Глава 15
Скептики

Как самому молодому врачу в районной больнице квартала Папайя Андену всегда доставались наименее удобные часы работы – ночные смены, ранние утренние часы и праздники. Из восемнадцати врачей только трое были Зелеными костями. Анден часто работал дольше положенной смены, или его вызывали во время отдыха. Его репутация настоящего нефритового кудесника и родство с Коулами означали, что Кулаки и Пальцы клана хотят иметь дело именно с ним, и у него всегда было много пациентов. А кроме того, Папайя была бедным районом, здесь постоянно случались драки. Однажды вечером его вызвали к пациенту с внутренним кровотечением и пневмотораксом легкого. Анден с удивлением увидел на больничной койке Лотта Цзина, своего бывшего однокурсника по Академии Коула Ду, а теперь Первого Кулака Равнинных в Жанлуне.

– Лотт-цзен, что случилось? – воскликнул он.

Раны Лотта были результатом удара тупым предметом. Кости не были сломаны, а многочисленные ножевые порезы – поверхностные. Очевидно, Лотт превосходно владел Броней, но кровеносные сосуды и внутренние органы трудно защитить даже с отличными нефритовыми способностями.

– Барукан, – мрачно ответил Лотт, словно больше ничего и не требовалось объяснять.

Позже два Пальца, которые в нетерпении дожидались в холле новостей о состоянии Кулака, объяснили, что во время полицейской облавы на Лотта устроили засаду бандиты-баруканы со стальными трубами, монтировками и тесаками. Первый Кулак убил четверых баруканов и упал с третьего этажа, когда уходил по пожарной лестнице. Некоторые баруканы владели нефритовыми способностями на таком уровне, что представляли угрозу даже для Зеленых костей, в особенности когда имели численный перевес. Большинство из них были выходцами из шотарской банды Матиос и тем или иным образом работали на Горный клан, который отрекался от них и наказывал за противозаконные действия, но все равно использовал для простых поручений и чтобы скрытно нападать на Равнинных. Держать преступников в узде, но пользоваться ими против соперников – давнишняя традиция кланов.

Обычно, чтобы остановить кровотечение, вызывали хирурга, но Анден сам нашел рану и перекрыл кровеносные сосуды несколькими точными импульсами Концентрации. Во время лечения однокурсника, к которому он когда-то был неравнодушен, Анден поневоле ощущал неловкость и не мог не отметить, что даже побледневший и раненый Лотт остается чрезвычайно привлекательным – мокрые от пота кудри, длинные ресницы на закрытых глазах, стиснутые от боли пухлые губы.

– Тебе придется остаться здесь на ночь с кислородным баллоном, – объяснил Анден, медленно и осторожно Концентрируясь, чтобы улучшить циркуляцию крови и ускорить выздоровление. – Ты полностью поправишься, Лотт-цзен, но это займет несколько недель.

Лотт кивнул, не открывая глаз. Анден встал, чтобы вымыть руки в раковине.

– Ты мог бы быть на моем месте, Эмери, – произнес за его спиной Лотт. – Ты был лучшим в нашем выпуске из Академии. Это ты должен был стать Первым Кулаком, а не я.

Анден обернулся. Лотт открыл глаза и смотрел на Андена, приподняв уголки полных губ в саркастической усмешке. Он показал на палату и свое перебинтованное тело:

– Уверен, что ты сделал верный выбор? Не жалеешь?

Анден нахмурился и вытер руки.

– Кто знает, какой ранг я бы мог получить. Быть может, я уже был бы мертв, от рук Горных или от Зуда. Путь в клане определяют не только способности, но и судьба. Может, судьба даже в большей степени.

К Лотту это тоже относилось. Первым Кулаком должна была стать Йин Ро, но ее убил Тар. При мысли об этом Анден содрогнулся.

Он чувствовал взгляд Лотта, медленное бурление его нефритовой ауры.

– Вряд ли кто-нибудь знает, принял ли правильное решение, – сказал Анден, – но я о своем не жалею, ведь я до сих пор жив и приношу пользу людям, хотя и по-другому. – Он сел на стул у кровати Лотта, стараясь не разглядывать его темные глаза и тень щетины на подбородке. – А как насчет тебя, Лотт-цзен? – спросил он. – В Академии ты не хотел приносить клятву клану и становиться нефритовым воином. Почему же ты все-таки это сделал?

Лицо Лотта посуровело, а нефритовая аура съежилась. Анден решил, что Лотт не ответит, но тот сказал:

– Все говорили, что мой отец был отличным Кулаком, зеленее некуда. В детстве мне не хотелось иметь ничего общего с этой сволочью, да узнают его боги. – Лотт попытался глубоко вздохнуть и подался вперед. Потом снова откинулся назад и приподнял голову. – Но после его смерти клан заботился о маме и сестрах. Теперь сестры уже окончили колледж, а у мамы свой небольшой бизнес. Они не могли о таком и мечтать. Так почему бы мне не получить самый высокий ранг в клане, какой мне по силам? Это лучшее, что я могу сделать для семьи. – В его глазах вспыхнул вызов, словно он ожидал от Андена возражений. Но, когда Анден не ответил, из голоса Лотта исчезла воинственность. – Колосс первым из клана заговорил со мной как с мужчиной, – признался он. – Он сказал, что я должен быть самим собой, а не бледной копией отца. Дал мне понять, что можно быть Зеленым без жестокости и злости.

– Я никогда не считал тебя чьей-то копией. Для меня ты всегда был собой, – тихо сказал Анден.

Под влиянием порыва он протянул к Лотту руку, но тот отдернул свою, не резко, но вполне очевидно. Смутившись, Анден тоже убрал руку.

– Я рад, что ты доволен своим выбором, – сказал Лотт без злости, но отвернулся, сделав вид, что не замечает неловкости Андена. – Спасибо, что подлатал меня, кеке. Теперь, когда я стал Первым Кулаком, рискую гораздо сильнее, и если мне не повезет, могу попасть в еще худшую передрягу. Я не могу позволить себе быть беспечным и ошибаться.

Когда Анден вернулся в свой крохотный кабинет, который делил с двумя другими врачами, сегодня отсутствующими, на автоответчике его ждало сообщение на эспенском. Анден посмотрел на часы и быстро вычислил разницу во времени. В Адамонте сейчас было утро. Чтобы сэкономить на междугороднем звонке и не звонить за счет больницы, обычно для разговоров с доктором Мартгеном Анден пользовался телефонной карточкой. Тот ответил через два гудка.

– Слава Господу, что я до вас дозвонился, – сказал эспенский врач. – Боюсь, мы уперлись в стену.

За последние шесть лет доктор Мартген и еще несколько его пылких последователей в Эспении с негласной поддержки Равнинного клана пытались добиться легализации биоэнергетического нефрита в медицинских целях на основе кеконской практики. Сейчас в Национальной ассамблее как раз обсуждался соответствующий законопроект, но его не давало провести Медицинское общество Эспении.

– МОЭ хочет не только отклонить закон, но и предлагает ввести более суровые наказания для тех, кто, по их словам, «использует биоэнергетический нефрит для недоказанных и потенциально опасных медицинских процедур».

Анден вдавил в стол костяшки пальцев. Его не удивляло, что большинство эспенских врачей не понимают значение нефрита и рассматривают его как угрозу собственным устоявшимся методам, но, если такой закон будет принят, целителей и Зеленых костей, вроде Даук Саны, которые десятилетиями незаметно помогали людям из кеконо-эспенского землячества, могут арестовать и на долгие годы посадить в тюрьму.

– Мы можем как-то вам помочь? – спросил он.

– Есть и хорошие новости, – сказал доктор Мартген. – Вчера мы убедили члена Ассамблеи Соннена, председателя Комитета по здравоохранению, отложить голосование на три недели и позволить продемонстрировать законодателям возможности биоэнергетической медицины, прежде чем они примут решение. – На некоторое время на линии установилась тишина. – Я понимаю, что все произошло слишком быстро, но нет ли у вас возможности…

Анден тяжело опустился на стул. Равнинные много лет мечтали о легализации нефрита в Эспении, даже если она ограничится лишь медицинскими целями.

– Я вылечу первым же рейсом, – ответил он. – Нужно кое-что уладить на работе и дома, но постараюсь привезти с собой и других врачей. Я вам перезвоню.

Повесив трубку, Анден глубоко вздохнул и потер лицо руками. А потом снова взялся за телефон. Он обзвонил своих коллег, чтобы попросить поменяться с ним сменами на следующие три недели, а потом оставил сообщение секретарю больницы с просьбой перенести на другое время наименее срочные операции. Затем позвонил в резиденцию Коулов. Хило не было дома, но Анден объяснил ситуацию Вен, которая попросила его поехать в Эспению и действовать там от имени клана. Андена до сих пор иногда поражало, когда Вен говорит нечто вроде «Я передам твои слова Колоссу» – как помощник Колосса, а не жена, каждую ночь делящая с ним постель.

Получив одобрение клана, Анден позвонил доктору Тимо и доктору Йону – двум врачам, которые ездили с Анденом в Эспению, в медицинский исследовательский центр Демфи. По другому поводу он ни за что не отважился бы позвонить им лично в неурочное время и попросить изменить расписание. Он извинился перед каждым за то, что звонит домой, и сказал:

– Мой брат, Колосс Равнинного клана, попросил меня действовать от его имени.

Тем самым он четко дал понять, что просьба исходит не от младшего коллеги, а от семьи Коул. Он заверил врачей, что они могут рассчитывать на достойную награду за труды, а их расходы на поездку будут оплачены.

После того как оба врача согласились поехать, Анден сделал последний звонок – в Академию Коула Душурона, набрав дополнительный номер общежития для мальчиков. Пару лет назад в каждой комнате общежития установили телефон для личных звонков – о такой роскоши Анден и не мечтал, когда сам там учился. Он сказал четырнадцатилетнему Нико, что сожалеет, но не сможет взять его в поход на следующие выходные, а если тот будет заходить в его квартиру дважды в неделю, чтобы забрать почту и полить цветы, он получит сотню дьенов.

– Конечно, дядя Анден, – ответил Нико. – Счастливого пути. Я слышал, в Эспении полно воров. Когда ты там жил, то носил деньги в поясе под одеждой, чтобы не украли?

Нико был на редкость осторожным подростком, вечно воображал самый худший исход. После того как Анден объяснил, что в Адамонте совершенно безопасно, Нико спросил:

– Можешь привезти мне пакет тех кислых конфет, как в прошлый раз?

Анден обещал привезти подарок.

После обескураживающе долгого ожидания на телефоне Анден купил билет на прямой рейс «Кеконских авиалиний» в Адамонт, вылетающий на следующий день. Остались лишь центральные места в задних рядах самолета. У стойки регистрации Анден на минуту задумался и все же доплатил за место в бизнес-классе. Даже занимаясь делами Коулов, он всегда колебался, когда приходилось тратить деньги клана, поскольку не имел официального ранга у Равнинных и чувствовал себя в долгу за то, что семья Коулов оплатила его обучение сначала в Академии Коула Душурона, потом в эспенском колледже и вдобавок в колледже Биоэнергетической медицины.

И все ради чего? Он был неплохим врачом, помогал клану благодаря своим связям в кеконо-эспенском землячестве в Порт-Масси, причем по обеим сторонам Амарического океана, и многие годы выступал посредником между исследовательским центром доктора Мартгена и Зелеными костями из Жанлуна. Но его дедушка, покойный Коул Сенингтун, да узнают его боги, привел мальчика-сироту в свой дом в надежде, что в семье появится еще один нефритовый воин с потрясающими способностями, который поможет его родным внукам управлять кланом.

Анден знал, что семья оценивает его не с точки зрения полезности в бою, но другие люди именно так и оценивают. Лотт Цзин откровенно выразил эту мысль, сказав, что Анден мог бы стать Первым Кулаком вместо него. Анден часто говорил себе, что в тридцать один год пора уже перестать беспокоиться о мнении других, но все равно пытался что-то доказать всему миру.

Оказавшись в самолете, Анден не пожалел о своем решении взять билет в бизнес-класс. После двенадцати с половиной часов полета без сна ему предстояло прибыть в столицу Эспении и показать свои нефритовые способности публично, перед скептически настроенными и враждебными иностранными политиками. Гораздо важнее хорошо отдохнуть и не подвести клан и свою страну, чем сэкономить пару тысяч дьенов.

В отеле «Столичный пейзаж» его уже ждали доктор Мартген и Ригли Холлин, они сразу пошли в ресторан при отеле. Доктор Мартген в последнее время явно пребывал в напряжении, судя по синякам под голубыми глазами, а обычно аккуратная бородка выглядела неухоженной. Но он пытался казаться бодрым и бесстрашным, как приговоренный к казни перед расстрельным взводом. Исследования Мартгена и его выступления в защиту биоэнергетической медицины сделали его парией среди многих коллег-медиков, а если законопроект о легализации медицинского нефрита провалится в Национальной Ассамблее, это, скорее всего, будет означать конец его карьеры.

Ригли Холлин, напротив, был в полной готовности и сосредоточен, как спортсмен накануне соревнований. Время от времени Андену приходилось просить его говорить помедленнее или повторить фразу, чтобы понять, о чем речь.

– Отличные новости, просто отличные! – объявил он. – Член Ассамблеи Соннен обеспечил именно то, чего мы добивались, – публичной демонстрации метода. Любой может отмахнуться от результатов, которые видит на бумаге. Но невозможно оспорить то, что человек увидит собственными глазами. Мяч на нашей стороне поля, и это наш шанс получить ракетс.

Спортивную метафору Анден не понял – он так и не разобрался в игре ракетс, но оптимизм Холлина его вдохновил. Ригли Холлин был вице-президентом рекламной компании «ВБХ Фокус» и женат на кеконке. Во время поездки в Жанлун пять лет назад она посоветовала мужу пройти курс биоэнергетического лечения после спортивной травмы, которая мучила его больше десяти лет. Потрясенный заметным улучшением своего состояния, Холлин с разочарованием обнаружил, что эти методы в Эспении легально не практикуются, не считая нескольких исследовательских медицинских программ.

Так он и познакомился с доктором Эланом Мартгеном. С тех пор фирма Холлина помогала Мартгену и его коллегам вести кампанию по ознакомлению эспенцев с возможностями биоэнергетической медицины, а в дальнейшем по ее легализации. «ВБХ Фокус» сняла тридцатиминутный фильм, который показали по основным кабельным сетям, опубликовала результаты исследований Мартгена в эспенских газетах и собрала сотни тысяч подписей в пользу закона о легализации.

А финансирование всех этих мероприятий обходными путями шло от Равнинного клана. Медицинский исследовательский центр Демфи был некоммерческой организацией, зависимой от правительственных грантов, и никогда не смог бы заплатить за съемку фильма и рекламу в ведущих газетах. Каждый год офис Шелеста отправлял щедрое пожертвование колледжу Биоэнергетической медицины якобы для культурного обмена и научного партнерства. Коул Шаэ четко дала понять, что эти деньги предназначены для единственной цели – пропаганды нефритовой медицины в Эспении.

Мартген и Холлин объяснили Андену, что демонстрация нефритовых способностей состоится в частной клинике, согласившейся на короткий срок предоставить помещение. Необходимое оборудование будет предоставлено. Медицинское общество Эспении пришлет наблюдателей, а Холлин пригласит журналистов и операторов. Анден и еще два кеконских врача, которые должны были прибыть завтра, осмотрят любых пациентов. Пока что в списке пациентов числились заинтересованные законодатели и журналисты.

– Понимаю, как много я прошу у вас и ваших коллег, – встревоженно сказал доктор Мартген. – Я предпочел бы избежать баталий, но Медицинское общество Эспении влиятельно и славится консервативными взглядами. Оно так просто не переменит мнение, в особенности когда речь идет о том, чтобы принять традиции других стран и культур.

Из разговора за семейным ужином в поместье Коулов Анден знал, что Горный клан научился обходить эмбарго на торговлю с островами Увива через дочерние компании в Восточном Оортоко, принадлежащие его союзникам-баруканам. Судя по некоторым признакам, Горные также пытались внедриться в Эспению, операции в которой много лет были главным преимуществом Равнинных.

– Как бы Айт ни выступала против иностранцев на публике, она знает, что Эспения – огромная и богатая страна, и не готова отдать ее нам безраздельно, – сказал тогда Хило. – Лишь вопрос времени, когда Горные сделают свой ход.

Анден волновался все больше, но сумел улыбнуться.

– Мне нужно немного поспать, – сказал он Мартгену и Холлину. – Похоже, в ближайшее время мне предстоит много работать.

Позже Анден вспоминал две недели, проведенные в клинике Адамонта, как самый изматывающий и трудный период в профессиональной карьере. Он осмотрел больше двухсот пациентов. Доктор Тимо и доктор Йон осмотрели даже больше людей, так что в целом они приняли почти восемьсот больных. Анден применял разные методы лечения. Некоторые люди страдали от хронической боли и старых травм, язв или нарывов, которые он лечил, увеличивая поток крови к пораженной зоне для ее стимуляции. Другим нужно было избавиться от камней в почках или сосудистых бляшек с помощью точечной Концентрации. Анден перекрывал кровопоток к разного рода опухолям и фибромам, чтобы они не росли дальше. В нескольких случаях он проводил только диагностику, напрягая Чутье в поисках аномалий организма, чтобы выяснить природу непонятного заболевания или боли, а затем диагноз можно было уточнить с помощью МРТ или рентгена и вылечить обычными методами.

Большинство пациентов, похоже, готовы были на любые процедуры, способные им помочь, и с радостью получали бесплатное лечение, но Анден работал вместе с несколькими эспенскими врачами, которые подозрительно следили за его действиями и с сердитым видом делали заметки, а иногда расспрашивали пациентов, пытаясь выяснить, не нанятые ли это актеры. Анден отвечал на вопросы журналистов и давал комментарии перед камерами. Он объяснил наблюдателям, что в основе биоэнергетической медицины лежит кеконская боевая дисциплина Концентрация, но врачи редко пользуются этим названием, а вместо этого создали несколько отдельных видов лечения, в зависимости от того, как нужно поступить с энергией – увеличить, уменьшить или перенаправить, от скорости и силы, с которой применяют Концентрацию, и от того, в какой системе организма производят манипуляции – сердечно-сосудистой, нервной и так далее.

Анден никогда еще не использовал нефритовые способности в таком режиме – день за днем, не считая разве что финальных Испытаний в Академии Коула Душурона, но даже тогда это не было так трудно. Каждый день он приезжал в клинику еще до рассвета, целый день работал, а потом возвращался в гостиницу в темноте и в изнеможении падал на кровать, только чтобы утром все повторилось сначала. Несколько парламентариев и журналистов, которых вылечили кеконские врачи, были так потрясены, что стали ярыми сторонниками закона о легализации, и об этом трубила вся пресса.

О Зеленых костях пошла молва, и в клинику стало стекаться все больше людей в надежде проникнуть внутрь, некоторые часами стояли на тротуаре. К сожалению, большинство пришлось развернуть, и это вызвало возмущение.

– Я приехал в Адамонт, чтобы поддержать закон, а не заниматься благотворительным лечением, – проворчал как-то раз доктор Йон, увидев змейку очереди, тянущуюся к приемному покою.

К концу второй недели Чутье Андена буквально раскалилось, он воспринимал всю энергию вокруг как темное расплывчатое пятно и сомневался, что у него хватит сил, чтобы Сконцентрироваться и оглушить хотя бы мышь. Доктор Тимо и доктор Йон тоже были измотаны, и, хотя оба пылко поддерживали распространение нефритовой медицины по всему миру, они не раз признавались Андену, что слишком перетрудились. Возможно, размышляли они вслух, Шелест Равнинных отблагодарит их за усилия и попросит ректора колледжа Биоэнергетической медицины повысить их в должности.

Но Мартген и Холлин были в восторге.

– Голосование за закон о легализации состоится в конце недели, – сказал Андену Холлин. Медицинское общество Эспении пыталось отложить голосование, настаивая на необходимости «дополнительных исследований», но Соннен отклонил эти требования. – Мяч уже у ворот, – объявил Холлин. – Невозможно пойти против воли народа.

Оптимизм Холлина оказался преждевременным. За день до назначенной даты голосования в гостиничный номер Андена постучались два адвоката. Медицинское общество Эспении добилось того, чтобы законодатели опросили проводящего публичные демонстрации врача о его прошлом и связях с Равнинным кланом. На следующее утро Андену предстояло выступить на спецслушаниях перед представителями Комитета по здравоохранению.

Наверное, именно так выглядит судебное заседание, решил Анден. Он сидел один за маленьким столом с микрофоном, а перед ним полукругом – двенадцать эспенских парламентариев, которые внимательно смотрели на него сверху вниз. Тоном вежливого интереса они начали с расспросов о его образовании и достижениях, а потом наконец перешли к сути дела.

– Доктор Эмери, – сказал один из политиков, доктор Гилспар, секретарь Медицинского общества Эспении, – правда ли, что вас усыновил и воспитал Сенингтун Коул, возглавлявший Равнинный клан, один из крупнейших кланов Кекона, который контролирует производство биоэнергетического нефрита?

– Да, верно, – ответил Анден.

– И семья Коулов на восемь лет отправила вас в одну из кеконских школ боевых искусств, ученики которых после выпуска становятся уличными бойцами, так называемыми Зелеными костями? Это тоже правда?

Анден внимательно оглядел наблюдающих за ним законодателей. Он не надел нефрит и поэтому не мог Почуять, кто из них ему симпатизирует, а кто настроен враждебно, а мог лишь догадываться по их жестам и лицам. Но у большинства лица были каменные.

– Я окончил Академию Коула Душурона, одну из лучших школ боевых искусств страны. Многие, хотя и не все, выпускники вступили в Равнинный клан. Другие, как и я, выбрали иные профессии, включая медицину.

– Но вы ведь до сих пор входите в Равнинный клан, правильно? – спросил другой политик.

– Большинство жителей Жанлуна так или иначе имеют отношение к какому-нибудь клану Зеленых костей, – объяснил Анден. – Это жизненно важные сообщества нашей страны, вроде Торговых гильдий Эспении.

– Для собравшихся здесь людей, плохо знакомых с кланами Зеленых костей, – сказал Гилспар, с важным видом обведя взглядом коллег, – поясню, что кланы контролируют добычу, обработку и распределение кеконского биоэнергетического нефрита в стране и за рубежом, легально и нелегально. Они обладают такой властью в этой маленькой стране, что их можно даже назвать теневым правительством. И готовы на все для достижения своих целей, включая насилие.

– Очень похоже на Торговые гильдии, – вставил какой-то журналист.

Раздался смех.

– К чему вы клоните, доктор Гилспар? – спросил Соннен.

– Господин председатель, я пытаюсь выяснить, нет ли у доктора Эмери и его спутников мотивов, противоречащих интересам эспенских пациентов. – Он снова повернулся к Андену: – Поскольку вы росли в семье главы клана, то явно не рядовой член Равнинных, верно, доктор Эмери? Правильно ли будет назвать вас одним из руководителей клана?

Анден подался вперед, чтобы четко произнести в микрофон:

– Я близок с семьей Коулов лично, но не имею никакого статуса в Равнинном клане. Как врач, я не вхожу ни в один клан. Мой долг – использовать нефритовые способности лишь для лечения тех, кто в этом нуждается.

– Но вы признаете, что в прошлом использовали свои способности, убивая и калеча?

Анден чувствовал себя так, будто идет по натянутому канату, а этот малоприятный эспенец пытается спихнуть его и пинает со всех сторон в надежде, что он упадет.

– В юности меня учили использовать нефрит в схватках, а в Жанлуне тогда были неспокойные времена, и мне приходилось защищаться. А кроме того, поединки – обычная практика в моей стране, почти каждый человек так или иначе участвует в драках.

– Это не ответ на вопрос, – возразил Гилспар.

– Что вы все ходите вокруг да около, доктор Гилспар? – нетерпеливо прервал его Соннен. – Мы собрались здесь, чтобы решить, одобрить ли легальное использование биоэнергетического нефрита для медицинских целей, а не исследовать воспитание и личность доктора Эмери в мельчайших деталях.

По залу впервые пробежал одобрительный шепоток, и политики закивали.

Анден ощутил прилив признательности к Соннену. Он уже начал гадать, неужели никто не укажет представителю МОЭ на слишком предвзятый характер его вопросов. Однако Гилспар еще не закончил. Почувствовав, что теперь все настроены против него, он положил кулаки на стол и приподнялся, заговорив с еще большим ожесточением:

– Господин председатель, мне понятно, что здесь происходит. Кеконцы получают миллионы талиров от продажи нефрита Эспении по военным контрактам. Правящие островом кланы – варварские и беспощадные организации, и теперь они хотят зарабатывать еще и на здравоохранении. Неужели мы и впрямь дадим кучке кеконцев возможность легально лечить своими неправедными методами наших граждан?

Раздались выкрики, в зале разгорелись пылкие споры, защелкали фотоаппаратами журналисты. У Андена горел затылок, а рубашка взмокла от пота и прилипла к спине под темным пиджаком, но Анден молчал, не показывая своего гнева. В детстве Анден считал, что эспенцы похожи на его биологического отца – поверхностные, высокомерные, вероломные, но с тех пор познакомился с ними получше и знал, что это лишь стереотип, как и многие другие. Однако этот человек, такой грубый и напористый, был как раз из тех эспенцев, которых ненавидели во всем мире. Он уверенно изрекал полуправду о том, в чем совершенно не разбирался, заносчиво судил других по собственным ханжеским стандартам и мотивам и презрительно отзывался о семье незнакомца.

Соннен постучал по столу и объявил получасовой перерыв.

– Доктор Эмери, подождите, пожалуйста, в комнате для посетителей, пока мы не решим, нужно ли задавать вам другие вопросы.

Анден был безмерно рад сбежать. В комнате для посетителей оказалось лишь несколько кресел, телефон и портреты эспенских премьер-министров, написанные маслом. Там уже ждали Мартген и Холлин. Им разрешили смотреть на допрос с балкона. Мартген побледнел и вытирал лоб, как будто это его допрашивали. Холлин похлопал Андена по спине и сказал, что он держался прекрасно, как настоящий профессионал, в отличие от Гилспара.

Анден воспользовался телефоном, позвонил в отель и спросил, не оставляли ли для него сообщения. Вчера вечером, узнав, что его ожидает, он объяснил ситуацию Шаэ и хотел узнать, нет ли для него новых указаний. Администратор отеля ответила, что пришло одно сообщение, и перевела его на голосовую почту. К удивлению Андена, он услышал голос Хило: «Энди, как только получишь это сообщение, позвони мне домой. Звони по семейной линии из таксофона. Даже если у нас будет ночь, все равно позвони».

В здании были таксофоны, но Анден сомневался, что звонить по ним безопасно. Он вышел под предлогом того, что ему нужно покурить и успокоиться – это было не совсем враньем. У соседнего здания он обнаружил телефонную будку. Анден позвонил в кабинет Колосса и посмотрел на часы. В Жанлуне было уже около полуночи. Хило взял трубку после третьего гудка.

– Как там дела, Энди? – спросил он.

Анден кратко рассказал Колоссу, что случилось.

– Люди Шаэ накопали кое-что на этого человека, – сказал Хило. – Он берет кучу денег у фармацевтических компаний. А кроме того, у него как минимум две любовницы. Если мы хотим заткнуть ему рот, то можем это сделать, но ты уже многого добился, так что давай подождем и посмотрим, что будет.

– Хило-цзен, мне стыдно, что во мне течет эспенская кровь, – дал волю чувствам Анден.

– Не говори так, Энди, – пожурил его Хило. – Неужели ты будешь чувствовать себя ущербным из-за слов какого-то бюрократа-спенни с водой вместо крови? Разве я не твержу, что в твоем случае капля иностранной крови даже принесла пользу? Разве нам не во благо, что ты можешь перемещаться по этой стране, ничем не отличаясь от любого из них? – Хило запнулся, и Анден услышал его приглушенный голос – видимо, он накрыл трубку рукой и сказал через плечо: – Ты еще не слишком стар, чтобы обнять папу на ночь и пожелать спокойной ночи, а? – Без сомнения, он говорил с Рю, единственным его ребенком, который еще жил в поместье Коулов, после того как Цзая поступила в этом году в Академию. Секунду спустя Хило вернулся к разговору: – В общем, ты сделал все, что мог. А теперь должен поехать в Ресвиль. Лучше всего завтра.

– Ресвиль? – Это был город на юге Эспении, в трех часах лета от столицы. – Зачем?

– Через этот город Горные пытаются закрепиться в Эспении, – объяснил Хило. – Мы знали, что они когда-нибудь сделают этот ход, и они начали в Ресвиле. Они понимают, что в Порт-Масси мы слишком сильны, и решили попробовать в другом месте, надеясь, что мы не заметим. Нужно вышвырнуть их оттуда. Ты должен там кое с кем встретиться и обо всем договориться.

Анден снова посмотрел на часы. Тридцать минут уже истекли, ему пора было возвращаться и узнать, вызовут ли его еще раз для дальнейших вопросов. Он пробыл в Адамонте уже шестнадцать дней. Как носящему нефрит кеконцу, ему разрешалось оставаться в Эспении не больше двадцати дней подряд, и он надеялся воспользоваться оставшимся временем для визита в Порт-Масси – повидаться с господином Хианом, которому было уже за восемьдесят. Госпожа Хиан умерла, да узнают ее боги, и кто знает, сколько еще осталось ее мужу? Ресвиль находился очень далеко от Порт-Масси.

– Мне нужно возвращаться, Хило-цзен, я уже опаздываю, – сказал Анден. – Возможно, я застряну тут еще на какое-то время, пока не знаю. Конечно, если у нас есть шанс уничтожить Горных в Ресвиле, прежде чем они укрепятся в стране, нужно им воспользоваться, но я не могу сразу сорваться с места, это будет выглядеть подозрительно. Я позвоню тебе вечером – ранним утром по вашему времени.

Повесив трубку, Анден поспешил обратно и вошел с десятиминутным опозданием, запыхавшись. Он извинился перед доктором Мартгеном, который уже был как на иголках, сказав, что перепутал вход и заблудился в коридорах. Как выяснилось, он мог и не торопиться – прежде чем его вызвали обратно в зал, объявили еще один перерыв на сорок пять минут.

В зал вошел мрачный и побагровевший Гилспар. Он молчал, и ему больше не дали возможности задавать вопросы. Соннен откашлялся и объявил:

– Большинством голосов комиссия склоняется к тому, что законопроект о легализации биоэнергетического нефрита в медицинских целях следует поставить на голосование в Национальной Ассамблее завтра утром. Мы выслушали достаточно аргументов с обеих сторон и, несмотря на резкие возражения, пришли к выводу, что имеющиеся свидетельства неопровержимы.

Несколько человек из публики захлопали, но Соннен поднял руку:

– Доктор Эмери, прежде чем я вас отпущу, мне хотелось бы поблагодарить вас за проделанную работу, терпение и аргументы. Так приятно видеть, когда способный человек смешанного происхождения демонстрирует все самое лучшее из своего наследия. Многие пациенты, которым вы помогли за эти две недели, готовы засвидетельствовать вашу врачебную квалификацию, а если вам пришлось столкнуться с предвзятыми или несправедливыми комментариями, надеюсь, что они меркнут по сравнению с тем, сколько людей готовы принять те возможности, которые предлагает ваша культура.

Анден поблагодарил Соннена и ушел под одобрительные аплодисменты. Он задержался только для того, чтобы пожать руку доктору Мартгену и нескольким его коллегам из исследовательской группы и получить радостные хлопки по спине от Ригли Холлина и его коллег. Анден вернулся в гостиницу и собрал вещи. На следующее утро, после двухчасового обсуждения, Национальная Ассамблея проголосовала, и закон о легализации биоэнергетического нефрита в медицинских целях был принят с небольшим перевесом. К тому времени Анден уже летел в Ресвиль по приказу Колосса, чтобы уничтожить врагов клана.