Уилл
Сэйди быстро понимает, что в моем рассказе куча несостыковок. Она знает, что кто-то из обитателей дома убил Морган, и подозревает, что убийцей может оказаться она сама. Еще немного покопавшись, она выяснит — если еще не выяснила, — что это я дергал за ниточки. И тогда расскажет обо всем Бергу.
Я не допущу этого. Избавлюсь от нее раньше.
После ужина Сэйди идет наверх — умыться перед сном. Она устала, но голова у нее гудит, так что заснуть будет трудно. Ее теперешние таблетки — плацебо, но у меня в запасе есть настоящие — я специально приберег их на черный день. Если добавить их в вино, получится смертельный коктейль.
Больше всего радует, что психические проблемы Сэйди задокументированы еще до нашего переезда в Мэн. Если приплюсовать сегодняшние события, совсем нетрудно поверить, что она решила покончить с собой.
«Убийство, замаскированное под самоубийство», — так говорила сама Сэйди.
Достаю таблетки: они спрятаны высоко, над кухонными шкафами. Растираю их в порошок с помощью ступки и пестика, открыв воду в раковине, чтобы никто не услышал шум. Растолочь таблетки не так-то просто, но я упорный. Сэйди никогда не отказывалась от бокала вина после приема лекарства, хотя, казалось бы, должна понимать: такие вещи плохо сочетаются.
Думаю, смерть наступит от перебоев в дыхании. Но необязательно именно от этого. После фатальной передозировки лекарств всякое может случиться.
Мысленно набрасываю предсмертную записку: подделать ее будет нетрудно.
Я не могу жить после того, что наделала. Я совершила страшный, ужасный поступок…
После смерти Сэйди останемся только мы с Имоджен и мальчиками. Да, многим приходится жертвовать ради близких. Поскольку именно Сэйди вносила самый большой вклад в семейный бюджет, только у нее есть страховка. Там имеется пункт насчет самоубийства: страхования компания ничего не выплатит, если Сэйди покончит с собой в течение двух лет после вступления договора в силу. Я точно не знаю, прошли уже два года или нет. Если да, то мы получим пятьсот тысяч долларов. При мысли об этом меня охватывает радостное предвкушение: на полмиллиона можно столько всего купить! Давно мечтал пожить в плавучем доме. Но если два года не прошли, мы ничего не получим.
Утешаю себя, что даже в этом случае смерть Сэйди окажется не напрасной. Я все равно извлеку из нее выгоду: останусь на свободе. Только денег не будет.
На несколько секунд я перестаю растирать таблетки: от такой перспективы становится грустно. Подумываю, не отложить ли инсценировку самоубийства до тех пор, пока не выясню, прошли два года или нет. Не хочется профукать пятьсот тысяч. Но затем передумываю и мысленно ругаю себя. Нельзя быть таким жадным материалистом. На свете есть вещи важнее денег.
В конце концов, после всего, что натворила Сэйди, я не могу позволить своим сыновьям жить рядом с таким чудовищем.
