Глава 42. Преступление и наказание
Троица немолодых мужчин вокруг столика казалась окутана сферой взаимоприязни и единомыслия. И хотя выглядели они и одеты были совершенно по-разному, речи их словно лились продолжением одной и той же, и жесты были поставлены тем же режиссером.
Являвший собой тип профессора седеющий брюнет с академической бородкой, в сером костюме и голубой сорочке, сказал в развитие тезиса собеседников:
– Бедные ребята не поняли элементарную вещь. Задача нашей науки давно уже не состоит в том, чтобы выяснить истину. Но в том, чтобы научно доказать верность нашей точки зрения. Идет научная борьба! Непримиримая борьба. И огонь наших душ возжигает пламя костров на площадях! То, что выжило среди аутодафе, среди расстрелов и виселиц, и есть истина. Почему? Потому что истину убить нельзя.
Его собеседник в черной рясе, открывая под черным капюшоном суровое лицо пророка, отвлекся от серебряной чаши с вином, которую он грел в ладонях: негромким ровным голосом произнес:
– Истина непостижима для ума смертного. Истина ведома лишь Господу, и Он, буде на то Его воля, порой открывает ее сердцу человека. Тогда истина начинает жить в душе смертного, слабый же разум его несет обязанность постичь то, что Господь сделал явным его душе. Долг ученых людей – доказать разумом то, что ведомо душе… А не наоборот, – добавил он, понизив голос до свистящего шепота: – Не множить ереси, когда упражнения тщетного разума пытаются вложить в души людей вместо Откровения Божьего.
В камине обрушились прогоревшие поленья, взлетел букет звезд над огнем, дальним колоколом отозвался бокал на мраморной каминной полке.
Костистый старик в генеральской форме отмерил полстакана из квадратной желтой бутылки, броском влил в глотку, закурил и выпустил одно за другим три крутящихся серых колечка.
– Кто не с нами – тот против нас, – командным голосом отрубил он. – Чего тут крутить? Есть план, есть приказ. Есть средства заставить выполнять приказ. Война, труд, наука – какая хрен разница? Задача ясна? – выполнять! Сказано все равны – значит равны! Сказано не возражать – значит не возражать! Вот те, кого на прошлой неделе вздернули – они нарушили присягу Гражданина? Нарушили! Предатели, значит. А собаке – собачья смерть, – он сплюнул на щербатый каменный пол.
– Они хранили сатанинскую литературу, – сокрушенно вздохнул монах.
– Чарльз Мюррей, Ричард Линн, Филипп Раштон, так еще и Ричард Ферле, – пожал плечами профессор. – За это и повесить мало.
