Эту историю мне рассказал один из немецких друзей, старый коммунист, работавший в 1960-е годы в аппарате ЦК СЕПГ. Еще до войны в Германии проживала дальняя родственница самого могучего финансового клана планеты, Ротшильдов, — Реха Ротшильд. Убежденная коммунистка, ненавидевшая все, что связано с нацизмом. Мой друг что-то рассказывал о причинах, побудивших эту женщину прийти в коммунистический мир, но, честно говоря, я не очень хорошо запомнил детали этой удивительной истории. Волею судеб Реха очутилась в ГДР. Руководство Республики, лично Вальтер Ульбрихт, а впоследствии и Эрих Хонеккер были заинтересованы в этом члене партии. Еще бы! Клан Ротшильдов возник здесь, в Германии, в XVIII веке. Они наряду с другими им подобными вот уже несколько столетий правят финансами Англии, Франции, США. Их щупальца проникли во все сферы западного общества. А тут такой подарок в идеологической борьбе с Капиталом: хоть и дальняя, но родственница Ротшильдов нашла себя в ГДР! Плюс ко всему она еще обладала каким-то наследством и весьма приличным банковским счетом. Прямых родственников старая дама не имела, и сами понимаете, кто бы в случае… наследовал ее капиталы. ЦК СЕПГ и Республика. Сам факт важнее денег. На каких счетах и какие суммы были у Рехи Ротшильд, где хранились деньги, мой друг не рассказывал. Сама история о коммунистке Рехе тоже не была для меня удивительной, так как история коммунистического движения знала случаи посерьезнее, например наш Савва Морозов, друг Максима Горького. Да мало ли было в той же России подобных ему людей. Тот же фабрикант Шмит чего стоил! Эти люди бескорыстно служили революции, верили в коммунистическое будущее. А ведь богатенькие были. Не из рабочих и крестьян.

Я вспомнил эту историю с Рехой Ротшильд спустя много лет, когда у нас рухнула правящая партия коммунистов и развалился, казалось, крепкий как скала Советский Союз. Вспомнил я и желание Саввы Морозова, который заявлял своим друзьям-большевикам: «…если вы придете к власти, мне ничего не надо, все отдам государству, все свои фабрики, оставьте мне только мой особняк, лошадей для выезда и дайте власть управляющего моими бывшими заводами. Я хочу вытеснить англичан с рынка тканей. Хочу, чтобы русский ситец стал победителем». Он, Савва Морозов, через того же Горького помогал большевикам деньгами. С ним все было ясно — русский человек думал о могуществе России.

Но вернемся к Рехе Ротшильд. Пожилая дама часто болела. Здоровье у нее было слабое, да и возраст вступал в свои права. Мой друг в те годы поддерживал с ней добрые отношения, и она была с ним доверительно откровенна. Оговорюсь, что я раскрываю тайну их разговора, зная, что их обоих давно нет в живых. А финал истории мне все рано неизвестен.

Так вот, на одной из встреч с ним Реха под большим секретом поделилась своим сокровенным. «Знаешь, — говорит, — когда я умру, то все имеющееся у меня имущество я не стану завещать ни партии, ни государству. Я уже сделала завещание. О нем, кроме тебя, никто не знает. Я все оставляю животным в берлинском зоопарке».

Я не знаю, чем закончилась история с завещанием Рехи Ротшильд, имелось ли оно вообще. В 70-е ей было далеко за восемьдесят. Сколько она прожила и чем все кончилось, мне неизвестно. Но очень уж любопытное заявление старой и убежденной коммунистки.