Глава 35
Те, у кого есть выбор

Когда шасси самолета коснулось посадочной полосы Жанлунского международного аэропорта, Анден потер глаза и сонно посмотрел в окно на мрачное вечернее небо. Мысленно он по-прежнему находился по ту сторону Амарического океана. Как член совета Международной биоэнергетической квалификационной комиссии, он летал в Эспению как минимум дважды в год, чтобы проверить клиники на соответствие стандартам лечения, и в итоге набрал даже больше подарочных миль, чем Шелест. Хорошо хоть теперь в самолетах не курили, а серебряный статус в «Кеконских авиалиниях» означал, что полет он проведет с бо́льшим комфортом, чем прежде.

Хорошие новости заключались в том, что медицинское использование нефрита постепенно завоевывало поддержку эспенского общества, чему способствовали усилия «ВБХ Фокус» и Ассоциации эспенских кеконцев. Но оставались и плохие новости – на каждое положительное упоминание кеконского нефрита приходилось и резко негативное. Джон Реми, Дрянной кеке из Ресвиля, по-прежнему наращивал влияние в своем городе, избегая смерти от рук врагов и ареста полицией.

– Мы много раз пытались вразумить Реми, уговорить его не высовываться, – объяснял Мигу Сан на последнем заседании Ассоциации эспенских кеконцев. – Но его невозможно урезонить.

– Зеленые кости из других городов не хотят, чтобы их ассоциировали с Реми и его бандой Змееголовов, – возмутился Кори. – Мы сотрудничаем с полицией, снабжая ее информацией, которая поможет его обезвредить. Наверное, ужасно так говорить, но, если его вскорости не арестуют, остается только надеяться, что с ним разделаются Бригады.

Проблема с Эспенией в том, размышлял Анден, забирая багаж, что деньги там ценятся больше верности. На Кеконе всегда было два главных источника власти – золото и нефрит. Но ни за какое золото нельзя стать нефритовым воином без правильного происхождения и подготовки. Даже самого богатого человека можно убить. Если он не носит нефрит, то нуждается в дружбе тех, кто носит. Так что всегда поддерживается баланс сил.

Во всем остальном мире это не так. Ассоциация кеконских эспенцев – не клан, способный продавить свои требования. Андена не покидало неприятное предчувствие, что Джон Реми станет примером того, как преуспеть Зеленой кости в Эспении. Обогащаясь и получая больше власти, он набирал и новых сторонников, которые стремились быть похожими на него.

Такси из аэропорта всю дорогу до квартиры плелось в пробках – наступил сезон отпусков. Во время долгой поездки Анден пытался выбросить пессимистичные мысли из головы и вернуться к настоящему. Он уже сделал все, чтобы помочь своим друзьям из Порт-Масси, и по мере сил отстаивал интересы Равнинных в стране. Остальное было не в его власти.

Войдя в свою квартиру, он увидел Цзирую – тот сидел на диване в гостиной, рассматривая наброски.

– Как ты долго, – вздохнул Цзируя, отложил работу и потянулся на подушках. Он подошел к двери и поцеловал Андена. От Цзиру пахло мылом и одеколоном – он только что принял душ и побрился, его жесткие курчавые волосы были еще влажными.

– Рейс опоздал, и были ужасные пробки, – объяснил Анден.

– Прости, миян, я не приготовил ужин, неважный из меня партнер. – Так он ласково называл Андена, по– абукейски это означало «мой». – У тебя в холодильнике пусто, а у меня не было времени сходить в магазин.

– Ничего страшного, можем куда-нибудь сходить. – Анден не особенно проголодался, в Порт-Масси сейчас было еще раннее утро. – Или закажем из тунского кафе.

– Давай останемся дома. – Цзиру обнял Андена за талию, а другой рукой провел его ладонью по своему заду. – Ты был на другом конце света долгих десять дней.

Он снова поцеловал Андена, теперь с большей страстью.

Плечи Андена расслабились, сонное состояние после полета как рукой сняло. Он бросил сумку, которую все еще держал в руке, и откинул голову Цзиру назад, чтобы поцеловать его в подбородок и шею, и, глубоко вдохнув, прижался губами к ложбинке на его горле. Цзиру потянул его в спальню, и Анден последовал за ним, хотя и ощутил легкий всплеск сопротивления. Он всегда с готовностью подчинялся желаниям Цзиру, но устал после перелета и сегодня предпочел бы отдохнуть или просто расслабленно ласкать друг друга губами и пальцами.

Словно почувствовал нежелание Андена, Цзиру усадил его на край кровати и, расстегнув ему рубашку, провел пальцами по груди и животу, а потом присел между коленями Андена и расстегнул его брюки.

– Просто расслабься, я все сделаю.

Анден откинулся на спину и довольно закрыл глаза, чувствуя, как остатки напряжения растворяются в желании, пока Цзиру умело его возбудил. Потом жаркие губы партнера отодвинулись, и Анден услышал щелчок тюбика со смазкой. Он открыл глаза и забрался на кровать.

Цзиру уже стоял на четвереньках и тяжело дышал в предвкушении. Это было прекрасное зрелище – его стройная фигура и гладкая смуглая спина, изгиб плеч, переходящих в элегантные бицепсы, твердые полушария зада. В давние времена Кори научил Андена не торопиться, сначала работать пальцами и ртом, чтобы войти медленно и нежно, но Цзиру порой был на удивление нетерпелив.

Он придвинулся назад, ближе к Андену, ухватился за изголовье кровати и начал ритмично покачивать бедрами. Цзиру много болтал во время секса – до странности много, по мнению Андена, – хотя это было очень эротично. Он велел Андену укусить его в плечо, схватить его за бедра, шлепнуть по заду, взять в руки член. Дойдя до высшей точки, он стонал и ругался в экстазе. К тому времени Анден чувствовал себя совершенно беспомощным, будто его привязали к креслу на американских горках. Обхватив его, Цзиру двигался яростно и умело, и Анден с дрожью кончил, повалившись на своего партнера.

Некоторое время они расслабленно лежали рядом.

– Я был немного эгоистичен, – робко признал Цзиру, но без извинений.

– Мне нравится твой напор, – заверил его Анден.

Казалось, Цзиру всегда знал, чего хочет, – возможно, потому, что у него было больше партнеров, или оттого, что абукейцы не имели подобных ограничений и предрассудков. Он был уверен в себе не только в постели, но и в работе, искусстве и точке зрения.

Анден встал и лениво, расслабленно принял душ, с наслаждением ощущая струи горячей воды на спине. К тому времени, как он вышел и оделся, Цзиру уже позвонил во «Вкус Туна» и заказал контейнеры с тушеным ягненком и чечевицей, жареной картошкой с травами и овощными пирожками. Уже через несколько минут все доставили. Они поужинали за кухонным столом, соприкасаясь коленями и накладывая еду из картонных коробок друг другу на тарелки.

– Хорошо, что скоро будет больше места, – сказал Анден.

Он нашел более просторную квартиру всего в трех кварталах отсюда, тоже в Старом городе, и в следующем месяце они собирались вместе туда переехать. Они встречались уже полтора года. У Цзиру был ключ от квартиры Андена, и поскольку работал он совсем недалеко, то бывал в квартире Андена чаще, чем в своей.

И все же у них возникли разногласия по поводу новой квартиры. Анден хорошо зарабатывал и вел скромный образ жизни, так что мог позволить себе купить небольшой дом, даже по непомерным жанлунским ценам, но Цзиру и слышать не хотел о доме, пока не сможет внести половину платы. Его накопления от продажи картин были незначительными, и, несмотря на работу в «Кинобереге», который выпускал все больше фильмов, Цзиру еще долго копил бы на свою долю.

– Лично я буду скучать по этой квартире, – улыбнулся Цзиру, поддразнивая Андена. – Она так похожа на тебя.

Он обвел рукой аккуратное, просто обставленное пространство – книжные шкафы и полки Анден сам смастерил из простых досок и покрасил, в гостиной висела тяжелая боксерская груша, а украшали квартиру только детские работы и рисунки, сделанные племянниками, когда те были совсем малы. Анден рассчитывал, что новую квартиру обставят Цзиру и Вен, с более элегантной мебелью, и чтобы обивка гармонировала со шторами.

– Скоро новогодняя вечеринка клана, – сказал Анден. – В этом году ее устроят в отеле «Главная звезда», соберутся все важные для Равнинных люди. Ты придешь? Я спросил Колосса, могу ли тебя привести, и он согласился.

Анден произнес это как бы между прочим, как будто это пустяк. Но правда заключалась в том, что он уже довольно давно спросил Хило и ждал возвращения из Эспении, чтобы сообщить Цзиру в нужный момент. Одно дело, когда Анден с кем-то спит или даже живет вместе. И совсем другое – привести его на главный прием Равнинного клана, который устраивает сам Колосс.

Оттягивая этот момент несколько недель, Анден все-таки набрался смелости войти в кабинет Колосса.

– Хило-цзен, – сказал он, стараясь говорить не так неуклюже, как себя чувствовал, – я уже больше года кое с кем встречаюсь. Он не Зеленая кость и не член клана, но у нас прекрасные отношения, и мы собираемся съехаться. Я хотел бы привести его на новогодний прием.

– Того абукейца? – отозвался Хило. – Пригласи его, если хочешь.

Анден удивленно заморгал. Он ожидал больше вопросов.

– Ты… Так, значит, ты не возражаешь?

Хило поднял голову от стопки открыток, которые Вен оставила на кофейном столике ему на подпись. Затем взял пульт и приглушил звук тихо бубнящего телевизора.

– Стал бы я это говорить, если бы возражал? Вен давно мне рассказала и попросила разрешения от твоего имени. Она знала, что сам ты будешь собираться целую вечность. – Он подписался, поставил на открытку печать клана красными чернилами и перешел к следующей. – Твоя личная жизнь – твое дело, Энди, если это не затрагивает клан.

Задумавшись, Анден понял, что ему не стоило удивлялся спокойной реакции Хило. Он ожидал неудовольствия Колосса из-за предрассудков относительно абукейцев. Но в результате этих отношений в семье Коулов не появятся дети, и абукеец никогда не займет какой-либо позиции в клане Зеленых костей. Все относились к абукейцам с подозрением, а потому они были почти бесполезны и как Белые крысы, то есть совершенно беззащитны и охранялись кодексом айшо. Ни один враг не попытается переманить абукейца или покалечить его. Цзируя был для Андена безопасным партнером. Эта мысль принесла облегчение, но и легкую обиду.

По оконному стеклу квартиры начал стучать легкий дождь – один из тех редких зимних ливней, от которых дороги станут скользкими, пусть и ненадолго. Цзируя поковырял остатки ужина на тарелке.

– Не обижайся, пожалуйста, но… я предпочел бы не ходить на вечеринку. – Он встретился с Анденом взглядом, а потом виновато опустил голову. – Я так много трудился, пытаясь заработать себе имя, и не хочу, чтобы на меня смотрели как на игрушку Коулов.

– Это еще как понимать? – опешил Анден.

– Все остальные абукейцы на приеме будут привратниками и официантами. И как ты собираешься меня представить? Как твоего «друга»? Будет выглядеть так, будто меня пригласили в качестве демонстрации щедрости Равнинных.

– Это не так. Я спросил Колосса, могу ли тебя пригласить. Это была моя идея, а не его. – Анден не рассчитывал наткнуться на сопротивление – он ожидал, что Цзиру обрадуется, и был обижен, когда он приписал Коулам такие низменные мотивы. – Не только ты будешь там выделяться, – возразил Анден. – Я и сам – сирота смешанного происхождения, которого Коулы усыновили в детстве. Выходит, я тоже их игрушка?

Цзиру покачал головой:

– Твои мать и дядя были известными нефритовыми воинами, ты учился в Академии, тебя воспитали Коулы. Хотя сейчас ты и врач, но все равно остаешься Зеленой костью клана. А значит, ты больше кеконец, чем я, потому что, каким бы ни был цвет кожи, люди видят только Зелень. – Цзиру встал из-за стола, взял тарелку и со звоном бросил ее в раковину. – Если ты абукеец, то не можешь быть Зеленым. А значит, всегда будешь только абукейцем.

До сих пор Анден не понимал, с каким нетерпением ждет возможности представить Цзирую всему клану, зная, что ни у кого не хватит смелости дернуть себя за ухо в присутствии Колосса и всей семьи Коулов. Он всегда предполагал, что партнер, которому он и в самом деле небезразличен, с радостью воспримет знакомство с его родней.

– Я думал, что у нас все всерьез, – в порыве обиды буркнул он. – Это важное событие для Равнинных, и я надеялся, что ты придешь.

Цзиру повернулся, схватившись за край столешницы за своей спиной.

– Прости. Я просто не хочу быть чем-либо обязан твоей семье. Или кому-либо еще.

– Ты думаешь, есть люди, которые ничем не обязаны кланам? – воскликнул Анден. – Думаешь, на Кеконе существовала бы киноиндустрия и ты сделал бы карьеру, если бы моя сестра не вложила деньги в «Киноберег»?

– О том и речь. – Голос Цзиру задрожал. – Кланы повсюду. Они создают и уничтожают целые отрасли, компании и людей. Мне повезло больше, чем большинству абукейцев, и я не хочу, чтобы люди говорили, будто это все благодаря Равнинным, из-за того, что я с тобой сплю. Пожалуйста, миян, постарайся понять.

Анден сочувствовал ему, но понять не мог, он уже открыл рот, чтобы это сказать, но тут раздался стук в дверь. Анден и Цзиру прервали спор и удивленно переглянулись. Они никого не ждали. Стук повторился, на этот раз настойчивее, почти с отчаянием.

Анден открыл дверь и с удивлением увидел своего племянника. Выглядел он расстроенным и жалким, с волос капала вода, затекая в глаза.

– Нико! – воскликнул Анден, пропуская племянника в квартиру. – В чем дело? Что случилось?

Нико вытер мокрое лицо рукавом.

– Дядя Анден, я могу у тебя остаться на какое-то время?

На следующий день Анден отправился в поместье Коулов. Первым человеком, которого он там встретил, оказалась Цзая, она топталась у ворот вместе с двумя одноклассницами из Академии, все трое держали под мышками скейтборды.

– Сейчас с ним лучше не говорить, – посоветовала она. Обычно при встрече у Цзаи всегда находилась для Андена какая-нибудь колкость, а теперь она даже не улыбнулась, и он сразу понял, что дела совсем плохи. – Он в ужасном настроении.

Анден вошел в дом. Толстая деревянная дверь кабинета была закрыта, но за ней Анден услышал голос Колосса, разговаривающего на повышенных тонах. Лотт Цзин что-то отвечал ему, но Анден не разобрал слов. Он пошел на кухню и открыл шкафчик, достал бокал и бутылку хоцзи и плеснул себе чуть-чуть для укрепления решимости. Стоя у двери во двор, он выглянул в сад и увидел на лужайке груду бетонных блоков – они были разбиты на мелкие осколки, которые валялись повсюду в радиусе нескольких метров. Это явно сделал Хило в приступе ярости.

Дверь кабинета открылась, и появился Лотт Цзин. Новый Штырь выглядел так, будто ему только что устроили выволочку. На его лице были написаны досада и раздражение, смешиваясь с облечением от того, что кошмар позади, а он не сильно пострадал. Анден его перехватил:

– Что происходит?

– Нико ушел, – ответил Лотт. – Его лишили звания, заморозили банковские счета, и он не получит никакой помощи от членов клана. Колосс подумывает силой притащить его обратно и снять весь нефрит. – Увидев написанное на лице Андена ошеломление, Лотт добавил: – Может, тебе повезет больше, чем мне, поговори с ним. Он считает, что я испортил парня, плохо его учил и не давал возможности отличиться, вел себя слишком мягко.

– К тебе это не имеет отношения, – заверил Штыря Анден.

– Ты же знаешь, какой он, – сказал Лотт и ушел.

Анден вошел в кабинет. Хило стоял за столом с телефонной трубкой в руке и искал номер в записной книжке. Его пальцы были неряшливо перебинтованы. Он нетерпеливо взглянул на Андена:

– Чего ты хочешь, Энди?

Хило нашел нужный номер и начал набирать его на телефоне.

– Не делай этого.

– Чего? – огрызнулся Хило.

Анден подошел к столу, вынудив Колосса обратить на него внимание.

– Вот этого. Не выливай свой гнев и чувство вины на Нико только из-за того, что он не следует плану, который ты для него составил. Не отталкивай его из-за того, что тебе претит его решение, его образ жизни. Ты уже поступал так раньше – со мной, с Шаэ, даже с Вен. О боги, не поступай так с собственным сыном!

Хило нажал на рычаг и бросил телефонную трубку обратно с такой силой, что аппарат подскочил.

– Он не мой сын! – рявкнул Хило. – Он совершенно на меня не похож, ни капли. Он такой же меланхолик, как Лан, и такой же поверхностный и неверный, как Эйни.

– Да узнают их боги, – пробормотал Анден.

– Я мирился с его закидонами. – Под злым взглядом Анден видел смятение и боль Хило. – Я понимаю, он еще молод, ему нужна свобода, хочется взбунтоваться. Я дал ему свободу в разумных пределах. Но эта выходка все перечеркнула. Растрачивать нефрит и способности, которым он обязан семье и клану, чтобы сражаться за иностранцев, чужаков, и только ради денег. Даже баруканы выше этого. Ты же врач, Анден. Только не говори, что его поддерживаешь.

Анден посмотрел в пол, а потом снова поднял взгляд на Колосса:

– Я не одобряю его решение, но еще меньше согласен с тем, что ты собираешься от него отречься.

– Не пытайся меня отговорить, Энди.

В голосе Колосса прозвучало предупреждение и нотки угрозы, и когда-то это вынудило бы Андена умолкнуть, как и любого другого.

– Я не собираюсь тебя отговаривать, пока ты зол.

– Ну хоть у кого-то есть здравый смысл, – сказал Хило, отворачиваясь и открывая ящик стола. – Тогда уходи. Я не в настроении разговаривать.

Он вытащил пачку сигарет и грязно выругался, обнаружив, что она пуста – Вен выбросила сигареты, пытаясь помочь ему бросить курить.

Анден не сдвинулся с места, все так же стоя перед Колоссом.

– Пусть Нико устроится на эту работу, – сказал он. – Позволь ему сохранить звание, деньги и нефрит. Скажи ему, что, хотя ты и не согласен с его решением, он по-прежнему твой сын и может вернуться домой, когда будет готов.

Хило закашлялся, словно поперхнулся собственной слюной.

– Не ты ли только что сказал, что не будешь меня отговаривать? Ты слишком далеко зашел, Энди, если собираешься объяснять мне, как быть отцом.

– Я ничего не знаю об отцовстве, – признал Анден. – Я знаю лишь, чего мне хотелось получить от тебя, когда я был ровесником Нико. Я не пытаюсь с тобой спорить. Просто говорю, что ты должен сделать как отец и Колосс. Если ты отречешься от Нико, то потеряешь сына, а Равнинный клан потеряет наследника.

– Колосса из него не выйдет, – сказал Хило.

– Так когда-то говорили и о тебе, – напомнил Анден. – Нико не похож на тебя, как и ты не был похож на Лана. Он умен, Хило-цзен. Наблюдателен. Всегда старается понять самую суть, но он делает это по-своему, пусть даже это означает, что он сместится на сторону противника. Ты назвал его холодным и эгоистичным, но это лишь потому, что он держит чувства внутри. На самом деле ему не все равно. Не все равно, что ты о нем думаешь. И, похоже, от этого ему тоже необходимо освободиться.

На краткий миг по лицу Хило прошла судорога, но ответил он без тени сочувствия:

– Какой пример я покажу всему клану, если спущу Нико с рук такой поступок? Коул, вступивший в иностранную военную компанию? Да Горные закатят вечеринку. Начнут переманивать у нас Фонарщиков и политиков, мы лишимся всякой поддержки. Пресса нас распнет. Даже Шаэ со мной согласна. А другие Пальцы решат, что если сын Колосса может повернуться спиной к клану и использовать свой нефрит, чтобы набивать карманы, то почему им не последовать его примеру.

– Тогда сделай, что должен, на публике. Осуди решение Нико. Объяви всем, что он не выступает от имени Равнинного клана и, пока он работает на Сунто, у него не будет ни статуса, ни привилегий. Скажи, что должен сказать, как Колосс. Но хотя бы поговори с Нико. Не отворачивайся от него.

– Почему для тебя это так важно? – огрызнулся Хило, явно теряя терпение.

– Потому что так поступил бы Лан! – Анден не хотел кричать, он собирался выложить свою точку зрения спокойно и взвешенно. Он сжал дрожащие ладони в кулаки и положил их на стол, вдавив в дерево костяшки. – Лан никогда бы не повернулся спиной ни к кому из нас. Ты казнил мать Нико, когда он был еще ребенком. Все в клане это знают, хотя мы никогда об этом не говорим. Нико имеет право ненавидеть тебя и Равнинный клан, если уж на то пошло. Ты его должник. – Анден резко вдохнул и выдохнул. Он выпрямился. – Если ты отречешься от Нико, я тоже уйду. Я уйду из семьи, Хило.

Хило уставился на него так, словно Анден поднес спичку к канистре с бензином.

– Нет, не уйдешь.

– Считаешь, что я тебе вру?

Колосс Чуял решимость Андена и сразу раскусил бы его блеф. Но Хило промолчал.

– С той минуты, когда Лан привел меня в этот дом, я хотел только одного – стать Коулом, – хрипло произнес Анден. – Я ненавидел свою эспенскую кровь и боялся быть сыном Безумной ведьмы. Но за эти годы я кое– что понял. Я не обязан быть Коулом, если не хочу. Ты и Шаэ всегда будете Коулами. Нико, Рю и Цзае тоже не приходится выбирать. Но у меня выбор есть.

Его голос звучал решительно, хотя в глубине души Анден трусил до тошноты.

– Я много лет представлял Равнинный клан в Эспении, ты сам это говорил. Я заключил союзы, в которых мы нуждались в Порт-Масси и Ресвиле. Продвигал интересы клана в здравоохранении, на которое мы сделали ставку, готовил нефритовых врачей и сертифицировал клиники. Если я уйду, ты всего этого лишишься. Даже если ты найдешь мне замену, это будет не то, и ты сам это знаешь.

– Ты угрожаешь мне, Энди? – спросил Хило скорее с удивлением, чем со злостью.

– Я тебя прошу, Хило-цзен. Убеди меня, что мне стоит остаться членом этой семьи. – Анден повернулся и пошел к двери. – Если ты все-таки решишь поговорить с сыном, он остановился в пустующей квартире в моем доме. Через две недели я отвезу его в аэропорт.