Глава 34

Часа полтора потребовалось Федору и Маше, чтобы осторожно спуститься вниз по тропе, серпантином ведущей к карьеру. Наконец они добрались до размытой глинистой дороги, по которой сновали тяжелые самосвалы. Первый же из них тут же остановился, как только Федор поднял руку. Парень, сидящий за рулем, открыл дверь и вопросительно кивнул головой.

– До Валентиновки подкинешь? – спросил Федор. Парень молча утвердительно кивнул и махнул рукой, приглашая в салон.

– А где именно вам остановить? – перекрикивая рев двигателя, спросил водитель.

– Да где-нибудь поближе к центру, – ответил Федор. Парень опять кивнул головой. Под равномерный гул двигателя и монотонное раскачивание тяжелой машины Марьиванну быстро разморило в теплой кабине, и она начал клевать носом, погружаясь в тяжелый тревожный сон. Через несколько минут она почувствовала, что Федор ее тихонько толкает ногой. Девушка встрепенулась и незаметно покосилась на Савченко. Тот бросил на нее недовольный осуждающий взгляд.

– Вы что, только приехали? – спросил парень, крутя баранку.

«Всегда имей легенду. Она должна быть правдоподобной, простой, скучной и неинтересной. Ты и сам должен производить такое же впечатление» – вспомнились Федору слова Лехи.

– Ага, мы из Глуховецка. Вот решили с женой здесь на работу устроиться. Пока приехали разведать, что тут и как. Нам сказали, что насчет работы надо с Петровым на карьере этот вопрос решать, но оказалось, что он только-только в деревню уехал. В общем, разминулись. Мы-то в Валентиновку на машине приехали, но нам мужик тут один сказал, что до карьера лучше на перекладных добираться, иначе застрять можно. Только время зря потеряли и перемазались, как черти! – с досадой в голосе проговорил Федор. Парень сочувственно закивал головой.

– Я-то сам электрик, – уверенно проговорил Федор. – Мне друг сказал, что сейчас тут как раз электрики позарез нужны и платят нормально. А ты не в курсе, где этого Петрова искать? – спросил Федор.

– Нет, не знаю. Тут же, видишь, все в основном лишь по два-три месяца пашут. Всех и узнать не успеваешь. Но платят действительно нормально и без задержек. Вам лучше про вашего Петрова в управе спросить. Я возле общаг остановлю, там в первом общежитии и управа находится. Зайдите спросите у них. Я думаю, девчата вам там помогут, – посоветовал водитель.

Тепло распрощавшись с водителем, Федор и Марьиванна с сожалением вылезли из теплого салона и, дождавшись, когда машина уедет, начали решать, что же им делать дальше. На улице похолодало, и путешественники, ежась под порывами холодного осеннего ветра, растерянно оглядывались по сторонам.

– Феденька, а ты, оказывается, мастер импровизированного вранья? – ежась от холода, с ехидной улыбкой тихо проговорила Маша.

– Не импровизированного. Я эту историю в течение всего спуска к карьеру продумывал, – дрожа от холода, ответил Федор.

– Я надеялась, что тут, возможно, есть какая-нибудь скромная гостиница, но, судя по всему, вряд ли, – грустно оглядываясь по сторонам, проговорила девушка. Валентиновка оказалась крохотной деревушкой, растянувшейся вдоль старой разбитой дороги в окружении таких же старых покосившихся одиноких домиков с запыленными, немытыми окнами. По дороге периодически медленно с натужным ревом в сторону железнодорожной станции проползали тяжелые груженые самосвалы. Единственными постройками, выделяющимися на сером, унылом фоне, были три двухэтажных общежития из белого силикатного кирпича, построенные, судя по всему, не так давно. Вокруг не было ни души.

– В дом на постой нас вряд ли кто-нибудь пустит, тем более в таком виде, – проговорила Марьиванна, скептически разглядывая своего спутника.

– Не обольщайся, ты выглядишь не лучше, – заметив взгляд девушки и усмехнувшись, проговорил Федор.

– Что, сильно страшная? – с тревогой спросила Марьиванна.

Савченко окинул ее взглядом. Растрепавшиеся волосы выглядели засаленными, лицо в грязных разводах, на брезентовой куртке и брюках черные следы сажи от костра, грязные руки в царапинах. Федор вспомнил, как она выглядела, когда он увидел ее впервые в банке, и, рассмеявшись, обнял девушку, чмокнув в щечку. – Ты выглядишь божественно, но не все это смогут оценить.

– Что нам делать? Я уже совсем околела, устала, а кроме того, ужасно хочу есть, – дрожа, проговорила Марьиванна. – Кажется, наш план трещит по швам и героический переход через Альпы оказался бессмысленным.

– У меня появилась одна идейка, – задумчиво произнес Федор. – Видишь вон тот домик? – и он показал рукой на небольшое кирпичное одноэтажное здание.

– Ну и что? – непонимающе раздраженно спросила Маша, но через секунду она уже в восторге радостно закричала: – Федька, ты гений! И как ты только это заметил? Баня! Только давай сначала найдем какой-нибудь магазин и купим чего-нибудь пожевать.

– Нет, сначала давай зайдем и убедимся, что она работает, а вот потом уже найдем магазин и купим еды, – улыбаясь, ответил Федор.

Войдя в пустой слабо освещенный мрачный холл, Федор огляделся и увидел большое полукруглое окошко с надписью «Касса». Пожилая женщина сразу строго сообщила, что сегодня женский день, и недовольно покосилась на парня.

Федор повернулся к Марьиванне:

– Жаль, но ничего страшного. Сейчас сходим найдем чего-нибудь поесть, а потом ты пойдешь мыться, а я тебя подожду, погуляю тут поблизости.

– Жена? – спросила строго женщина, кивнув в сторону Маши.

– Ну да, мы еле добрались до вас. У нас машина около станции сломалась. Вот хотели первым делом помыться, а то, пока с машиной разбирались, перемазались, как черти. Да вы и сами видите, – грустно проговорил Федор.

– Ну, если супруги, то могу предложить випное отделение, правда, оно дороговато стоит, но зато и вы тоже сможете помыться, – проговорила женщина.

– Какое отделение? – не понял Федор.

– Випное! Ну, там есть диван, кресло, самовар, ну, в общем, всякое такое для випов.

– А-а-а! – наконец дошло до Федора. – Я понял. А можно взглянуть?

– Конечно, – важно проговорила женщина, и уже через минуту она вела гостей по плохо освещенному коридору демонстрировать «випное» банное отделение.

– Там есть даже цветной телевизор! – с гордостью поведала банщица. – Правда, у него звук барахлит немного, но показывает нормально. А если вы голодны, то я могут вам предложить чего-нибудь перекусить.

– Очень хотим! – тут же тоненько пискнула еле плетущаяся позади Марьиванна. – Чего угодно, главное только побольше и как можно быстрее.

«Випное» отделение включало в себя маленькую парилку, душевое помещение и комнату отдыха, в которой стоял китайский кожаный диван и два пузатых кресла. У стены на тумбочке находился электрический самовар, посуда и маленький телевизор «Орион», наверху которого располагалась перемотанная синей изолентой усатая антенна. Перед диваном возвышался стилизованный деревянный стол из толстых досок, грубо покрытый лаком и во многих местах прожженный сигаретами. Федор оплатил баню на четыре часа и получил пару простыней с черными инвентарными номерами. Через полчаса на столе стояла дымящаяся сковорода жареной картошки, горка горячих сосисок, соленые огурцы, тарелка с нарезной докторской колбасой и две бутылки пива. За небольшую доплату банщица с радостью согласилась привести в порядок их одежду и принести Федору бинт для больного колена. Как только банщица закрыла за собой дверь, Маша и Федор жадно набросились на еду, запивая пивом из горлышка. Насытившись, Марьиванна откинулась на спинку дивана и мечтательным голосом произнесла: «Вот оно, счастье! Похоже, что я ничего вкуснее в жизни не ела!»

Федор встал и включил телевизор. Как и предупреждала банщица, звука не оказалось. Махнув рукой, он разделся и, взяв полотенце, направился в парилку.

– Федька, а тебе кто-нибудь говорил, что ты красавчик? – проговорила Маша с улыбкой, откровенно разглядывая фигуру Федора. Тот почему-то смутился под ее взглядом и набросил на себя простыню. Марьиванна заразительно расхохоталась.

– Не переживай, все, что я хотела увидеть, я уже увидела еще той ночью при первой нашей встрече! – смеясь, сказала она.

Федор схватил вторую простыню, лежащую на спинке кресла, сжал ее в комок и запустил в Марьиванну, после чего быстро скрылся в парилке. Через пару часов они чистые и разомлевшие лежали с закрытыми глазами валетом на диване. Федор на ощупь нашел пятку девушки и легонько ее пощекотал, Маша тут же истерически взвизгнула. «Дурак! – смеясь, вскрикнула она. – Я жутко боюсь щекотки!» В этот момент постучалась банщица, она принесла отпаренную чистую и выглаженную одежду, а также бинт.

– Скажите, – спросила Маша, – а тут где-нибудь можно переночевать?

– Да в другой раз я бы вам тут и предложила остаться, мне-то не жалко, но сегодня мужики после рыбалки приедут. Они на девять часов баню уже заказали, а эти рыболовы как заведутся, так потом еще полночи чудить и куролесить будут. А вы сходите в первое общежитие. Спросите Крачевского Сергея Витальевича. Онкомендант общежития. Я думаю, вы с ним сможете договориться на одну ночь.

Маша поблагодарила женщину, и они начали с неохотой одеваться. Федор причесывался перед круглым треснутым зеркалом рядом с дверью, когда услышал тихий испуганный голос девушки:

– Федя, это, кажется, ты! Уже третий раз показывают, а до меня это только сейчас дошло!

Федор взглянул на Машу в отражении зеркала. Она словно застыла перед телевизором. Савченко резко повернулся и уставился на маленький беззвучный экран, на котором была его старая фотография из военного билета. На ней он выглядел как-то упитаннее, с длинноволосой прической и легким пушком усов. По этой фотографии его было сложно опознать, но все равно на душе стало очень тревожно. Картинка сменилась, и на экране возникла физиономия Слона. Хотя на фотографии он тоже выглядел моложе, но в лице безошибочно угадывалось все то же злобное выражение и знакомые прищуренные колючие глаза. Ниже шла бегущая строка. То ли из-за настройки телевизора, то ли из-за качества трансляции местного областного телевизионного канала, кроме слова «разыскиваются», все остальное съехало вниз, и прочитать дальше было невозможно.

Попрощавшись с банщицей и вручив ей какие-то чаевые, чем та осталась очень довольной, Федор с Машей двинулись к первому общежитию. К вечеру на улице наметилось явное оживление: откуда-то доносилась музыка, где-то кучками стояли люди, о чем-то оживленно беседуя, появились женщины с продуктовыми авоськами, спешащие, видимо, домой. В окнах зажегся свет, и дома уже не казались такими одинокими и заброшенными. Плотно обмотанное бинтом колено доставляло неудобство, но боль при ходьбе чувствовалась менее остро.