Глава 8
Райан
Я сжал кулаки. Из щели под дверью моей квартиры пробивался неяркий свет.
Ставя несколькими минутами раньше машину на парковку, я все еще был на взводе от того, что снова встретился с Лорой лицом к лицу. Но было ощущение, что ждущий за порогом квартиры разом вернет меня с неба на землю. Я поколебался, потом медленно повернул ручку. Дверь была не заперта. Я ни с кем не дрался со времен учебы в школе и сомневался, что мой удар может причинить особый вред тому, кто затаился внутри.
Я бесшумно прокрался в прихожую и схватил со столика тяжелый стеклянный шар. Сместился к гостиной, откуда доносился шелест и звук выдвигаемых ящиков. Подобрался ближе, пока не смог ясно разглядеть того, с кем предстояло столкнуться.
– Господи! – воскликнул я.
Джонни обернулся; он был изумлен не меньше, чем я.
– Напугал меня до икоты, – сказал я. – Что ты здесь делаешь? Как попал в квартиру?
– У меня все еще есть ключ, – невозмутимо ответил он.
Только тогда я заметил, что дверцы серванта распахнуты, как и ящики бюро, где я держал счета и другие бумаги. На бюро валялись фотографии семейства Лоры, которые я наклеивал на стены в коттедже, и веревка, которую я завязал изящной петлей.
Несколько дней спустя после моего первого столкновения с Лорой, когда моя рана еще ныла, я вернулся туда, чтобы убрать следы произошедшего в тот вечер и смыть с пола свою кровь. Выбросил все в мусорное ведро. И только теперь, четыре месяца спустя, вспомнил, что не вынес его в контейнер, а оставил в саду на задворках, где оно так и стояло.
– Роешься в моих вещах? – спросил я.
Джонни проигнорировал мой вопрос.
– Возле чьего дома ты сидел в машине несколько часов вечером в среду?
– Что, теперь ты следишь за мной?
– Это к делу не относится. Меня интересует, что ты делал возле того дома.
Моей первой реакцией был стыд от того, что меня поймали. Время от времени я медленно проезжал мимо дома Лоры, иногда останавливаясь у обочины дороги и гадая, что она делает там, в доме. Иногда задерживался на пять минут, иногда, сам того не замечая, торчал несколько часов. Все равно больше некуда было деваться.
Второй моей реакцией была ярость.
– Что-то разнюхиваешь у меня дома? – спросил я, повысив голос.
– Да, разнюхиваю. Кто эта женщина и почему у тебя буквально сотни ее фотографий? И для чего тебе понадобилась веревка? В ту ночь, когда ранил себя ножом, ты собирался покончить с собой, да? Зачем эта петля? Запасной план на случай, если с ножом ничего не получится?
Моя ярость перехлестнула через край.
– Убирайся, Джонни, или мы с тобой поссоримся!
– Не раньше чем скажешь правду.
– Джонни, я сказал – убирайся!
– А я сказал – нет. Не уйду, пока не скажешь, зачем затеял все это.
Его упрямство еще сильнее разозлило меня. Я попытался схватить его за плечо, но он быстро отпрянул и с силой толкнул меня в грудь. Его быстрота застала меня врасплох, я потерял равновесие и рухнул поперек кресла, отчего шрам на животе пронзила боль. Вскочил на ноги и бросился на него во второй раз – но Джонни оказался крепче, чем мне помнилось. Он ухватил меня за воротник и оттеснил назад, прижав спиной к стене. Его лицо было в дюймах от моего, предплечье упиралось мне под подбородок.
– Вбей уже это в свою тупую башку! – рявкнул он. – Я твой брат и не уйду из этой квартиры, пока не скажешь, что наделал.
Я дышал тяжело и часто, пытаясь придумать какие-то иные причины своего поведения, однако мозг работал медленно. Потом, в одно мгновение ока, все это сразу пронеслось в памяти – потеря Шарлотты, осознание того, что сделала Лора, слежка за ней, удар ножом, то, как я поступил с Эффи, и то, как я сегодня во второй раз столкнулся с Лорой. Все существующие в мире эмоции разом нахлынули на меня, и я ничего не мог с ними поделать. Тело отяжелело, и рука Джонни оказалась не настолько сильной, чтобы помешать мне рухнуть на колени. Он опустился рядом со мной и не сказал ни слова, пока я рыдал, словно ребенок.
Позже в тот вечер мы сидели по разные стороны обеденного стола, между нами стояли четыре пустые пивных бутылки. Я не мог смотреть брату в глаза, пока тот переваривал все, что я рассказал ему: от тех моментов, которыми я гордился, до тех, за которые испытывал тайный стыд. Я был честен с ним во всем. Джонни не прерывал меня, выражение его лица оставалось неизменным. Только убедившись, что я закончил, он заговорил.
– Какова твоя цель, Рай?
– Что ты имеешь в виду?
– Каков смысл? К чему это должно привести? Что ты хочешь получить?
– Хочу заставить Лору понять, что она сделала; что она не может играть жизнями людей, изображая Господа Бога.
– И считаешь, будто, напугав ее и запудрив мозги ее дочери, ты этого добьешься?
– Да… нет… не знаю. Уже ни в чем не уверен. Но что еще остается? Бездействовать и позволить, чтобы со следующей Шарлоттой случилось то же самое?
– Ты понимаешь, что то, как ты поступил с этой девочкой – с твоей ученицей! – так же плохо, как и то, что ее мать сделала с Шарлоттой?
– Это не одно и то же, потому что я не пытался никого уговорить покончить жизнь самоубийством.
– Откуда тебе знать – а вдруг, вернувшись домой, Лора и ее муж обнаружат, что их дочь попыталась что-то сделать с собой?
– Потому что я в курсе, что за человек эта Эффи. Небольшое разочарование, ущемленное эго – вот и всё. Переживет.
– Послушай себя, брат! Если подумать как следует, ты и понятия не имеешь, какой вред в долгосрочной перспективе причинил ей. Решил втянуть ее в это все… Она просто пешка в игре, в которую ты играешь с ее матерью. И, что хуже всего, тебе на это плевать.
Я покачал головой.
– Ты не знаешь Эффи. Не знаешь, какой она была еще до того, как я начал.
– И знаешь что? Мне плевать! Потому что она девочка, еще подросток! Такая же, как все девочки-подростки. То, что ты сделал с ней, неправильно по любому счету. Ты должен стыдиться себя.
Я почувствовал, как горит лицо, и потер основаниями ладоней воспаленные глаза. Глядя на Джонни, на миг увидел того человека, которым мог быть сам, если бы никогда не нашел спрятанных файлов Шарлотты и не прочитал про «Героиню с линии доверия». Когда-то мы с младшим братом были очень похожи. Теперь, когда я смотрел на него, в его глазах отражалась другая версия меня – куда более старая и мрачная. Я знал: все, что он говорит мне, – чистая правда, но не хотел признавать этого.
– Если у тебя есть ответы на все вопросы, тогда скажи мне, что я должен был сделать, – произнес я.
– Я бы отправился в полицию с записями телефонных разговоров и рассказал бы им, что Лора, по твоему мнению, сделала.
– По моему мнению? Я точно знаю, что́ она сделала. Но у меня недостаточно улик, Джонни. Ей все сойдет с рук.
– Она сказала, что подбивала людей умереть.
– Но не называла никаких имен, верно? Не упоминала Шарлотту. И может просто заявить, будто подыгрывала фантазиям, которые мы сочиняли вместе. Какие у меня доказательства, что она была в коттедже и ударила меня ножом?
– Тогда я договорился бы о встрече с руководством «Больше некуда» и предупредил их о ней. Даже если они ничего не смогут с этим сделать, по крайней мере будут наблюдать за Лорой. Но я не стал бы рассказывать им все – например, про это дело с Эффи, – иначе они решат, что ты опасен.
– А ты сам? Тоже думаешь, что я опасен?
Джонни прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.
– Я думаю, то, как ты отреагировал на смерть Шарлотты, подвергает тебя риску. Что ты сделал с этой девочкой… как ты подставил ее… я впервые в жизни стыжусь за тебя. Пора перестать винить Лору во всех твоих поступках и взять часть ответственности на себя. Не она и не Шарлотта сделали тебя тем, кем ты стал. Ты сам. Шарлотта решила умереть, а ты решил отреагировать на это так, как не стал бы реагировать разумный человек.
Брат содрал крышки с еще двух бутылок пива и протянул одну мне.
– Одержимость этой женщиной заполнила всю твою жизнь, так? – продолжил он. Я кивнул. – Когда ты в последний раз читал какую-нибудь книгу или смотрел сериал по «Нетфликс»? Уже отремонтировал свою стиральную машину? Когда ты в последний раз был в коттедже? Этот молоток уже несколько месяцев лежит на бюро, ожидая, пока ты приколотишь фотографию обратно на стену. Нужно заново привыкнуть к реальной жизни. Ты так и не сдвинешься с места, если не сделаешь этого.
– И как же мне начать двигаться?
– Прямо сегодня подвести итог всему, что случилось. И потом мы вместе оставим это позади.
Впервые с тех пор, как полиция появилась на пороге, чтобы рассказать о смерти Шарлотты, я почувствовал, как узел у меня внутри слегка ослаб. Не сильно, но достаточно, чтобы дать дышать.
