Глава 65
День святого Валентина
Он ушел. Воздух вибрировал от ужасных слов, которыми они осыпали друг друга. Джой брела по коридору как в тумане, она вернулась на кухню и обвела ее взглядом. Пустой стакан из-под воды стоял в раковине. Она сунула его в посудомоечную машину. Закрыла ее. Стерла с раковины капельку воды.
Вот так.
Раньше, когда Стэн уходил, круговерть повседневных событий подхватывала Джой и несла ее, пока он не возвращался, но теперь детей, чтобы отвлечься на них или утешиться, не было, занятия переносить не нужно и управлять бизнесом тоже. Что же ей делать? Джой не представляла. Она не знала, чем заполнить день. Она не знала, чем заполнить свою жизнь.
На кухонном столе стояла запылившаяся бутылка виски. Джой трясущимися руками налила себе и выпила виски одним драматическим глотком, как делают отчаявшиеся люди в кино. Ее передернуло. Виски был ужасен, но по телу распространилось приятное тепло, как от электрического одеяла, согревающего холодную постель.
Она заметила маникюрные ножницы, которые невинно лежали поверх кучи всякой дребедени в плошке, стоявшей на буфете, как будто никуда не пропадали. Джой села за стол и обрезала два обломившихся ногтя, которые оцарапали лицо Стэна, попутно размышляя, смогут они когда-нибудь выбраться из этой ямы или наконец исчерпали лимит прощения, любви, терпения.
Джой пришло в голову, что хорошо бы куда-нибудь уйти из дому, пусть Стэн вернется, а ее нет.
Ей захотелось, чтобы хоть раз он ждал ее. Но куда она может пойти?
Джой находилась в процессе ленивого поиска ответов в Google на все свои вопросы, когда вдруг, как подарок, зазвонил ее телефон. Сердце Джой радостно затрепетало. Она ответила, не посмотрев, кто звонит. Наверняка кто-нибудь из детей – вспомнили наконец, что у них есть мать. Джой ставила на Бруки.
– Алло?
– Джой?
Она сразу узнала голос.
– Саванна… – Глаза Джой переметнулись на мемуары Гарри Хаддада, лежавшие на столе перед ней.
Повесить трубку?
Однажды она ответила на поздний звонок одного молодого человека, который, Джой знала, пытался надуть ее: он говорил, что она выиграла какой-то невероятный приз и ей нужно оплатить только «номинальный сбор» за «доставку», и Джой позволила ему молоть языком целую вечность, просто хотела с кем-нибудь пообщаться. Они кончили тем, что завели интересный разговор об изменении климата, а потом она сказала, что ей, наверное, нужно было выбрать более достойную профессию, и тут он повесил трубку.
То же чувство возникло у нее и к Саванне. Она знала, что нужно держаться настороже, и держалась, но ей было так одиноко.
– Как ты, Саванна? – спросила Джой с прохладцей, но не холодно. – Где ты?
– Отлично, Джой! – ответила Саванна. – Превосходно! Лучше всех! Как у вас настроение сегодня утром?
О боже! Она, похоже, накачала себя энергией, как говорливый торговец, который ходит от дома к дому и знает, что у него есть всего несколько секунд, прежде чем перед его носом захлопнется дверь.
Джой вдруг ощутила внезапный прилив ярости.
– Ты знаешь, что дела мои плохи, Саванна. И у меня сейчас не лучшие дни, я пью виски утром, так что если ты звонишь, чтобы опять приняться за шантаж…
– Нет-нет, – возразила Саванна.
– Потому что, надеюсь, ты понимаешь: то, что ты сделала с нами, неприемлемо, – продолжила отповедь Джой. – Если ты начнешь публично обвинять Стэна, то можешь разрушить нашу жизнь навсегда.
– Я вернула деньги, – сказала Саванна. – И я никогда бы оставила их себе.
– Ну откуда мне знать, чего бы ты не сделала?
Ответа не было. Несколько мгновений они молчали, и Джой вспомнила день, когда она вернулась из больницы и Саванна принесла ей в постель поднос с чашкой чая и крошечными треугольниками коричных тостов. Боже мой, тосты были такие вкусные!
– Хорошо, – произнесла Джой более миролюбивым тоном, мол, давай двигаться дальше, она применяла его, когда дети вели себя плохо, но сказать больше было нечего. – Ну и что ты теперь собираешься делать?
– Я вроде как завела новые отношения, – ответила Саванна. – Он врач. Пластический хирург. Куча денег. Звоню из его квартиры. Я вроде как живу здесь сейчас.
– Прекрасная новость! – тепло проговорила Джой. Она исправляется! Начинает новую жизнь! – Я так рада за…
– Он женат, – перебила ее Саванна. – Это, скорее, любовная интрижка, чем отношения.
– Ох, – печально вздохнула Джой.
– Джой…
Ну вот и все. Акт сыгран. Теперь Саванна говорила как дети Джой, когда, бывало, только услышав их голоса в трубке, она сразу понимала, что дело плохо: матч проигран, сердце разбито.
Джой собралась с духом, как собиралась раньше, чтобы снести удар под дых, который наносили ей плохие новости от детей.
– Что случилось? Расскажи мне.
– Мой брат написал мемуары. Отец прислал их мне по электронной почте. Издатели рассылают их всем, кто упомянут в книге, для проверки фактов.
– Я знаю, – сказала Джой. – Мы тоже получили экземпляр. – Она придвинула к себе рукопись и быстро скользнула большим пальцем по стопке листов. – Стэн уже прочел. А я пока нет.
– Я не собиралась читать их, – заявила Саванна. – Подумала, какое мне дело? Не хочу я читать про твою удивительную, успешную жизнь, Гарри. Но потом… мне стало любопытно.
– Ну конечно.
– Отец сказал моему брату, что я больна, – продолжила Саванна. Теперь голос ее звучал меланхолично. – Так он его мотивировал. Брат думал, что играет ради спасения моей жизни.
– Да, Стэн говорил мне. Он расстроился, узнав об этом, – сказала Джой и добавила с осторожностью: – Полагаю, ты ничего не знала.
– Конечно, я не знала! Я думала, у него восхитительная жизнь. Ест стейки, пока я голодаю. Я его ненавидела.
– Ох, Саванна, – вздохнула Джой. – Надеюсь, ты понимаешь, что ты не в ответе за поступки своего отца.
– Знаете, с чего все началось? Я действительно попала в больницу. Съела капкейк в школе, а мать заставила меня пить соленую воду, пока меня не вырвало. От обезвоживания я упала в обморок после выступления.
Она говорила так, будто заставить ребенка пить соленую воду – это вполне естественная вещь и так поступила бы любая мать. Джой приложила два пальца ко лбу. Боже правый!
– Тогда мать послала отцу мою фотографию, как я лежу с капельницей в руке. Чтобы он устыдился и прислал больше денег. Отец показал снимок Гарри, чтобы того проняло, вот так и начался весь этот… фарс.
– Понимаю, – произнесла Джой. – И когда же он наконец узнал, что ты не больна?
– Похоже, это не стало внезапным откровением. До него постепенно доходило, что его обманывают, а потом теннисная карьера Гарри по-настоящему пошла в гору, но, по иронии судьбы, кончилось тем, что у него самого дочка серьезно заболела. Моя племянница. – Джой услышала, что Саванна хлюпнула носом. – Я узнала, что его дочка больна, и ничего не сделала. Я ничего не почувствовала. Чем я лучше людей, которые не замечали меня. Я ужасный человек, Джой.
– Нет, что ты.
– О да! Это правда.
Джой встала из-за стола, взяла одну из фотографий своих детей. Это был тринадцатый день рождения Эми. Все выстроились в ряд, обняв друг друга, и улыбались.
– Ты должна позвонить брату, – посоветовала Джой.
Последовала долгая пауза. Саванна снова всхлипнула.
– Я говорила с отцом. Он сказал, что Гарри не был бы там, где он теперь, если бы не получил тогда, в самом начале пути, такого хорошего стимула для побед. Отец считает это забавным. Разве это не отвратительно? Моя семья такая мерзкая.
– Да, – согласилась Джой, – это ужасно. Родители теннисистов бывают… ужасными.
– Ну да ладно, я, вообще-то, хотела сказать вам, что уезжаю. – Саванна снова переменила тон. На резкий. – Я подписалась на одну из благотворительных программ Гарри по раку. Это глупо, я знаю, и от этого ничего не изменится, но мне хотелось сделать что-то. Для него. Чтобы загладить вину. Когда я чувствую себя плохо, мне нравится… действовать.
– Конечно. Я понимаю. – Джой отчасти понимала. Сама не любила киснуть.
– Программа начинается сегодня. Она называется «Двадцать один день вне Сети во имя борьбы с раком у детей». Вы сидите в домике на солнечных батареях, в какой-то глухомани, без телефона и Wi-Fi. У вас нет даже адреса места, где вы находитесь, до дня отъезда. Я подумала, что ж, это не просто поддержка благотворительности Гарри, это поможет мне прочистить мозги. Как… выключатель.
– Я не понимаю. Как это связано с детским раком?
– Ну… очевидно, никак. Но вы платите за это крупную сумму, и какие-то проценты с нее идут на исследования рака, – ответила Саванна. – Люди поддерживают вас. Это для богачей. Они постят в Instagram… – Она придала голосу элитарный акцент. – «Я всем сердцем хочу внести свою скромную лепту в это благое дело». Ну вы знаете такой тип людей. Очевидно, что я не богата, но сейчас у меня уйма денег. – Она помолчала. – Не спрашивайте.
– Не буду, – сказала Джой. – Надеюсь, ты не окажешься где-нибудь рядом с пожарами?
– В противоположном от них направлении, – успокоила ее Саванна. – Туда пять часов езды. Место называется Орроро-Галли. Орроро означает «ветер сквозь деревья» – звучит мило, правда? Там есть водопады, озера, дикие звери и все такое.
– Саванна, по-моему, это звучит восхитительно.
– Ага, – отозвалась та, – хотя… я не знаю. Я сомневаюсь. Мне будет одиноко. Я могу сойти с ума. Я серьезно могу сойти с ума.
Джой положила фотографию, посмотрела на окружавшие ее стены и подумала о водопадах, озерах и диких животных.
– А что, если я поеду с тобой?
– Да, – оживилась Саванна. – Да, пожалуйста, Джой.
Как только решение было принято, Джой захватил водоворот кипучей деятельности. Она хотела уехать до возвращения Стэна. Хотела, чтобы он вернулся в пустой дом. Она никогда не принимала таких важных решений, не посоветовавшись с мужем. Это было восхитительно. Это было страшно. Это покажет ему. И детям. Все будут поражены. Друзья придут в изумление. Как приятно хоть раз удивить всех.
Это будет выключатель. Джой понравилось выражение Саванны, и она, собирая вещи, продолжала бормотать его себе под нос. Именно это ей сейчас нужно. Разомкнуть цепь.
Стэн будет скучать по ней. Или не будет. Если они не соскучатся друг без друга, вопрос с их браком решится сам собой.
Она не могла найти телефон, хотя только что говорила по нему. Не могла найти очки, хотя они сидели у нее на носу всего пару минут назад. Бумажник тоже куда-то запропастился.
Наконец телефон обнаружился. Джой без очков набрала сообщение и отправила детям, слова расплывались на экране. Никто не перезвонил и не прислал ответную эсэмэску сразу, как будто тот факт, что их мать собиралась пробыть вне зоны доступа три недели, совершенно их не заинтересовал.
Она нашла бумажник. Очки. Вытащила с нижней полки буфета рюкзак с какой-то рекламной акции и набила его простой, повседневной одеждой. Что-то теплое на вечер. Шорты и футболки, купальники и кроссовки, нижнее белье и пижамы, новая зубная щетка, еще не вынутая из упаковки. Саванна сказала, они каждый день будут купаться и гулять по бушу, отдыхать и читать. Нарядная одежда не нужна. Вообще, не нужно много вещей. Очевидно, минимализм тут главное. Важно заново подключиться к своему подлинному «я». Вероятно, это все полная чушь, но можно ведь вернуться домой раньше, если ей там наскучит.
Дорогой Стэн!
Прости, что наговорила тебе таких ужасных слов.
Делэйни ничего не стоили бы без тебя. Я управляла бизнесом, но бизнесом был ты, Стэн! Ты был талантом. Никто не мог тренировать так, как ты. Никто не мог выявить лучшее в игроке так, как ты. Даже в самом безнадежном. Особенно в безнадежном! Ты никогда не проводил занятия, не отдаваясь делу целиком. Я проводила! Признаюсь! Я любила смотреть, как ты ведешь тренировки, даже больше, чем наблюдать за твоей игрой. Это было все равно что следить за работой художника. Вероятно, я никогда раньше не говорила тебе этого. А надо было.
Я сожалею о том, что сделала. Сожалею, что отослала Гарри. Мне хотелось, чтобы с нашими детьми работал лучший тренер в Австралии, а таким был ты. Это было плохо для тебя, но хорошо для наших детей, и я выбрала их. Ты не ошибся, когда сказал, что если бы я на самом деле хотела и дальше заниматься теннисом, то сделала бы это. Но я играла достаточно хорошо, Стэн. Да, играла. Я это знаю. И ты тоже. Я никогда не жалела о своем решении, думаю, мне просто хотелось, чтобы его ценность получила признание, да ладно, теперь это не имеет значения.
Мне нужно сказать тебе что-то важное. Жить все эти годы, зная, что ты можешь уйти из дому в любой момент, было тяжело, Стэн.
Каждый раз, как ты уходил, сердце у меня холодело на градус, пока я не подумала, что когда-нибудь оно превратится в ледышку.
Поэтому настал мой черед уйти.
Я уезжаю с Саванной. Знаю, ты очень злишься на нее, и по праву, но она просто запутавшийся ребенок, и я чувствую, что мы в какой-то мере несем за нее ответственность.
Мы отправляемся на программу Гарри «21 день вне Сети во имя борьбы с раком у детей». Это ничего мне не стоит. Она уже заплатила. Программа благотворительная, что приятно. Я буду жить с ней в крошечном «экологичном» домике на солнечных батареях. Надеюсь, ты преувеличивал, говоря о моем храпе. Есть телефонный номер, по которому можно позвонить в неотложном случае, но во всех остальных я буду абсолютно ВНЕ СЕТИ.
Когда я вернусь домой, мы, может быть, найдем новую стратегию для счастья в этот период нашей жизни. Мы так хорошо вырабатываем стратегии. Думаю, и с этой справимся.
Так что, полагаю, мяч на твоей стороне, мой дорогой. И он неплохой, верно?
Люблю, Джой.
P. S. У моего велосипеда проколота шина, и я оставила его под деревом перед старым домом О’Брайенов. Пожалуйста, забери его.
P. P. S. Прости, что оцарапала тебя. У меня постоянно ломаются ногти. Думаю, мне нужно больше кальция.
Джой аккуратно прикрепила записку к холодильнику магнитом с Лондонского глаза, повыше, где Стэн просто не мог ее не заметить. Она не поступит с ним так, как он поступал с ней столько раз. Куда она ушла, не будет загадкой.
Но где же ее мобильник? Несколько драгоценных минут Джой потратила на поиски, после чего прекратила их. Зачем ей телефон? В этом и смысл всей затеи. Она отключается от Сети. Будет вне зоны доступа.
Джой наполнила собачьи миски едой и водой, сказала Штеффи, куда она отправляется, и попросила ее, пожалуйста, присматривать за Стэном. Собака неодобрительно заворчала.
– Нет, Штеффи, я думаю, это хорошая идея, – возразила Джой, закинула на плечо рюкзак и почувствовала себя молодой искательницей приключений, собравшейся обойти пешком Европу с мешком за плечами.
Только Джой затворила за собой дверь, ее телефон, который она смахнула на пол, собирая вещи в поставленный на кровать рюкзак, а при выходе из комнаты задела ногой и откинула под кровать, стал звякать и вибрировать от изумленных эсэмэсок:
А? Мам, я ничего не поняла в твоем сообщении!
План Джой состоял в том, чтобы дойти до остановки и сесть на 401-й автобус до города, где Саванна подберет ее на дорогой машине, которую одолжил ей женатый бойфренд.
Дочь Каро как раз отъезжала от дома, когда Джой вышла на улицу. Петра открыла окно сказать: «Привет!» – и, узнав, что Джой идет на автобус, чтобы ехать в город, предложила подвезти ее, так как сама отправлялась на лекцию по литературе в Государственную библиотеку, и это было невероятной удачей. День для уличных прогулок выдался неподходящий. По пути в город они очень мило беседовали о Копенгагене, где в настоящее время жила Петра и куда возвращалась самолетом завтра утром с двумя маленькими детьми. Дети сейчас находились на попечении Каро – пошли с любимой бабушкой в кино в последний день перед отъездом. Женщины обсудили, что в Дании все ездят на велосипедах и носят удобные туфли без каблука. Джой спросила, видела ли Петра принцессу Марию (она не видела), и рассказала, как только сегодня утром пыталась побыть такой же, как эти милые, беззаботные европейские дамы на велосипедах, но ничего из этого не вышло.
Тем временем в доме Джой магнит с Лондонского глаза медленно съезжал вниз по дверце холодильника, неуклонно приближаясь к кухонному полу и утягивая за собой оставленную Стэну записку.
Штеффи подняла голову, протопала по полу и лениво сжевала вкуснейший листок бумаги.
Через пять минут после того, как дочь Каро высадила Джой, ей позвонила мать, пребывавшая в полном отчаянии, и сообщила, что сын Петры упал на парковке у кинотеатра и она везет его в больницу, опасаясь, не сломал ли малыш руку.
Петра не пошла на лекцию, а сразу поехала в больницу. Руку ее сынишка, как выяснилось, не сломал, только ушиб, и они без проблем смогли улететь на следующий день. Однако при таких драматических обстоятельствах совершенно неудивительно, что Петра напрочь забыла рассказать матери о том, что подвозила в город соседку, и не вспоминала об этом по крайней мере три недели, пока мать не упомянула в разговоре с находящейся в Дании дочерью, что о местонахождении Джой Делэйни ничего не известно ровно столько же времени.
