Вместо эпилога
Десять минут до отравления. Прикрываясь газетой, наблюдаю, как вагон заполняется пассажирами. Люблю наблюдать за людьми, представляя их жизни. Строить гипотезы, кто они, откуда и почему оказались в этом поезде. Например, тот джентльмен в соседнем ряду. С одышкой и федорой, по которой он барабанит толстыми пальцами. Следы от мела на рукаве и на брюках. Школьный учитель? Машинист спускает пар, и мужчина оборачивается. Бросает взгляд на часы. Нетерпеливо и нервно. Морщит нос. Скользит глазами по толпе, будто ищет кого-то. Останавливается на мне, и я чуть заметно киваю и снова делаю вид, что читаю газету.
Пять минут до отправления. Мужчина с федорой задвигает ногой саквояж под сиденье и снова смотрит на часы. Его лоб лоснится от пота.
Отвлекаюсь на группу девушек, входящих в вагон. Чёрные платья до щиколотки, белые воротнички. И зачем студенткам католического колледжа ехать в Нашвилл? Следом за ними идет пожилая монахиня. Сестра Гретхен. Годы добавили ей морщин и веса. Увы, не в обществе. Она глядит на меня в упор, но не узнаёт. И это к лучшему. Вряд ли она оценила бы мой мужской костюм и манеру сидеть, закинув ногу на ногу. Леди так не делают.
К слову об истинных леди. Жаклин стала настоящей южной belle и матерью трёх прекрасных дочерей. Занятно было наблюдать за её реакцией, когда она увидела меня на пороге своего дома. Удивление, недоумение, восхищение?.. Да, она не может позволить себе носить брюки и курить сигареты, когда ей вздумается. Она должна держать спину прямо и улыбаться в лицо общественности. Как же хорошо, что я освобождена от этих предрассудков и могу делать всё, что мне хочется.
Фляжка с виски оттягивает карман пиджака, но она со мной скорее для подстраховки. Меня не пугает задуманное мной дело. И я уверена, отец тоже будет счастлив, когда узнает.
В другом кармане тонкая стопка писем. Я ещё не читала их, но видела обратные адреса. Барранкилья, Парамарибо, Рио, Касабланка… Они от Луиджи. То, что он писал мне тогда, греет сердце. И то, что Жаклин сохранила эти письма для меня.
Поезд дёргается и начинает медленно набирать ход. Рядом со мной усаживается ещё один пассажир. Краем глаза смотрю на его руки, а потом поднимаю взгляд выше.
– Стэн.
– Мёрдок, – он снимает шляпу и кладёт к себе на колени.
– Ты ошибся поездом. Поезд на Мемфис уходит с другого пути.
– Я знаю. Это поезд на Нашвилл, верно? Я тут, знаешь, подумал, – он берёт меня за руку и, поглаживая пальцы, продолжает, – это будет даже интересно. Я могу многому научить малыша Аластера. Стрелять, например, или кун-фу. Уверен, ему очень понравится кун-фу. Ну, конечно, когда он подрастёт. А ещё я знаю сотню сказок. Правда, они японские, но это ничего. Пусть наш малыш будет разносторонним. Я вообще могу научить его японскому, и китайскому, и… Что? Почему ты смеешься?
– Знаешь, что, Стэн Ли Флеминг? Я… люблю тебя.
