Глава 15. Ответ Неба
И снова вздох удивления. Хакон так и стоял, улыбаясь, а Хильда воткнула в меня ошарашенный взгляд. Потом она покосилась на главу клана:
— Я не понимаю, мастер…
— Что ты не понимаешь? Согласился твой примал, чего тебе еще надо?
Маг Рульф отвел от меня взгляд и посмотрел на них.
— Вот кто вас, звери, совсем тут перестал понимать, так это я, — он пригладил бороду, — Так ты ведешь своего первушника, Хильда?
Да уж, на Волчицу реально жалко было смотреть. Кажется, до нее так и не дошло, что я на самом деле решил.
И у меня возникло сомнение — а, быть может, все-таки в горы? Поднять себе меру. А дойду ли? Инфериор имеет свое мнение о том, где место обычному первушнику. Тем более, с двумя стихиями.
Хакон вышел вперед, за ворота, и положил мне руку на плечо:
— Спика, первуха ты упрямая. Скажи еще раз вслух, а то у тебя хозяйке сегодня крепко прилетело на тренировке.
Не сказать, чтобы этот его жест показался мне приятным. Я с ним дружбу не заводил. Но все-таки Хакон лучился чем-то… отеческим, что ли, какой-то родственной связью, хотелось ему доверять. А его рука на плече придавала уверенности, которую я начал было терять.
— Я, абитур клана Лунный Свет, готов пройти третье испытание, — сказал я, глядя Хильде прямо в глаза.
Ну вот, решение принято окончательно. Кто бы знал, Рычок, что у тебя найдутся такие дальние родственники, да еще в стане врагов. Хильда, насколько я понял, сама пытается разгадать, что произошло со стаей ее прабабушки.
Правда, я так и не понял всех этих родственных связей. Какие-то Брачные ярмарки — то она была в стае Белых, то потом стала Серым Волком. С этим еще предстоит разобраться.
— Хорошо, — сказала Хильда, наконец, выйдя из ступора, — Мастер Рульф, моему абитуру засчитывается второе испытание?
— Ну, в общем-то, условие было одно, — задумчиво сказал старик, — Выйти из пещеры. Он здесь, и метка на лбу никак не отреагировала.
Рульф внимательно посмотрел на мой лоб, как и все звери вокруг. Я даже сам непроизвольно скосил глаза.
— Ой, да эти метки, — бросил кто-то из воинов, — Говорят, их легко можно…
Рульф рявкнул совсем не по-старчески:
— Я сам ставил метку посвященного!
— Простите, мастер Рульф.
Мощный рык старика заставил всех пошевелиться, и процессия перестроилась, чтобы двинуться обратно к крепости.
— Хакон, хотите ли вы присутствовать на посвящении? — спросил напоследок Рульф, — Все-так, ваш клан.
— Нет, мастер, — тот отмахнулся, — Хильда — моя правая рука, и я полностью полагаюсь на нее.
И он прошел назад, во двор Волчицы, по-дружески схватив за плечо лекаря и развернув того к дому:
— Пойдем, Друд, выпьем по кружке эля, поболтаем.
Старик закивал, и ворота заскрипели — Устрица, упираясь, закрывала их. Она подарила мне напоследок взгляд, полный обожания, и ее белобрысая голова исчезла за сомкнувшейся створкой.
Мы с Хильдой встали в последнем ряду, и вся процессия двинулась по улице. Но меня придержали за плечо, чтобы мы чуть отстали.
— Пришибу я тебя, Спика, — прошипела Волчица, — Ты у меня дня спокойно не проживешь!
Я, поражаясь ее неблагодарности, прошептал в ответ:
— Да пошла ты… Госпожа!
Она уставилась на меня черными глазами, и я почувствовал страшное жжение на лбу. У Хильды желваки заиграли на скулах, и побелели костяшки на сжатых кулаках.
От нее повеяло дикой опасностью — кажется, я сказал сейчас немного лишнего. Да и на хрен, я от нее свободен, так сам глава ей сказал. Я улыбнулся.
— Первота сраная! Зверье пустое! Дерьмо нулячье! — еле слышно ругалась Хильда, — Да тебя казнить мало, тебя гнить кинуть навечно!
Упрямо сомкнув губы, я шел рядом. Пусть ругается, может, выйдет из нее побольше нехорошего, станет подобрее.
Покосившись, я с изумлением заметил, как по щеке Хильды скатилась слеза. Скупая, но самая настоящая. Она смахнула ее неуловимым движением руки и снова раскалила мой лоб взглядом. Только ничего уже не сказала, а воткнула взгляд в пол, будто это не меня вели на испытание, а ее.
Потом она что-то прошептала, и мне показалось, я услышал что-то вроде «Спасибо, Марк».
— Что, госпожа? — переспросил я.
— Гореть тебе в Тенебре, — огрызнулась Хильда.
Это ее поведение совсем не было аристократическим, или кем тут себя возомнили звери, но я понял, что в эти минуты увидел настоящую Хильду. И она мало чем отличалась от большинства женщин с характером.
Упрямая, темпераментная, вспыльчивая. Живая.
— Госпожа Хильда, — прошептал я на свой страх и риск, — Ты правда потомок Белых?
Я чувствовал, какие реки ярости в ней горят. Гордость, помноженная на высокомерие. Волчица долго сверлила меня взглядом, в котором я увидел новые уровни моей ничтожности. Но все же мозги она включила, поняв, что я не просто так спрашиваю, и сказала:
— Формально, нет, — и добавила, покачав головой, — А по крови — частично.
Судя по всему, мой взгляд сказал очень многое, и она удивленно спросила:
— Ты что, не знаешь, как берут в жены у зверей?
— Нет.
Хильда даже чуть поостыла от такого заявления, и едва слышно выругалась:
— Придушила бы обоих! И откуда ты такой взялся на мою голову?
Я только пожал плечами. Все, что мне нужно, она сказала. Не знаю, принимает ли Небо такие формальности, но лично мне было достаточно даже далекого кровного родства Хильды и Рычка. В каких-то вопросах, значит, мы сходимся.
Впрочем, кое-что мне все же стало интересно:
— Кого еще ты хочешь придушить, госпожа, я не понимаю?
И снова черные глаза вколачивают в меня невидимые раскаленные гвозди. Впрочем, больше она ничего не ответила, и дальше всю дорогу мы молчали.
* * *
Я впервые был во дворе крепости. Стены невысокие, с небольшим коньком, закрывающим верхний зубчатый торец. Там, судя по толщине крепостной стены, было место, чтобы расположить небольшой гарнизон лучников, но особо не разгуляешься.
А впрочем, от кого защищаться Серым в их же землях, я не знал. Я уже видел деревни Скорпионов и Белых Волков, и разница с Вольфградом была колоссальна.
Мы собрались во дворе вокруг небольшого камня странной формы, напоминающего наковальню. В центре его плоской вершины была небольшая выемка, и, судя по шероховатой и изъеденной поверхности, этому камню было много сотен лет, если не тысяч.
Я рассматривал сам замок, возвышающийся над двором. Тут было несколько башен, одна выше другой, но в целом он не был огромным — не выше наших земных четырехэтажек.
Несколько длинных красных флагов покачивались на шпилях, установленных на стенах. Что было изображено на них, я разобрать не мог. Отсюда не было видно, но на крыше замковых башен я тоже заметил флаги, когда шли сюда.
На странную церемонию пришло много зверей, и я заметил, что некоторые группы держались обособленно. Серые Волки ходили по двору хаотично, и я навскидку заметил только четыре более-менее выделяющихся группы.
Ну, будем предполагать, что у Серых Волков четыре клана. К Хильде, помимо нескольких воинов, которых я до этого не видел ни разу, присоединились уже знакомые мне Скегги-топорщик и Фолки. Я дружелюбно кивнул своему ночному спасителю, но тот не ответил. Тонкий намек, что надо знать свое место.
Значит, все вокруг Хильды — Лунный Свет.
Я выделил в толпе несколько знакомых лиц. Десятника Ульвара, который привел меня с первушниками Скорпионов в Вольфград, я узнал сразу. Он стоял в одной группе с магом Грэем, и, судя по всему, они были в одном клане.
Его название я так еще и не знал, но именно эти лица были замешаны в истории с Кабанами и Скорпионами. Значит, и Белые Волки — их рук дело.
Я призадумался. Если Хакон пятый коготь, и маг Грэй тоже, то значит, это уровень лидеров клана. Мне даже стало интересно, а какой же коготь у Альфы? Неужели зверь седьмой ступени?
— Мастер Рульф, великий мастер Рагнар будет присутствовать? — спросила Хильда.
Старик не успел ответить, как его опередили.
— Хильда, а больше тебе ничего не надо? — послышался недовольный рык, — У Альфы больше дел нет, кроме как твоего примала встречать.
Кто-то весело ему поддакнул:
— А, может, великого приора еще вызвать из столицы? А то и самого прецептора?
Раздался нестройный смех. Голос показался мне знакомым, а когда Хильда зло рявкнула в ответ, я вспомнил говорившего.
— Дарем, заткнул бы свою глотку, а то мало ли, охрипнешь.
— Следи за языком, волчица драная!
Мастер Рульф поднял руки и громко сказал:
— Еще чуть-чуть, и вы опорочите дом нашего Альфы.
Я смотрел на Дарема, того самого мечника, который чуть не разрубил меня, когда мы с Хильдой шли за моим посвящением. Тот не стоял рядом с Грэем, у него была другая группа. Зато рядом я узнал того мага, который здоровался с Хаконом на улице, когда я плелся за его лощадью.
Ну, что ж, будем считать, что это еще один клан.
— Так, ну, я думаю, время терять не будем, — сказал наконец Рульф, оглядев собравшихся, — Все, кто хотел, наверняка присутствует, так что начнем.
Он прошел к каменной наковальне и сделал изящный взмах рукой, будто заправский фокусник. На его ладони засветился знакомый огонек духа.
Я поразился этому. Получается, маги в нулевом мире, если захотят, могут дух просто так выделять? Просто для меня это было чем-то, неподвластным здешним обитателям. Но, оказалось, что для магов даже стихия духа — всего лишь одна из многих.
— Абитур, подойди, — подозвал меня старик.
Я подошел, не спуская глаз с огонька в его ладони. Мастер Рульф аккуратно поднес ладонь к выемке в центре каменной плоскости. Огонек, будто живой, перескочил, устроившись в ямке.
— Положи ладони на камень, — сказал Рульф.
Камень, чуть зеленый от времени, оказался приятно теплым. Еще бы, весь день стоит под солнцем, прикрытый стенами от любого ветра. Шероховатый, он напоминал мне строительные бетонные блоки из детства. Та самая пора, когда безо всякой брезгливости любишь все трогать, и ощущать каждую выемку на простых предметах…
— Все знают, что сейчас кусочек Неба заключен в этом камне, где отстаивали правду тысячи наших соплеменников. И слова, сказанные здесь, не могут быть ложью, — громко сказал Рульф, — Небо видит все.
Огонек духа сидел в выемке между моими ладонями, подрагивал, словно на ветру, и я видел на ногтях своих больших пальцев отблески.
— Абитур Спика… — громко произнес старик, и в толпе послышались смешки.
Теперь я хотя бы понимал, почему имя Спика вызывало столько веселья. Но какое же невероятное совпадение, что Хильда назвала своего примала в честь своей прабабушки.
— …понимаешь ли ты, — продолжал Рульф, — что отстаиваешь слово клана Лунный Свет?
Я хотел было ответить, но с сомнением поднял глаза на старика. Все эти законы зверей… Мог ли я сейчас говорить без позволения?
Старик усмехнулся:
— На эти вопросы можешь отвечать, первушник.
— Да, я все понимаю, господин зверь.
Мастер Рульф, как и большинство зверей вокруг, поднял взгляд на небо. Долгое время он выискивал там какие-то одному ему известные знаки, а потом кивнул и задал следующий вопрос:
— Осознаешь ли ты, что правота клана ложится на твои плечи?
Я кивнул.
— Да, господин зверь.
Снова взгляд в небо и ожидание.
— А теперь, — старик чуть понизил голос, хотя в той тишине, что повисла над двором, его все равно было слышно, — Ответь перед Небом своей жизнью. Клянешься ли ты хранить верность клану Лунный Свет?
Я вдохнул и прикрыл глаза, вспоминая Рычка. Я дал ему обещание и забрал его месть. Так получилось, что непроизвольно это стало пока основной моей целью.
В Хильде я чувствовал рвение узнать правду о том, что случилось с Белыми Волками. И, насколько я смог узнать Волчицу, она не просто так интересуется. А значит, наши пути в этом сходятся.
А уж тем более, Хакон дал мне реальную свободу выбора.
— Да, — в конце концов решился сказать я.
Тишина. Я усмехнулся — как глубоко поражены моей честностью собравшиеся тут звери. Даже как-то забавно.
Пауза затягивалась, и я открыл глаза. Старик стоял, не сводя с меня глаз, и я сначала подумал, что сказал что-то не то. А потом до меня дошло, что он не двигается. Совсем. Остановившийся блеск в глазах, и борода его не подрагивает в такт дыханию.
Я повернул голову. Серые Волки, окружающие наш импровизированный алтарь, все застыли, как один. Их глаза устремлены на меня, но все выглядело, как инсталляция в музее восковых фигур.
Картину прояснили флаги. Они застыли, будто изображение поставили на паузу.
— Просветленный, — раздался голос.
Я ожидал услышать тот самый голос, который слышал до этого. Голос Абсолюта.
Но нет, это был другой голос. Простой, обычный, даже не трубный бас, как у перекачанных зверей. Я обернулся… Никого. Как же я отвык от такого обращения — «просветленный».
— Неужели ты забыл свою веру?
Я снова покрутил головой, а потом посмотрел на небо. Небо, как небо — яркое солнце в зените, редкие облачка. Погода так и шепчет…
— Кто ты? — крикнул я, понимая, что Серые Волки навряд ли меня услышат.
— Что ты делаешь здесь, просветленный? Разве не должен ты нести веру в Регнум?
Вздохнув, я понял, что определить источник голоса мне не удастся.
— Какую веру? — громко спросил я, — Разве ты не знаешь, кто я?
— А ты? Ты сам знаешь, кто ты?
Встречный вопрос поставил меня в тупик.
— Я Марк, — ответил я.
Лгать этому собеседнику я не видел смысла.
— И что ты делаешь в Регнуме, Марк?
— Ищу тринадцатого…
— Но почему тогда ты здесь? Чье слово ты решил отстаивать?
— Клана Лунный Свет, — сказал я, кивая в сторону Хильды и окружающих ее воинов.
— А мое слово? — вдруг спросил голос, — Разве не должен просветленный нести мое слово?
— Кто ты? — вырвалось у меня, — Ты Небо? Или ты Абсолют?
— Я был, я есть, и я буду, — произнес собеседник.
Повисла тишина. Голос молчал, и я не знал, что дальше говорить. Наверное, он ждет от меня каких-то объяснений. Но меня настораживало, что все мои чувства были при мне, никто не подавлял их.
Что это? Собеседник так пытается втереться в доверие? Ведь большинство высоких мер всегда обрубали у меня чутье, а особенно ангелы.
— Я не твой проповедник, — покачал я головой, — И твоей веры не знаю.
— А во что ты веришь?
Я скривился. Мне никогда не нравилось, когда лезут в душу. Кто бы это ни был, уж «тереть» с ним за религию я не собирался.
— Какая разница? — спросил я в свою очередь, так и крутя головой.
У меня росло убеждение, что мой собеседник — это нереально крутой ангел? Скрывается где-нибудь здесь, и действует своей магией. Я не знал, на что способны ангелы, но нулевой мир отучил меня удивляться.
Хали нет во мне, и, скорее всего, из-за этого я его не вижу. А значит, искать нет смысла.
— Что ты хочешь, Марк? — спросил голос, — Зачем ты здесь?
Я чуть не простонал. По второму кругу одно и то же. Мне угрожали смертью, если я солгу Небу, но я и не подозревал, что тут все гораздо хуже. Можно умереть от смертной тоски, когда тебя мучают глупыми вопросами.
Ладно. Хочет правды?
— Здесь я, чтобы отомстить за Рычка. За его род Белых Волков.
— А ты знаешь, к чему это приведет?
Я пожал плечами. Мне это было не слишком важно.
— Нет, не знаю, — сказал я, — А что, жизни Белых Волков были отданы зря?
— Тебя волнует жизнь одного зверя, или его рода? Скажи…
Вздохнув, я понял, что тут голос был прав. Белых Волков я не знал, только одного Волчонка.
— Да, только жизнь Рычка.
— Ты хочешь действительно увидеть, сколько жизней сгорает в Регнуме каждый день? — насмешливо спросил голос, — Род Белых Волков — капля в океане.
И я увидел. Мои глаза оказались будто в другом месте, я летел высоко над землей. Серые тучи, серая земля. Внизу что-то строится — возведен квадратный фундамент, положен первый ряд из блоков.
До меня не сразу дошло, какое это циклопическое сооружение. Сначала показалось, что блоки тянут муравьи, но потом я рассмотрел, кто же там копошился вокруг.
Тысячи хилых оборванцев, они тянули и толкали, перекатывая блоки по бревнам. Нули, несметное число нулей. Прямо под их ногами лежали тела умерших от изнеможения, и их не убирали — растворятся.
Рабы попадали под валки огромных бревен, падая от усталости, кого-то забивали звери, блуждающие надсмотрщиками среди этой толпы. А кто-то просто падал… И на его место сразу вставал новый. Нескончаемые вереницы рабов тянулись от горизонта. Рабочей силы хватит.
Что там строили, мне было непонятно. Храм, дворец, или гробницу? Хотя кому в Инфериоре нужна гробница?
Я вспомнил слова мастера Жени из Проклятых Гор: «Сломанных нулей здесь миллионы…» И его глаза, когда он выдохнул с ненавистью мне в лицо: «Я столько лет видел этих зверей, я от них наелся по горло…»
Настоящее чудо, что я смог вырваться из нулевой меры, но увиденная картина снова кинула меня в тот омут унижения. Сейчас я «стихушник сраный», но прав был мастер Женя: первушникам живется куда вольготнее, чем нулям.
Но что могу сделать я? Тем более, если нули в основе своей не способны на бунт? У них нет даже капли воли на это.
— У них нет надежды, — сказал голос, — Будет надежда — будет и воля.
Я стоял, борясь с противоречивыми чувствами. Сначала Абсолют, теперь этот, и у каждого свое задание. А меня спросили, что я хочу? Один мне хотя бы предложил сделку. А этот?
Рычок, Хали, и девочка Грезэ… Вот то, что меня волнует.
А эти голоса? Кто со мной говорит, Небо или Абсолют? У них свое задание — «тринадцатый» и «миллионы сгорающих жизней». Причем все это творится в их же гребаном Нулевом мире, и пытаются повесить все на мои плечи.
Я стиснул зубы. «Сильная воля», говорите… Да пошло оно все!
— У меня свой путь, — сжав кулаки на камне, сказал я.
— Я не верю тебе, Марк. Вот мой ответ.
