Держа руки за головой, Маркус прошел по крыльцу мимо тела Аллена Брубейкера, человека, которого подвел. Помощь ему слишком дорого обошлась Аллену и членам его семьи. Голова Маркуса болела и пульсировала от охвативших его отчаяния и чувства вины. Он ведь не только не сумел их защитить. Он стал причиной их мучений. Их нужно было защищать от меня, а не наоборот.

Заместитель шерифа велел ему остановиться перед одной из патрульных машин.

Маркус уловил горелый запах своего отвлекающего устройства, но пламя, вопреки его надеждам, уже погасло. Фары автомобиля, стоявшего капотом к сараю Брубейкеров, освещали его странным, искусственным сиянием.

Шериф держал Чарли близко к себе, но соблюдал дистанцию между собой и Маркусом.

— Встань на колени, заведи руки за спину и надень на них вот это. — Шериф бросил ему пару наручников.

Маркус ощущал полную беспомощность. Ему хотелось наброситься на шерифа и его людей, чтобы покончить с этим так или иначе. Он мог бы поступить подобным образом, если бы ему не приходилось думать не только о своей жизни, но и о жизнях других людей. Однако ситуация сложилась так, что он не видел иного выхода, кроме как исполнять приказы. Он завел руки назад, защелкнул на них наручники и опустился на колени.

После того как он подчинился, шериф встал перед патрульной машиной и крепким ударом по ногам заставил Чарли тоже опуститься на колени. Чарли смотрел в землю, избегая встречаться взглядом с Маркусом.

Маркус не винил мальчика в создавшемся положении, но знал, что сам Чарли себя винит. Маркус хотел бы прожить достаточно долго, чтобы успеть сказать Чарли: ему не за что себя ругать. Его утешало лишь то, что они отвлекли копов и дали женщинам возможность уехать. Но почти сразу же его сердце оборвалось: он увидел заместителя шерифа, выводившего из-за угла дома двух человек. Женщинам не удалось сбежать, их поймали. Это был последний сокрушительный удар по еще остававшейся у него слабой надежде. Теперь его поражение стало полным и окончательным.

Он знал, что в этом нет его вины. Шериф оказался плохим парнем. Это он убил Аллена. Все было так, но от этого Маркус не чувствовал себя менее виноватым.

Лорен с дочерью шли впереди офицера, который был ему незнаком. Оставалось только гадать, как он не заметил засаду и почему подручный шерифа не открыл по ним огонь сразу же, как только они вышли за дверь, чтобы загнать их обратно в дом.

Офицер заставил женщину и девушку встать на колени рядом с Чарли. Лорен посмотрела на Маркуса. Она казалась сломленной и изможденной.

— Он лежал на заднем сиденье автомобиля. У нас не было ни одного шанса. Шериф все продумал.

Шериф вмешался в их разговор:

— Наконец-то хоть один разумный человек. Ты права, Лорен. Я продумал почти все, но не учел появления здесь нашего друга Маркуса. Я не предполагал вмешивать в дело никого из вас, но порой приходится играть теми картами, которые тебе сдали. К сожалению, Маркус, твой фортель в сарае позволил Акерману сбежать, а он был очень важной фигурой в наших планах. Но не переживай. Я навел о тебе кое-какие справки и думаю, что ты сможешь послужить для наших целей даже лучше, чем Акерман.

— Идите к дьяволу. Я не знаю, какое безумие вы затеяли, но не стану в этом участвовать. С таким же успехом вы можете пристрелить меня прямо сейчас.

— Всему свое время, мой друг. Кроме того, мне не требуется твоя помощь или твое согласие. Ты сыграешь свою роль, хочешь ты этого или нет. Вот только, боюсь, мне не нужны статисты, а потому этих троих придется исключить из сценария.

Глаза у Лорен расширились от страха. Она встретилась взглядом с Маркусом, моля о помощи, но он был бессилен что-либо сделать. Кроме того, думал он, шериф наверняка просто разозлился и из-за этого говорит лишнее, не может же он и в самом деле быть таким чудовищем. Маркусу трудно было поверить, что тот на самом деле убьет беззащитную мать и ее детей. Но, с другой стороны, у шерифа была какая-то цель, а если взять примеры из истории, хорошие люди часто совершали невероятные зверства во имя своих высоких целей.

— Думаю, Маркус, мы никогда не узнаем, почему ты свихнулся и начал убивать всех подряд. Сначала Морин, а потом и Брубейкеров. А завтра… кто может предсказать? Видит бог, мне жаль, что ты втянул их во все это. Но что сделано, то сделано. Стоящая передо мной задача слишком важна, чтобы допустить хоть малейший риск.

Слезы навернулись на глаза шерифу, и его голос дрогнул, когда он сказал:

— Мне очень жаль, но я должен выполнить приказ.

Шериф с отвращением покачал головой, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких. А потом застрелил всех троих остававшихся в живых Брубейкеров. Их безжизненные тела в ужасающе медленной последовательности повалились на землю.

Маркус, еще не до конца осознав совершенное на его глазах злодеяние, закричал и бросился к шерифу, но успел сделать только пару шагов, как его настиг сильный удар дубинкой под колено, по малоберцовому нерву, от которого ноги у него подкосились и он упал. На него обрушилось еще несколько ударов, и он остался лежать лицом в землю. Потом повернул голову и увидел довольную физиономию Льюиса Фостера, откровенно наслаждавшегося делом своих рук.

— Достаточно, — сказал шериф, и его голос донесся до Маркуса словно откуда-то издалека.

Маркус посмотрел на неподвижные тела троих Брубейкеров.

— Клянусь богом, мне жаль, что их пришлось убить. Но мы ведем войну, а любая война предусматривает жертвы. Любой войне сопутствуют потери, и эти люди просто случайно попали под перекрестный огонь. Зло появляется у нас на пороге каждый день, и если хорошие люди вроде меня не восстанут против него, то бесчисленные, ни в чем не повинные люди, как эти трое, погибнут ни за что ни про что. Это тихая война, но, быть может, самая важная из всех, которые когда-либо велись. Это война не против иностранного государства, находящегося далеко за пределами наших границ, в другом мире. Мы сражаемся против тьмы, гнездящейся внутри нас. Мы бьемся против несправедливости и коррупции. — Произнося эту тираду, шериф обошел вокруг Маркуса. — Факт остается фактом. Мы пока проигрываем битву. Зло, коррупция и несправедливость побеждают, потому что мы отказываемся использовать против них такое же оружие, к какому прибегают они. Люди, подобные Акерману, — это всего лишь верхушка айсберга. Есть другие, действующие гораздо более утонченно, и они в сто раз опаснее.

Шериф протянул руку и снова поставил Маркуса на колени. Потом наклонился к нему совсем близко.

— Цепь событий уже запущена, и она защитит людей этой страны от угрозы значительно более серьезной, чем любой серийный убийца. Я не жду от тебя понимания, но не могу позволить никому и ничему помешать событиям, которые произойдут завтра. Они гораздо важнее всех нас, вместе взятых, важнее, чем они, — тут шериф указал на три трупа, — важнее, чем ты, чем я, чем любой отдельно взятый человек. Иногда таким, как я, приходится делать трудный выбор и жертвовать несколькими жизнями ради блага великого множества людей. Знаю, это трудно понять и принять, но это неизбежно, и кто-то должен взять это на себя.

Маркус посмотрел на шерифа снизу вверх, склонил голову набок и хрустнул шейными позвонками.

— Заткнись и делай со мной все, что хочешь. Ты такая же мразь, как Акерман, а может, даже хуже. По крайней мере, он не считает себя героем, когда убивает ни в чем не повинных людей.

Шериф кивнул.

— Как я и сказал, я не жду от тебя понимания. — Он повернулся к Фостеру. — Наш гость выглядит очень усталым, Льюис. Пожалуйста, уложи его поспать.

Фостер посмотрел на него с широкой ухмылкой.

— С превеликим удовольствием.

Маркус успел лишь заметить, как полицейская дубинка опускается ему на голову, прежде чем все снова погрузилось для него во тьму.