Глава 22

Бруки Делэйни припарковала машину у родительского дома и сидела, положив руки на руль, побуждая себя двигаться: открыть дверцу, вылезти наружу, войти в дом и познакомиться с этой девушкой, с этой Саванной, к которой нужно будет проявлять внимание и приветливость. Бруки не хотелось в День отца разговаривать с чужим человеком, особенно в этот конкретный День отца – первый для их семьи после ее разрыва с Грантом.

Она подумала, не подкрасить ли губы, чтобы порадовать маму. Бруки не любила пользоваться косметикой. Ей всегда казалась странной сама идея. Зачем красить свое лицо, как клоун?

Откопав в бардачке помаду, валявшуюся там с тех пор, как мать всучила ее ей года два назад, Бруки накрасила губы, почмокала ими и посмотрела на себя в зеркало. Ну точно. Клоун.

Она чувствовала себя опустошенной, выпотрошенной, к тому же в центре груди у нее угнездилось острое, внедряющееся вглубь болезненное ощущение, как при воспалении реберного хряща, будто она сделала слишком много отжиманий, только она их вовсе не делала, а вместо этого копалась в социальных сетях.

Там она и увидела фотографию своего мужа, сидящего рядом с какой-то незнакомой женщиной.

Что тут скажешь? Ничего. Да и в женщине этой не было ничего особенного, а даже если бы было… Разъехались так разъехались, Бруки. Прямо сейчас слово «разъехались» вызывало у нее ощущение жестокой необратимости случившегося, как ампутация.

Все бы ничего. Только вот наклон головы мужа. Угол наклона.

У женщины была копна рассыпавшихся по плечам длинных волос, на лице много косметики. Ну очень много. Грант всегда говорил, что ему не нужна слишком требовательная девушка. Он хотел иметь подругу, которая готова спать в палатке, ходить в походы и которой не нужно каждое утро укладывать волосы феном. Бруки подходит к его списку требований, сказал он ей на втором свидании.

Через три месяца после начала их романа они поднялись на вершину Килиманджаро. Предыдущая девушка Гранта никогда не смогла бы забраться туда, потому что вообще была домоседкой и у нее болело колено. Боль проходила, когда она снимала нагрузку с ноги. Проблемы с хрящами, наверное. Бруки не понимала, зачем ставит диагноз колену бывшей подружки своего мужа. Может быть, потому, что колено Ланы так ярко участвовало в начальном периоде их отношений. Бруки нравилось слушать, насколько она спортивнее, легче на подъем и лучше в постели, чем Лана. Она была Делэйни, ей нравилось побеждать. Возможно ли, что эта состязательная лихорадка придавала импульс их отношениям на протяжении десяти лет? Но как удалось Гранту водрузить себя на место приза?

Услышит ли следующая женщина в его жизни о неудобствах, которые доставляли мигрени Бруки, так же как Бруки слушала о мешающем жить колене Ланы?

Реакция Гранта на мигрени Бруки была примерной. Он укладывал ее в постель в темной комнате, приносил лекарства и домашний суп. Она не могла обижаться, когда он шутил с друзьями, любовно приобняв ее за плечо: «Жена у меня совсем чуть-чуть дефективная». Это не было неприятно. Это было остроумно. Забавно! Наставала ее очередь сказать, как помогал ей Грант, когда она валялась с мигренью. Она никогда не упускала эту возможность.

Бруки представила, как он болтает с этой женщиной с ярко-красными губами и длинными фальшивыми ресницами. Он будет прямодушен и честен. Он умел произвести первое впечатление. «Я совсем недавно разошелся с женой», – признается он. Ни слова лжи. О Бруки он будет отзываться уважительно. Скажет, что хотя он поддерживал карьерные устремления жены, но для него важен баланс между работой и жизнью. «Просто я думаю, жизнь – это больше, чем работа», – скажет он, и девушка с распущенными волосами согласится, что в жизни есть гораздо больше всего, чем работа, глаза их встретятся и задержатся друг на друге ровно настолько, насколько нужно.

– Звучит рискованно, – скептически заявил Грант, когда Бруки впервые сообщила ему о желании открыть собственное дело, но остановить ее не пытался.

Он ни разу не сказал: «Я же тебе говорил», – когда она переживала из-за скудного поступления наличных. А когда она робко сообщила ему, что не сможет больше заниматься вместе с ним верховой ездой по выходным, потому что будет волонтерствовать на спортивных площадках, чтобы оказаться под рукой, если произойдет несчастный случай, надеясь, что он произойдет, у нее появятся пациенты и ее врачебный рейтинг повысится, Грант не возражал и ни на что не жаловался, только выглядел немного скучающим.

Она больше не соответствовала многим параметрам его списка.

Не было ни походов к семейному психологу, ни слез, ни криков. Они расстались по-взрослому дружелюбно.

– Нам нужно гордиться этим, – сказал Грант.

Удивительно, как ему всегда удавалось вызвать у нее ощущение, что они пара победителей, даже при расставании.

– Ты хочешь, чтобы я закрыла клинику? – спросила его Бруки.

– Конечно нет, – заверил ее Грант. – Я просто думаю, что наши пути разошлись и нам нужно какое-то время пожить отдельно и подумать.

Подумать о чем? У нее не хватало времени на раздумья.

Когда родные сегодня спросят о Гранте, Бруки собиралась ответить, что он простудился и потому остался дома. Она не хотела объявлять об их разрыве в День отца, да еще в присутствии за столом этой чужой девицы. Новость шокирует и родных, и друзей. Они с Грантом были парой, которая никогда не ссорится на людях, они даже не огрызались друг на друга при посторонних. Они были привязаны друг к другу, но не перебирали с этим. Есть что-то подозрительное в парах, которые слишком нежничают. Бруки с Грантом вместе ходили в гости, кино и театр, вместе занимались спортом. У них имелись общие друзья, которые приходили к ним на тихие семейные обеды. Бруки считала, что знакомые назвали бы их брак прочным.

Не в ее характере было шокировать людей подробностями своей личной жизни. Это прерогатива Эми. Бруки предпочитала не попадать на экраны радаров. Она вдруг поняла: ей стыдно, будто она свершила какой-то некрасивый поступок, что было нелепо. Это ведь не эпоха Регентства в Англии. А двадцать первый век. Ее родной брат разведен. Ее подруга Инес в разводе.

Бруки отцепила ремень безопасности.

Она была худшей лгуньей в семье. Раньше Бруки думала, это оттого, что она младшая и, благодаря превосходству в мудрости и знании, как устроен мир, все насквозь видели ее неуклюжие попытки обмануть их.

Иногда она и сейчас ловила себя на том, что присматривается к братьям и сестре – не обмениваются ли они осторожными взглядами? – прислушивается к нюансам их разговора, словно, как в детстве, подозревает, что они стараются держать от нее в секрете сведения о сексе и правду о Санте, смерти и бабушке. Однажды Эми, Логан и Трой убедили Бруки в том, что она приемная дочь, раз во всей семье только она левша. Бруки поверила. На много месяцев! «Ты что, не смотрела на себя в зеркало, глупышка? – сказала Джой, когда Бруки наконец со слезами на глазах попросила у нее разрешения увидеться со своими настоящими родителями. – Вы все одинаковые!»

Если она сумеет справиться с вопросом о Гранте, дальше последует клиника, и снова придется врать. За несколько последних дней четверо из записанных на прием пациентов не явились, а трое отменили свои визиты в последний момент. В это просто не верилось. Такое ощущение, что клиника Бруки подверглась спланированной атаке. Что случилось с людьми? Она в очень осторожных выражениях описала на сайте свою политику в отношении отмены визитов, но трудно было снять деньги с пациентов, которых она никогда не видела, если те не являлись на первичную консультацию. Стоит рассказать об этом родителям, и они примутся с энтузиазмом сочувствовать ей, напомнят о женщинах, которые заказывали индивидуальные занятия теннисом и считали, что могут отменить их за пять минут до начала. С ее стороны это чистый эгоизм – лишать родителей возможности повспоминать ранние дни в истории школы Делэйни, но ей невыносимо будет слушать их полезные советы, видеть их сдвинутые брови, когда они начнут вырабатывать антикризисные стратегии. Тяжесть родительских надежд на ее успех давила на плечи Бруки слишком сильно.

Она приоткрыла дверцу машины, поставила одну ногу на землю, вдохнула душистый весенний воздух и подумала, не написать ли Гранту эсэмэску с напоминанием, чтобы он не забыл принять лекарства от сенной лихорадки. Ведут ли так себя люди, разъехавшиеся полюбовно?

Машина Логана уже стояла на подъездной дорожке. Остальные появятся с минуты на минуту. Делэйни были невероятно пунктуальны, даже Эми, которая могла приехать с похмелья, в депрессии или в любом другом недееспособном состоянии, но вовремя. Хороший теннисист пунктуален. Соперники не должны дожидаться вас.

Из дому вышел Логан. Улыбнулся, поднял руку и направился к машине Бруки. Сегодня он выглядел каким-то старым. Седые бакенбарды блеснули на солнце, когда он нагнулся к окошку машины, чтобы увидеть сестру.

– Тебя уже послали за чем-нибудь? – спросила она.

– Мама хочет, чтобы я купил две бутылки минеральной воды. – Логан открыл дверь машины и отступил назад. – Взять у тебя что-нибудь в дом?

– Нам не нужна минералка. – Бруки взяла с пассажирского сиденья миску с зеленым салатом, который приготовила и который никто не будет есть, вместе с подарком на День отца – дорожным массажным мячом. Отец скажет, что всю жизнь мечтал о таком, а мама, вероятно, в один прекрасный день подарит его Бруки обратно. – Мы можем пить воду из-под крана.

– Мама говорит, по ее наблюдениям, теперь все ждут, что на столе будет газированная вода, – сказал Логан, пока она вылезала, прижав к бедру миску, затянутую пищевой пленкой, на которой балансировал мяч.

– Никого не будет. Только мы.

– Только мы. – Логан помолчал. – И Саванна. Наша новая подруга. – Он посмотрел на машину. – А где Грант?

У него ужасная простуда. Он простудился. Он очень болен. Очень болен.

– Мы с ним решили временно пожить отдельно. – Ей действительно нужно поработать над укреплением своих лгущих мышц.

Логан поморщился:

– Ох, вау, мне очень жаль. – Он шагнул к ней, будто собирался обнять, но у них в семье это было не принято, так что Логан не знал, как ему завершить свое движение. – Это ужасная новость. Просто шок. – Он провел пальцами по челюсти. – Ты-то как?

– Хорошо. – Бруки подправила миску с салатом. – Он же не умер.

– И все равно. Это шок. – Логан выглядел искренне, по-настоящему расстроенным. – Я не думал, что это случится.

– Я тоже. – Преуменьшение.

– Мама любит его, – сказал Логан.

Бруки чувствовала, что он пытается сдержать обвинительные нотки в голосе, но складывалось ощущение, будто она разбила любимую мамину вазу и Логан хотел ее утешить, мол, ничего страшного, не переживай, но беспокоился, как отреагирует мать.

Это правда, что у Джой с ее единственным зятем была какая-то особенная связь. Грант старался быть очень милым и обаятельным с тещей, а Джой этому не противилась, но Бруки часто задумывалась: насколько сильно в действительности поддавалась ее мать чарам Гранта? В отличие от Бруки, она была хорошей актрисой. Много лет Джой общалась с родителями учеников теннисной школы и заставляла их верить, что дети у них, все без исключения, замечательные.

Бруки поставила салат с подарком на капот машины и раздраженно почесала нос:

– Это только пробный шаг. Мы, может быть, опять сойдемся, так что я пока никому не говорю. Не хочу зря расстраивать маму и папу.

– Хорошая идея. – Логан засунул руки в карманы джинсов и попружинил на подушечках стоп, закусив губу, как, бывало, делал перед матчем.

– Как Индира? – спросила Бруки.

– А, да в том-то и дело, – неохотно проговорил Логан.

– Что ты имеешь в виду – «в том-то и дело»?

Бруки прищурилась и взглянула на него. И тут до нее дошло. Всем им следовало почувствовать, что это случится. Почти пять лет они вместе. Достаточный срок, чтобы родные забыли послужной список серийной моногамии Логана; достаточный, чтобы его девушка стала частью семьи, а его девушки всегда были такие милые.

Вот почему он так сильно расстроился из-за них с Грантом. Не хотел, чтобы матери пришлось столкнуться сразу с двумя разрывами отношений. Все ее дети стали одиночками. Надежды на внуков сметены одним махом. Это просто выбьет ее за шесть очков, как сказал бы отец. Он ненавидел крикет, но любил это популярное спортивное выражение.

– Ох, Логан, – произнесла Бруки. – Ради бога!

– Не тебе говорить, – отозвался он.

– Я могу говорить, мы с Грантом прожили десять лет. Мы поженились.

– Вот именно. А это ухудшает ситуацию. Ты по-настоящему взяла на себя обязательства.

– А ты нет, – сказала Бруки. – Индира этого хотела? Она ждала, что ты сделаешь ей предложение?

– Я так не думаю, – ответил Логан. – Однажды я спросил ее, хочет ли она, чтобы я попросил ее руки, а она только рассмеялась.

– Ты не должен предлагать сделать предложение, нужно просто делать его.

– Она феминистка.

– И что? Она хочет детей?

– Я не знаю. Вряд ли.

– Вряд ли? – Бруки всплеснула руками. – Могу поспорить, она хотела чего-то такого, что ты ей не давал.

Логан пожал одним плечом, что всегда раздражало Бруки.

С Логаном невозможно ни о чем спорить всерьез, потому что ему все равно. Чем больше ты злишься, тем спокойнее он становится. Его философия непротивления, вероятно, очаровывала девушек в первые пять лет совместной жизни, а потом в один прекрасный день они теряли терпение.

Глаза Бруки наполнились глупыми слезами.

– Она сделала для меня весь графический дизайн, сделала прекрасно и не взяла ни цента.

– Это доставило ей удовольствие. – Логан снова пожал плечом.

– Не в том дело, Логан! – И вдруг Бруки, неожиданно для самой себя, толкнула брата, довольно сильно, ладонью в центр груди, как будто снова стала маленькой девочкой. Логан не шелохнулся. Силы у него было хоть отбавляй, хотя он никогда не качался.

– И это все? – поинтересовался Логан.

Удар, похоже, только раззадорил его.

– Мне очень грустно, – произнесла Бруки. – Очень. Из-за Индиры.

– Ну что ж, мне тоже грустно из-за Индиры… и Гранта. Но жизнь продолжается. У нас еще будет шанс.

Так говорил отец, когда они проигрывали. Никто не считал эти слова особенно мотивирующими или утешительными.

Логан вынул ключи от машины и собрался уходить, но потом остановился, будто что-то вспомнил:

– Угадай, что приготовила сегодня Саванна.

– Что?

– Шоколадные брауни.

– Еще не хватало, – сказала Бруки, использовав одно из любимых выражений матери.

– Это не смешно, – возразил Логан. – Мама прямо зашипела на меня: «Логан, это не смешно». – Он оглянулся через плечо. – Вот и Трой. Смотри, сейчас он запрет меня.

Согласно предсказанию Логана, Трой, мягко крутанув руль одной рукой, припарковал свой великолепный сверкающий «макларен» прямо за машиной брата. Увидев его и сестру, он широко улыбнулся – такой улыбкой можно обеспечить себе все: женщин, возврат налогов, прощение.

Бруки беспомощно улыбнулась в ответ, а Трой выскочил из машины с блестящей уверенностью кинозвезды, прибывшей на премьеру своего фильма. Он держал в руке бутылку вина и красиво упакованный в магазине подарок.

– Отличная машина, – сказала Бруки.

Она не завидовала жизни Троя, только его роскошным тачкам, которые он менял с такой же регулярностью, как и роскошных подружек. Бруки бросила недовольный взгляд на свой неказистый, видавший виды «форд-фокус». У него был неизлечимо болен кондиционер, и недавно старичок начал издавать глубокий болезненный стон при каждом повороте руля, однако Бруки ни при каких условиях не могла сейчас позволить себе новую машину.

Трой кивнул подбородком Логану и нежно потрепал сестру по затылку:

– Как ты, малышка Бруки? Выглядишь прекрасно. Что это, у тебя помада на губах? Мама будет в восторге. Только вот тут немного размазалась. – Трой указал на ее губы.

Бруки чертыхнулась, лизнула большой палец и стерла помаду.

– Как физиотерапевтический бизнес? – поинтересовался Трой.

Бруки покрутила рукой, как бы говоря: так себе, – и спросила:

– Чего это ты так хорошо выглядишь? Прямо весь сияешь. Это бесит.

– Просто веду здоровый образ жизни, Бруки, – ответил Трой. – Немножко микродермабразии, немножко тенниса, чтобы поддерживать активность. Тебе нужно попробовать. Отличный вид спорта. – Он взглянул на ключи в руке Логана. – Куда-то собрался?

– Мама попросила купить минеральной воды, – ответил Логан. – Вероятно, для тебя, я теперь думаю.

– Отлично. Можешь купить «Восс»? – сказал Трой. – Это моя любимая газировка.

Логан не потрудился даже выкатить глаза в полную силу.

– Теперь мне все равно не выехать. Ты меня запер. Так что поезжай и купи себе сам своей любимой газировки.

– Как поживает новый член семьи? – Трой посмотрел на дом. – Ты уже познакомилась, Бруки? С Саванной. – Он произнес «Саванна» так, словно это было какое-то экзотическое иностранное слово.

– Угадай, что она испекла сегодня. – Бруки опередила Логана.

Ей так редко выпадал шанс как-нибудь поддеть своих братьев. Обычно Эми и Трой сидели в уголке и шушукались, отпуская язвительные комментарии со скрытыми намеками на поп-культуру.

Трой обдумал вопрос. Лицо его изменилось.

– Неужели брауни?

– Кстати, о брауни, – сказал Логан.

Незнакомая машина медленно проехала мимо тупика, на переднем сиденье сидела Эми и оживленно болтала с водителем; молодой мужчина заливался хохотом и совсем не следил за дорогой.

– У нее очередной новый приятель? – спросила Бруки.

– Это «Убер». – Логан заметил значок на заднем стекле.

– Может быть, ее новый приятель. Кажется, с последним она познакомилась, когда он обслуживал ее в «JB Hi-Fi», – сказал Трой. – Тот, что чинил мамин компьютер? Мне он понравился. Парень стоящий.

Машина остановилась, водитель выскочил и рванул открывать дверцу для Эми, как личный шофер, и Эми появилась – сияющая, растрепанная и одетая так, будто только что вернулась с какого-то безобразного, но прославленного музыкального фестиваля. Она была нагружена вещами: странной формы, кое-как упакованный подарок, букет подсолнухов, небрежно накрытый фольгой поднос с выпечкой. Над головой у нее трепетал надутый гелием воздушный шарик с надписью «Поздравляю с Днем отца!».

– Привет! – крикнула Эми братьям и сестре, обнимая на прощание водителя «Убера».

Родственники объятий не удостоились, только таксист. Парень, вероятно, поделился с ней чем-то очень личным, чего никому никогда не говорил. Люди чувствовали, что Эми с готовностью отпускает грехи.

– Она как будто с похмелья, – пробормотал Логан. – Будет хуже, если с похмелья.

– Иди помоги ей донести брауни. – Трой подтолкнул локтем Бруки.

– Я поехал. Не хочу быть здесь, когда она узнает. – Логан протянул руку к Трою. – Дай мне твои ключи.

– Я отвезу тебя, – сказал Трой. – Мне страшно. У нее такой хрупкий вид.

– Может, спросишь у нее, не бросила ли она принимать таблетки? – обратился Логан к Трою.

– Я такого не говорил уже много лет, – обиженно буркнул тот. – Никто больше не заикается об этом. – Он поморщился. – Думаешь, она бросила?

– Не оставляйте меня, – пролепетала Бруки.

Эми и правда несла поднос со своими драгоценными шоколадными брауни, и это уже было совсем не смешно. Ситуация накалялась, а их недавний «обмен мнениями» ощущался как неприличие, и Бруки чувствовала себя в ответе за это.

Когда дело касалось Эми, Бруки начинало раскачивать из стороны в сторону, как маятник. В детстве она, Трой и Логан считали Эми королевой драмы: сталкиваясь с теми же проблемами, что и все остальные, она раздувала их до невероятных размеров. Они смеялись над своей старшей сестрой. Иногда злились, когда она мешала им или целиком завладевала вниманием матери. Как разобраться, что на самом деле творится у нее в голове? Бруки тоже впадала в депрессию, тревожилась, но ей все равно удавалось каждый день вытаскивать себя из постели. Это вопрос выбора, верно? И совершенно ни к чему Эми с таким смаком зарываться под одеяло и копаться там в своих чувствах. Но как-то одной из подруг Бруки поставили диагноз «депрессия», и та описала свое состояние как полупаралич, словно все мышцы у нее атрофировались, в тот момент Бруки вдруг вспомнила Эми: вот она утром медленно ест хлопья, покачиваясь на табуретке, будто водоросли под водой. Бруки поняла, что к своей сестре она никогда не относилась с таким сочувствием и пониманием, как к подруге. Теперь она старалась смотреть на Эми объективным, сочувственным взглядом, но это было трудно, потому что та оставалась ее старшей сестрой, властной, харизматичной сестрой, которая когда-то называла Бруки своей «холопкой».

– Чего вы все там толчетесь? – открыв входную дверь, прокричала с крыльца мать. Она была в чайном платье и кардигане, как будто устраивала вечеринку в саду, и находилась в режиме возбуждения и покрасневших щек – «У нас особенный гость». – Входите в дом, вы все! Забудь о минеральной воде, Логан. Саванна говорит, мы без нее обойдемся.

– Ну, если Саванна так говорит, то мы точно обойдемся, – сказал Трой.

– Поторопитесь! – нетерпеливо поманила их рукой Джой. – Отец уже беспокоится, где вы все! Бруки, Грант приедет отдельно? Надеюсь, он уже в пути. Думаю, Саванна готова подавать еду.

– Без чего мы обойдемся? – всполошилась Эми.

– Без брауни, – сказал Трой.

Улыбка исчезла с лица Эми.

– Прошу прощения?

В периферическом зрении Бруки возникло знакомое созвездие из мерцающих точек.