковые и грузовые автомашины с укрывшимися в них людьми. На всем протяжении своего пути я не встретил ни одной встречной или попутной машины. Я «мчался» навстречу шторму один. На подъезде к городу, до которого оставалось несколько километров, ураганный ветер неожиданно стал стихать и через короткое время вообще прекратился. Как будто силы небесные знали, куда, к кому и с какой целью я следую в этот город. Мелькнуло солнышко. Грозовые тучи и черное небо виднелись где-то далеко позади и чуть в стороне, откуда еще доносились глухие звуки и гул урагана. Напряжение покинуло меня. Я медленно въезжал в город, разминая онемевшие пальцы. Мне почему-то вспомнилась библейская история о въезде Иисуса Христа в Иерусалим на осле с пальмовой ветвью в руке, только вместо осла у меня была «Волга», а пальмовую ветвь заменяла папка с нужными для лекции заметками. Мне стало весело и спокойно.

При подъезде к городской ратуше, конечной цели Многострадальной поездки, мой путь перегородил упавший во время урагана ствол громадного платана. Около него стояла машина и суетились люди. Не дожидаясь, пока пожарные расчистят улицу, я оставил в стороне машину и прошел около сотни метров к уже видневшейся ратуше. В окнах, где я увидел лица явно ожидавших меня людей, произошло заметное оживление. И пока я подходил к двери, навстречу со своим помощником поспешил сам бургомистр, он же глава местной партийной организации ХДС. Из-за непогоды, что являлось форс-мажорным обстоятельством, я опоздал на целый час. Но хозяева были рады моему благополучному появлению. Они волновались за меня: я выехал из Берлина, несмотря на штормовое предупреждение. И они считали себя счастливыми, что все с Божьей помощью закончилось благополучно. Как они утверждали, единственной машиной, въехавшей после урагана в их город, была моя. Всем помешал ураган.

Пока мы поднимались крутой старинной лестницей ратуши в зал, где и должна была состояться лекция, я позволил себе пошутить, сказав, что при въезде в их город вспомнил Создателя и, наверное, поэтому неистово бушевавший до этого момента шторм, внезапно стих. Я сказал это серьезным тоном, «не подыгрывая», и был уверен, что мои слова нашли нужное понимание. Я имел дело с верующими людьми или близкими к этому.

То, что я увидел при входе в зал, привело меня в некоторое замешательство. У одной из стен на небольшом отдалении стоял подготовленный для лектора и президиума стол. На столе — несколько бутылок и стаканов. Над столом президиума в простенке между двумя большими старинными окнами-витражами, наверняка чудом уцелевшими после страшной войны, висели два ярких портрета в красивых черного цвета деревянных рамах — Вальтера Ульбрихта и Мартина Лютера. Как позже выяснилось, портреты были выполнены местным мастером и подарены правлению городской ХДС. Причем оба портрета были удивительно похожи друг на друга, хотя внешне Ульбрихт и Лютер (по старинным гравюрам), как известно, были совершенно разными. Но что-то общее в этих картинах удивительно роднило их. Выражение глаз, цвет волос, даже какие-то общие черты лиц. А главное — сам цвет красок, жизнерадостный розоватый тон. Вместе с несколькими ведущими функционерами ХДС города я занял свое место за столом и не мог более детально рассмотреть оба портрета, они оказались у меня за спиной.

На всем протяжении короткой лекции и последующих за ней ответов на довольно большое количество вопросов меня не покидала мысль: «Как могло случиться, что две диаметрально противоположные исторические личности — глава Республики коммунист Вальтер Ульбрихт и религиозный философ, теолог, реформатор Мартин Лютер — оказались вместе? Чьей волей, желанием или указанием они были вывешены на этой стене в одинаковой пропорции и заметно выраженной взаимной значимости? Казалось, что оба они братья».

Я с нетерпением ждал конца мероприятия, чтобы удовлетворить мое все возрастающее любопытство. Наконец подошло время традиционного кофе и личного общения с местным руководством — городским правлением ХДС. Почти все присутствовавшие функционеры были пожилыми людьми. Внешне крепкими и на удивление жизнерадостными и улыбчивыми. Лекция, особенно ответы на вопросы, им понравилась. Это было заметно и по тому вниманию, которое выходило за рамки обычной немецкой внешней вежливости и вопросов личного характера ко мне. Они были благодарны за сам приезд в такую непогоду и за вызванный мною интерес к теме. Я всегда старался сам доклад делать покороче, не более 15–20 минут, а часть вопросов, если аудитория была несколько инертной, инициировать с учетом волнующих граждан Республики актуальных политических тем.

По давно заведенной традиции такие мероприятия заканчивались совместным кофе, обедом или ужином и обязательным вручением памятного сувенира. Это могли быть обычные для того времени вазы, книги, альбомы, настенные тарелки или модели продукции промышленного предприятия, если лекция была в рабочем коллективе. Как правило, с именной надписью. Благообразные «старички» из Лютерштадт-Виттенберга вручили мне деревянную тарелку-барельеф с изображением оленя и небольшую картину, изображавшую старинную Замковую башню-церковь, на дверях которой реформатор Мартин Лютер в далекие времена вывесил позже опубликованные во всем христианском мире свои знаменитые 95 тезисов, потрясшие основы католической церкви. Эта картина до сих пор хранится у меня как дорогая реликвия той встречи.

Прощаясь и поблагодарив радушных хозяев за прием и внимание к лекции, я поинтересовался необычностью «экспозиции», находившихся в помещении портретов двух исторических личностей.

Хозяева тут же охотно дали свои пояснения: «Для нас они оба великие немцы. Во-первых, они наши земляки-саксонцы. Во-вторых, в далекие годы Средневековья Мартин Лютер совершил революционный переворот в сознании христианского мира и создал новое христианское направление протестантского толка — лютеранство. Вальтер Ульбрихт для нас, лютеран, — тоже реформирует сегодня новую Германию. Они много сделали для истории Германии. Мы гордимся ими обоими, поэтому и поместили их рядом».