Глава 73
Всю дорогу до дома Нина размышляла по поводу встречи с Федором: «А как он на меня посмотрел! Сколько неподдельной грусти и волнения было в его глазах! И как по-особенному проникновенно он сказал, что позвонит. Если бы не эта его красотка-акула, то наверняка он решился бы сказать что-то еще по-настоящему важное для них обоих. Ведь любил, сильно когда-то любил. Интересно, а что он сегодня почувствовал, когда меня увидел? А что будет, когда он мне позвонит? А он точно позвонит, выдержит паузу для приличия и позвонит. Уж я его знаю».
Нина представила, что они встречаются в каком-то симпатичном немноголюдном кафе. Вокруг полумрак, тихо звучит приятная музыка. Она в своем красивом черном платье, которое ему всегда нравилось. Он в этом элегантном черном костюме. Федя взволнован и с трудом пытается найти нужные слова. Она спокойная и немного грустная, успокаивающе кладет ладонь на его руку. Он вздрагивает, грустно глядя в ее глаза…
Нина вынырнула из сладких мечтаний перед дверью своей квартиры, уже поворачивая ключ в замке. Открыв дверь, она сразу ощутила густой запах табака, к которому самым противным образом примешивался аромат давно не стиранных носков, валяющихся на полу. Виталик сидел в кресле, подставив под ноги стул, и не отрываясь смотрел на экран телевизора, где по видику шел фильм, в котором спортивного вида девица сражалась с мерзкими космическими тварями. Виталик словно не заметил прихода жены. Рядом с креслом на полу стояла пепельница с окурками, несколько бутылок из-под пива и разбросанные видеокассеты из проката в соседнем доме. На белоснежной футболке, которую Нина купила ему лишь позавчера, уже красовалось жирное пятно. За полгода после ранения Виталик сильно изменился. Забросил тренировки по боксу, прилично раздался, стал неряшлив и ко всему безразличным. После ранения лечащий врач сказал, что у него психологическая травма и самое лучшее – это сменить обстановку, где ему ничего не будет напоминать о произошедшем. В больнице, глядя на беззащитного несчастного Виталика, лежащего на узкой казенной койке, Нина простила ему все. Страх и позор, который ей пришлось испытывать на протяжении всего времени, пока шло следствие, болезненно любопытные взгляды соседей и коллег, откровенные осуждающие реплики знакомых отца и многое еще, о чем ей не хотелось говорить даже Виталику. Идея переезда бальзамом легла на сердце Нины, тем более что и Виталик не возражал. Они за умеренную стоимость в течение месяца распродали всю свою недвижимость и быстро переехали в Москву. Однако Виталик все больше начинал Нину тревожить. Он основательно вжился в роль несчастной жертвы и совершенно не спешил из нее выходить. В отличие от Нины, Виталик не торопился устраиваться на работу, регулярно жалуясь на небольшую хромоту, появившуюся вследствие ранения. Нине приходилось его постоянно жалеть и убеждать, что его хромота совершенно не бросается в глаза, а иногда даже, наоборот, добавляет некоего таинственного шарма к его импозантной внешности.
Но сегодня Нина как-то неожиданно по-новому взглянула на квартиру, в которой они проживали, и та показалась ей до боли убогой. На растолстевшего небритого Виталика, который, как дебил, с безвольно открытым ртом уткнулся в телевизор, даже не обратив внимания на ее приход. Нина хорошо знала, как болезненно Виталик реагирует на ее воспоминания о бывшем муже, поэтому обычно старалась никогда о Федоре разговор не заводить. Однако сегодня, выкладывая купленные продукты, она с мстительной злостью в душе начала спокойно и обыденно рассказывать о встрече с Федором, со злорадством ожидая вспышку гнева Виталика. Но произошло что-то странное. Сначала она заметила, что пропал звук телевизора. Когда она удивленно повернулась, то увидела, что картинка на экране замерла на паузе, а Виталик с необычным живым интересом ее слушает. Весь последующий вечер он пребывал в приподнятом настроении, шутил, как в прежние времена, и даже сам несколько раз беззаботным тоном задал Нине несколько вопросов о встрече с Федором. Уже поздно ночью, когда жена спала, он тихо поднялся и, прихрамывая, прошел на кухню, где стоял телефон. Найдя на полке замусоленную визитку, он набрал телефонный номер и со злорадной ухмылкой стал терпеливо ждать. Наконец на другом конце трубки раздался сонный раздраженный знакомый голос:
– Гулевский, слушаю…
– Сергей Дмитриевич? Извините, что так поздно, но вы просили вам сразу позвонить, если будут какие-либо новости насчет Федора Савченко, – скороговоркой проговорил Виталик, словно боясь, что на другом конце, не дослушав, повесят трубку.
