В этом мире не было ни ветра, ни клубка красной пряжи, но тревожное предчувствие Мишель никуда не делось.

Она посмотрела налево, направо, подумала и сказала Эду:

– Джейн и Ларри Барнаби. У них была дочь Кери, ровесница Эмити. Первый год мы вместе ночей не спали, то и дело выручали друг друга. Когда Джеффи и Эмити погибли, я все равно продолжила с ними дружить. И он бы тоже продолжил, когда я… когда другая Мишель их бросила.

– Далеко до этих Барнаби? Если они не переехали?

– Быстрее всего будет выйти к Прибрежному шоссе, а потом свернуть на юг. Пешком минут десять.

Они с Эдом направились к выходу из переулка. Из-за угла появился мужчина и быстро зашагал им навстречу. Высокий, широкоплечий, грудь колесом, он выглядел как человек, который зарабатывает на жизнь, ломая ноги, сворачивая шеи и раскалывая черепа – что закажут, то и сделает. Мужчина был в костюме, при галстуке, держался прямо как жердь, но вид у него был весьма зловещий.

Чтобы разминуться с незнакомцем, Мишель сделала шаг вправо. Эд последовал ее примеру. Мужчина равнодушно взглянул на них, недоуменно потряс головой, сменил курс и подошел вплотную к Мишель:

– Миссис Колтрейн?

– Простите? – Она отчаянно пыталась не выказать удивления. – Нет, вы меня с кем-то спутали.

Хотела проскользнуть мимо, но незнакомец загородил ей путь.

Эд сунул руку под пиджак, к пистолету на бедре.

Не отводя от Мишель подозрительных глаз цвета бутылочного стекла, мужчина сказал:

– Остынь, дружище. Не заставляй ломать тебе руку. Поверь, пистолет тебе не понадобится.

– Послушайте, – сказала Мишель, – вы ошиблись. Не знаю я никаких Колтрейнов.

Мужчина сорвал с нее бейсболку. Мишель охнула.

– Да, вы выглядите старше, – сказал он, – но все равно это вы. Точь-в-точь как на фотографии, которой так гордится ваша дочь. Она носит ваше фото в кошельке. Показывала его мне пару часов назад. Можете даже не распускать волосы. Я и без того вижу, что вы Мишель.

Как ни странно, с моря потянуло ароматом корицы. Ветерок поднял с асфальта обрывки бумаги, а потом мимо прокатился клубок красной пряжи, оставляя за собой тонкую красную нить.

На сей раз эта нить не была похожа ни на струйку крови, ни на бикфордов шнур. Мишель увидела в ней что-то вроде белых камушков из сказки про Гензеля и Гретель. Красная нить указывала ей путь к выходу из темного леса ее жизни. Путь домой, к семье.

Смущенная, но и воодушевленная этой встречей, Мишель спросила:

– Вы знаете, где сейчас Джеффи и Эмити?

– У меня дома. – Людоед превратился в дружелюбного великана. – Я вас провожу.

Мишель с тревогой взглянула на Эда. Тот расплылся в улыбке и сказал таким тоном, словно сам спланировал эту встречу:

– Фактор Эда. Рядом со мной всегда что-нибудь да происходит.

– Ваша фамилия Харкенбах? – спросил незнакомец.

– В таком прискорбно-депилированном виде, – Эд потер лысину, – я на него не похож…

– Понятия не имею, как он выглядит, – сказал незнакомец. – Фотографий мне не показывали. Я познакомился с Джеффи и Эмити только сегодня утром, и вас они не описали. Знаю только, что вы друг Джеффи.

– Вообще-то, он дружит с другим Эдом. С Эдом из этого мира. А я – Эд из мира Мишель. Счастлив сообщить, что я буду похрабрее здешней своей версии. Конечно, все это звучит как полная чушь…

– Ничего подобного, – сказал здоровяк, взглянул на Мишель и улыбнулся. – Вы не бросали свою дочку. Думаю, вы искали их – так же как они вас. Наверное, вам есть что рассказать, но не спешите, чтобы не повторять дважды. Вот придем ко мне домой, там и расскажете – в присутствии мужа и дочери. Кстати говоря, позвольте представиться: Чарли Пеллафино. Друзья зовут меня Дюк, и я не сомневаюсь, что мы с вами подружимся.

Шагая вслед за Дюком к выходу из переулка, Мишель спросила:

– Значит, вы познакомились с ними лишь сегодня утром?

– Да, мэм. Ваш муж – честный парень, а дочь – очаровательная девочка. Называет меня «дядя Дюк».

– Но откуда вы знаете то, что знаете… то есть как вы поверили во все это, если знакомы с ними всего несколько часов?

– Как поверил? Увидел собственными глазами, вот и поверил. Так уж вышло, что мы с вашей дочерью оказались в настоящем аду. В той версии гостиницы, где больше никогда не будет постояльцев. Нас чуть не покромсал на куски здоровенный робот, похожий на жука, страшный, как моя жизнь.

– Земля номер один семьдесят семь, – кивнул Эд Харкенбах. – Есть миры и похуже, но ненамного.

Клубок пряжи полностью распустился. Мишель старалась не отставать от Эда с Дюком. Радость перед встречей с мужем и дочерью слегка омрачало опасение, что путь из темного леса ее жизни может оказаться не таким прямым, как хотелось бы. Ведь Гензелю и Гретель не помогли ни белые камушки, ни хлебные крошки, которыми Гензель помечал дорогу. Как знать, вдруг впереди встреча со злой колдуньей, любительницей человеческого мяса, и ее жаркой печью. Или с чем-то похуже.