Глава 33

Капитан Гулевский сидел в своем кабинете и задумчиво смотрел в окно, в который раз взвешивая возможные риски от последствий своей затеи, но искушение было слишком велико. Наконец он решился поднять трубку и набрать выученный наизусть номер телефона. Раздалось несколько гудков, и наконец на другом конце послышался приятный женский голос:

– Здравствуйте, казино «Монтана», меня зовут Анастасия, чем я могу вам помочь?

– Это капитан Гулевский Сергей Дмитриевич, городской отдел внутренних дел Глуховецка, мне нужен Клим Викторович, – строгим казенным голосом произнес капитан.

– Прошу прощения, Клима Викторовича в настоящий момент нет на месте, но если вы оставите свой телефон, то, как только он появится, сразу вам обязательно перезвонит, – проворковала дежурным голосом девушка.

– Хорошо, – ответил Гулевский и продиктовал свой номер телефона. Затем он в раздумьях опустился на стул и начал машинально перебирать какие-то документы на столе. Но, осознав, что не может ни на чем сосредоточиться, откинулся на спинку стула и опять уставился в окно. Еще не поздно было включить заднюю, но что-то подсказывало, что он выбрал хоть и рискованный, но верный путь. В тщетных размышлениях прошло минут двадцать, когда раздался телефонный звонок, заставивший капитана вздрогнуть.

– Что надо? – послышался грубый начальственный голос Клима, не пожелавшего даже поздороваться. – Опять у вас кого-то грохнули?

– Клим Викторович? Добрый день, это Сергей Дмитриевич Гулевский, я зам подполковника Неменялина, – бодро проговорил Гулевский. – Сегодня вечером я еду в Москву по долгу службы. Нам надо встретиться, есть разговор.

– Надо кому, капитан?

– Нам с вами. У меня есть предложение, которое вас наверняка заинтересует.

– Да? И что же это за предложение? А скажи, капитан, твой начальник в курсе твоего предложения?

– Нет, и я не буду обсуждать это по телефону.

– А не боишься, что я ему об этом сообщу?

– Конечно, у меня есть некоторое опасение на этот счет, но я полагаюсь на ваш здравый смысл. В противном случае ни вы и ни я не получим желаемого.

– Красиво ответил, – задумчиво пророкотал Клим. – Ну что ж, давай встретимся. Запиши мой прямой телефон и позвони, как будешь в Москве, – Клим продиктовал номер и, не прощаясь, повесил трубку. Затем опять схватил ее, набрал номер и, дождавшись ответа, коротко рявкнул: – Пора ехать.

В ожидании двух охранников, без которых он не делал ни шагу, Клим брезгливо скривился, представив, о чем с ним хочет переговорить этот глуховецкий капитан. К другим человечишкам, сидящим на бюджетных харчах, иногда приходится долго подходы мудреные искать, а этот сам бежит в пасть, да еще и по-собачьи в глаза заглядывает. Клим криво ухмыльнулся. Как подсказывал ему опыт, все наверняка сведется к простой идее: «Вам не нужен Неменялин. Давайте сотрудничать напрямую!» Клим задумчиво покачал головой – все, как всегда. Миром правят жадность и страх! Его философские размышления прервал короткий стук в дверь. Вошли два здоровых охранника и проводили шефа к машине.

Закончив разговор с Климом, Гулевский достал платок и промокнул им выступившую на лбу испарину. Ему опять вспомнились пачки долларов, которые он увидел в столе подполковника сразу после визита Вацека. Тогда капитан забыл после совещания у начальника свою папку и, вернувшись, застал кабинет пустым. Секретарша куда-то на минуту отлучилась, и Гулевский в поисках папки заглянул в стол Неменялина. Ошарашенный увиденным, он тихо вышел из приемной в коридор и, убедившись, что его визит в кабинет шефа остался незамеченным, отправился к себе. За папкой он вернулся чуть позже, когда секретарь уже была на месте. С того момента Гулевский потерял покой. «Я рою землю в поисках этого чертового климовского родственника, разгребаю все дерьмо, какое свалилось после его пропажи, на меня недовольно косится весь личный состав, словно я виновник того, что они бессмысленно пашут суткам напролет, меня трахает в хвост и в гриву Неменялин. Вот только он за работу получает от Клима бабки, а я ненависть коллег и взыскания с угрозами перевода в какую-нибудь дыру на севере!»

Сегодня ожидался особо яростный начальственный разнос. Задержание таксиста бесславно провалилось, так как тот самым пошлым образом просто не появился в аэропорту. Его яркая, заметная тачка тоже нигде не засветилась. «Единственное, что можно будет преподнести на совещании у подполковника как свою заслугу, так это допрос жены таксиста. Она сообщила, что ее бывший дал ей двадцать тысяч долларов, заняв у какого-то таинственного друга. Эти двадцать тысяч ее новый избранник задолжал Климу, и, судя по всему, именно эти деньги и были найдены у убитых климовских бандитов. Но это все – малое утешение перед большой поркой», – с тоской подумал Гулевский. Неожиданно он вспомнил о звонке Макарона, горе-информатора, мелкого плута, подрабатывающего на кладбище и постоянно с похмелья пытающегося втюхать Гулевскому какую-нибудь дурацкую криминальную басню за пару банок пива. Однако сегодня Макарон по телефону был особо настойчив и клялся, что у него есть бесценная информация о двойном убийстве на Ветрянке. Как всегда, разумеется, «за литр пивного оздоровительного бальзама». Об этой трагедии уже чуть ли не неделю гудел весь город, и наверняка Макарон выдаст какую-нибудь очередную расхожую чушь, витающую среди населения города, склонного к сплетням и выдумкам. Однако время до совещания еще было, и капитан все же решил навестить неугомонного помощника милиции. Через час Гулевский уже тормошил спящего на диване в кладбищенской сторожке Макарона. Тот сначала непонимающе-возмущенно что-то начал мычать, но, очухавшись, бодро вскочил и начал с энтузиазмом докладывать капитану то, что узнал.

– Вчера у нас была аккордная работа, и нам вдова нормально проставилась, – начал, как всегда, издалека Макарон. – Мы культурно посидели, как полагается, помянули усопшего, и ребята куда-то ушли, а я тут за печкой в каморке прилег на диван, накрылся тулупом и уснул. А когда проснулся, слышу, два мужика разговаривают, они, видимо, после посещения могилки зашли умыться и меня за печкой не заметили. И вот один другому говорит, что, вероятно, менты в ближайшее время выяснят, что это Фикус климовских на Ветрянке грохнул, а значит, и Клим об этом тоже скоро узнает. А второй спрашивает: «Это сколько же уже душ у него на счету! Хреново это, что за Фикусом такой кровавый след тянется». Тут кто-то еще вошел в сторожку, и тогда эти замолчали и ушли. Ну, что, капитан, полезное сообщение? На пивко тянет? – ежась, спросил Макарон.

– А ты их разглядел? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, спросил Гулевский.

– Да ты что! Мне вдруг так шугливо стало, что я, зажмурившись, еще с час мордой к стенке без движения пролежал, боялся, что они вернутся и поймут, что я их слышал. Один из них точно был пожилой. Голос такой хриплый, скрипучий, и дышал тяжело, а второй обычный, возраст по голосу и не поймешь, – выпучив глаза, произнес Макарон.

– Ясно, – ответил Гулевский и протянул Макарону деньги: – Сам себе на поправку здоровья чего-нибудь купишь, – и, повернувшись, вышел из кладбищенской сторожки. Почему-то на этот раз он был абсолютно уверен, что Макарон не врет, но докладывать об этом сегодня на совещании капитан не захотел. Эта информация может очень пригодиться для другой цели.