Глава 39
Клуб каменноглазых
В первый день занятий в Королевском университете Жанлуна Коул Рюлиншин в нервном предвкушении стоял на лужайке у главной площади и смотрел, как студенты спешат мимо широких лужаек и кирпичных зданий. Рю вырос в семье, руководящей кланом, и почти все вокруг него были нефритовыми воинами или бизнесменами, он редко соприкасался с учеными, и от открывшихся перед ним возможностей кружилась голова.
Но чистое синее небо его настроения омрачало облачко печали. Здесь должен быть Нико. Он всегда был самым умных из них, любил читать и хорошо учился и вечно удивлял взрослых фактами, которые узнал и запомнил. А теперь Рю понятия не имел, где его брат. Он получил от Нико одно письмо, в котором говорилось, что тот завершил двухнедельную начальную подготовку в штаб-квартире «Ганлу» в эспенском Форт-Джонсе. Рю пришлось рыться в энциклопедии, чтобы узнать, где это. Нико не писал, куда едет, и не упомянул об их болезненном разговоре перед отъездом. В письме он даже не сказал, нравится ли ему работа, счастлив ли он, что уехал так далеко. На конверте не было обратного адреса, и Рю не мог ответить.
Рю закинул рюкзак на спину и вошел в аудиторию, на свою первую лекцию «Правительство и общество». Начальный курс читали в большой аудитории с жесткими сиденьями и слабым освещением. Никто не узнал его ни на этой лекции, ни на двух последующих, чему он совсем не удивился. Отец позаботился о том, чтобы оградить его от внимания прессы, и, в отличие от брата с сестрой, в клане его тоже плохо знали.
Однако на следующий день, когда он искал в библиотеке книги, библиотекарша изучила его студенческий билет и с любопытством посмотрела на Рю, потом снова на его имя.
– Ого! Коул Рюлиншин? Ты же сын Колосса, тот, который…
Она так и не произнесла «каменноглазый».
Вспыхнув от смущения, она прикоснулась ко лбу, изображая традиционное приветствие.
– Мой муж и его родители – Фонарщики Равнинного клана. Они владеют сетью автомастерских «Колесница Вана». Там ремонтирует машины вся верхушка клана. Мой муж чинил «Люмеццу» Штыря, «Кабриолу» Шелеста и, конечно, «Княгиню» твоего отца. – Она быстро подобрала ему нужные книги. – В прошлом месяце мы были на большом новогоднем приеме в отеле «Главная звезда». И ты наверняка тоже. Грандиозный прием! Твой отец, конечно же, нас не помнит, в тот вечер он говорил с кучей народа, но, если будет возможность, дай ему знать, что Ваны из «Колесницы Вана» выражают наилучшие пожелания.
– Обязательно, когда вернусь домой на пятничный ужин, – пообещал Рю.
Библиотекарша просияла:
– Такая честь с тобой познакомиться. Приходи почаще. Если тебе понадобятся какие-то книги из читального зала или компьютер, просто скажи. Для тебя – все самое лучшее. Там ограничение доступа – только два часа, но я могу это изменить.
Рю поблагодарил ее.
Когда он в следующий раз пришел за книгами, то сказал госпоже Ван, что его отец отныне будет ремонтировать «Княгиню» только в их мастерской, и она так обрадовалась, что дала ему пароль администратора, и теперь он мог бесплатно пользоваться копировальными машинами в библиотеке. На территории университетского городка Рю встретился еще с несколькими членами клана или связанными с ним людьми. Помощник профессора экономики был младшим братом Кулака высокого ранга. Одна студентка на курсе кеконской литературы была дочерью члена Королевского совета, который сотрудничал с кланом. Время от времени его узнавали незнакомцы, они останавливались, чтобы выразить свое уважение его семье.
Такого рода внимание раздражало Нико. Он перемещался бы мелкими перебежками, лишь бы избежать подобных встреч. Рю ничего против них не имел. Всегда улыбался и дружелюбно отвечал. В отсутствие Нико он начал считать себя старшим сыном Коулов. Пусть ему и не суждено было возглавить клан, он все равно мог принести пользу. В конце концов, его мать тоже каменноглазая, но помогает отцу в делах Колосса. Рю считал, что мог бы помогать Нико, если бы только тот сам в себя поверил.
Он вернется, твердил себе Рю. Обязательно вернется. У него щемило сердце, когда Нико заклеймил не только отец, но и пресса, заявив, что его поступок свидетельствует о том, что у молодого поколения нет ничего святого, оно уже не такое Зеленое и не уважает кодекс айшо.
Эти новоявленные «эксперты» ничего не знают про Нико, а их нелестная характеристика уж точно не относится к Цзае, Цаму или близнецам Цзуэнам, думал Рю. Он злился, когда люди делали невежественные заявления, основанные на поверхностных знаниях или выдумках. И потому считал, что должен представлять свою семью и Равнинный клан самым лучшим образом. А кроме того, ему нравилось встречаться с людьми и узнавать, как по-разному клан влияет на жизни простых кеконцев.
И все же Рю чувствовал себя одиноко в большом университетском городке. Статус семьи всегда разделял его со сверстниками в школе и добавлял трудностей, когда ему хотелось с кем-то подружиться. Одноклассники предполагали, что ему не захочется стоять вместе с ними в очереди за билетами на новый фильм Дэнни Синцзо, если родители могут сводить его на премьеру. Они боялись пригласить его на вечеринку у бассейна в Летнем парке, территории Горных, зная, что ему придется взять с собой телохранителей. Он был рад хотя бы тому, что играл в школьной команде по рельболу, а его лучшие друзья Тян и Шин обращались с ним в точности так же, как с любым другим. Но Тян поступил в Технологический колледж в Луканге, а Шин вступил в кеконскую армию. Даже Коко не могла составить Рю компанию, потому что в общежитие не разрешали брать животных.
Рю изучал в кафетерии доску объявлений с рекламой разных студенческих клубов и решил попытать счастья. В четверг, через полтора месяца учебы, он вошел в аудиторию на факультете социальных наук, чтобы посетить собрание «Благотворительного общества невосприимчивых к нефриту». Он слышал о нем, поскольку его мать выступала на нескольких встречах и давала интервью специализированному журналу. Когда Рю вошел в аудиторию, во рту у него пересохло от волнения. Как отреагируют члены клуба на сына Колосса, явившегося на их встречу? В конце концов, семья Рю возглавляла влиятельную общественную структуру, в которой возносили нефритовые способности, а каменноглазые и весь абукейский народ считались приносящими неудачу.
На нескольких придвинутых к стене столах стояли бутылки с лимонадом и закуски: миски с орешками, крекерами, финиковым печеньем, кунжутными и фруктовыми конфетами и прочей ерундой. В комнате собралось четырнадцать человек – девять каменноглазых кеконцев и пять абукейцев. Молодая абукейка дружелюбно поприветствовала Рю и попросила его написать свое имя на бейдже. Разволновавшись еще больше, он подчинился, схватил бутылку лимонада и сел на пустой стул – в кружок посреди комнаты.
Один студент-кеконец встал и представился как Дано, третьекурсник, изучающий политологию, и руководитель студенческой фракции Общества невосприимчивых к нефриту. Хотя было уже далеко за полдень, Дано выглядел так, словно только что проснулся. Стриженные ежиком волосы торчали во все стороны, лицо не выбрито, футболка помята, а джинсы будто выужены со дна корзины для грязного белья. Но при этом он кипел энтузиазмом.
– Наш клуб создан для взаимной поддержки, – объявил он. – Наверняка каждый из собравшихся здесь побывал в ситуации, когда чувствовал себя всеми покинутым. Нам ведь сопутствуют неудачи, богам на нас плевать. Нет, это не так. Вы не одни. И чем активнее мы вместе будем просвещать людей о невосприимчивости к нефриту, чтобы они больше узнали о нас, тем менее одинокими будем себя чувствовать.
Дано начал рассказывать о расписании встреч, событиях и связях с общенациональным движением, сотрудничестве с абукейским студенческим союзом и деятельности волонтеров.
– Как я вижу, у нас новенькие, – сказал Дано. – Так что давайте все представимся.
Он снова сел.
Рю не запомнил имена других студентов. Когда очередь дошла до него, его ладони стали липкими от пота. Он вытер их о джинсы и сказал:
– Меня зовут Коул Рюлиншин. Я первокурсник. – Он откашлялся: – Моя семья… Ну, в общем, в ней сплошные Зеленые кости. Всю жизнь я окружен традициями клана и нефритовой культурой, так что… все это для меня внове. Я рад, что нашел этот клуб, и с нетерпением жду знакомства со всеми.
Он не мог прочитать по лицам, что о нем думают. Если бы только он обладал Чутьем, то сразу бы понял, стоит ли встать и уйти. Конечно, если бы он обладал Чутьем, то и не пришел бы сюда.
Дано начал притаптывать ногами в знак одобрения. Остальные последовали его примеру, приветствуя Рю улыбками, и его плечи наконец-то расслабились.
– Добро пожаловать в клуб каменноглазых, кеке, – сказал Дано. – Кстати, я выступаю почти против всего, за что ратует твой клан. – Он ухмыльнулся так широко, что натянулась кожа на щеках, а потом хлопнул Рю по плечу: – Мы с тобой подружимся!
* * *
Они и впрямь подружились. Дано был гением общения. Казалось, он знаком с людьми из всех слоев общества и вечно либо собирался, либо только что побывал на какой-нибудь безумной вечеринке. Хотя бо́льшую часть времени он, похоже, был пьян или страдал похмельем, это не влияло на его энергичность. Помимо руководства студенческим клубом невосприимчивых к нефриту он входил в Независимую лигу – организацию, поддерживающую не связанных с кланами политиков; в общество «За права иммигрантов», которое обеспечивало юридическую и финансовую поддержку беженцам; и в редколлегию университетской газеты «Королевское кредо». Временами Рю гадал, успевает ли Дано ходить на лекции.
После заседания клуба каменноглазых у них возник пылкий спор. Дано любил споры почти так же, как выпивку. Когда Рю упомянул, что хотел бы после окончания университета работать в Равнинном клане, Дано заявил:
– Ты собираешься посвятить жизнь поддержке системы, которая превращает нечувствительных к нефриту в изгоев. Сам роешь себе яму.
Рю застыл с открытым ртом. Он никогда не встречал человека, который осмелился бы такое ему сказать.
– Нельзя обвинять клан в столетних суевериях. Папа всегда меня поддерживал и никогда не принижал. А маму назначил личной помощницей. Возможно, как раз то, что мы с мамой каменноглазые, и поможет избавиться от предрассудков относительно нечувствительных к нефриту.
Они вышли с факультета социальных наук и опаздывали на следующую лекцию, но все равно ожесточенно спорили.
– Даже если твои родственники хорошо относятся к тебе лично, – заявил Дано, – это не отменяет главного – кланы существуют для защиты интересов Зеленых костей, и, пока у власти кланы, они будут угнетать всех остальных.
– Общество – это не состязание Зеленых костей против всех остальных! – парировал Рю. – У каждой Зеленой кости есть родственники и друзья, которые не носят нефрит, а кланы защищают всех кеконцев. Если бы ты изучал историю, – недостойно подколол он Дано, который как раз шел на лекцию по истории, – то знал бы, что без Зеленых костей наша страна погрузилась бы в постколониальный хаос, как случилось с Увивами, а не стала современной страной с развитой экономикой.
Дано передернул плечами, явно наслаждаясь тем, что вывел собеседника из себя.
– Признаю, общество Люди горы сыграло значительную роль в избавлении от шотарской оккупации, но с тех пор прошло уже почти пятьдесят лет. Другие страны вполне обошлись и без кланов. Это устаревшие, ограниченные сообщества.
– Хватит нести чушь! – Рю почти перешел на крик. – Конечно, кланы не идеальны, как и любая система. Вот почему мы все должны совместно ее улучшать, а не отвергать, как мечтают иностранцы или анархисты. Взять, к примеру, международную торговлю, реформу армии, даже развитие индустрии развлечений – все эти перемены произошли благодаря кланам Зеленых костей. Благодаря моей семье. Да ты ни хрена не знаешь! – Они дошли до факультета иностранных языков, где у Рю была следующая лекция. – Так что, увидимся в пятницу?
– Ага, – ответил Дано. – И возьми бабло – говорят, там будут стриптизерши.
Рю не мог определиться, нравится ему Дано или нет. Порой тот был слишком напыщенным, невежественным и вызывал раздражение, но Рю еще не встречался с человеком, который постоянно ниспровергал устои. Это вдохновляло.
Он совершил ошибку, рассказав о новом друге Цзае.
– Похоже, он просто болтун и придурок, – заявила сестра. – Он и правда все это сказал? Удивительно, что Кобены до сих пор не выжгли ему клеймо на физиономии.
Она встревоженно покосилась на брата.
Такая уж у Цзаи была гнусная привычка – вести себя так, словно они ровесники, как будто, раз она станет Зеленой костью, это делает ее старше каменноглазого брата.
Когда Цзая училась в начальной школе, во время перемены она избила другую девочку и выкинула все ее учебники в грязную лужу за то, что та дернула себя за ухо, увидев Рю.
– Еще раз это сделаешь, и я приду к тебе домой и убью всех твоих домашних животных! – пообещала ей Цзая, будто она старшая сестра Рю и обязана защищать его от нападок.
Та девочка заплакала, чем страшно смутила и напугала Рю. Он тоже считал, что ее стоит проучить, но мягко, и уж точно обошелся бы без заступничества Цзаи.
Судя по выражению ее лица, теперь она считала, что Рю связался с дурной компанией.
– Интересно, нет ли кого-то из тех, с кем ты встречаешься в университете, в списке Лотта-цзена для пристального наблюдения. Как там его зовут?
– Забудь, – быстро ответил Рю. – Ему просто нравится провоцировать, он не тот, о ком следует беспокоиться.
Некоторые слова Дано и впрямь можно было отнести к радикальным антиклановым высказываниям и заподозрить его в связях с движением «За будущее без кланов». В день взрыва КНА Рю было двенадцать лет. Он никогда в жизни не забудет, как его забрали из школы и пришлось целый день мучиться неизвестностью – жив его отец или нет. Он ненавидел безумных анархистов и лучше, чем кто-либо, понимал, почему кланы не намерены их терпеть.
Однако Дано был всего лишь студентом, а не террористом из движения «Будущее без кланов». Рю уже начал сожалеть, что угроза со стороны радикалов так некстати задушила в зародыше дискуссию о том, как следует измениться кланам, чтобы принести больше пользы всем кеконцам, включая тех, кто никогда не носил нефрит и не входил в семью Зеленых костей. В отличие от Рю, Дано не видел ситуацию изнутри. Для него Горные и Равнинные были единой враждебной сущностью. Он не понимал, что руководители кланов вроде родителей Рю, его тети Шаэ и дяди Андена испытывают такие же чувства, как и все остальные. Ведь клан – ничто без людей, которые в нем состоят.
Рю во многом не был согласен со своим другом, но не хотел, чтобы с ним случилось что-нибудь ужасное. Он решил, что в присутствии Цзаи будет помалкивать. Его сестра училась в восьмом классе Академии, и все знали, что после выпуска она принесет клятву клану и станет Пальцем. Если Цзая сочтет Дано угрозой общественному спокойствию или хотя бы решит, что он оказывает на Рю дурное влияние, кто знает, что взбредет ей в голову.
