Глава 54
Грандиозные планы

Анден смотрел новости по телевизору вместе с Шаэ и большинством сотрудников Шелеста, все столпились в главном конференц-зале на верхнем этаже офиса на Корабельной улице. Присутствовали даже Вун Папидонва и Хами Тумашон, давно ушедшие в отставку, но посвятившие клану много лет жизни. Они дружелюбно болтали, чего не могли себе позволить, пока работали Тенью Шелеста и Главным Барышником.

В Жанлуне был поздний вечер, а в Адамонте утро, когда в Национальной Ассамблее с небольшим перевесом голосов прошел закон номер 3882, отменяющий запрет для гражданского населения владеть биоэнергетическим нефритом. Когда иностранный корреспондент КТРК сообщил результаты с экрана телевизора, раздались радостные возгласы, открыли праздничные бутылки хоцзи. Начиная с завтрашнего дня Равнинный клан сэкономит миллионы дьенов на одних только расходах на адвокатов. Использование нефрита в медицине, боевых искусствах и индустрии развлечений наверняка возрастет, как и доходы от инвестиций клана в этих сферах. Будут выданы десятки новых виз для Зеленых костей, желающих работать или учиться в Эспении. Тем временем Штырь начнет потихоньку перевозить дополнительный нефрит в Эспению, усиливая клан и его союзников.

Прямо из конференц-зала Анден позвонил Кори Дауку, президенту Ассоциации эспенских кеконцев, чтобы поздравить его с победой, к которой он шел больше десяти лет. До дня голосования Ассоциация лоббировала закон политическими средствами и постоянно выпускала рекламу через компанию «ВБХ Фокус» в основных средствах массовой информации.

Результат не был гарантирован. Несколько Бригад, не желая терять доходы с черного рынка нефрита и «сияния» или усиления кеконцев, начали собственную тайную кампанию против законопроекта, подкупая или угрожая законодателям, сотрудникам рекламной фирмы, членам Ассоциации эспенских кеконцев и всем остальным, кто выступал в поддержку проекта. Небольшой, но эффективный эспенский отряд Лотта Цзина в сотрудничестве с местными Зелеными костями из Порт-Масси уже многие месяцы пытался нейтрализовать усилия Бригад, обеспечивая безопасность нужным людям, тоже раздавая взятки, и время от времени они даже шептали имена членов Бригад.

– Видимо, теперь у меня будет меньше клиентов, – бодро сказал Кори по телефону. – Может, я даже переквалифицируюсь в юриста для индустрии развлечений. Буду работать в кинопроизводстве или в нефритовом спорте. Теперь ведь все деньги польются туда, верно?

– Если найдешь нового Дэнни Синцзо, дай знать моей сестре.

– Мой сын обожает этот фильм! – воскликнул Кори. – Мы три раза его смотрели!

Прошлогодний коммерческий успех «Черного и зеленого» по обе стороны Амарики стал неожиданным переломным моментом в долгой битве за умы, сделал Дэнни Синцзо мировой знаменитостью и создал волну благожелательного интереса к культуре Зеленых костей. Все восхищались умопомрачительными трюками, которые Синцзо проделывал без каскадеров, визуальных эффектов или страховки. Герои боевика, лихой и прямодушный Кулак из вымышленного клана Единое небо и его напарник, эспенский агент секретный службы, прошедший подготовку по системе ИСББН, боролись с югутанскими бандитами из бывших военных, чтобы захватить известного наркобарона.

«Киноберег», а значит, и Равнинные, заработал кучу денег, а теперь собирался снимать продолжение. Анден мог бы сказать, что увидел в Дэнни Синцзо талант задолго до того, как он стал знаменитым, как и предсказывал Джон Реми, хотя благодарить за то, что слова Дрянного кеке сбылись, стоило дальновидную стратегию невестки Андена. Вен этим вечером не пришла на Корабельную улицу, потому что вручала главную награду Жанлунского кинофестиваля, который со дня своего основания значительно окреп и теперь был включен в бюджет клана.

– Надеюсь, твой сын знает, что летом выйдет «Черный и Зеленый 2», – сказал Анден. – Возможно, я даже смогу получить постер с автографами и переслать ему.

– Это было бы просто супер, чувак.

Кори умолк. Он как будто хотел что-то сказать о своем сыне или спросить Андена о его семье, но передумал. После того как Кори узнал о роли Андена в убийстве Джона Реми, между ними возникла еще одна стена, которую Кори не желал убирать, всегда заканчивая разговор, прежде чем они перейдут к личной жизни, к его жене и детям. Анден был разочарован, но не удивлен – в конце концов, Кори все же эспенец. Вполне в его духе желать чего-то труднодостижимого, но всячески увиливать с пути, который приведет к цели.

– Передай мои наилучшие пожелания и поздравления твоей матери, – пришел ему на помощь Анден.

– Спасибо, Анден. Я передам. – Снова повисла пауза. – Да озарят боги Равнинный клан сиянием своей милости.

После того как Анден повесил трубку, Терун Бин вручил ему пластиковый стаканчик с хоцзи.

– Эту кашу заварили вы, доктор Анден, – сказал Терун. – Вы были человеком Равнинных в Эспении еще до того, как мы открыли там офис.

Они выпили за победу клана.

Анден плохо знал Главного Барышника, но всегда отмечал его энергичную речь и быструю работу ума. Терун стал Главным Барышником, пройдя всю карьерную лестницу, он начал работать в офисе Шелеста сразу после колледжа.

Теперь он занимал один из самых высоких постов в Равнинном клане, хотя не был выходцем из семьи известных Зеленых костей и никогда в жизни не носил больше одного камня. Двадцать лет назад в Жанлуне это было бы непреодолимым препятствием для карьеры, но Шелест мудро послала Теруна на долгий срок в Эспению, прежде чем он вернулся на Кекон, где сменил несколько должностей на Корабельной улице, включая Хранителя печати, так что теперь досконально знал всю деловую сторону клана.

– Мне нужно поговорить с вами о том, как возникали клиники нефритовой медицины, – сказал Терун. – Это поможет определиться, как открыть за границей школы боевых искусств. Представьте себе, на моем столе лежат шесть писем от наставников и частных тренеров, уже предвкушающих, что произойдет, когда примут закон. Они просят Равнинных о покровительстве, чтобы открыть школы в Эспении и обучать нефритовым дисциплинам эспенских кеконцев и даже иностранцев.

Андена его слова не удивили. В Жанлуне на рынке нефритовых школ и спортзалов наблюдалась очень высокая конкуренция. Даже в небольших городах, вроде Луканга и Тошона, от тренера ожидали, что он будет иметь самые высокие результаты на Испытаниях в школе Храм Ви Лон или в Академии Коула Ду, несколько лет проработает Кулаком, а также сохранит тесные связи с одним из главных кланов. Однако в Эспении даже Кулак среднего уровня мог бы открыть школу и набрать студентов. Некоторые уже так и поступили несколько лет назад, пусть и нелегально.

Анден начал говорить Теруну, что будет рад предложить ему помощь, и тут в коридоре раздались возгласы:

– Колосс! Колосс пришел!

Через минуту в зал вошел Хило, и радостные крики перешли в волну поклонов и сомкнутых ладоней. Хило редко появлялся на Корабельной улице.

– Коул-цзен, – пробормотали некоторые Барышники. – Кровь за Колосса.

Хило оглядел собравшихся. И медленно улыбнулся уголком губ.

– Не прерывайте из-за меня веселье, – сказал он. – Я просто не мог вынести, что сестра развлекается на вечеринке, а мне придется идти спать. – Он остановил взрыв смеха, подняв руки. – Правда в том, что я, конечно же, пришел вас поздравить. Я нечасто здесь появляюсь, но только потому, что у меня отличный Шелест. Даже когда у нас бывают разногласия, она поступает так, как лучше для клана.

Хило подошел к Шаэ и поприветствовал ее:

– И пусть твои враги разбегутся кто куда, Коул– цзен, – заявил он.

Этими словами традиционно поздравляли Зеленых костей, воинов-победителей. Хило положил руку Шаэ на плечо и поцеловал сестру в лоб. Хотя Шелест больше не носила нефрит, а ее триумф был результатом политического решения, к которому клан шел несколько десятилетий, все тут же подхватили его слова, затопали ногами и подняли стаканчики с хоцзи в единодушном одобрении. Шелест выглядела смущенной. Когда люди вернулись к прерванной болтовне, Анден заметил, как Шаэ прошептала брату:

– Вот вечно ты обставляешь меня на вечеринках.

Он снова стал собой, подумал Анден, отвернувшись, чтобы скрыть облегчение.

Смерть Рю опустошила всех Коулов, но Хило почти уничтожила. Он потерял интерес к жизни. Колосса, который лично занимался всеми важными делами клана, больше ничто не волновало. Почти на год Хило отдал бразды правления Равнинными Шелесту и Штырю, и тем приходилось заставлять его делать хоть что-то. Он целыми днями не выходил из дома или часами бесцельно катался по улицам, иногда заезжая далеко за город, где спал в машине. Несколько раз он оставлял «Княгиню» на территории Горных как приманку, чтобы кто-нибудь напал на него. К чести Абена Соро, никто этого не сделал, хотя Лотту Цзину иногда приходилось потрудиться, чтобы найти Колосса. Не только Андена волновало, что его брат, которому было всего пятьдесят с небольшим, ступил на путь дедушки, неизбежно погружаясь в пучину потерь и сожалений.

Но мало-помалу он вынырнул на поверхность. Возможно, потому, что они с Вен опирались друг на друга в обоюдном горе. Остальные члены семьи видели, как они вдвоем гуляют по поместью, едят за столом во дворе в нехарактерном для обоих молчании или идут в парк Вдов на семейный мемориал. А может, в него вдохнуло жизнь возвращение Нико. Хило пришлось вернуться к своим обязанностям, чтобы подготовить племянника к грядущему лидерству, Колосс считал это своим личным долгом. Со временем он снова начал улыбаться, тренироваться и вникать в дела клана.

И постепенно заинтересовался тем, что прежде не привлекало его внимания. Без каких-либо просьб он пожертвовал крупную сумму «Благотворительному обществу невосприимчивых к нефриту», совету жанлунских публичных школ и заплатил за оборудование новой аудитории в Королевском университете. Хотя он всегда избегал политики, Хило неожиданно начал появляться на публичных мероприятиях, иногда вместе с Вен, чтобы поддержать законопроекты, которые прежде не считал важными.

Закон о противодействии дискриминации в оплате труда каменноглазых и людей смешанной крови. Возвращение нескольких тысяч гектаров земли под контроль абукейских племен. Разрешение для кеконской армии использовать СН-2 в ограниченных дозах на тренировочных программах и понижение порога необходимой боевой подготовки для взрослых рекрутов в роту Золотой паук – эти меры пятнадцать лет назад предлагал Джим Сунто, а Хило и почти все остальные резко возражали, однако теперь он решил смягчить свое отношение к «сиянию».

Некоторые люди, в особенности сторонники Горных, шептались, что Колосс Равнинных слишком размяк, потворствует каменноглазым, потому что рядом с ним слишком много советчиков, которые и сами не полноценные Зеленые кости, а то и вовсе не Зеленые кости. А другие хвалили клан за понимание текущих общественных проблем и пример руководителя-филантропа.

Но Анден знал правду. Хило делал все это ради Рю. Именно за это выступал Рю, споря с отцом по поводу того, как много хорошего клан мог бы принести простым людям. Рю так хотел, чтобы Хило обратил внимание на эти проблемы, но тот лишь высмеивал их или игнорировал, теперь же все это приобрело другое значение. Теперь Хило делал для Рю то, чего не сумел сделать в течение его короткой жизни, чтобы Рю мог гордиться кланом и своей фамилией. Для Хило это был единственный способ доказать, что он по-прежнему любит сына.

– Дядя Анден.

К нему подошел Маик Цам, вероятно, заметив, как Анден со слишком серьезным выражением лица мнет в руках стаканчик с хоцзи. Сын Кена гордо щеголял в новом нефритовом кольце и трех бусинах на платиновой цепочке, вид у него был уверенный, как подобает молодому адвокату. Он недавно выиграл камни в дуэли с сердитым членом Горного клана, который плохо разобрался в деле о нарушении прав на торговую марку. Цам был Зеленым, как отец, но склонностью к учебе пошел в мать Лину, учительницу. Он небрежно коснулся лба в приветствии и сказал:

– Еще раз спасибо, что вы наблюдали за моей дуэлью. Для меня это важно.

– Ты очень проворен с саблей, – похвалил его Анден. – Я рад, что ты победил. Предпочитаю лечить твоего противника, а не тебя.

По новым законам теперь на дуэли на чистых клинках должны были присутствовать как минимум два свидетеля, по одному с каждой стороны, и еще кто-нибудь с медицинским образованием. Как наиболее выдающегося врача Равнинного клана Андена постоянно засыпали просьбами наблюдать за дуэлью. Были и другие изменения в правилах поединков. Теперь между вызовом и дуэлью требовался перерыв в двадцать четыре часа. На саблях и боевых ножах разрешалось драться только Зеленым костям, и установили лимит на количество нефрита, которое можно забрать у признавшего поражение соперника.

Предыдущие попытки наложить ограничения на традицию дуэлей на чистых клинках всегда проваливались. А теперь, к потрясению многих, Коул Хило публично поддержал реформу. Мало того, он даже признал, что в некоторых из его многочисленных дуэлей не было необходимости. Зеленые кости, заявил он, могут получить боевой опыт и заработать нефрит, и не подвергая себя риску быть покалеченными или убитыми, а кеконцам без нефрита лучше разрешать споры другим путем. По словам Хило, его собственный сын мог бы сейчас жить, если бы не чувствовал необходимости драться или дуэль отложили и лучше контролировали.

Ошеломительное изменение позиции Колосса вызвало бурные споры среди Зеленых костей, но даже традиционалисты вроде Кобенов не стали спорить с ним, чтобы не выставить себя на посмешище, учитывая, в скольких дуэлях дрался Хило и сколько нефрита выиграл. Колосс гнул свою линию с тем же дружелюбным, но грозным упорством, с каким руководил кланом, и быстро добился своего.

Цам заулыбался.

– Он мог бы меня победить, если бы не переутомился, разбираясь с делом в суде, – сказал он и вежливо, и хвастливо одновременно. Цам был крепким и широкоплечим и ростом пошел в отца, но, в отличие от Кена, все время улыбался и обладал отличным чувством юмора. – А где Цзиру? – спросил он Андена. – Он не пришел?

– Нет. Эта вечеринка… – Анден обвел взглядом собравшихся. – Это мероприятие клана, он такие не любит.

Они с Цзиру пришли к компромиссному решению. Партнер Андена приходит на семейные встречи Коулов, где ему нетрудно найти общий язык с членами семьи, разве что он ведет себя чуть более сдержанно, чем обычно, но избегает крупных мероприятий Равнинного клана. Цзиру носил на большом пальце правой руки кольцо из фальшивого нефрита и не скрывал их отношений, Коулы приняли его, зная, насколько он важен для Андена, но он не желал быть связанным с Равнинными каким-либо иным образом.

Со временем Анден оценил подход Цзиру, раньше казавшийся неразумным страхом выглядеть опекаемым. Анден даже радовался, что карьера его партнера никак не связана с миром Зеленых костей. Цзиру был убежищем Андена, способом скрыться от проблем клана. Он выслушивал Андена и приободрял его, но никогда не просил подробных объяснений касательно дел клана. Взамен Анден не напирал на Цзиру с просьбами теснее взаимодействовать с Равнинными и даже никогда не пытался решить какую-нибудь его проблему, простейшую для Коулов, для чего ему достаточно было сделать один звонок, а давал возможность Цзиру добиться всего самостоятельно, пусть и более сложным путем.

– Нико! – позвал Цам и помахал кузену.

При виде Цама лицо Нико расслабилось, он заулыбался и подошел, тепло обнял Андена и Цама, который наполнил его стаканчик. Несмотря на габариты и грозный вид, Цам умел располагать к себе людей. Когда кузены проводили время вместе, Нико раскрывался совсем с другой стороны.

– Где это ты прятался, кеке? Цзуэны хотят знать, когда мы снова начнем тренироваться вместе с ними.

– Мы же теперь белые воротнички, Цам, – сказал Нико. – Цзуэны с нами разделаются.

Близнецы Ритто и Дин были уже старшими Кулаками.

– Они тоже так считают, – ответил Цам, которому хотелось поскорее воспользоваться недавно полученным нефритом. – Мы не должны позволять нашим Кулакам слишком задаваться.

Анден предоставил племянникам спорить дальше и подошел к Хило и Шаэ.

– Откуда взялась вся эта молодежь? – спросил Хило. – Время слегка за полночь, а я уже устал как собака. Давай тихо улизнем вместе, как будто нас позвали важные дела клана. – Он положил руку на плечо Андену, и они пошли к лифту. Анден улыбнулся, а Хило спросил: – В чем дело?

– Ни в чем, Хило-цзен. Это был отличный вечер.

Катастрофа нагрянула в виде простой заметки в газете, которую Шаэ прочла, пока ждала дочь после танцевального класса. За звуконепроницаемыми окнами школы девочки кружились и подпрыгивали в развевающихся шелковых платьях под музыку, которую Шаэ не слышала. Но она застыла, и в ее ушах стоял оглушительный гул.

Эуманская сделка.

Короткая, но жуткая встреча Шаэ с бандой Фальтас оставила в ее душе глубокие шрамы и лишила способности носить нефрит, но помимо этого Шаэ мучилась вопросом, который похитители-баруканы задали ей, хотя она не знала ответа: что такое эуманская сделка? Расскажи нам про эуманскую сделку. Всякий раз при мысли об этом ее охватывали щупальца паники, но она снова и снова задавала себе этот вопрос, он всплывал в ночных кошмарах, преследовал годы спустя.

Каков грандиозный замысел Горных? Ты же Шелест Равнинных и должна знать, что задумала Айт.

Она исследовала все компании и активы Горных, связанные с островом Эуман. Нашлось немного – несколько ресторанов в центре города, высококлассная эскорт-служба с девушками для иностранцев и верфь. Шаэ не обнаружила никаких указаний на связь какой-либо из этих компаний с баруканами и важной сделкой.

Остров Эуман был известен в основном эспенской военно-морской базой. Может, Горные тайно заключили союз с эспенской армией? Отношения Айт Мады с эспенцами были враждебными, и это выглядело маловероятным, хотя и такой вариант нельзя было полностью исключить. Однако Шаэ не нашла ни следа каких-либо контактов Горных с правительством Эспении. Иначе посол Лонард и полковник Бассо попросили бы разогнать протестующих не Равнинный клан, а Горный.

Известно, что Горные заключили какое-то соглашение с Матиос. Так сказали Фальтас. Матиос перевели Горным деньги. В обмен на что?

Что касается денег, то шпионы Равнинных могли это подтвердить. Баруканы из Матиос перевели миллионы шотарских сепов на зарубежные банковские счета. Информаторы Шаэ уже давно сообщили ей, что Иве Калундо, Шелест Горных, распродает бизнес клана в Югутане. Возможно, он просто не хотел связываться с политически нестабильной страной, проигравшей Вялотекущую войну, но, похоже, клан никуда больше не вложил полученные средства. Не в стиле Айт сидеть сложа руки. Горные и Матиос собрали огромное количество наличных и ликвидных активов. Для чего?

Нико сказал ей, что Джим Сунто и президент «Анорко» Арт Вайлз часто жили рядом с тренировочной базой «Ганлу» на острове Эуман. Возможно, эуманская сделка имела отношение к этим двум иностранцам. Хило и Лотт Цзин уже запустили лазутчиков в компанию Сунто, но не занимались Вайлзом. Шаэ велела накопать на него все, что получится найти. Дала указание отделению в Порт-Масси собирать все упоминания о нем в прессе. И теперь Шаэ просматривала статью из вчерашней газеты «Новости Порт-Масси», которую отправили ей факсом вместе с другими отчетами.

Статья была короткой. В ней объявлялось, что Арт Вайлз, недавно назначенный министром международной торговли, уходит с поста президента и генерального директора «Анорко». Хотя по закону делать это необязательно, он продаст контрольный пакет акций неназванной частной инвестиционной фирме с Кекона. Статья заканчивалась фразой, что «Анорко» оценивается в шестнадцать миллиардов талиров, а активы конгломерата включают запатентованную технологию морской добычи биоэнергетического нефрита и частную военную компанию «Ганлу». Соглашение войдет в силу через три месяца.

Эуманская сделка.

Занятия в танцевальной студии закончились. Девочки поклонились учителю и начали собирать вещи, болтая друг с другом. Тия и еще одна ученица остались, чтобы немного попрактиковаться, прыгая так изящно и высоко, что казалось, будто они используют Легкость. Тия обладала прирожденной грацией Зеленой кости, только дополненной мягкостью и воображением.

В другой день Шаэ помогла бы дочери собраться, помахала бы в окно, напоминая, что их ждут дома к ужину, но сейчас осталась на скамейке, медленно погружаясь в панику по мере того, как складывала все фрагменты мозаики.

Упомянутая в статье «частная инвестиционная фирма с Кекона» – это, разумеется, Горный клан. Средства от продажи югутанских активов вместе с деньгами банды Матиос пойдут на крупнейшее в истории Горного клана поглощение. Айт Мада заберет «Анорко» и получит собственную компанию, добывающую нефрит, с новыми технологиями, которыми не обладает Кеконский нефритовый альянс и кто бы то ни было еще. Она сможет поставлять нефрит армиям и другим организациям по всему миру, без какого-либо присмотра со стороны других кланов. Вдобавок она получит контроль над «Ганлу» с нефритовыми бойцами, тренировочными базами, вертолетами, оружием и прочими военными активами. У «Анорко» и «Ганлу» есть офисы, персонал и активы в Эспении, и Горные одним махом переплюнут все достижения Равнинных в этой стране. Закон, отменяющий запрет на нефрит, которого столько лет методично добивалась Шаэ, по иронии, пойдет на пользу Горным.

В обмен на финансовое партнерство в эуманской сделке Айт Мада предоставит Матиос нефрит и силовую поддержку, и банда получит неоспоримое превосходство в криминальном мире Шотара, в особенности в Восточном Оортоко, который наводнила организованная преступность, воспользовавшись ослаблением Югутана.

Айт не только заключила соглашение о мире, но и обеспечила преданность баруканов их собственного клана, которых настраивали против нее Кобены.

Тия вышла из студии.

– Умираю с голода! – воскликнула она, надевая туфли. – Что папа готовит на ужин? – Когда Шаэ встала, не ответив ей, Тия посмотрела на нее: – Что-то не так?

– Все в порядке, Тия, – пробормотала Шаэ. – Просто… думала о работе.

Они пошли к машине, и один из телохранителей Шаэ открыл им дверь. Перестав носить нефрит, Шаэ пришлось смириться с постоянным присутствием охраны. По пути домой Тия болтала о репетициях школьного спектакля, предстоящей контрольной по математике и моделях джинсов, которые она хотела купить. Шаэ была не в состоянии ее слушать. Она размышляла о том, что поглощение Горными «Анорко» будет представлено как большая победа Кекона, возвращение кеконских ресурсов от ненавистной иностранной компании, против которой в этот самый момент митингуют тысячи людей.

В год выборов в Королевский совет общественная поддержка Горного клана и без того уже возросла. Учитывая, что все места из кругов в Луканге достались политикам, связанным с кланом Единство шести рук, Горные получат большинство голосов в Королевском совете, чего ни одному клану не удавалось добиться многие годы. С такой мощью – военной, финансовой и политической – Айт может назначить любого преемника. Она больше не нуждается в поддержке Кобенов. Достижения Иве Калундо в качестве Шелеста дадут ей повод обойти племянника и назвать своего Шелеста следующим Колоссом Горных, настояв на своей воле.

Как ей это удалось? Шаэ хотелось выкрикнуть этот вопрос. Каким образом Айт уговорила эспенского магната Арта Вайлза продать свой конгломерат стоимостью в миллиарды талиров? Какие рычаги она использовала, чтобы заставить его отдать свою бизнес-империю, отказаться от кеконского нефрита и от операции «Просека», которая несла Истину во все части света? Для такого недостаточно даже угрозы убийством. Она явно готовилась к этому многие годы.

Шаэ онемела от восхищения. Ей следовало прочесть по облакам. Айт Мада просто лучший Шелест, чем Шаэ, гений стратегии, с которым ей не сравниться. Если другими движут чувство долга или месть, то Айт Мада всегда хотела только одного – полного контроля.

– Мам? Мам, ты меня слышишь? Уверена, что все в порядке? Выглядишь обеспокоенной.

Тия посмотрела на нее, с тревогой нахмурившись.

Шаэ ощутила боль в груди, как будто там появилась разверстая дыра. Вот что значит не отправить дочь в Академию, не воспитывать ее как Зеленую кость. Тия жила в своем мире обычных подростковых забот. Даже став старше, она все равно никогда полностью не поймет своих родителей или других родственников.

– Прости… это все дела клана. Тебе не о чем волноваться, – сказала Шаэ, когда машина остановилась перед домом Шелеста. – Иди помой руки перед ужином.

Тия забежала в дом, бросила рюкзак у двери, крикнула «привет» отцу и поднялась по лестнице. Шаэ медленно последовала за ней. Из кухни вышел Вун, вытирая руки полотенцем. Шаэ вдохнула запахи чеснока, специй и жарящегося мяса.

– На этот раз я не передержал утку, – гордо сказал он.

До пятидесяти лет Вун совершенно не умел готовить, но теперь стал гораздо более умелым кулинаром, чем Шаэ. Заметив ее выражение лица или Почуяв накал эмоций, он остановился, и его улыбка потухла. Шаэ подошла к мужу и обвила его руками, молча положив голову на широкую грудь.

Не важно, насколько быстро Равнинные смогут нарастить бизнес-активы, насколько сильными будут их бойцы. Они не сумеют состязаться с такими превосходящими силами. Айт Мада все-таки уничтожит Коулов и поглотит Равнинный клан. Может быть, очень скоро, а может, это будет медленное, но неизбежное отступление. В любом случае исход предопределен.

Все кончено, решила Шаэ. Айт победила. С нами покончено.

– Пока мы еще живы, с нами не покончено, – сказал Хило.

Шаэ созвала экстренное совещание. Руководители Равнинного клана собрались в кабинете Колосса в доме Коулов. В детстве эта комната казалась Шаэ огромной и пугающей. Дедушка, его Шелест и Штырь сидели в кожаных креслах, курили и обсуждали дела клана, иногда задерживаясь далеко за полночь.

Теперь кабинет выглядел маленьким и уютным. Хило развалился в самом большом кресле, похлопывая ребром игральной карты по бедру. Он всегда клал колоду где-нибудь поблизости, чтобы чем-то занять руки, если захочется закурить. Лотт стоял рядом с телевизором с плоским экраном. Вен и Шаэ сидели на диване, Анден занял еще одно кресло. Шаэ рассказала всем о своих выводах, разъяснив все детали мастерского удара Айт Мады.

– Это гениальный и элегантный план, – признала она.

Хило повертел карту между пальцами и оглядел своих ближайших советчиков, свою семью.

– Мы всегда знали, что когда-нибудь придется снова столкнуться с Айт Мадой лицом к лицу и завершить начатое столько лет назад, – сказал он. – Все эти годы Вялотекущей войны между кланами мы пытались укрепиться. Стали слишком крупной рыбой для поглощения, слишком трудной добычей, и теперь Айт пришлось поставить на кон все, что у нее есть. У гениальных и элегантных планов есть одно свойство – их не так уж трудно развалить.

– Эуманская сделка войдет в силу через три месяца, – напомнила Шаэ.

– Значит, времени у нас мало, – с легким нетерпением отозвался Хило. – Когда что-то нужно сделать, всегда найдется способ. Так давайте его найдем.

Они спорили еще много часов, и этим вечером, и в следующие вечера. Звонили по телефону, бронировали авиарейсы, устраивали встречи. Равнинный клан протянул свои щупальца по всему миру, и теперь потребовалось быстро, незаметно и в нужное время пошевелить несколькими из них, пустив в ход скрытое до поры оружие. Три месяца. Приближался Лодочный день. К Осеннему фестивалю либо Горный клан по факту будет контролировать всю страну, либо правление Айт Мады закончится. Середины быть не может. Это была последняя большая игра клана.

К удивлению Шаэ, брат, похоже, не разделял ее страхов, по крайней мере внешне.

Хило отдал распоряжения, которые могли спасти их или обречь на гибель, но помимо этого говорил о планах на лето – он хотел взять Вен, Нико и Цзаю в недельный отпуск, потому что потом им будет не до того.

– Я слышал хвалебные отзывы о долине Биттари в Томасио, – сказал он. – А ты с Вуном и Тией могла бы снять соседнюю виллу.

Потом он рассказал о планах по обновлению поместья, мол, двор уже выглядит обшарпанным, а еще им нужен кинотеатр и тренировочный зал попросторнее. Несколько часов Хило разговаривал с Нико, и Шаэ в детали не посвятили.

– Тебя беспокоит что-то еще? – спросил он Шаэ, когда она удивилась его беззаботности. Тем вечером они сидели вдвоем во дворе, жара уже выжгла остатки северной мороси. – Помнишь, как однажды мы просидели здесь всю ночь накануне Нового года, думая, что оба скоро умрем? С тех пор прошла целая вечность, и вот мы опять в том же месте. За это время произошло столько хорошего, но и много плохого, так что я больше ничего не боюсь. Если чему-то суждено случиться, так тому и быть. Главное – ценить то, что у нас есть, и людей, которые нам дороги. – Он вытащил из нагрудного кармана спрятанную сигарету и зажигалку и добавил, прикуривая: – Но я все-таки покурю, вдруг это в последний раз. Не говори Вен.

Шаэ посмотрела на небо, залитое отблесками городских огней. Она не разделяла невозмутимости брата. Равнинные стали такими, как она когда-то мечтала, – мощной, современной структурой с отделениями по всему миру, Зелеными по сути, но чем-то гораздо большим, нежели просто группой нефритовых воинов. И теперь слишком сложно было думать о том, что после стольких лет борьбы, после стольких достижений и стольких жертв они все равно могут проиграть врагу, атаки которого отражали много десятилетий. Все равно что древний город, на пике своего расцвета засыпанный пеплом вулкана, чья тень угрожающе накрывала его столетиями.

«Тия еще так молода. Я нужна ей», – подумала Шаэ.

– Как ты это сделаешь, Хило? – озвучила она свои мысли. – Как ты собираешься поладить с окружающим миром, если не веришь в богов?

Хило выдохнул дым и довольно откинулся назад, его взгляд слегка расфокусировался. Шаэ знала, что сейчас он напрягает Чутье, дотягиваясь до каждого в поместье Коулов – Вен на верхнем этаже дома, Вун и Тия с другой стороны двора, их мать, которая медленно делает зарядку в саду, Лотт и Нико, занятые вечерней тренировкой с небольшой группой Кулаков, на поле за резиденцией Штыря. А может, нефритовое Чутье Хило вышло даже за пределы поместья и его омывает энергетический шум города, а Хило обозревает все это издали, словно лев со скалы.

– Как мы это сделаем? – Хило глубоко вздохнул: – Ты, как никто другой, знаешь ответ на этот вопрос, Шаэ. Если мы не ладим с окружающим миром, то делаем так, чтобы он ладил с нами.