Глава 40

Джой остановилась перед спальней Саванны и осторожно прикоснулась к ручке полуоткрытой двери.

Когда в этой комнате в детстве жила Эми, Джой без колебаний входила в нее, если дочь была в школе, и, как сыщик, занималась поисками ключей, которые помогли бы ей решить загадку своей старшенькой. Ей никогда не удавалось обнаружить там что-нибудь особенно значимое: пачка обычных сигарет, одна «веселящая» сигарета, бутылка мятного ликера, который Эми стащила из дома бабушки. Ни одна из этих вещей и рядом не лежала с тем, что Джой находила под кроватью Троя.

Гораздо сильнее Джой расстраивали странные, бессвязные записи в ее дневнике, которые было трудно дешифровать, потому что Эми имела привычку писать коряво самые важные слова: «Меня беспокоит, что я строчу и строчу эти строчки. Лучше бы я никогда ничего не строчила».

Но Саванна была гостьей в доме, и у Джой не было родительского права оценивать ее поступки. Единственные возникшие у нее сомнения были вызваны туманными обвинениями Логана в связи с какой-то передачей, которую он видел по телевизору, да еще у нее самой позвякивал в голове тревожный колокольчик.

Сейчас Саванны дома не было. Утром она объявила, что ей надо уйти.

– Куда ты собралась? – спросила Джой. – Тебя подвезти?

Саванна ответила, что пообедает с подругой и подвозить ее не нужно, она пойдет на станцию и сядет в электричку до города.

Джой удержалась от вопроса: «Когда ты вернешься домой?»

Саванна предложила, чтобы Джой и Стэн съели на обед оставшуюся со вчерашнего дня картофельную запеканку с мясом, а перед уходом приготовила салат из горошка и фенхеля с сыром фета и даже оставила удобные салатные ложки на туго, как мембрана барабана, натянутой поверх миски пищевой пленке, будто Джой и Стэн – ее дети, не способные найти подходящие столовые приборы в собственном доме. Это было очень мило.

Дом без нее стал каким-то другим. Отсутствие Саванны, такой маленькой и неразговорчивой, казалось до странности заметным. Джой почувствовала, что с нее как будто сняли заклятие. В ушах гудело, словно она вышла из кинотеатра после напряженного фильма или с шумной вечеринки.

Джой не верила, что Саванна отправилась на встречу с подругой. Она даже не могла представить ее в обществе какой-нибудь приятельницы. Вот в чем проблема. Саванна очень полюбилась ей, но Джой ее не понимала. И не знала по-настоящему. У нее были только обрывки информации, из которых никак не складывался общий портрет: любовь к кулинарии и нелюбовь к еде, классический балет и приемные семьи, манеры как у пожилой дамы и татуировка в виде виноградной лозы на руке.

Джой не была ни зла, ни испугана, но хотела получить достоверные факты до того, как дети с гордостью выложат их перед ней, чего, как она догадывалась, им очень хотелось. Бруки так серьезно отнеслась к тому, что Джой сперва ошиблась, сказав, мол, фамилия Саванны Полански, а не Пагонис. Со всяким ведь случается. А Бруки повела себя так, будто Джой из ума выжила от старости. Джой напомнила ей: она сама до шестнадцати лет считала, что плотники делают полотно. И Бруки сказала: «Это было, вообще-то, вполне логичное умозаключение, мама». На что Джой возразила: «Значит, Иисус делал полотно, да, Бруки?»

Хорошо, что тут обе они расхохотались. Приятно было слышать смех Бруки. Он у нее такой красивый. Грант умел пошутить и был очень умен, но, казалось, никогда не мог рассмешить Бруки вот так.

Под мышкой Джой держала легкое лоскутное одеяло как предлог для вторжения на случай, если Саванна вдруг, что невероятно, материализуется и застукает ее за шпионством. «Ночи становятся теплее», – скажет тогда она. И если Стэн застанет ее здесь – тоже. Джой не хотелось, чтобы муж знал, что у нее есть хоть какие-то сомнения по поводу Саванны. Он, казалось, и так был уже настроен против нее.

Только Джой вступила в комнату, как в доме зазвонил телефон, и она ахнула, будто прозвучал взрыв. Ради бога!

– Можешь ответить? – крикнула она, но телефон перестал дребезжать посреди звонка, и зарокотал низкий голос Стэна.

Отлично! Это уберет его с дороги. Звонили или ему, или из телемагазина, не Джой. С ней все общались по мобильному, так как она прогрессивная.

В комнате Саванны царил безупречный порядок, в отличие от циклонического хаоса, остававшегося здесь после Эми и в детстве, и во взрослом состоянии, когда она время от времени возвращалась сюда. Углы простыни на кровати подвернуты, как в больнице, одеяло натянуто по-армейски, а подоконники и плинтусы отдраены до такого блеска, какого никогда не удавалось достичь ни Джой, ни старой доброй Барб.

Школьный стол Эми был пуст, за исключением тетради большого формата в плотной обложке, которая лежала прямо посередине, и рядом с ней – ручка. Ну, если это дневник, Джой не будет совать в него нос. Совершенно точно. Такое грубое вторжение в личную жизнь можно позволить только в отношениях со своими детьми. В любом случае, разве Саванна не намекала, что ее тяготит память – она слишком многое помнит о своем прошлом? Зачем ей описывать свои дни, если они навечно запечатлены в ее памяти.

Джой оглянулась через плечо, подошла к столу. Она не станет смотреть. Какой смысл. Это не дневник. Если бы Саванне было что утаивать, то не оставила бы это на виду.

Кого она обманывает? Конечно, она заглянет.

Джой открыла тетрадь. Страницы были исписаны мелким ровным почерком. Она приложила к странице кончики пальцев. Поверхность бугристая. Мать Джой писала так – сильно жала на ручку, и бумага продавливалась, она как будто хотела начертать свои слова в вечности.

Джой прищурилась. Ей нужны очки. Да пропади все пропадом! Если она пойдет за очками, то весь процесс станет слишком продуманным. Но если сгонять по-быстрому? Джой выскочила из комнаты, пробежала по коридору. Стэн все еще разговаривал по телефону. Раздраженно. Хотя бы он не отчитывал какого-нибудь несчастного сотрудника телемагазина, ведь тот просто пытается заработать себе на жизнь.

Она взяла очки с кухонного стола, снова метнулась по коридору. Стэн уже по-настоящему орал. Джой задрожала. Может, надо ему помочь?

Однако голос Стэна стих, стал примирительным. Такой он, Стэн. Парень из телемагазина, вероятно, уже втюхивает ему что-нибудь.

Джой снова вошла в спальню Саванны, надела очки и взяла тетрадь. Хорошо. Она прочла:

Так продолжалось день за днем. Подробнейшие списки крошечных порций еды. Джой пролистала тетрадь до последней занятой страницы и увидела начало росписи сегодняшнего дня:

И все. Пудинг Саванна приготовила накануне вечером. Он был очень вкусный. Джой могла бы съесть сотню ложек.

Она закрыла тетрадь и аккуратно положила ее обратно, ровно на то же место, с которого взяла.

Саванна тратила уйму времени на приготовление изысканных блюд, а потом приходила в свою комнату и фиксировала на бумаге каждую съеденную крошку – сухо, четко и подробно. Она дарила Джой и Стэну удовольствие своей готовкой. Это было почти унизительно, с каким удовольствием ела ее стряпню Джой, особенно в сравнении с этим строгим, буквалистским описанием.

Джой села на безукоризненно застланную постель Саванны и уперлась ладонями в туго натянутое одеяло. О, моя дорогая. Что же творится у тебя в голове?

Ничего удивительного. Правда. Джой видела, как Саванна возит по тарелке одну и ту же ложку еды, подцепляет ее и откладывает. Может, у нее полное расстройство пищевого поведения? Или это просто странная навязчивая привычка – записывать все съеденное, что дает ей ощущение контроля над собственной жизнью?

Первым побуждением Джой было исправить это – отвести Саванну к какому-нибудь специалисту. Словно это было бы серебряной пулей. Именно так она чувствовала себя, пока Эми росла. Они ждали и ждали, иногда месяцами, следующего доступного приема у следующего врача. Все эти диагнозы, которые им выдавали с разной степенью уверенности. Джой помнила одну милую, усталую на вид психологиню, которая на ее замечание: «Вы и ваши коллеги все время меняете свои мнения!» – ответила: «Психология – не точная наука, Джой. И у девочки не головные боли». Джой тогда возмущенно подумала: «Ну, с головной болью тоже никто, черт возьми, не может справиться!»

– Где ты? – крикнул Стэн.

Джой слышала его тяжелые шаги, от которых сотрясался дом.

– В комнате Саванны! – отозвалась она.

– Ты имеешь в виду, у Эми, – сердито сказал он, появляясь в дверях.

– Эми здесь не живет, – возразила Джой и посмотрела на него.

Лицо у Стэна побелело, глаза были красные. Он источал ярость.

– Что случилось? – спросила она. – Кто звонил?

– Трой. Из лучших побуждений дал мне знать, что он только что заплатил Саванне какую-то запредельную сумму денег за то, чтобы она не говорила тебе, что я приставал к ней.

– Ты приставал к ней? – Джой тупо уставилась на него, пытаясь понять. Ее первой мыслью, сумбурной, иррациональной, было, что он приставал к ней с теннисными упражнениями, как раньше наседал с этим на детей.

– Сексуально домогался ее. Твой сын-идиот поверил в это. Он и правда в это поверил!

Джой встала, скрестила на груди руки:

– Что случилось?

– А то, что я, черт побери, и не думал приставать к ней, если ты об этом спрашиваешь!

– О, конечно, ты не приставал, – вздохнула Джой.

Они оба не без греха. Иногда отрывались на вечеринках. Это же были семидесятые. Они не поддерживали движение за свободную любовь, но, бывало, флиртовали. Джой имела прочные основания полагать, что Бруки однажды видела, как она целуется с Деннисом Кристосом на рождественской вечеринке на кухне клубного дома Делэйни после чрезмерного количества бокалов пунша. Деннис не умел подавать, но целовался отменно. Много лет спустя Джой призналась в этом Стэну, и он, конечно, не обрадовался, но и не стал раздувать из этого историю, хотя бедняга Деннис начал выглядеть испуганным от скоростных подач Стэна.

Стэн тоже мог поглядывать на сторону. Джой не без оснований подозревала, что он обдумывал разные варианты в тот плохой год, когда они действительно были близки к расставанию. Женщины находили его привлекательным. Джой никогда не задавала ему вопросов, потому что не слишком хотела услышать ответ. Она знала, что целоваться с другим мужчиной можно и это ничего не значит, кроме того, что в пунш было добавлено слишком много джина и Деннис любил приударить за женщинами, хотя Джой никогда не сомневалась в его любви к Дебби.

Случались измены и похуже.

Но Стэн ни за что не стал бы вести себя неподобающим образом по отношению к Саванне. Он всегда соблюдал строжайшие меры предосторожности в связи со своим положением, когда дело касалось детей и молоденьких девушек. Джой видела, как он общался с Саванной. Он относился к ней как к дочери или как к ученице.

– Может, Саванна неправильно поняла какие-нибудь твои слова? – спросила Джой. Такое могло произойти, когда ее не было и она не могла сгладить впечатление – объяснить Саванне, что на самом деле имел в виду ее рассеянный супруг. – Ты пытался шутить с ней? В наши дни нужно быть очень осторожным…

– Ради бога, да не пытался я шутить! Если хочешь знать, то, пока ты была в больнице, она подавала мне определенные сигналы.

– Что? – Джой грубо захохотала. – Дорогой, она этого не делала, она не стала бы. Ты неправильно понял.

– Я так не считаю. – Он поджал губы, как делал, когда Джой готовила запеканку из тунца, от запаха которой Стэна, вероятно, тошнило, так что она делала ее, только когда была недовольна им. – Не думаю, что понял что-то неправильно. Особенно после того, как она взяла деньги у Троя.

Джой окинула взглядом аккуратно убранную комнату, тетрадь на столе Эми, полную бисерных записей о еде. Она понятия не имела, что за человек Саванна. Сердце у Джой учащенно забилось. Она пустила в свой дом незнакомку.

– Расскажи… – Джой откашлялась. – Расскажи, что случилось.

– Это было едва заметно. Намеком. Я даже сперва решил, что вообразил это. Только, знаешь… взгляд в глаза и ладонь на моей руке, и однажды она вошла на кухню без ничего, завернувшись в полотенце, прямо из душа, и разговаривала со мной, а я не знал, куда глаза девать, и подумал: «Что ж, мои девочки всегда гуляли по дому в полотенцах…»

– Они – твои дочери!

– Ну не знаю, – защищаясь, произнес Стэн. – Я поскорее ушел и чувствовал себя очень… неуютно.

– Почему ты не сказал мне? – спросила Джой.

– Я думал, ты будешь смеяться надо мной, – ответил Стэн, и у Джой скрутило живот от любви и чувства вины, поскольку он был прав: она рассмеялась бы.

Такое и вообразить нельзя. Она до сих пор не могла смириться с этой мыслью. Как далеко зашла бы Саванна, если бы Стэн отозвался на ее авансы?

– Потому ты и хотел, чтобы она ушла, – сказала Джой.

– Мне было тошно.

– Ох, Стэн! – Джой вздохнула, подошла к нему, обняла и уткнулась лицом в его грудь.

Мгновение он постоял неподвижно, а потом тоже обхватил ее руками.

– Я не понимаю Троя. Он отдал ей деньги, даже не спросив меня, правда ли это. Думал, я буду ему благодарен. Я сказал: «Дружище, это на грани идиотизма».

Джой отступила от него. Он никогда не принимал на веру слова Троя. На грани идиотизма. Надо же ляпнуть такое сыну, который просто хотел помочь.

– Стэн, он, очевидно, считал, что защищает тебя. И меня.

Трой считал, что делает им подарок. Джой вспомнила полное надежды лицо сына, когда он наблюдал, как кто-нибудь из родных открывает его продуманный презент.

– Сколько денег он дал ей? – спросила она, снова сев на кровать Саванны.

– Он сказал, не так уж много, – ответил Стэн. – Сумма не могла быть слишком большой. Она ведь не информацию об убийстве обещала скрыть.

– Он выписал ей чек? Нельзя ли его отменить?

– Вряд ли у него есть чековая книжка. Теперь никто не выписывает чеки. – Стэн опустился рядом с женой на край кровати. – Полагаю, он перевел деньги на какой-нибудь счет. Глупее ничего не придумаешь. Знаешь, что сказал Трой, когда я наконец убедил его, что он имеет дело с мошенницей? Ему все равно. Он может себе это позволить.

– Он просто хотел произвести на тебя впечатление. – Джой вздохнула.

– Ага, но меня это не впечатлило. Это было глупо. И неуважительно. По отношению к тебе и ко мне. К нашему браку. Думать, что я бы стал… в нашем собственном доме…

Голос Стэна задрожал, и сердце Джой опять смягчилось. С Троем и Стэном всегда так. Она застревала посередине между ними, ее симпатия перелетала с одной стороны на другую, как мяч на корте.

Джой положила руку на бедро Стэна, и они немного посидели молча.

– Ну… и что теперь? Где Саванна? – спросила Джой.

– Не знаю я, где Саванна, – буркнул Стэн. – Но я попросил Троя позвонить брату и сестрам и позвать их всех сюда, чтобы мы обсудили наши дальнейшие шаги.

Обсудили дальнейшие шаги. Его распирало сознание правоты человека, с которым обошлись несправедливо. А со Стэном такое случалось редко.

– Нужно предупредить всех, чтобы никто не давал ей своих честно заработанных денег, – продолжил Стэн. – И мы, очевидно, должны поставить в известность полицию.

– О, я не уверена, что это необходимо.

– Нужно проверить наши банковские счета. У нее была масса возможностей порыться в твоей сумочке, пока тебя не было в комнате, и списать все данные твоей кредитной карты.

Джой решила не упоминать о том, что не только Саванна имела массу возможностей сделать это, но и она сама много раз давала ей свою кредитку.

– Все ее вещи здесь. – Джой окинула взглядом опрятную комнату. – И явно тут не останутся. – Она взяла в руки подушку Саванны и прижала ее к себе. – Думаю, у нее какое-то расстройство пищевого поведения.

– Расстройство пищевого поведения? – Стэн произнес эти слова так, будто говорил о каком-то бессмысленном новомодном увлечении. – Какая разница, что у нее за проблемы с питанием! Она шантажировала нашего сына!

– Ну ладно. – Джой попыталась представить, что, черт возьми, они скажут Саванне!

Однако Джой не ощущала такой сильной злости, какую испытывает человек, получивший неожиданный и подлый удар. Казалось, всему произошедшему есть какое-то другое объяснение.

– Ну ладно? Джой, ты сейчас серьезно это сказала? Ну ладно?

– У нее явно какие-то проблемы, – продолжила Джой. – Имей сердце.

Она чувствовала, что они со Стэном оба сползают в привычные родительские роли в ответ на поступки Саванны. Чем больше злился на кого-то из детей Стэн, тем сильнее хотелось Джой защитить провинившегося, и чем более тяжким был проступок, тем спокойнее она реагировала. Она скорее раскричалась бы из-за оставленного на кровати мокрого полотенца, чем после серьезного телефонного разговора с директором школы. Если она сама не была свидетельницей проступка, то требовала доказательств или, по крайней мере, желала сперва выслушать версию событий в изложении предполагаемого виновника. Стэн же всегда был готов вынести обвинительный вердикт прежде, чем они ознакомятся со всеми показаниями. Ей нужно поговорить с Саванной. И с Троем. Джой верила Стэну, но в глубине души у нее копошилось сомнение: вдруг все это какое-то ужасное недоразумение, которое она сможет разрешить.

– Джой, ради бога, ты хоть понимаешь, к чему все это может привести?! Если она публично предъявит свои обвинения? В наше-то время?

– Ну… я уверена, что у нее нет намерений предавать это огласке, – с трудом проговорила Джой. – И конечно, все это очень неприятно, но…

– Но – что?

– Не смей говорить, что я на грани идиотизма. – Джой отбросила подушку и встала.

Взгляд ее упал на сундук Саванны – предмет ее гордости. Мальчики с трудом втащили его в дом в тот день, когда забирали ее вещи.

Джой приподняла тяжелую откидную крышку. Внутри мало что было: стопка тетрадей в твердых обложках вроде той, что лежала на столе Эми, да несколько старых, потертых фотоальбомов. Никто больше не делает таких. Теперь альбомы печатают, и выглядят они профессионально.

Взяв первый попавшийся под руку, на пружине, Джой пролистала его. Альбом был детский. Фотографии наклеены криво, некоторые нечеткие, только ребенок захотел бы сохранить такие. Углы снимков загибались кверху. Джой посмотрела на фотографию, где двое детей сидели под рождественской елкой. Это могла быть сцена из ее домашнего альбома: летние пижамы, каких уже не носят, спутанные волосы, разбросанная вокруг оберточная бумага.

– Стэн, – тихо произнесла Джой.

– Что?

Она снова села рядом с ним на кровать и плюхнула открытый альбом ему на колени со словами:

– Посмотри, кто это.

– Это она, – сказал Стэн. – Саванна. Очевидно. В детстве.

– Да, но посмотри на мальчика. – Джой скользнула пальцем к ребенку, сидевшему рядом с Саванной: большие глаза, пухлые щеки и копна волос.

Стэн замер:

– Это не… не может быть… Как же это?

– А вот так. Это Гарри Хаддад.

– Но почему Саванна с Гарри? – спросил Стэн.

– Она сестра Гарри, – ответила Джой.

– Я не помню сестры, – сказал Стэн.

– Вы видели меня всего один раз, – раздался голос Саванны, и они оба, вскинув взгляды, заметили ее, стоящую в дверях спальни.