Глава 48

Припаркованный сразу позади какого-то похожего на коробку грузовичка, автомобиль застал нас врасплох. Он внезапно оказался прямо перед нами так близко, что мы могли коснуться бампера.

Расти, должно быть, заметил его на мгновение раньше меня, вскрикнул и рухнул на колени. Сначала я не понял, в чем дело, и решил, что нас кто-то заметил. Затем увидел украшение на капоте и почувствовал, будто меня кто-то ударил под дых.

Я шлепнулся на землю рядом с Расти.

– Это та машина? – прошипел он.

– Угу.

– Уверен?

– Вполне.

– Там кто-нибудь есть?

– Не знаю.

Расти застонал.

– А что, если они там, внутри?

– У тебя нож с собой? – при этом я сунул руку в карман своих джинсов и схватился за рукоятку складного ножа, который дала мне Слим.

Расти вытянул свой нож из-за спины, выправив его из-под висящего подола рубашки.

Трясущимися руками я раскрыл свой нож.

– Они, скорее всего, уже на стадионе, – прошептал я.

– Будем надеяться.

Я поднял голову. На ветровом стекле «кадиллака» не было отблесков. Софиты над стадионом давали достаточно света, чтобы я мог хорошо разглядеть салон автомобиля.

Если бы я увидел глядящих на меня изнутри близнецов, то, наверное, умер бы на месте. Или, по меньшей мере, намочил бы джинсы. Я испустил вздох облегчения.

– Все в порядке, – прошептал я Расти. – Их здесь нет.

Расти поглядел сам и выдохнул:

– Слава богу.

Мы продолжили путь, прокравшись между «кадиллаком» и универсалом, припаркованным рядом с ним.

Внезапно меня посетила мысль, которая наполнила меня ужасом. Ужасом и волнением.

– Расти, погоди.

Он обернулся ко мне:

– Что?

– Как думаешь, это и правда их машина? – прошептал я.

– Должна быть.

– Ага. Слушай. Я собираюсь в нее заглянуть. Может быть, мы сумеем узнать, кто они такие.

– А как же представление?

– Да к черту представление. Кроме того, оно начнется еще не скоро. Подожди здесь, – я переложил нож в левую руку, а правую протянул к ручке дверцы «кадиллака».

– Ты с ума сошел?

– Тс-с-с. Посматривай по сторонам. Кричи, если кто-нибудь появится.

Дверца была не заперта, и я ее открыл. Свет в салоне не зажегся. Мне в нос ударила вонь сигарет. Я забрался в машину, чувствуя, как у меня под ногами перекатывается и хрустит мусор. Судя по всему, на полу под сиденьем скопилась куча хлама. Журналы или карты, пакеты, обертки от еды, может быть, какие-то небольшие коробки – в темноте я не мог разглядеть ничего точнее.

Я уселся на переднем пассажирском сиденье и открыл бардачок. Он был полон: несколько сигаретных пачек, спички, карты, салфетки, резиновые перчатки вроде тех, которые моя мама надевала, когда мыла посуду.

Я продолжил рассматривать бумаги в надежде отыскать документы на машину. Ничего подобного мне найти не удалось. Потом я обнаружил нож для колки льда с деревянной ручкой.

– Черт, – пробормотал я.

– Что там? – спросил Расти из-за дверцы.

– Нож для льда.

– Давай уйдем отсюда, – сказал Расти.

Я положил нож Слим обратно в карман и, прихватив нож для льда, выполз из машины, прикрыл дверь и продемонстрировал находку Расти.

– Ужас, – сказал он.

– Угу.

– Оставишь его себе?

– Не знаю.

– Это наверняка именно они.

– О да.

– Узнал, кто они такие?

Я помотал головой.

– Там наверняка есть что-нибудь, на чем написаны их имена, но… там столько мусора. И слишком темно, чтобы что-то разобрать. Может, если мы возьмем все с собой…

– Вот уж нет.

– Да уж, для этого нам понадобился бы здоровый мешок.

– Давай просто уйдем отсюда, – повторил Расти.

– Погоди.

– Что еще?

– Мы можем сделать так, чтобы они никуда отсюда не делись. И машина, и все, что в ней, – я ухмыльнулся. – Может быть, и они тоже. Близнецы.

– Как?

Вместо объяснения я подкрался к правому переднему колесу и воткнул нож для льда в бок шины. Металлическое жало с легкостью прошло сквозь резину. Я надавил, потом выдернул нож. Наружу шипением вырвался воздух.

– Отлично, – проворчал Расти.

Обойдя «кадиллак» спереди, я посмотрел туда, где должен был висеть номерной знак, но его не было. Подняв капот, я сунул голову внутрь и натыкал дыр во всех шлангах, которые только смог разглядеть. Вытащил пробку радиатора и швырнул ее в темноту. Потом осторожно закрыл капот.

Подобравшись к левому переднему колесу, я проткнул на нем шину, потом поспешил к задней части машины и сделал то же самое с левым колесом.

Сзади тоже не обнаружилось номерного знака.

Я проткнул заднюю правую шину, поднял глаза и увидел, что Расти наблюдает за мной, качая головой.

– Теперь-то мы можем пойти на представление? – спро-сил он.

– Думаю, да, – я протер нож для льда подолом рубашки, чтобы стереть с рукоятки свои отпечатки, а потом закинул его под «кадиллак».

Мы отправились дальше.

Расти по-прежнему шел впереди, а я посматривал по сторонам в поисках пикапа Ли. Мы двигались достаточно быстро, и некоторое время все шло отлично. Но когда мы крались мимо «фольксвагена», я заметил какое-то движение на водительском сиденье. Не разглядев толком, что это было, я выкрикнул:

– Осторожно!

Не понимая, в чем проблема, Расти остановился и развернулся на месте, чтобы посмотреть на меня. В какой-то момент его лицо оказалось как раз перед открытым окном.

– Нет! Только не…

Но он, к счастью, продолжил разворот. Так что собачьи зубы вцепились не ему в лицо, а всего лишь в плечо, насквозь прокусив рубашку. Расти закричал от боли и дернулся в сторону.

Повисшая на нем собака вылетела из окна. Кажется, это был белый пудель. Их обычно зовут «игрушечными». Он и правда был похож на игрушку, на крошечного плюшевого пуделя. Но рычал он как самая настоящая собака.

Расти крутился на месте, пытаясь стряхнуть с себя висящую собаку.

– Сними его! Сними его!

Я попытался ухватить пса, но Расти вертелся слишком быстро. В конце концов пудель ослабил хватку, отлетел в сторону и ударился о закрытую дверцу «шеви», припаркованного рядом с «фольксвагеном». Тявкнув от боли, собака отскочила от дверцы и упала рядом с ногой Расти, который попытался ее пнуть, но промахнулся.

Пытаясь от нас спрятаться, пудель забрался под «шеви». И спустя полсекунды закричал.

Если собаки могут кричать, то пудель именно кричал – так, будто под машиной его поджидал безымянный ужас.

Короткий вопль – и тишина.

Мы с Расти уставились друг на друга. Он приоткрыл рот, держа в правой руке нож Слим и зажимая левой плечо.

Мы ничего не говорили, просто смотрели друг на друга.

Из-под «шеви» больше не доносилось ни звука.

Расти внезапно развернулся и бросился прочь. Я побежал за ним. Мы свернули вправо, перелезли через бампер очередного автомобиля и побежали по узкому коридору, образованному припаркованными машинами.

Наконец Расти перепрыгнул через борт старого серого пикапа. Я не стал запрыгивать внутрь, а остановился, опираясь на автомобиль рукой и переводя дыхание. Расти распластался в кузове пикапа, зажимая укушенную руку и тяжело сопя.

Мы оба слишком запыхались, чтобы разговаривать.

С того места, где я стоял, было видно, что мы уже пересекли большую часть поля Янкса. Между нами и ларьком «ПИВО – ЗАКУСКИ – СУВЕНИРЫ» оставался всего один ряд автомобилей.

Ларек был открыт, большая ставня, закрывавшая до этого все окно, – поднята вверх. За стеклом горел яркий свет. Внутри, за стойкой, стоял Джулиан Страйкер в поблескивающей черной рубашке – очевидно, он продавал билеты на представление. Перед ларьком в очереди собралось человек двадцать. Я узнал примерно половину.

Но я не заметил никаких близнецов.

Ли тоже не было. Но зачем бы ей ждать в очереди? У нее-то уже был билет. Она могла уже сидеть на стадионе.

Я внезапно задумался, где сейчас катафалк.

Ни катафалка Странствующего Цирка Вампиров, ни большого черного фургона, ни автобуса нигде не было видно. Может, их перегнали на другую сторону поля, за ряды скамеек.

Обычно я мог запросто увидеть, что находится за скамьями. Вот только обычно они были пустыми. Этой ночью все было иначе.

Очередь за билетами, кажется, не стала короче, хотя в ней появились новые лица. Несколько человек входили на стадион. Другие только шли к очереди со стороны грунтовой дороги, где, видимо, оставили свои машины.

– Эй, – позвал Расти.

Я посмотрел на него. Он по-прежнему лежал на спине, зажимая рану на руке, но теперь немного согнул колени.

– Что за черт тут происходит? – спросил он.

– Страйкер продает билеты…

– Собака, что с собакой?

– Сегодня у собак неудачный день, – сказал я.

– Что с ней случилось?

– Откуда ж мне знать? Как твоя рука?

– А как ты думаешь? – он отнял руку от раны. Потемневший от крови рукав рубашки прилип к коже.

– Тебе придется сделать укол от бешенства, – сказал я.

– А-а, черт. Не напоминай.

– И нам лучше не пытаться попасть на представление Цирка Вампиров.

– Почему?

– Тебе туда нельзя идти, вот так вот истекая кровью. Кровь привлечет вампиров, как приманка – акул. Ты сам так сказал.

– Я?

– Сегодня утром.

– А, ну… К черту. Я не собираюсь пропускать представление, – он согнул колени, сел и снял рубашку. – Просто невероятно, – пробормотал он, глядя на свою руку. – Чертова псина.

Я кивнул, но он не смотрел на меня, слишком занятый разглядыванием дыр на своей руке.

– Они что, – ворчал он, – сговорились или что?

Я пожал плечами:

– Думаю, просто совпадение.

– Твой отец разбился из-за какой-то гребаной псины!

– Ну да…

– Уже не говоря о том одноглазом сокровище.

При этих словах я снова представил себе, как Страйкер и его команда закалывают одноглазого пса копьями.

Кстати, а где его команда?

Я огляделся и заметил пару людей возле входа на стадион – они проверяли билеты. Остальных видно не было. Только эти двое и Страйкер.

Расти промокнул ранки свернутой рубашкой.

Только сегодня утром мы занимались порезами Слим, пока прятались на крыше ларька от нападения другой собаки.

Странно.

И если бы еще одна собака не бросилась под папину машину, этот вечер вышел бы совершенно другим. И многого не случилось бы вовсе.

Включая то, что произошло между Слим и мной.

«Как все-таки странно», – подумал я.

– Мне не помешала бы поддержка, – произнес Расти.

Я несколько раз хлопнул в ладоши.

– Ха-ха.

Я забрался в кузов пикапа и сел рядом с ним. Перекинув мне окровавленную рубашку, Расти попросил:

– Сделай мне перевязку, ладно?

– Из рубашки?

– А почему бы и нет? Она все равно испорчена.

– Сегодня просто день испорченных рубашек.

Он нахмурился.

– Чертовски странный день.

– И не говори.

Я посмотрел на рану. Зубы пуделя оставили два изогнутых ряда отверстий на внешней стороне руки, несколькими дюймами ниже плеча. Основное кровотечение уже остановилось, но ранки все еще понемногу сочились. Я оторвал длинную полосу от рубашки и обернул ее вокруг руки Расти, потом еще одним лоскутом закрепил ее на месте.

– Ну вот, так сойдет, – объявил я.

– Спасибочки.

Я посмотрел в сторону ларька. Страйкер по-прежнему стоял у прилавка, но очередь перед ним сократилась до трех человек. Еще несколько пробирались по полю от дороги.

– Ты точно уверен, что хочешь туда попасть? – спросил я.

Как будто были какие-то сомнения.

– Ты что, издеваешься? – удивился Расти.

– И как мы попадем внутрь?

– У нас же есть билеты. Почему бы нам не войти, как всем остальным?

– Нам нет восемнадцати.

– И по бую, – сказал он. Сейчас вряд ли от кого-то услышишь это «по бую». Сейчас все просто говорят: «Ну и класть».