Степи тысячелетиями воспринимались как пустые просторы, где живут кочевники-скотоводы. Эти травянистые равнины могли прокормить много воинов-всадников, способных наносить удары по земледельческим цивилизациям по краям Евразии, совершая опустошительные набеги. Однако с середины XVI века сначала европейские государства эпохи Возрождения, а затем и Россия и Китай начали решительно менять расстановку сил между мирами пашни и степи. Одной из главных вех прогресса стала система взаимосвязанных нововведений, получившая название революции в военном деле. Земледельческие государства овладели применением пороха в мушкетах и пушках, разработали координированные армейские учения, позволявшие организованно обрушивать на врага шквалы огня на поле боя, наладили дальнюю логистику, обеспечивавшую снабжение войск, и перестроили экономику, чтобы содержать все более и более многочисленную регулярную армию. Эти нововведения централизировали военную власть, позволили правителям консолидировать контроль, объединить феодальные владения в большие государства, что послужило началом становления современных стран.

Степные сообщества не могли конкурировать с подобным военным прогрессом. Конечно, они покупали огнестрельное оружие, подобно тому как раньше земледельческие сообщества покупали у степняков коней, однако покупательная способность у них была ограничена, поскольку экономика развивалась значительно медленнее, чем у консолидированных земледельческих государств. Это впервые склонило чашу весов не в пользу кочевников-скотоводов, а в пользу оседлых сообществ. Последний удар власти кочевников был нанесен в середине XVIII века, когда китайская империя Цин разгромила союз монгольских племен в Джунгарии. Можно было больше не опасаться военной угрозы степняков, и длинная глава в истории Евразии подошла к концу. Никогда больше не нагрянут из степей кочевники, чтобы создать свою империю и запустить экзистенциальный кризис среди земледельческих цивилизаций.

Теперь, наоборот, земледельческие цивилизации вдоль границ степей начали проникать все дальше и дальше на травянистые просторы, заселять их, культивировать почву и тем самым еще сильнее укреплять свою экономику. Россия и Китай захватывали эти ничейные территории, пока их границы не соприкоснулись. Освоение степей, прежде подчинявшихся Монгольской империи, оказалось особенно выгодным для России, которая стала великой сверхдержавой; степи были ей нужны не в качестве пастбищ для лошадей и скота, а для разработки богатых минеральных ресурсов этого обширного региона и для превращения степей в урожайные пахотные земли: почвы в степях и так плодородные, лессовые, и к тому же они тысячелетиями удобрялись питательными веществами из произраставшей на них травы. Расширявшаяся Российская империя постепенно превратила Понтийско-Каспийскую степь к северу от Черного и Каспийского моря в обширные поля колышущейся на ветру золотой пшеницы. К тридцатым годам ХХ века эти поля приобрели колоссальное стратегическое значение.

Главным стимулом для вторжения Гитлера в Советский Союз в июне 1941 года было стремление не только захватить стратегические нефтяные месторождения Кавказского региона, но и завладеть плодородными пахотными землями бывших северных степей. Они ценились за огромный сельскохозяйственный потенциал и к тому же соответствовали представлениям Гитлера о Lebensraum – «жизненном пространстве» для дальнейшего существования немецкого народа.

План «Барбаросса» провалился: вермахт капитулировал не только перед Красной армией и лютыми степными морозами, но и перед сложностями логистики на таких больших расстояниях. Однако устремления Гитлера ярко показывают, как глубоко трансформировался ландшафт степей за последние несколько столетий – из необжитых просторов, населенных конниками-скотоводами, угрожавшими оседлым цивилизациям Евразии, он превратился в плодородные пахотные земли, служащие сегодня основным источником пропитания для тех же сельскохозяйственных сообществ.

Долгая эпоха евразийской истории, когда кочевые племена из цепей постоянно сталкивались с цивилизациями по ее краям, определялась экологическими и климатическими различиями между двумя принципиально разными регионами, в одном из которых было возможно кочевое скотоводство, а в другом – оседлое земледелие. Торговые маршруты через пустыни Северной Африки и Аравии, а также Великий шелковый путь, который связывал земли по всей ширине евразийского континента, задавались также особой климатической зоной – пустынным поясом, который создается опускающимися массами сухого воздуха, что вызвано масштабными закономерностями циркуляции земной атмосферы в тех широтах. Глобальные закономерности циркуляции атмосферы отвечают и за превалирование тех или иных ветров в разных местах земного шара, и европейцы изучили эти ветры и составили карты, которыми пользовались в эпоху Великих географических открытий, создав обширные сети океанских торговых путей и мощные морские империи.