Уилл
Они впускают меня внутрь. Сэйди сидит на стуле спиной ко мне. Ее плечи опущены, руки обхватили голову, волосы растрепаны. Со спины она выглядит двадцатилетней. На ней ее пижама.
Мягко ступая, приближаюсь.
— Сэйди? — зову нежно: может, это она, а может, и нет. Я пойму, кем она является сейчас, только когда хорошенько рассмотрю ее. Внешне Сэйди не меняется: все те же каштановые волосы и карие глаза, та же стройная фигурка. Меняются ее поведение, осанка, манера стоять и ходить. Меняются тон разговора, лексикон, действия. Она то агрессивна, то застенчива, то занудна, то легкомысленна, то податлива, то взвинчена. Я не знаю, подойдет она ко мне или забьется в угол, плача от каждого моего прикосновения, словно зовущая отца маленькая девочка.
Моя жена — хамелеон.
Она смотрит на меня. Взгляд опустошенный. На глазах слезы — значит, сейчас она или девочка, или Сэйди. Потому что Камилла никогда не плачет.
— Уилл, они думают, что я убила ее.
Значит, Сэйди.
В ее голосе паника. Она, как всегда, слишком чувствительна. Встает со стула, подходит, прижимается ко мне и обхватывает руками за шею. Хватка очень цепкая, что необычно для Сэйди. Хотя сейчас она в отчаянии. Думает, что я, как всегда, ее выручу. Не в этот раз.
— Ох, Сэйди… — привычно подыгрываю я ей. Глажу по волосам. — Ты вся дрожишь.
Для меня эмпатия — своего рода наука. Достаточно поддерживать зрительный контакт, внимательно слушать, задавать вопросы и не высказывать суждения. Я мог бы проделать это даже во сне. Да, и немножко слез никогда не повредит.
— О господи… — выпускаю руки Сэйди и тянусь за приготовленной в кармане салфеткой. На ней достаточно ментола, чтобы вызвать слезы. Вытираю глаза, убираю салфетку обратно в карман и начинаю плакать.
— Берг еще пожалеет об этом. Никогда не видел тебя такой расстроенной. — Беру в ладони ее лицо и прижимаю к себе. — Что они с тобой сделали?
Голос Сэйди становится визгливым. Вижу по глазам: она в панике.
— Они думают, я убила Морган. Из ревности. Уилл, я не убийца. Ты же знаешь. Скажи им.
— Конечно, скажу, Сэйди, — вру я, разыгрывая роль любящего мужа, на которого всегда можно положиться. Всегда. Это начинает надоедать. — Все скажу.
На самом деле даже не собираюсь. Я не считаю, что стоит препятствовать правосудию ради Сэйди. Хотя это правда: сама Сэйди не способна на убийство. Тут пригождается Камилла.
Честно говоря, Камилла нравится мне больше. Когда она появилась впервые, я решил, что Сэйди меня разыгрывает. Но нет — Камилла и вправду существовала. И это было так здорово, что даже трудно поверить. Оказалось, что внутри моей жены живет дикая, неукротимая женщина. Женщина, в которую я влюбился еще сильнее, чем в собственную жену. Все равно что найти золото в обычном руднике.
Превращение Сэйди сопровождается характерными признаками. За годы совместной жизни я научился их распознавать. Единственное, чего я никогда не знаю точно, — кем она обернется на этот раз: бабочкой или жабой.
— Уилл, ты должен верить мне.
— Я верю, Сэйди.
— Мне кажется, они пытаются повесить на меня убийство. Но у меня алиби. Я же была с тобой, когда убили Морган. Они обвиняют меня в том, чего я не делала!
Я снова подхожу к ней, беру ее очаровательную головку в свои ладони и успокаиваю, что все будет хорошо. Вдруг она отшатывается: что-то вспомнила.
— Берг говорил, ты звонил ему. Звонил и отказался от своих прошлых показаний. Сказал, что той ночью я была не с тобой, а ходила гулять с собаками, и ты понятия не имел, где я. Уилл, ты соврал!
— Так вот что они тебе наговорили? — ужасаюсь я. У меня отвисает челюсть, глаза округляются. Качаю головой. — Они врут тебе. Пытаются настроить нас друг против друга с помощью лжи. Это тактическая уловка. Не верь ни единому слову.
— Почему ты не сказал, что Морган — сестра Эрин? — Сэйди меняет тактику. — Зачем-то скрыл от меня… Я бы все поняла. Поняла бы потребность в общении с человеком, который любил Эрин. Я бы тебя поддержала.
Смех, да и только. Я думал, Сэйди не настолько глупа. Она не в состоянии даже сложить два и два.
Мне не нужно было общаться с Морган — мне нужно было избежать контактов с ней. Я понятия не имел, что она здесь, на острове. Иначе мы не переехали бы сюда.
Представьте мое изумление, когда я увидел ее впервые за десять лет. Я мог бы проигнорировать ее, но Морган решила разворошить прошлое.
Она угрожала настучать на меня. Рассказать Сэйди, что я натворил. Подбросила к нам домой фотографию Эрин — специально для Сэйди. Я обнаружил ее первым и спрятал там, где Сэйди точно не найдет. Но благодаря моему «везению» она нашла.
В ночь, когда я убил Эрин, Морган была глупенькой маленькой девчонкой. Она услышала, как мы ссорились из-за того, что Эрин в колледже влюбилась в какого-то придурка. Та приехала домой, чтобы разорвать помолвку. Попыталась вернуть мне кольцо. Эрин не было всего пару месяцев, но она уже успела зазнаться. Упивалась своим превосходством — тем, что она студентка колледжа, в отличие от меня, по-прежнему живущего с родителями.
Морган попыталась наябедничать: рассказала всем, что слышала, как мы ссорились прошлой ночью. Но никто не поверил десятилетней девчонке — поверили мне. Я весьма убедительно разыграл роль убитого горем бойфренда. Притворялся, что у меня разбито сердце. Никто не знал, что у Эрин новый парень: она рассказала только мне.
К тому же все указывало на несчастный случай, уж об этом я позаботился. Когда полиция нашла тело, на нем не было никаких признаков насилия или борьбы. Смерть от удушья чрезвычайно сложно обнаружить. Полиция даже не сделала анализ на токсины, списав все на погоду. Никто и подумать не мог, что Эрин умерла от передозировки ксанакса и гипоксии из-за наброшенного на голову и завязанного мешка. Копы и не подозревали, что я снял мешок, только когда она перестала дышать, перетащил тело на водительское сиденье, завел мотор и наблюдал, как ее труп съезжает в машине прямиком в пруд. А потом спокойно вернулся домой — благо снегопад замел мои следы. Они приняли во внимание только заснеженные дороги, страсть Эрин к быстрой езде и тот несомненный факт, что ее машину занесло и она упала в ледяную воду. Хотя, если приглядеться, факт не такой уж несомненный. Потому что на самом деле все было по-другому.
На самом деле произошло умышленное убийство. Совершить его и замести следы оказалось на удивление легко.
Я перестал думать об Эрин, повстречал Сэйди, влюбился и женился на ней. А потом появилась Камилла.
Она исполняла те мои желания, которые Сэйди никогда не смогла бы исполнить. Я и представить не мог, что она столько сделает для меня за все эти годы. Ради меня Камилла убила не только Морган — до Морган была Кэрри Леммер. Моя студентка, обвинившая меня в сексуальных домогательствах.
Сэйди снова подает голос:
— Они говорят, что у меня диссоциативное расстройство идентичности. Что у меня много личностей. Что во мне живут разные люди. Бред какой-то… Если даже ты, мой муж, ничего не заметил, как они могли что-то диагностировать?
— Твоя непредсказуемость — одна из множества причин, по которым я тебя люблю. Ты каждый день разная. С тобой мне никогда не скучно, Сэйди. Просто я понятия не имел, что твое поведение — это медицинский диагноз.
Конечно, это ложь: я уже много лет знаю, с чем имею дело. И научился извлекать из этого выгоду.
— Ты знал? — с ужасом переспрашивает она.
— Сэйди, но это же хорошо. Разве ты не понимаешь? Полиция считает, что Морган убила не ты, а Камилла. Ты имеешь право не признавать себя виновной по причине невменяемости. Тебя не посадят.
Сэйди ловит ртом воздух: ей явно поплохело. Забавно на это смотреть.
— Но, Уилл… меня отправят в психушку. Я не смогу вернуться домой.
— Но это же лучше тюрьмы, правда? Ты ведь знаешь, что бывает с заключенными в тюрьме?
— Но, Уилл… — теперь Сэйди в полном отчаянии. — Я же не сумасшедшая.
Отхожу от нее и направлюсь к двери, потому что из нас двоих только у меня есть свобода передвижения. Это дает ощущение своего рода власти. Оглядываюсь на нее, сменив выражение лица на безразличное: изображать сочувствие уже порядком надоело.
— Я не сумасшедшая, — повторяет она.
Я ничего не отвечаю. Ложь сейчас неуместна.
