Откатившись немного по календарным датам…

– И мы эти данные привезли на «Петре», предоставив прописанные военными аналитиками выжимки едва ли не раньше англичан, которые испытали всё на своей шкуре. Да и мы, кстати, тоже… на своей шкуре, и даже похлеще, когда от американских «Шрайков» и противокорабельных «Гарпунов» отбивались.

– Да уж. Как отмахались, сейчас, погодя время, и сам поражаюсь, – слегка потупился Терентьев, не понаслышке знавший, как тогда, уже только по опыту Фолклендов были пересмотрены многие концепции ведения войны на море – и корабелами, и спецами РЭБ, и, что характерно, в ВВС и в морской авиации.

– Так чего, спрашивается, Генштаб ВМФ и сам Горшков не чешутся?! – не унимался Скопин. – Три года уж прошло! А с окончательной «гарпунизацией» НАТО, когда кровь из носа надо перехватывать малоразмерные скоростные низколетящие цели, и подавно треба! По уму с «Кондоров» снимать к чертям АК-725, заменив на… да, на «Кортики»! Точно! Ставить там, побортно на шкафуте сразу по два ЗРАКа.

Согласен, места под палубой для размещения всего этого хозяйства не очень… погреба опять же. Ну, ничего, переселить замполита, перекомпоновать там всё, включая комплексы постановки помех. Короче – впихнуть невпихуемое в максимально ограниченный объем.

– Раскатал губу. «Кортик», даже с учётом снятых с «Петра Великого» и доставленных на изучение в конструкторские бюро (со всем сопутствующим оборудованием и аппаратурой), раньше восемьдесят шестого не обещают. И на очереди на установку будут изначально новые корабли «первой линии». Так-то…

Этот вызванный к жизни воспоминанием вольный дискурс состоялся в Москве. Оппонировал Терентьев.

Ручательство командира являлось одним из ключевых голосов в пользу «за», так сказать, «кадрового вопроса». И сам перевод Скопина на ЧФ оказался процедурой непростой… через стандартные проверки и препоны КГБ, непосредственно с посещением Лубянки, беседой, опросами, расписками.

Следующим пунктом – долгое непонятное ожидание в штабе ВМФ, чтобы, так и не будучи принятым, быть усаженным в «Волгу», доставившую его к зданию ЦК на Старой площади, где он предстал уже перед бывшим командиром. Терентьев же, всяко повязанный путами чиновничьих обязательств, тоже подержал его у себя, постоянно отвлекаясь на звонки многочисленных телефонных аппаратов, не особо располагая к откровениям, ещё и показав-де «кругом уши». Предупредив, что вся эта бодяга у него затянется ещё часа на три с половиной, по ходу найдя в ожидании полезную альтернативу – провёл его в отдельную дальнюю комнату в кабинете (при этом запер входную дверь из «приёмной» на ключ), вскрыл сейф, извлёк ноутбук, включая, нащёлкивая пароль:

– Я тут себе «пробил» у «безопасников» право на личное пользование.

– О… а я компа года полтора уже не видел.

– Короче, пока суть да дело, посмотришь тут сборку по проекту 1123, пригодится, учитывая, на какой корабль тебя направляют.

– Да я как-то в теме. Готовился.

– Лишнее в памяти не помешает. Вот чайник… электро, и все приблуды – заварка, сахар, печеньки. Гальюн… э-э, туалет – дверь справа.

И только потом, подоспевшим окончанием рабочего дня, они перебрались в терентьевское жильё – ведомственную квартиру на Кутузовском. Там, уже чувствуя себя более вольно, разговорились… впрочем, от возможной (чего уж…) прослушки дополнительно обезопасившись самым примитивным образом – включили фоновую музычку на магнитофоне, сев подальше от телефонов за «голый» (столешница, четыре ножки) журнальный столик, всяко уставив его для душевности чем бог послал.

– …А я бы, будь моя оказия… – лился коньяк и разговор, – базовая спецификация у «Кондора» какая? Вертолётоносец-противолодочник. Так?! Вот в первую очередь на это и ориентироваться! «Вертушки» Ка-25 устарели, выработав свой потенциал. Однако втиснуть в ангары более совершенную модель Ка-27 вполне под силу. Главная проблема подъёмники – какого-то чёрта проектировщики не предусмотрели перспективу в пользу увеличения массогабаритных характеристик авиакрыла. А Ка-27 на пару тонн тяжелее и на два с половиной метра длиннее… не вписывается. Придётся потратиться на полную переделку и замену лифтов нижнего ангара.

Далее… отказаться от гидроакустической станции «Орион». Во-первых, она просто устарела. Если до восьмидесятых годов ещё была способна «взять» субмарины НАТО на оптимальном удалении, то уже новейшие малошумные субмарины ей не по зубам. Во-вторых, надо понимать, что любая динамичная система несёт в себе неустойчивые моменты и выявляет слабые. Иначе – работа комплекса (выдвижной его части) в непосредственном контакте с морской водой подвергается постоянному воздействию солевых отложений и коррозии. Так же при опускании обтекателя ГАС «Орион», её огромные размеры отрицательно влияют на остойчивость. Вдобавок помещение приводов и агрегатов ПОУ занимает немало внутреннего объёма корабля.

Посему… ставим современный (меньший по весу в три раза) гидроакустический комплекс «Полином», способный выходить в первую дальнюю зону акустической освещённости. Антенна станции, естественно, будет размещена в носовом обтекателе – бульбе, который к тому же, как известно, даёт некоторый эффект снижения волнового сопротивления с приростом скорости. Уже хорошо! С такими модернизациями мы как минимум не выходим за паспортные тонны и внутренние габариты, лишь добиваемся наилучшей оптимизации.

А вот если резать по живому (резать по металлу), тогда вообще имеет смысл увеличить корпус корабля в длину метров на двадцать! Тут сразу «бьём всех зайцев»!

Сейчас нестандартное соотношение длины-ширины корпуса негативно влияет на мореходные качества крейсера. Лишних двадцать метров сразу исправят этот недостаток. Удлинение увеличит ангар, что добавит ещё четыре машины к авиаотряду – полноценное поисковое звено, доведя норматив по групповому базированию до восемнадцати единиц. Известно уж… практика применения показала, что четырнадцати вертолётов для оптимума противолодочной работы недостаточно. И как бонус – появятся дополнительные места для экипажа: кубрики, каюты, нормального размера камбуз и столовые. Ну а там, тудым-сюдым – пересмотреть номенклатуру носового оборонительного и ударного вооружения.

«Вихрь» так и вовсе, пожалуй, заменить более гибким и точным по системе наведения инструментом. Поскольку случись локальный конфликт или встанут иные тактические задачи, этим ядрён-батоном без последствий не вдаришь… минимум радиоактивностью нагадишь.

Разумеется, обновление линейки вооружения влечёт замену РЛС на более современные модификации. И напоследок «болевая точка» крейсера – энергетическая установка. Вместо котлотурбинной – газотурбинную. Опять же – и по габаритам выгадаем, и обслуги ГЭУ будет по штату меньше. В результате получаем полноценный противолодочник в оптимальных функциональных параметрах.

– Ты обороты-то сбавь, мечтатель. С таким замахом проще новый корабль построить, – Терентьев говорил медленно, скептически, немного кисло, пока его не торкнул коньяк, пока «не отпустил» насыщенный рабочий день. – И зачем ты мне всё это рассказываешь? Так как ты тут нарисовал – никто этим заниматься не будет. Ты себе представляешь масштаб работ и в какую копеечку это встанет?! Китайцы не купят.

– Китайцы? – не сразу сообразил Скопин, но мигом с неподдельным интересом зацепился. – А при чём здесь китайцы?

Вырвавшись из северных периферий, режимного городка и «особой секретной части», он испытывал неукротимое желание узнать из первых уст о «больших стратегиях флота», о политических векторах страны в целом… собственно, как и поведать (считал вправе) о своих соображениях по этим же вопросам.

– Товарищ капитан второго ранга! – голос извне вырвал из воспоминаний, «вернув» на борт корабля. – Товарищ командир! Вас на «ходовой» просят.

Удивился, как всё же быстро светлеет в этих широтах – разбухшее в атмосферной линзе солнце уже ярилось, заиграв бликами на мокрых гранях баковых надстроек «Москвы».

Кивнул высунувшемуся из двери на мостик мичману и нырнул вслед за ним, со скрипом в мыслях отметив поправку обращения подчинённого – сначала по званию и только затем «командир»:

«М-м-да! „Товарищ командир“ у экипажа еще заслужить надо! Как ни крути, он тут для них неизвестно откуда назначенная тёмная лошадка, даже для этого мичманца… и всё же. И всё же лёдок оттаивает!»

Вахтенный офицер с ходу начал докладывать:

– Сначала в пассиве засекли работу радара, на кормовых углах, идентифицировав, скорей всего, как самолётную станцию. Затем кратковременно мазнули навигационной РЛС, посмотреть – а он у нас практически на хвосте! Приближается.

– Межконтинентал пассажир?

– Непохоже. Слишком низко идёт для «Боинга», – и поправился: – Для какого-нибудь пассажирского «Боинга».

РЛС воздушной обстановки на кораблях не включали, дабы лишний раз «не светиться», коль уж хотели сохранить скрытность выдвижения. По той же причине не выходили на дальнюю связь с узлом в Адене и штабом в Москве, пользуясь меж собой в отряде маломощными приёмопередатчиками. Ночью, во избежание «морского ДТП», кратковременно осматривались навигационными РЛС, работающими, в общем-то, в гражданских диапазонах.

Сейчас (доплеровский расчёт давал уточняющую ориентировку) неизвестный самолёт при своих средних 550–600 километрах в час приближался быстро и…

– Он сменил курс и, по-моему, продолжает снижение, – в голосе оператора сквозила неуверенность.

– С таким раскладом мы его вполне и хорошо визуально разглядим, – заметил вахтенный офицер.

– Да, возможно, – согласился Скопин, зацепив бинокль, направляясь на выход. Уже выбравшись на крыло мостика, додумал: «А если он по нашу душу, так и тем более».

День уже был в полных правах, развеяв даже намёки на дымку, видимость «миллион на миллион», а за кораблями, невзирая на гуляющую волну, оставался долго не рассеивающийся кильватер. И можно было представить, как оно там пилотам из кабины самолёта – на тёмной сини океана две чёткие пенные дорожки. Конечно, увидели.

– Цель снижается!

Сигнальщики услужливо указали направление, Скопин вскинул бинокль, нашарив: чёрная точка, скачущая в ширине охвата оптики, обретала очертания.

«Быстро нас хватились. И быстро отыскали, если вообще теряли».

– Четырёхмоторный! Винтовой! – неожиданно громко прокричал матрос, прильнувший к бинокулярной трубе.

Кавторанг на это только уважительно повёл головой – поймать быструю точку самолёта в БМТ, пусть и с острого угла… это надо было иметь навык.

– Да это ж наш! – матрос продолжал удивлять зоркостью.

– Наш?

Бинокль был уже почти не нужен.

Заходящая с кормового угла тушка самолёта совершила пологое «приседание», снизившись примерно до полукилометра, если не меньше! Не далее проходя и по траверзу, показав чётко то, что так сноровисто рассмотрел сигнальщик – красную звезду на хвостовом стабилизаторе.

Ан-12 в окрасе ВВС СССР.

Махина прогудела мимо, покачав крыльями (узнали!), плавно набрала высоту, оставляя за собой заметные за каждым из движков дымки выхлопа.

– Красава! – восхищённо не сдержался сигнальщик.

– Вот зараза, только всполошил, – раздался за спиной голос, – наверняка из Адена на Индию, если нарисовать прямую… почти прямую.

Скопин оглянулся – старпом:

– Ну… и что это было?

– Военная транспортная авиация, – помощник пожал плечами и, поняв, что это и так было очевидно, высказал предположение: – Может, у летунов негласный приказ – на маршруте осуществлять разведку за надводной обстановкой? «Контрольный осмотр района»…

– Но нам-то ни о чём подобном, о таких вот фокусах, не сообщали, – подчёркнуто надавил командир.

– Связаться с ним?

– А зачем? Сделайте запись в журнале… бортовой номер, время пролёта.

– Само собой… э-э-э, есть запись.

Спускаясь вниз в каюту, капитан 2-го ранга снова вернулся к воспоминаниям, как сейчас увидев напротив себя столик со спиртным и снедью… и поплывшего и, наконец, расслабленного Терентьева.

Разговор…

Как это иногда бывает, когда «вчерашний» важный разговор перебирается в памяти по косточкам, у тебя появляется соблазн дополнить свои немного сумбурные и не всегда связные высказывания более глубокими смыслами. И что характерно, собеседник тоже видится нередко потворствующим твоим помыслам, и можно даже «дорисовать» и за него более удобные фразы. Всё это не для того, чтобы исказить истину (она так и так абсолютна), просто это придаёт необходимую внутреннюю устойчивость и завершённость.

– …А при чём здесь китайцы? Ты же говорил… и как я понял – вся авральная показуха для индусов-кришнаитов, – Скопин непроизвольно понизил голос (информация являлась закрытой, однако с ним вот бывший командир всё же поделился, нарушив некоторые грифы).

– Но-но! Скажешь тоже «копчёные кришнаиты», – запротестовал Терентьев, – я индийцев уважаю. Не халявщики, всегда платят. Впрочем, и обольщаться «взасос» по поводу «себе на уме индусов» не буду. Но… ты веришь, что ВМФ Индии интересен вертолётоносец ПЛО?

– А китайцам, стало быть, необходим…

– Есть план… – Терентьев замялся, вильнув взглядом, – есть план подкинуть Пекину сказку о «Великом китайском флоте», про насыпные острова, относительно спорных Спратли, Парасельских, касательно Сенкаку и всего остального. В общем, толкнуть их на освоение морских акваторий, как в своё время японцы, огребя у Халхин-Гола, перенацелились от наших границ на океанскую экспансию. А там узкоглазых ждёт тот же самый US NAVY, их субмарины в том числе… и тогда противолодочник вполне к месту.

У наших спецслужбистов есть намерение провернуть дело так, что индийцы (а они нам в этом подыграют) уступят покупку крейсера ПЛО Китаю. Точнее Пекин «лихо перехватит» контракт у них из-под носа.

– Только Китай пока нынче не тот, что там у нас.

– И будет ли?.. – понимающе согласился Терентьев.

– Во-во… чем расплачиваться за корабли будут?

– Найдут чем. Каждый китаёза по зёрнышку риса кинет, вот тебе и миллиард зерён. Ну что смотришь – шучу, хотя, как известно, в каждой шутке есть доля позитивных вероятностей.

– То есть помимо индийской делегации…

– Да, возможно, на корабль к тебе прибудут и китайские военные наблюдатели. Но так, чтобы не пересечься с индийцами… дабы не нагнетать. Как известно, Пекин дружит с Исламабадом, с которым у Дели далеко от консенсуса. Во-вторых, визит ханьцев пройдёт без всякого официоза – ни к чему покуда американцев будоражить, а то начнётся перетягивание каната за «китайского друга». Хотя в МИДе, у дипломатов контактной группы, сложилось такое впечатление, что Пекин к нам определённо тянется – наверное в память о старых связях и помня о советской безвозмездности.

– Но дармовщинки нынче не будет… полагаю?

– В политике экономические расчёты порой приобретают вычурный характер. Можно отдавать оружие за номинальную стоимость, наживаясь на обеспечении боеприпасами, обслуживании, ремонте, модернизации. Возьмём противолодочные крейсера (твои любимые «Кондоры») – они уже практически подходят к заложенному в формуляре концу срока службы. Старенькие. И возможно, если дело выгорит, их придётся как бы не по себестоимости отдавать. Тем не менее валюта, даже бартерная, всё равно валюта, и нам лишний «ярд» для постройки своих полноценных авианосцев не помешает.

– Ну, тогда давай уж, – призвал изнывший трезвостью Скопин, кивая на «едва початую», – за полноценные.

Разлили, чокнулись, опрокинули, не поморщившись, потянув с незатейливой сервировки советских деликатесов.

– Знаю, на что ты намекаешь, – уловил интонацию собеседника Терентьев, – по опыту нашей реальности из всего советского авианесущего на боевом плаву сохранились только три единицы, да и те переделанные под трамплинные авианосцы. Остальные вроде бы как и не нужны оказались.

– Угу… – Скопин закусывал полным ртом.

– Во-первых, времена тогда такие наступили: перестройка, развал, делёж, отсутствие финансирования, корабли без ремонта деградировали на приколе. Что не порезали, за бесценок ушло к тем же китайцам по развлекательным комплексам. Да чёрт бы меня! Самолётов палубных нормальных не было. От этого «Кречеты» с короткой взлёткой в качестве авинесущих оказались практически беспредметными. А будущий «Адмирал Кузнецов» вошёл в состав флота в самый неудачный момент, в самый разгар перестройки.

– А сейчас, надеюсь…

– Сейчас у нас другая ситуация. Ввод в эксплуатацию ТАВКР «Баку» переносится, там всю конструкцию с набором перебирают – будут стелить полётную палубу до носовой оконечности, как у «Кузи».

– Дело небыстрое, – и с намёком: – Мы вполне успеем ещё по одной.

Терентьев сообразил с запозданием: «а-а-а, понял – между первой и второй», оперативно наполнив бокалы и, кстати, подсовывая на тарелке:

– Вот, попробуй… весьма! Я одну съел, две нам оставил. – И сам же первый расхохотался: – В лучших традициях проныры Карлсона: «Три пополам не делится».

– Жук, – оценил экспромт Скопин, оценив и предложенное: – Похоже на розочку… м-м-м! Ишь ты, слоёная розочка с мясом и… грибами! Неужели из цековской столовки?!

– Нет. Это меня одна сотрудница… секретарша «домашним» балует.

– Ну-ну, – протянул с нескрываемым подколом кавторанг, – секретарша, значит. Цветы в горшках у тебя в кабинете – тоже её рук дело? Ох уж эти равнодушные цветы – знали бы они, сколько люди о них стихов сложили да песен спели…

– Ты это к чему?

– Меня грызут смутные сомнения Бунши: на тарелке розочки, в горшках цветочки… Тебя часом не под-женить пытаются?

Терентьев скорей изобразил неведенье, отмахнувшись, мол «скажешь тоже», однако поспешил деловито увести разговор в прежнее русло:

– На чём я там остановился?.. ТАВКР «Баку»! Трамплин… работы по столь серьёзной переделке потребует минимум два, а то и три года… Отчего он по срокам вступления эксплуатацию практически «догонит» «Кузнецова».

– Погоди. А «Кузю» примут – к девяностым? Убей – не помню…

– Поживи пока… С учётом наших знаний-печалей «Кузнецову» тоже, очевидно, потребуются доработки. Так что и тут сроки сдачи немного растянутся. Можно лишь посетовать, что у нас в сохранённых файлах не полная проектно-конструкторская «библиотека», а так лишь… Хотя есть много и чего полезного, выявленного эксплуатационными недочётами. Вот…

А там, глядишь, и подоспеют «Миг» и «Су» корабельного базирования. По крайней мере должны успеть. Покуда же, как говорится, «орлята учатся летать». Но на данный момент тут не поспоришь, семейство «вертикалок» ОКБ Яковлева безальтернативно, так как сейчас только они могут работать, в том числе малым разбегом с короткой палубы наших авианесущих крейсеров.

– Погоди-погоди! Про самолёты я всегда любил, но что-то я в этих ерапланах совсем запутался. Семейство? Что ты хочешь сказать – и Як-38?! Шо? Опять? – голосом мультяшного волка изумился Скопин. – Все ж только и кричат, что самолёт отстой и никуда не годный! Тем более, когда теперь есть сверхзвуковой универсальный Як-141. Не накладно ли – тянуть два изделия одного целевого назначения?!

– Не дал торопыга договорить. Речь тут уже идёт о модернизированном штурмовике Як-38М и истребителе Як-39. У нас как раз на днях было профильное совещание в министерстве, поэтому свежо в теме. Суть такова: условия КБ Яковлева на скорейшее введение в эксплуатацию сверхзвукового СВВП поставили строгие, поскольку уже было известно (хватило опыта нашей реальности), как они затянули разработку, кормя обещаниями, мол, «вот-вот, ещё чуть-чуть», а в итоге на выходе «недодел». Постановлением Совмина ещё в 1982 году с ОКБ было решено снять все лишние работы по гражданским машинам, закрыли все неактуальные и нерентабельные проекты… Короче, чтоб сконцентрировались на главном.

Ну и они там, вместе с главным конструктором, видимо, прониклись и решили «яйца в одну корзину не складывать». Разработанный график строительства прототипа Як-39 давал тот же срок окончания, что и для Як-141. В общем, в инициативном порядке взялись и за эти модификации, как уверяют, «ограничившись внутренними фондами и средствами на текущие расходы», мотивируя выигрыш преемственностью конструкций в освоенном производстве, якобы одно другому не мешало, а даже наоборот, удачно использовали наработки и узлы на взаимозаменяемость.

– Короче, всяко упростив себе жизнь…

– Навроде того. Как оказалось, не прогадали: Як-38М по отзывам испытателей и уже строевых лётчиков серьёзно подтянул свои тактико-технические характеристики, Як-39 с улучшенным БРЭО, радаром, расширенной линейкой вооружения, позиционирует на многоцелевой. Не прогадали ещё и потому, что «38М» и «39» уже на палубах, а на 141-й приёмка Минобороны, конечно, подписала сдаточные бумаги, но во-о-от с такенным листом замечаний, потребовав доработок по комплексу вооружений и улучшению ЛТХ в серийном производстве.

– Сыздымо́-пыздымо́! – прянул в недоумении Скопин. – А не ты ли тут мне давеча по секрету поведал о трёх Як-141, приготовленных на отнюдь непарадную демонстрацию поклонникам многорукого Шивы вместе с Брахмой и Вишну!

Терентьев вздохнул, но с терпеливой укоризной пояснил:

– Три самолёта к нужной дате яковлевцы предоставили. У нас как, забыл? Партия сказал «разбейтесь в доску, но чтоб було»! Они один и разбили… ещё пара осталась у них на полигоне. А эти «три» прошли полную программу испытаний, и даже в статусе «боевых». Но всё равно являются предсерийными, потому что каждая машина в чём-то индивидуальная.

– А подробней…

– Да мне-то откуда знать! Вот заступишь на ПКР, будет у тебя досуг вдоволь пообщаться и с товарищами из ОКБ Яковлева, и с пилотами. Там… – Терентьев неопределённо повёл рукой, – какие-то технические подробности в режимах управления и применения боевых систем. Короче, по теме – в Минобороны покумекали и решили, что «от добра добра не ищут», и теперь «38М» и «39» полноценно включены в план выпуска МАП. В дальнейшем, по мере поступления «141», их предполагается реализовывать уже как чисто экспортные. Например для того же Китая… пусть тренируются. И непременно постараемся заинтересовать индийцев.

– А получится? Слишком уж Дели завязан на своих бывших колонизаторов. У них британские «Харриеры» уже в эксплуатации… и на носу сделка по покупке «Гермеса» под эти же самолёты.

– По Альбиону данные разнятся. С одной стороны, из донесений разведки делаются выводы, что англичане якобы не готовы отдавать свои корабли… Их немало перетопило при Фолклендах, самим нужны. Тем не менее «Гермес» модернизируют, но чёткого определения нет – для себя, или соглашение с Дели всё же остаётся в силе.

«Бритиш Аэроспейс» поторопились объявить, что появился усовершенствованный «Harrier II», однозначно с экспортным намёком, закинув удочку индийской стороне. Но до начала эксплуатации и выхода на серийные поставки им в лучшем случае ещё три-четыре года… Я специально просмотрел наши «козыри из рукава» – файловую базу данных. Аналитики Генштаба высказывают всякие версии вплоть до того, что индийцы могут «поставить» английские самолёты на наши палубы… Тут, конечно, будут некоторые сложности с переделкой инфраструктуры под чужаков. Однако у нас есть существенный противовес – на перспективу полная замена авиакрыла сверхзвуковым Як-141, учитывая, что он делает британские СВВП по всем показателям.

– И мотивация прозрачная – переучиваться с «Яка» на «Як» будет куда как сподручней, – догадался Скопин.

– Примерно так, – уклончиво согласился Терентьев.

– А чего так невесело?

– Да было вчера всяко… В довесок ещё и совещание по делам и проблемам ВМФ СССР. С обеда и до самого поздна. Поговорили на повышенных тонах, это если быть тактичным. Полное собрание: министр обороны, главком флота и другие… товарищи. Всегда ж существует мнение, как в правительственных кругах, так и среди военных других родов войск, что флот отбирает на себя чересчур большую часть бюджета, неумеренные деньги. Всё бы ничего, но… Ведь, если быть честным, данное мнение имеет свою непреложную правоту.

– Планируется сокращение? – прозвучало это нейтрально, но… породило паузу, куда кавторанг не преминул добавить: – Построить военный флот и содержать его, даже в качестве «Fleet in Being», всё равно дешевле, нежели потом расплачиваться за последствия своей слабости, потеряв геополитические позиции на рынках добычи и сбыта. Это понимали в своё время британцы (не буду вдаваться в дебри средиземноморской греко-истории и «испанского владычества»). Это понимают американцы, приняв наследие у «просевшей» Англии. Разумеется, что флот не должен при этом быть монополярным, то есть только военным. Должен быть развит и торговый, и рыболовный, всё это базируясь на собственных судостроительных и судоремонтных мощностях.

– Вот и Горшков вчера распалился, – Терентьев вдруг сменил тон, посерьезнев, точно не было в нём уже влитой полбутылки: – Понимаешь, с некоторых пор, формально сняв морские погоны, когда на меня это всё взвалилось – бремя причастности к власти, я стал по-другому смотреть на многие стандартные вещи. И уже не имею права быть предвзятым к тому, к чему принадлежал и чему сам импонирую. Поскольку приходится и должен охватывать картину в целом: не только флотскую компоненту, но и армию, и ВВС… если уж говорить о военном разделе бюджета страны. Ведь «холодная война» – это затяжная война на изматывание экономик, а нам тягаться со всем Западом и НАТО и в лучшие времена было едва по силам.

Кавторанг косо глянул на командира:

– Догадываюсь, почему ты…

– Что «почему я»?

– Ты впрягся, взялся за дело, всерьез взялся, именно это тебя определяет. Я лишь вижу, что ты стелешь солому.

– Стелю. После всего рассказанного нами о перестройке и распаде страны, как, кстати, и о не самой радостной судьбе флота, они тут… там, в Кремле, в Генштабе, разумеется, решительно настроены ничего подобного не допустить. Но даже у них осадок остаётся. Как известно, затраты на эксплуатацию судна по мере его жизни только растут, отслуживший всего половину формулярного срока корабль требует более трудоёмкого ремонта – от «текущего» к «среднему»… далее только кардинальная модернизация, целесообразность и окупаемость которой оставляет сомнения.

Предварительно, созданная спецкомиссия провела всесторонние исследования по оценке тех или иных проектов, куда включили взгляды на востребованность, перспективы и прогнозы. Уже по выводам было решено, не доводя флотский состав (разумеется, определённых классов кораблей) до полной выслуги и их безвременной деградации с полным обесцениванием, искать варианты продажи в третьи страны, а вырученные средства употребить на ускоренное развитие целевых более совершенных проектов. Взять те же авианесущие крейсера проекта 1143 – в руководстве ВМФ вполне отдают себе отчёт о второсортности «Киева», «Минска» и «Новороссийска», как носителей палубной авиации.

– А-а-а, вот какие ты «наши палубы» под английские самолёты имел в виду.

– …Включение же в их авиагруппу усовершенствованных «Яков» и особенно Як-141, – не останавливался Терентьев, – делает наши «почти авианосцы» вполне привлекательными, поскольку боевые возможности вырастут на порядок. Там, на совещании, после долгой полемики с основными доводами вроде бы все согласились, стали уж прорабатывать варианты под новую программу… Как вдруг заупрямился Горшков, мол, «такая корова нужна самому». Доводы у него: «Не будет распада СССР, удержим ОВД, тогда и планы перевооружения НАТО получат своё развитие. У них не произойдёт сокращений и в морских силах, а нам-де тут предлагают сдавать позиции, что окончательно развяжет руки противнику».

– И?..

– Что «и»? Перевес американских флотов и их союзников по блоку НАТО в численном и качественном соотношении корабельного состава практически и без того всегда был не в нашу пользу. Равноценно тягаться со всеми с ними заведомо непосильная задача. Отсюда, видимо, и увлечение наших конструкторов-корабелов… естессно, по требованию заказчиков-адмиралов – напичкать корабли до предела всяческим вооружением. Чтоб случись что – одним махом всех побивахом. Пресловутый «национальный путь развития ВМФ», а на самом деле вынужденная мера.

– Но согласись, есть в этом свой некий и брутальный аргумент. Кэ-э-эк нарисуется такой красавец, как «Сарыч», или большой противолодочный «Чабаненко» в виду целой вражеской эскадры… или с дружеским визитом в иностранный порт – сразу видно, что «корабль боя», но вместе с тем и «кузькина мать» – инструмент государственной политики, тот самый «Fleet in Being»! Как особо любят бряцать пропагандисты с российского телевидения: «не имеющий аналогов в мире». Но, как по мне, резон в аргументах Горшкова несомненный есть: сохранится СССР…

Терентьев неожиданно вспылил… наболело:

– И с чего вы все взяли, что всё сохранится! Некоторые исторические моменты необратимы и неизбежны! И если их не пережить, не переболеть ими… оно нам погодя один чёрт аукнется, а то и выстрелит похлеще, чем в девяносто первом. Нет, политическую катастрофу, подобную горбачёвско-ельцинской перестройке, наверняка теперь удастся купировать, сгладить! Но я уверен – невзирая на все послезнания и предпринимаемые меры неспокойные времена нас всё равно ждут! Следствием – внутренний кризис в стране, который опосредованно, а то и напрямую отразится на внешних связях и на отношениях с союзниками. Мы попросту больше не сможем поддерживать их финансово. Поэтому вряд ли Варшавский договор останется в прежнем формате, если не вообще…

– Ну, коль так… – на мгновение Скопин совсем расстроился от нарисованной картины, – сохранить хотя бы тот минимум для поддержания штанов ремнём оборонки, чтоб супостат не полез. Как было у нас по результатам перестройки, а по сути проигрыша в «холодной войне»?! Они бы с удовольствием «дожали» нас, в тех девяностых… уж как им хотелось попировать! Однако боялись – по причине наличия вполне рабочих РВСН. И всё ждали, что наши МБР постареют, «поржавеют», наконец, как и деградирует вся организация боевого дежурства. Тогда бы они и вдарили. Ан хренушки. Но на будущее, как я думаю, если расходы на армию и флот будут превышать доходы, которые они приносят, то сценарий развала СССР неизбежен.

– Что за бред! – фыркнул Терентьев, передразнивая: – «Доходы». Принципиально, даже если гипотетически принять это твоё «доходы» – понятие это весьма условное. Сюда входят многие факторы на государственном, геополитическом уровне, а не какое-нибудь банальное экспортное «купи-продай». Какой доход от сухопутной армии, ориентированной на оборону собственной страны? В мирное время. В качестве сдерживающего фактора? Так на танках вдоль границ Англии не поездишь, бряцая и устрашая. Только если ВМФ – в том понятии «Fleet in Being», как позиционер мобильной силы на дальних рубежах. Однако…

– Если речь о сокращении флота всё же идёт, – влез, перебив, кавторанг, – то тогда здесь следует определяться не количеством, а качеством – за те же или даже меньшие бюджетные средства формировать сбалансированный…

– Ты думаешь, такая формулировка, как «привести флот в более сбалансированное состояние, исходя из поставленных задач», не озвучивалась на каждом большом совещании при любом главкоме?! А уж в новой (нашей) редакции ещё можно добавить «…и согласно имеемой информационной форе». Вот только если мы кардинальным, любым образом будем менять или влиять на расстановку сил, эта информационная фора попросту «поплывёт».

Потому и сидит целый этаж – считает, высчитывает варианты. Перевести предприятия, занятые в оборонном производстве, на мирные рельсы скоро не получится… Да и не всегда целесообразно – военные сокращения повлекут за собой упадок в основных отраслях экономики. Однако рассматривать ВПК как производителя товара возможно только в экспортном понимании. Для внутреннего потребления, скажем так – для обычных советских граждан, эта продукция не имеет потребительской ценности. А значит, и к понятию «валовой» не относится…

– Вот только не надо мне лекций…

– …В свете того, что мы более не можем поддерживать милитаристский темп, – продолжал добивать Терентьев, – так или иначе, чем-то придётся жертвовать. Дабы сохранить перспективу. Оборонку нам поневоле придётся подужать – где-то рационально переформатировать, чем-то поступиться. Например, будут пересмотрены некоторые направления, касающиеся помощи всяким арабским и африканским ноусэрам. Пусть и не всем, сохранив стратегически важные узлы на дальних рубежах, если уж оставаться в статусе «океанского флота».

В любом случае все эти меры «потянут» стратегический баланс в сторону противника… Покуда мы не перестроим экономику и не выйдем на «новые рельсы». И в таких условиях денег на разносолы не будет.

– Да понял я, – заёрзал будто виновато Скопин, – экономия средств и ресурсов государства в годину нестабильности и разора… ла-ла-ла. А благодаря небольшому загляду на тридцать лет вперёд…

– На самом деле больше тридцати лет, – поправил Терентьев, – имеемые в файловой базе некоторые работы аналитиков и прогнозистов из «двухтысячных» о перспективах в военной сфере, худо-бедное компьютерное моделирование даёт вполне обоснованные и реалистичные оценки на более дальнюю перспективу. Благодаря всему этому для нас допустимая погрешность «права на ошибку» модифицируется в концепцию «знаем как не надо» и «как лучше»!

– …И мы пойдём, – мигом сымпровизировал Скопин, наигранно покачивая в бокале тяжёлую жидкость коньяка, – рисуя свои планы и судьбу на разлитой глади Великой Реки Времени… точно вилами по воде.

– Тьфу на тебя! Нет, ну вот что за манера – если говорят о серьёзном, тебе обязательно надо встать в стойку, чебуча хохму или вот как сейчас…

– Это компенсационный баланс – смотреть на вещи за пределами привычных моделей, – сидел довольный, не скрывая во всю ширь улыбки. А затем снисходительно переменился в лице: – Мы эти рацухи ещё на севера́х, когда на берег сошли, продвигали! Всем офицерским коллективом. Когда нас «особый отдел» мучил расспросами, заставляя целые лоскуты отчётов писать – что мы собой представляем и что можем предложить Родине. А следом к столам подсаживались узкие специалисты из КБ… уж кто на что заточен. И тактики-теоретики из штаба флота – «погоны» всех рангов, тоже немало терзали… на предмет «поделись».

А у нас в экипаже, у кого что было, включая мой ноутбук, всё изъяли. Вот и сидел, рисовал карандашиком: как сейчас помню – БПК и «сторожевики» в улучшенных и унифицированных версиях, под перспективные виды вооружений и прочую начинку. И то, что потом у нас станут на западный манер именовать фрегатами и корветами, в новой концепции облика – перелицовки под модную «малозаметность». Штабисты так вообще – уцепились, не оторвать. Оно и понятно, у них в активе в лучшем случае анализ чужой англо-аргентинской войны да собственные морские учения, которые не дают полной обстоятельности и честной гарантии. Сам знаешь, на таких мероприятиях вводные ставятся, как правило, рафинированные: «условный противник условно сбит», от силы потратив пару ракет-торпед, пальнув по учебной мишени. А тут такой подарок: фактический боевой дебют «Гранита» при Фолклендах. Дальше так вообще – эксклюзивный и, как ни крути, специфичный прорыв «Петра» через порядки US NAVY. За что бы и выпить не грех, а?

– Да, окропили океаны вражьей кровушкой… и своих ребят тоже.

– …Не чокаясь, – внёс поправку Скопин.

Опрокинули – провалилось коротким традиционным молчанием… Запивая, заедая всё то вчерашнее, будто желая побыстрее проглотить и забыть, как не очень вкусную, но обязательную пищу для размышлений.

За окном Москва темнела закатными красками, вынудив включить в квартире свет.

Суетно спохватившись, Терентьев поднялся – дотянуться до настенного включателя, заодно решив пошуршать на кухне – подновить опустошённые тарелки.

– А если не получится реализовать задуманное – продать те же «Кречеты»? – прокричал ему вслед Скопин.

– А-а-а, – не расслышал, хлопая холодильником, появляясь, красуясь не столько закусью, сколько ещё одной коньяка.

– Я говорю, если наши ТАРКи никому не приглянутся, что тогда?

– Сами будем «донашивать». Придётся. Вплоть до отказа от закладки улучшенных проектов (коль уж совсем с деньгами припечёт). Но будем строить расчёт хотя бы на вариант лизинга… многоцелевую атомную ПЛ индийцы пожелали, почему бы и с авианесущими не попробовать. Поскольку уже сейчас сделан вывод, что тоннаж первых трёх кораблей проекта 1143 считается неудовлетворительным и для носителя палубной авиации требуются большие водоизмещения: сюда, сам понимаешь, входит возможность производить взлётнопосадочные операции при большей качке на море и саморазумеющееся увеличение авиагруппы в возросших объёмах ангаров, не говоря о ресурсе базирования самолёта ДРЛО…

– Ф-ф-ф! Это ты о Як-44? Когда он ещё будет – раки радостно свистят где-то на горах.

– …В усреднённой перспективе (плохие времена – стагнация – подъём экономики) их нам по минимуму надо три. Авианосца, я имею в виду. Больше накладно – минимальная необходимость, всё от той же бедности, или жадности. Или тенденций морских доктрин следующего тысячелетия, иначе – вырождения авианосцев как класса. Поскольку это как есть большая и привлекательная цель, гибнущая при первой же серьёзной схватке. Тут поспоришь и не оспоришь.

Один АВ на Северном флоте, второй на Тихоокеанском. И резервный – для «поддержания штанов» в случае текущих и плановых ремонтов, или на оперативную замену в непредвиденных обстоятельствах, насколько возможен будет быстрый межфлотский переход.

В любом случае, будет ли противостояние с НАТО сохраняться в жёсткой форме или нет, их придётся использовать по максимуму, демонстрируя приписанный к Владивостоку и в Тихом океане и в Индийском. Авианосцу Северного флота, очевидно, предстоит ходить на Средиземноморский ТВД и в Южную Атлантику, так как от баз в Сирии и Анголе отказываться не собираемся.

– «Три киля» всё ж получше «одного». Строить всё это великолепие будут, разумеется, на Николаевских верфях. А если вдруг случится?

– Что?

– А-ля горбачёвщина, ельцинщина, самостийщина… Не успеем спустить на воду, и пропадёт всё горемычно. Всё нажитое.

– Здесь всё уже давно подумано (это в теме «стелить соломку») – Николаевская область юридически уж год как переписана на РСФСР.

– Надо ж… а никто ни сном, ни духом.

Терентьев легковесно пожал плечами:

– Да незачем народ баламутить попусту. Подход поэтапный комплексный: скоро Украина и Белоруссия выйдут из ООН вследствие утраты статуса независимых республик в составе СССР, и всё административное построение страны будет перелицовано по типу губерний.

Скопин только присвистнул, переваривая:

– Радикальненько! Да уж! Ан ладно, пока проехали – после подробней обрисуешь. Вернёмся к нашим носителям палубной авиации. Так какие «три»? Авианосца в смысле…

– С этим тоже как бы… не всё однозначно. Но на долговременное планирование, если всё же будет принята точка зрения «отказаться от „Варяга“, стоящего в очередности на закладку»… Сразу, более ранними сроками, замахнуться на атомный «Ульяновск». И если экономическая обстановка будет располагать, то следом на стапель выводить корпус ещё одного АТАВРК (чего уж мелочиться). Вот и получится (это будет расчёт уже на следующий миллениум, не ранее) – два атомных, на СФ и ТОФ, и «Адмирал Кузнецов» на подхвате.

– Что-то я не услышал в этом раскладе, или ты якобы по случайности не упомянул ТАВКР «Баку» ибн «Горшков», – между прочим подметил кавторанг, потянувшись за очередной крепкой порцией, – уж не уйдёт ли всё-таки его ибн-вариант «Викрамадитье» в Индию?! А?

– Да, – подтвердил Терентьев, – практически во всех расчётных событийных версиях, что генерировали специалисты отдела «Х». Наши яйцеголовые считают, что реперных точек истории по возможности надо непременно придерживаться. Ну, чтоб не гневить бога, так-с-сказать.

– Интересными ты понятиями категоришь, в смысле категориями мыслишь, – обронил наконец хорошо подхмелевший Скопин и подобрал…

…Подобрал уже в мыслях, находя, насколько все эти «гневи бога» и «реперные точки» перекликаются с тем беспрецедентным феноменом, что произошёл во время его встречи (его – пришельца из будущего) с самим собой – с мальчишкой этого времени.

Когда в его голову хлынуло всё из детской головы… и очевидно, и явно пошёл обратный процесс – пере-мешка, слияние, взаимный обмен памятей!

Просто эдакое не пойми чёрт знает что – следствие и невероятная производная их «прокола Пространства и Времени». То, о чём хотел сразу по прибытию поведать командиру (по секрету: «ты только представь»!), но с ходу не сложилось: суета, неизменные «лишние уши» и угроза прослушки.

А затем, когда стал перебирать в голове, соображая, как вообще всё подать, вдруг осознал, что это откровение, которое случилось подобно вспышке, загрузив голову лавиной мыслеформ короткой сиюминутной подкорки мальчишки, всё время с момента начала будто постепенно и необратимо улетучивалось, как уходят из памяти давние, не подогреваемые напоминанием события! Заронив подозрение: неужели это некая защита, что срабатывает у мозга от перегрузки? Просто примерив на мальца, представляя: а каково было ему, его детскому неокрепшему уму принять на себя единомоментным вбросом груз жизни взрослого мужика.

Сейчас так и вовсе всё то произошедшее казалось наваждением (а было ли?), колебля неуверенностью. Вот поэтому и посчитал, что по-трезвому такое адекватно принять будет как-то не очень уж… Такие вещи лучше рассказывать с путями отступления. Учитывая, что и подтверждения будто уплывают из рук, текут как вода сквозь пальцы. Учитывая, что ничего подобного ни у кого из тех ребят – сослуживцев по «Петру», кому удалось тоже съездить на «свиданку с прошлым» и воочию столкнуться с самим собой «в стране Детство, где всегда было много солнца», – не произошло! Специально присматривался во время разговоров о впечатлениях от поездок – никто, ни жестом, ни уводом глаз в сторону, ни нервностью не выдал, не проявил… Он бы обязательно просёк.

Он так и не решился… Не решится сказать сегодня. Он так и не расскажет и после – ни завтра, ни послезавтра. И уж тем более не доверит рапортичке официального доклада или бумаге подробного изложения.

Правильно ли – не правильно, но…

Терентьев, будучи ответственным лицом – повязанный «коридорами власти», самой системой, просто обязан был бы отреагировать согласно всем необходимым протоколам. Поскольку мало того, что это уникальный феномен для яйцеголовых, непременно требующий изучения, это ещё и вероятная утечка!

А значит, и мальца захомутают… И ему не светит мостик корабля. Даже сдёрни в поход – снимут с борта как миленького… Прилетят «в голубом вертолёте и бесплатно покажут кино».

И всё же…

Всё же оставляя себе время и фору на решение: «Может если только перед самым-самым отъездом на ЧФ, когда буду буквально с чемоданом в руках, когда наверняка снова сядем на посошок – выдать некой сумасшедшей версией-гипотезой наваждения? Пусть подумает».

Впрочем, в это сиюминутное сейчас, когда время незаметно добежало до «без десяти двенадцать» и благородные янтарные алкограммы давали о себе знать – сглаживали углы, развязывая язык, он таки был почти готов расколоться. Почти.

– …Сам должен понимать, по твоему поводу приняты более чем исчерпывающие меры безопасности, – голос вырвал из минутного погружения, а Терентьев точно по закону жанра заговорил о соблюдении особых режимов.

– Что? – переспросил Скопин.

– К тебе в индивидуальном порядке приставляется офицер КГБ. Подполковник.

– Какая честь…

– Ты, Андрей Геннадьич, не ерничай. Я его лично знаю, это бывший мой куратор. Вова зовут.

– Так уж и Вова. Просто Вова?!

– Не любит он особо по отчеству… если не на людях. Ну, Владимир Николаевич, если хочешь. Поладить с ним можно. Учитывая, что штатный состав особистов на корабле цензурирован фильтрами: «кто ты и откуда», а подполковник КГБ как раз в курсе всего – в этом есть свои положительные моменты. Он и замполита, глядишь, укоротит от излишнего рвения, а то, понимаешь, чуждые мы этому «празднику соцреализма», иной раз лезет из нас – вовремя не прикушенный тобой язык даст замуле лишний повод настучать в докладной. Плюс, не забываем о том, что «контора» наверняка подсунет в экипаж пару-тройку негласных сотрудников. И ребят из ГРУ, в едином фронте или в межведомственных противоречиях, тоже не следует сбрасывать со счетов. Так что…

– Плотная опека носителя тайной инфы? Плотная – вплоть до того, что грохнуть в случае чего? А какие это, интересно, случаи? Мы разве не доказали свою верность давней присяге?! Беседы со мной провели не по одному разу, но в лоб подобных предупреждений не делали. Странное, однако, у них понимание такта.

– Особый отдел… они параноики по необходимости. Не думаю, что на Лубянке руководствовались деликатностью. Присяга? Здесь квалификаторы иного смысла, – Терентьев состроил неопределённую гримасу, – вдруг ты разочаровался в «совке»…

– Разочаровался?! – неожиданно завёлся Скопин. – А что они себе думали?! Настанут времена, когда вся страна оказалась разочарованной! Но мы-то, именно мы-то можем сравнивать! При всех недостатках «века потребления» наших россиянских «двухтысячных», то убожество, что доводится наблюдать порой сейчас, приводит даже не в уныние (и дело не в прилавках магазинов) – окончательно зарапортовались товарищи партийные работники: врут напропалую с телеэкрана, со страниц газет! До тошноты! А тебе-то самому не претит «ку» на партсобраниях приседать?

– «Разочаровался»! – брюзгливо передразнил Скопин. – И что? Попытаюсь сигануть за борт с целью побега к западным благам?! Бляха-муха в три уха! Мне даже льстит этот бред. Да меня, можно сказать, золотом аргентинским… «царицей соблазняли»!..

В другой раз это прозвучало бы как шутка, но сейчас он смотрел… уже устало:

– Ну и?.. Если так не доверяют, чего вообще либеральничают? И как в таком случае меня отпускают в дальние моря, к чужим берегам? Или есть что-то, о чём я не знаю?

Тогда, уже, по сути, в окончании затянувшегося вечера, он ответно услышал: «Повременим с предположениями. Ничто нам не препятствует чувствовать себя свободно в тех водах, где пока ничего не происходит… а возможно, что ничего и не предвидится».

В тягучей интонации «от третьего лица» подвыпившего, да чего уж – изрядно выпившего, Терентьева что-то иносказательно пряталось, о чём не столько командир, а скорей уж политик так и не соизволил поведать… По каким-то, видимо, и действительно серьёзным причинам – всё тех же секретных правительственных грифов.

И когда уж за полночь Терентьев всё же решится оправдаться перед товарищем, заговорив: «Знаешь, теория непроверенная и есть сомнения…» – разморенный Скопин уж спал, обмякнув в кресле.

Оттуда, из московской паузы межфлотского перевода, его всё-таки догнало…

Буквально перед самым выходом в море на борт корабля явился строгий товарищ в штатском – командиру ПКР «Москва» весьма строгой процедурой будет вручён секретный пакет (ещё один, лёгший под спуд всех других), место и время вскрытия которого будет лимитировано особой, непосредственно генштабовской шифровкой; и в обязательном присутствии приставленного офицера Особого отдела (у коего, несомненно, имелись свои собственные инструкции).