Глава 8

Опасаясь, что собака передумает и погонится за мной, я бежал изо всех сил, пока не достиг леса. Там я остановился и снова посмотрел назад.

Собака уселась перед ларьком, лая и виляя хвостом, как будто она загнала пару белок на дерево.

Расти помахал мне с крыши, медленно поведя рукой туда-сюда над головой, как большой сонный ребенок.

Я точно так же махнул в ответ.

Слим, видимо, стоявшая на коленях за вывеской, держась за нее одной рукой, другой тоже помахала мне.

У меня в горле застрял комок.

Я яростно замахал в ответ и прокричал:

– Скоро увидимся!

А голос в моей голове прошептал: «Да неужели?»

Но кто станет обращать внимание на этот голос? Мы слышим его постоянно. По крайней мере, я – а вы нет? Когда кто-нибудь, кого вы любите, выходит из дома, вам не начинает казаться, что вы больше его не увидите? Летя куда-нибудь на самолете, вы не думаете: «А что, если он упадет?» Сидя за рулем, не представляете себе грузовик, выехавший на середину дороги и убивающий всех, кто находится в машине? От таких мыслей на пару секунд возникает мерзкий тошнотворный страх. А потом вы говорите себе, что ничего не случится. И, как правило, ничего не случается.

Как правило.

Я опустил руку и посмотрел на моих друзей, потом отвернулся и поспешил к дороге.

Теперь я бежал не так быстро. Не так, как бегают от собаки, а так, как бегут, когда предстоит преодолеть большую дистанцию. Быстрый бег, но не спринт.

То и дело у меня возникало желание обернуться.

Но каждый раз я говорил себе, что с ними все в порядке. Пока они сидят на крыше, собаке до них не добраться. А если на поле заявится кто-то еще – какие-нибудь бродяги, алкаши или Странствующий Цирк Вампиров, – Расти и Слим лягут на крышу, и никто даже не узнает, что они там.

Кроме того, если бы я вернулся, мы бы снова застряли на поле, не имея ни шанса добраться до дома так, чтобы Слим не истекла кровью.

Пойти за машиной было самым разумным.

Так я убеждал себя.

Но чем дальше я убегал от поля Янкса, тем больше жалел о том, что не остался. Пару раз я даже останавливался, оборачивался и смотрел на дорогу, исчезавшую позади меня в лесу.

И думал о том, чтобы вернуться.

Может быть, я бы и вернулся, если бы не собака. Мне совершенно не хотелось встречаться с ней еще раз.

Во-первых, я чувствовал себя виноватым из-за того, что пытался ее убить. Это было глупо. Проклятое животное напало на Слим. Оно поранило ее и пыталось разорвать на части. За это оно заслуживало смерти. Определенно. Без всяких сомнений. Но я все равно чувствовал себя погано из-за того, что прыгнул с крыши, чтобы его убить. В какой-то мере я был даже рад, что псина успела увернуться.

Во-вторых, она наверняка нападет на меня, вздумай я вернуться на поле Янкса пешком. Она попытается меня покусать, и мне снова придется пытаться ее убить.

Но я надеюсь, что собака не была единственной причиной, по которой я не стал возвращаться. Надеюсь, что это не было слишком эгоистичное решение.

Но ведь никогда не знаешь точно.

Не всегда понятны истинные причины.

А если даже и удается докопаться до истины, оказывается, что лучше было вообще не искать.

Лучше поверить в то, что тебе больше нравится.

Если сумеешь.

Как бы там ни было, назад я не пошел. Я продолжал с пыхтением бежать по полутемной грунтовой дороге, потея так сильно, что джинсы стали прилипать к ногам.

Я никого не встретил. На дороге от поля Янкса до Третьего шоссе, кроме меня, не было ни души.

Добравшись до трассы, я перешел на шаг. Мне нужно было перевести дух и немного отдохнуть, к тому же мне не хотелось, чтобы кому-нибудь из проезжающих мимо людей пришли в голову неверные мысли.

Или верные.

Я находился всего в нескольких километрах от Грендвилля, так что некоторые из проезжавших мимо людей могли меня узнать. Увидев, как я иду вдоль шоссе, люди, скорее всего, не обратят на меня никакого внимания. Но если они заметят, как я бегу, то решат, будто что-то не в порядке. И либо остановятся, чтобы предложить помощь, либо поедут дальше и всем расскажут, что видели меня на шоссе.

«Подумать только, Мэвис! Я ехала сегодня по Третьему шоссе и кого, ты думаешь, увидела? Сыночка Фрэнка и Лейси, Дуайта, в полном одиночестве, у самого поворота на поле Янкса, бегущего так, будто за ним сам дьявол гнался. Выглядело очень странно».

«Думаешь, он что-то натворил?»

«Ох, Мэвис, даже не знаю. Он всегда был таким славным мальчиком. Но все когда-то случается в первый раз…»

«Думаю, тебе лучше рассказать его родителям о том, где ты его видела».

«Да, ты права. Я бы хотела знать, будь это мой сын».

И начнется. В Грендвилле все не только знают друг друга, но считают, что это их обязанность – совать нос в чужие дела. Мне приходилось слышать, что «нужен целый город, чтобы вырастить ребенка». Если вы спросите меня, то я считаю, город нужен, чтобы разрушить ребенку жизнь.

В Грендвилле иногда создавалось ощущение, будто живешь в шпионском притоне. Одно неверное движение – и об этом узнавали все. В том числе твои родители.

Обдумав все это, я решил, что не хочу, чтобы меня вообще видели на трассе. Так что каждый раз, слыша звук приближавшегося автомобиля, я поскорее сходил с дороги и прятался за деревьями, пока он не проезжал мимо.

Но, даже спрятавшись, я продолжал следить за дорогой. Если бы мимо проехало что-нибудь, напоминающее Странствующий Цирк Вампиров, я хотел знать об этом заранее. В таком случае я собирался бросить все и бежать обратно на поле Янкса.

А пока я не прятался от чужих автомобилей, я гадал, как заполучить машину самому.

Первой мыслью было одолжить мамину. Но, если подумать, мама никогда не позволит мне ее взять, не расспросив предварительно, куда я собираюсь. Поле Янкса, скорее всего, было в списке запрещенных мест. И она рассердилась бы (и разочаровалась), если бы я честно ответил, куда собираюсь. А врать было только хуже. «Если человек соврал тебе один раз, – говорила она мне, – ты уже никогда не сможешь полностью ему доверять».

Очень верно. Я знал это тогда и понимаю сейчас.

Так что я не мог ей соврать.

А значит, я не мог взять ее машину.

И отцовскую тоже.

У обоих моих братьев тоже были машины, но они непременно настучали бы на меня родителям. Так что я не мог обратиться ни к одному из них…

Затем я вспомнил о Ли, жене моего брата Дэнни. Великолепно!

Она, конечно же, позволит мне воспользоваться ее старым «шеви-пикапом» и не станет болтать.

Я научился водить на ее пикапе, и Ли была моим инструктором. Если бы не она, я мог вообще никогда не выучиться водить машину. Мама, каждые две секунды вскрикивавшая: «Осторожно!», была плохим учителем. Отец отдавал приказы, как будто во время строевой подготовки. Мой брат Стью был помешан на скорости – учиться у него вождению было так же разумно, как учиться у Чарли Старквезера безопасному использованию огнестрельного оружия. Дэнни мог оказаться нормальным инструктором, но Ли была на кухне, когда мы начали обсуждать мои занятия, и она вызвалась помочь.

Это было прошлым летом, когда мне исполнилось пятнадцать.

Я проводил много времени с ребятами моего возраста: с Расти; и Слим (которая тогда называла себя Дэгни); и парнем по имени Эрл Гродин, у которого была моторная лодка, и он хотел, чтобы мы плавали с ним на рыбалку почти что ежедневно. И мы действительно плавали рыбачить почти каждый день. Эрл обожал рыбачить. Самым странным было то, что он упорно использовал для приманки червей, но не мог заставить себя прикоснуться к ним. Так что мне, Расти и Дэгни приходилось выбирать для него червей и насаживать их на крючок. Я никогда не видел, чтобы кто-то испытывал такое отвращение к дождевым червям. В конце концов, Дэгни сунула живого червя себе в рот. Широко распахнутыми от ужаса глазами Эрл смотрел, как она жует. Потом его стошнило. А потом он шлепнул Дэгни по лицу, как будто хотел заставить ее выплюнуть червя, за что я ударил его кулаком в нос и выкинул за борт. После этого он больше не брал нас с собой на рыбалку. Но к тому времени лето все равно почти закончилось.

Конечно, кататься на лодке было здорово, но проводить время с Ли было даже веселее.

Она работала школьной учительницей, так что летом у нее был отпуск. Она разрешила мне заглядывать к ним домой всякий раз, когда у меня было настроение поучиться вождению, что я и делал.

В первый раз она посадила меня за руль своего большого старого пикапа, сама устроилась на пассажирском сиденье, дала мне пару советов, и мы отправились в путь. Их дом стоял на самом краю города, так что нам не нужно было волноваться из-за проезжающих машин. Что было только к лучшему. Хотя само вождение оказалось несложным процессом, мне было трудно уследить за дорогой.

Потому что Ли сногсшибательна.

Большинство красивых женщин – просто пустышки. Но не Ли. Она очень разумная, дружелюбная и забавная. Можно сказать, что она просто обычный, нормальный человек, но это не так. Она куда лучше любого нормального человека. Гораздо лучше. Но, кажется, сама об этом не догадывается.

Когда мы устраивали занятия, она надевала шорты. Не обрезанные джинсы, а настоящие шорты – красные или белые, синие, или желтые, или розовые, но всегда очень короткие и обтягивающие. У нее великолепные ноги, загорелые и гладкие – и мне трудно было перестать на них пялиться.

Наверх она надевала футболку, или вязаную кофточку, или блузку с коротким рукавом. Иногда, когда это была блузка или рубашка, в просвет между пуговицами я мог заметить ее бюстгальтер. Но я старался не заглядывать туда слишком часто.

Чаще всего я бросал взгляд на ее ноги.

Можно было бы тайком бросать взгляды на ее лицо – лицо у нее реально классное! – но на него я и так мог смотреть без утайки.

В первую же поездку с Ли я научился водить. Мне больше не нужны были занятия. Она понимала это так же хорошо, как и я, но мы не стали никому ничего говорить. Остаток лета я два или три раза в неделю приходил к ее дому, и мы отправлялись кататься.

Пока я вел автомобиль через город и по окраинным дорогам, мы болтали обо всем на свете. Делились секретами, жаловались друг другу на моих родителей, говорили о том, что нас беспокоило, обсуждали любимые фильмы, смеялись. Мы очень много смеялись.

Это было почти как оказаться на незабываемом свидании с самой прекрасной женщиной в городе. Почти. Я не надеялся, что мне удастся сблизиться с Ли. Я имею в виду, нельзя же заигрывать с женой собственного брата. Кроме того, она была на десять лет старше меня. И, кроме того, она была мне явно не по зубам.

Мне оставалось только пялиться.

Ли знала, что я исподтишка смотрю на нее во время поездок, но это, кажется, ее не заботило. Обычно, заметив мой взгляд, она ничего не говорила. А иногда делала замечание вроде: «Смотри внимательно, сейчас будет поворот» или «Не забывай посматривать и на дорогу». И хотя она произносила это со смехом, я всегда отчаянно краснел и бормотал: «Извини», на что она говорила: «Ничего страшного. Только не врежься во что-нибудь».

И вот однажды я врезался.

В тот день Ли по какой-то причине не надела бюстгальтер. Может, они все были в стирке. Может, ей было слишком жарко. Как знать? Как бы там ни было, я это понял, как только она вышла из дома. Сквозь ярко-красную блузку нельзя было ничего разобрать, но ее грудь колыхалась свободнее, чем обычно. Не было никаких сомнений в том, что под тканью ничего нет.

Поняв это, я изо всех сил старался не засматриваться на ее грудь.

Через десять минут мы проезжали по узкой дороге через лес. Ли была рядом на пассажирском сиденье, и я понял, что просто должен взглянуть.

Я скосил глаза.

Между двумя пуговицами на ее блузке ткань расходилась как вертикальные губы, и между ними проглядывал кусочек ее правой груди. Голой груди, гладкой и бледной в тени блузки. На самом деле было видно не слишком много – небольшой серпик, от силы полдюйма шириной.

Внезапно я перестал слышать, о чем говорила Ли. Я продолжал вести машину по дороге, улыбаясь, кивая головой и то и дело поворачивая голову, чтобы взглянуть на нее – сначала в лицо, чтобы убедиться, что она не наблюдает за мной, а потом в просвет блузки на ее грудь.

У меня перехватывало дыхание, я чувствовал возбуждение и вину.

Но не мог остановиться.

А потом Ли закричала: «Осторожно!», вытянула руки вперед и ухватилась за приборную панель.

Я перевел взгляд вперед как раз вовремя, чтобы увидеть оленя прямо перед машиной. Я крутанул руль, олень отпрыгнул в сторону, и мы благополучно миновали его. Но после этого я не смог вернуть машину обратно на дорогу и снес знак ограничения скорости.

К счастью, мы остались невредимыми.

Следующее, что я помню – мы с Ли стоим рядом возле машины, глядя на разбитую фару.

– Мне ужасно стыдно, – огорченно пробормотал я.

– Ничего страшного, дорогой, – ответила она. – Всякое случается.

– Дэнни меня прибьет…

– Не прибьет, – она похлопала меня по спине. – Мы ему ничего не скажем.

– Но он же заметит повреждение.

– Давай просто забудем о том, что у нас сегодня было занятие по вождению. Дэнни будет думать, что это я разбила машину. Это его вполне устроит, – улыбнулась она. – Ты же знаешь, как он любит рассуждать о «женщинах за рулем».

– Ты не можешь взять вину на себя! – запротестовал я.

– Я настаиваю.

– Но…

– Если он узнает, что это был ты, он задразнит тебя до смерти, да еще и расскажет всем знакомым. Ты этого хочешь? – потом, дружески сжав мое плечо, она добавила: – Кроме того, это же моя машина. Раз я говорю, что вела ее, значит, так оно и есть.

Ли меня не сдала.

Всю следующую неделю Дэнни развлекался, рассказывая об этой аварии. Мне хотелось сознаться, но тогда все узнали бы, что Ли соврала. Это точно не улучшило бы ситуацию.

Короче говоря, вот какая из себя Ли. Я мог рассчитывать на то, что она поможет мне вызволить Слим и Расти и никому об этом не расскажет.

Оставалось надеяться, что она дома.