Слагаемые эскалации
Утро на берегах Потомака наступает немногим позже. Те немногие ответственные руководители штабного аппарата, кто занимался удалённым мониторингом за событиями в Индийском океане, к утру уже в принципе сложили все неутешительные «два плюс два».
Ещё не известив по раннему часу политическое руководство страны, штаб флота предпримет некоторые превентивные меры.
От союзников по линии НАТО будет затребовано усиление – выделить какие-то корабли. Скоро откликнулись, правда, только французы, выходом эсминца «Cassard».
Свои особые распоряжения получит ПЛ «Стёр-жен». Субмарина уже находилась в оперативной зоне, получая акустические пеленги ордера эскадры Паромова, однако осторожно дистанцируясь от корабельных средств обнаружения.
В том же районе маневрировал фрегат «Stein», также стараясь не высовываться из-за радиогоризонта. Ко всему работал предложенный намедни план по транзитной переброске палубной авиации с авианосцев из Средиземного моря.
Самолёты поднимались с полуосвещённых палуб ещё затемно, уходя восточным направлением, где по горизонту только наливалось медью близкого рассвета, а на потолке в десять тысяч уже слепило вовсю.
Беспосадочно, с дозаправкой в воздушном пространстве Саудовской Аравии, или садясь на аэродромы Омана в качестве промежуточной площадки, так или иначе, приняв топливо от танкеров КС-135 на последующем маршруте, таким образом «Хорнеты» и «Томкэты» могли продемонстрировать присутствие ударной авиации США в проблемной зоне.
Наблюдение с советских кораблей за американскими АУГ в Средиземном море, разумеется, не гарантировало объективность контроля за их полётными операциями, включая тем более переброску авиагруппы неочевидным трафиком. Палубные (катапультные) самолёты США в районе дислокации 8-й ОпЭск стали дезинформационным и дезориентирующим поводом подумать, что американцы каким-то образом подтянули к месту как минимум один авианосец.
Появление утром «Котов» и «Шершней» оказалось неожиданным.
Вылетевшие навстречу пилоты «Яков» считали нанесённые на бортах F-14 и F-18 знаки (американцы подготовились и специально изменили номера и другую символику принадлежности к авианосцу и авиакрылу) – переданная в Москву информация перепроверялась, уточнялась, и Генштаб занервничал, обозначив, что разведка «прозевала» авианосную ударную группу, развернувшуюся где-то в Индийском океане. И поиски были тщетными.
В этот раз Паромов не стал прятать Як-141, дав полетать «сверхзвуковым» со «сверхзвуковыми» на равных. Ну или почти…
* * *
Утром на экстренном совещании в Пентагоне ещё питались надеждой, строя докладные в предположительных формулировках.
Вместе с тем на основе разведанных, анализе перехваченного радиообмена советской эскадры, в логике поведения русских, в самом отсутствии связи с субмариной эксперты всё больше склонялись к мнению, что SSN-695 погибла, называя причиной «вражескую атаку или возможное столкновение с кораблём либо подводной лодкой условного противника».
«Добивающий удар» нанесло ЦРУ, претендовавшее на какие-то поступления по своим каналам от косвенных источников, якобы непосредственно в Москве (уж во всяком случае, не с места событий): некий контрагент обмолвился о результативном боевом применении где-то в южных морях ракето-торпед корабельного комплекса SS-N-14 «Silex».
В принципе, на месте событий всё уже давно понял кэптен Ньюмен.
Акваторию исследовали «Си Кинги».
Ньюмен уже не «прятался» за расстоянием от «красных», выдвинув вперёд эсминец сопровождения, а следом и «Тараву». Тем более что советская эскадра сместилась несколько к юго-западу, оставив прежний район дислокации и вероятное место гибели субмарины «Бирмингем». Лодку ещё пытались вызвать по звукопроводной связи, утюжа море, сигнальщики напрасно обшаривали водную поверхность в оптику.
На очередном сеансе связи со штабом командир «Таравы» осторожно поделился предположением, что «ребят уже, похоже, не спасти».
С этим очевидным вердиктом представители штаба унылой и воинственной гурьбой двинулись «на ковёр» в Белый дом.
– Боже правый, – вымолвит Рональд Рейган, не став пока комментировать ситуацию, которая попросту и далеко не попросту теперь вращалась вокруг casus belli: факт потопления советскими морскими силами субмарины США мог привести к очередному витку конфронтации. Однако президент намеревался прежде выслушать доводы военных, как и обязательные соображения своих политических советников.
Из этого пока мало что получалось конструктивного. Среди участников совещания наметились разно-мнения, обусловленные теперь не только вопросом «что делать?» и «последствиями», но и извечным «кто виноват?».
Джон Тауэр, сенатский председатель Комитета по вооружённым силам США, в том числе осуществляющий парламентский надзор за армией и флотом, недовольно пыхтел:
– Нам что теперь, по-вашему, всякий раз отправлять своих эмиссаров, людей из конгресса, уважаемых сенаторов с инспекцией к вашим командирам, чтобы они не наделали глупостей? Глупостей, подобных тем, что натворил этот ваш кэптен?
Вызванные общей раздражительностью, вымученные комментарии порой переходили даже к перепалкам, что не совсем было характерно для кабинета президента Рейгана. Однако «главный» молчал, тем самым как бы отпуская тормоза.
В какой-то момент «обсуждений на повышенных тонах» в зал вошёл заранее напуганный секретарь:
– Мистер президент, советский посол…
– Да. Я знаю…
Особо уполномоченного Москвы «мариновали» в комнате ожиданий уже минут сорок. То, что тот желал встречи с президентом, говорило само за себя. Рейгану же, прежде чем говорить с русскими, важно было услышать своих «генералов».
– Он сообщил, что их корабль, атакованный SSN-695 «Бирмингем», затонул, – акцентировал секретарь.
– Что ж, по крайней мере, кэптен Фрик снял свой «скальп», – выдал на это Джон Тауэр.
– Если вы намекаете на паритеты, – с вызовом ответил начальник штаба ВМС адмирал Джеймс Уоткинс, – то размен атомной субмарины на далеко не новый фрегат комми считаю весьма сомнительным и не сопоставимым. Я не говорю о потерянных жизнях – подводные лодки обычно гибнут со всем экипажем.
– Вот-вот, – мрачно подначил со своего места Эдвин Миз (ближайший советник президента), – ваш сбрендивший капитан Фрик.
Уоткинс даже не взглянул в его сторону:
– Мир уживается на компромиссах, но есть приоритеты, поступиться которыми невозможно. Нам требуется всего лишь некоторое время, чтобы развернуть силы и решить все оперативные проблемы силами двух АУГ. То есть у нас будет всё необходимое, чтобы устроить эскадре Паромова знатную трёпку.
– Из такого дела выйти без синяков однозначно уже не получится.
– Что б вы понимали в военном деле, – адмирал едва прикрыл свою пренебрежительную гримасу.
Советник в свою очередь ещё больше завёлся:
– При тех богатых ресурсах, что имеют Соединённые Штаты, поверьте – даже адмиралам флота US NAVY не обязательно обладать особыми тактическими дарованиями. Не говоря о стратегии или стратегической геополитике. Администрируй разумно наличествующие силы и достаточно…
– Джентльмены, не ссорьтесь! – лениво взмолился Рейган. – Выдохните.
– Что, простите?..
– Спустите пар. Давайте отвлечёмся на минутку…
«Я бы отвлёкся и на более…» – подумал быстро уставший Рональд, наконец обратив внимание на терпеливо выжидающего секретаря:
– Что-то ещё, Чарльз?
– Да, сэр. Очень важный нюанс: в советской делегации выказали подозрительную осведомлённость касательно нашей субмарины. У меня сложилось впечатление – русским что-то известно… То, что командир «Бирмингем», открывая «огонь», действовал неадекватно: по своему умыслу и без приказа «сверху».
Москва и всё те же заокеанские…
«Кремль веет силой и влечёт…» – фраза, с пафосом озвученная корреспондентом «Красной звезды», прилипла на язык. Главком флота СССР Горшков Сергей Георгиевич, понимая свою неправоту и понимая правоту, крутнул стоящий на столе глобус, безошибочно остановив вращение, накрыв ладонью Индийский океан.
Это с его упрямой позиции в Совете дискуссия затянулась, а когда все согласились (и он в том числе) с тем, что сейчас не к месту затевать какие-то серьёзные трения с США, от контр-адмирала Паромова уже поступил доклад: «Американская подводная лодка уничтожена!»
Сергей Георгиевич уже давно для себя уяснил: западный мир, провозглашающий христианские цивилизационные ценности, в действительности живёт по диким первобытным законам – принимая любые уступки за слабость, считаясь только с силой; неизменно следует своей выгоде и собственным интересам «в бремени белого человека».
«Вот и получили по заслугам! – Адмирал считал не важным, по своей ли инициативе действовал командир подлодки или какие-то приказы всё же были. – Какая разница, утрись мы, в Вашингтоне всё истолковали бы одинаково».
Операция «Бадабер» в расчётах Москвы не должна была вызвать особо сильное волнение в Пентагоне. Даже на военный конфликт (достаточно скоротечный) между Пакистаном и Индией «просвещённое» НАТО попросту не успело бы среагировать.
Запланированный «напослед» поход противолодочного крейсера «Москва» должен был выглядеть со стороны как обычное дело: заурядный, одиночный, учебный, вокруг Африки, дабы не платить за Суэц. В любом случае 8-я оперативная эскадра здесь выступала либо в качестве косвенной поддержки, либо прикрывая напрямую (что, конечно, сразу бы привлекло ненужное внимание со стороны НАТО).
«Выстрелы» из-под воды изрядно, если не полностью, смешали карты.
Сейчас этого «ненужного внимания» могло оказаться более чем достаточно.
Если верить показаниям лётчиков с ТАВКР «Минск» и данным фоторазведки, символика и номера на бортах американских F-14 и F-18 приписывают их к двум авианосцам. Такие силы явно превосходили возможности эскадры контр-адмирала Паромова. Главком недоумевал – как американцам удалось столь быстро и совершенно «мимо разведки» перебросить в Индийский океан два авианосца (вроде бы «Индепенденс» и «Корал Си»).
Теперь же, в «пройденных рубиконах», когда субмарина покоилась на дне, именно и только в интересах «особого задания» ПКР «Москва» в Кремле решили немного «сыграть навстречу»: предъявив козырь – участников и свидетелей преднамеренной атаки на советские корабли, вызволенных из воды членов экипажа SSN-695 «Бирмингем».
* * *
– Настаиваю вернуть наших моряков, – с вызовом потребовал Рейган.
– Это само собой, – советский посол, пряча улыбку, видел в этой нарочитости декларируемую пропагандой США заботу о простых американцах.
Напротив, бесхитростные лица некоторых военных в переговорной свите президента выдавали затаённое: «Уж если так, то лучше бы вообще никаких выживших, тогда и все концы в воду». Проблема для чинов военной администрации США приобретала явно иную и не совсем удобную коннотацию.
– Мы можем их вернуть… пропустив через трибуну ООН, – в этот раз посол улыбнулся открыто.
Получив такой «вежливый ультиматум», американская риторика сейчас же изменила контекст:
– Не каждый день случаются подобные катастрофы… и хорошо, что не каждый. Однако окно возможностей…
– Скорее форточка, – позволит себе перебить дипломат, – из которой ещё и сквозит чем-то не тем. Тем не менее, господа, я здесь, и мы готовы обсудить взвешенные дипломатические варианты выхода из затруднительного положения.
Рейган демонстративно отвернулся, предоставив утрясать дело покладистым советникам вкупе с непреклонными виновниками-военными.
«Для баланса, – подумает старый и сравнительно посредственный актёр, ставший в своей прихоти удачным и последовательным политиком, – так будет правильно. Очередная сделка с чёртовыми комми. Чёртовыми комми, – повторит он, – нельзя идти у них на поводу. Но приходится».
В какой-то момент к нему склонится шёпотом председатель КНШ, и присутствующие услышат раздражённое:
– Я вам не Иисус, чтобы лезть на крест, где мне всадят в ладони гвозди! Кто понесёт ответственность, решайте меж собой.
Рональд уже всё для себя понял, больше донимаемый проблемой: «как подать избирателям очередную потерю флота». Уже зная ответ – замалчивать.
С учётом того, что ситуация на индо-пакистанской границе стабилизировалась, советские корабли намеревались покинуть Аравийское море, он не видели позитивных целей в нагнетании противостояния, кроме как, пожалуй, амбиций военных.
Кто-то из этих самых военных выразит, что этого тоже немало…
Рейган покивает, соглашаясь, но послушает советника Миза.
Во избежание осложнения двусторонних отношений будет принята удобная для узкого круга версия: «Изолированная стычка местного значения, которая вышла из-под контроля».
По итогам «урегулирования эксцесса» обе стороны будут озабочены соблюдением видимых международных приличий, в немалой степени стараясь избежать репутационных потерь, особенно перед союзниками.
И если самолёты спишут на эксплуатационные аварии, а по факту гибели БПК «Проворный» в отчётах чрезвычайной комиссии будет указано «несанкционированное возгорание ракеты ЗРК М-22 „Ураган”», катастрофа SSN-695 «Бирмингем» уйдёт под гриф «секретно». Все имена, звания членов экипажа будут зацензурены, с уцелевших, со всех вольных или невольных свидетелей будут взяты соответствующие подписки о неразглашении.
Обсуждение общих условий сделки в Зале дипломатических приёмов Белого дома скоро закончится и начнётся казуистика, где Рональд Рейган, одолеваемый смутным чувством неудовлетворения, что Кремль их всё же переиграл, не будет скупиться в отместку на эпитеты, маскируя их под шутливость:
– Иной раз я завидую тоталитарным режимам. Газета «Правда» даст нужную Кремлю правду. А у нас высшее достижение – демократия. Независимая пресса – это просто бич.
– СССР будет держаться в стороне.
– Вы никогда не держитесь в стороне. Я имею в виду КГБ.
– Я имею в виду – воздержаться наконец от провокаций на море и в воздухе. Это здесь мы расписались, ударили по рукам: «Партия!» – и разошлись… до поры. А там… – уполномоченный Москвы произвольно махнул рукой, намекая на Индийский океан и Аравийское море (и, кстати, безошибочно выберет направление), – люди взвинчены недавними стычками, лётчики, моряки, командиры… и руки на спусковых крючках.
