«Блядь!»

Инвективы, означающие «Проститутка!», многочисленны и разнообразны в огромном количестве национальных культур. В них соединяется презрение к этой профессии, презрение к женщине и к мужчине-педерасту. Но прежде всего имеется в виду, конечно, «падшая женщина». Словарь англоязычного сленга Spears предлагает около шести сотен наименований проститутки, большинство из которых носит инвективный характер. Очень оскорбительно болгарское «Курво!» или «Маетия!» («сука во время течки»). Сравним также чешское «Kurva!», польское «Cizia!», «Kurwa!», грузинское «Bozi!» и многое другое.

У этой инвективы древняя история. В Средние века в Европе проститутка находилась на социальной лестнице на одной ступени с евреями, еретиками, бродягами, прокаженными и палачами. Неудивительно поэтому, что назвать кого-либо «проститутка» в любом варианте было очень тяжелым преступлением, если относилось к «честной женщине». В арабском мире обращение «Сын проститутки!» до сих пор считается одним из самых сильных ругательств. Этим словом (mumisa) поносили друг друга в насмешливых стихах еще арабские доисламские поэты.

Обратим внимание на французское «Putain!» (в русской культуре в моду вошло изысканное «путана»), а также на английское «Whore!», «Bitch!» («сука») и даже «Whore-bitch» («блядь-сука»). В идиш это «Курвэ!», тот же корень в польском – «Kurwa!» и чешском – «Kurva!»

Финское «Нuога!» звучит довольно дружелюбно, если используется как обращение одной женщины к другой, и воспринимается как оскорбление, если адресовано мужчиной женщине. Шведы, которые, как мы уже знаем, больше чертыхаются, пользуются «Faens hore!» – «Чёртовой блядью». Очень много соответствующих слов в адрес женщины в итальянском языке: «Mignotta!», «Mignottona!», «Puttana!», «Zoccola!» и др. В литовском языке – «Sliumparka!», «Sliundra!», «Kekšė!». В португальском «Роrrа!»» – несильное ругательство, но в бразильском варианте оно совпадает с названием женского полового органа и звучит очень грубо.

Популярны соответствующие инвективы в мусульманских странах. В таджикском это «Зал’аб!», в киргизском «Жалап!» и другие.

В некоторых культурах само слово, означающее проститутку, избегается, и вместо него употребляются названия животных вроде «Сука!», «Черепаха!», «Заяц!» или другие животные, служащие в соответствующей культуре символом похотливости и бесстыдства. В китайской культуре (язык мандарин) «сын черепахи» – это то же, что «сын проститутки», то есть своеобразный вариант «сукина сына». Есть ещё «черепахин внук» – это уже оскорбление в адрес бабушки.

Знаток русского тюремного жаргона Ю. Снегов настаивает, что никоим образом нельзя путать «блядь» и «проститутку». Если первая – просто распутная женщина и поэтому слово звучит не так уж обидно, то со второй все сложнее. Обращённое к проститутке, это слово может быть, так сказать, нейтральной констатацией очевидного факта, хотя в таком случае уместнее «деловое указание на специальность» – «шалашовка», «бикса». Но, в отличие от «бляди», «проститутка» может быть очень сильным оскорблением, особенно если обращено к мужчине.

Нелишне отметить, что все варианты «бляди» охотно употребляются в переносном смысле, как в известной шутке:

Соответственно про любого неприятного человека можно сказать: «Эта блядь Н.». То же – во французском: «Се (cette) putain de…» и многое другое.

В ненецкой культуре занятие проституцией считается большим несчастьем, и оскорбить кого-либо, назвав проституткой, можно не более, чем, скажем, прокаженной или туберкулезной.

Вплотную к идиомам рассматриваемого типа примыкают и другие обвинения в различных половых отклонениях. Тот факт, что в предшествующие эпохи некоторые из этих отклонений таковыми не считались или что к ряду из них современная сексология относится весьма снисходительно, значения не имеет.

Здесь тоже можно выделить несколько инвективных разновидностей. В первую очередь следует назвать инвективы типа английского «Motherfucker!», то есть обвинение в инцесте с собственной матерью. Сегодня соответствующее табу – одно из сильнейших. По словам англоязычных информантов, это поношение способно вызвать резко негативную реакцию даже у тех, кто выработал у себя определённый иммунитет к восприятию инвектив. «Fatherfucker!» воспринимается в английском языке мягче, как своеобразный «инвективный эвфемизм». У арабов тоже есть такое несильное злопожелание: «Пойди и трахни своего отца!» У сомалийцев такая инвектива – одно из сильнейших оскорблений, провоцирующих драку: оно воспринимается как поношение всего рода. Достаточно силен и китайский эквивалент: «Трахни пизду своей матери!»

Приблизительно такое же грубое поношение в адрес матери имеется и в калмыкском языке. Правда, модель здесь несколько иная: «Ты, со своей матерью трахающийся!» – по аналогии с другим древним оскорблением калмыков: «Ты, свою мать потерявший!»

Балкарское проклятие еще более изощренно: «Пусть твоя мать станет тебе женой!» Формальная связь с мифом об Эдипе здесь бросается в глаза.

Из других сексуальных оскорблений стоит упомянуть распространённые англоязычные обвинения в мастурбации: «Jerk!», «Jerk off!», «Whank!», «Whack!» и так далее.

Среди обвинений в мужском гомосексуализме можно назвать русское «Пидораст!» («Пидораз!» «Пидорас!» «Пидер!» «Пидор!») – разумеется, искаж. от «педераст», английское «Daisy!», «Gay!», «Pansy», испанское «Maricon!», «Pajaro!», таджикское «Кунад-багом!», армянское «Гет феран!», азербайджанское «Кет оглы!», арабское «Xawal!» (часто в смысле «баба», «тряпка», «нюня»).

В большинстве национальных культур и ареалов сексуальные оскорбления в адрес матери считаются и всегда считались наиболее предосудительными и приравнивались к крайним случаям богохульства. В древнерусских текстах можно неоднократно встретить официально-церковное отношение к «срамословью» как к явлению «бесовскому», то есть языческому. В «Повести временных лет» содержится описание языческих обрядов радимичей, вятичей и северян, употребление сексуальных инвектив в которых рассматривается автором как специфическая черта языческого поведения.