Маркус узнал, что у Аллена и Лорен было двое детей. Сына Чарли Аллен описал как типичного семнадцатилетнего подростка-бунтаря, а дочь Эми как девочку, мечтавшую когда-нибудь стать королевой театральных подмостков.

Выслушав отца, Чарли недоверчиво помотал головой.

— О чем ты говоришь, пап? Уже почти полночь, а ты будишь нас из-за какой-то безумной конспирологической теории. Ты слишком часто слушаешь передачу «От берега до берега», и тебе повсюду мерещатся заговоры.

Аллен смотрел на своего сына, раздраженный его наивностью и недостатком воображения. Потом сказал:

— Это потому, что заговоры есть повсюду. У нас нет времени обсуждать этот вопрос и создавать для этого особый комитет. Я ваш отец, и если я говорю, что мы все должны подняться посреди ночи, чтобы откопать Джимми Хоффу, то, богом клянусь, именно так мы и сделаем. И пока вы живете под моей крышей, вам, черт возьми, следует в трудную минуту встать со мной плечом к плечу с лопатой и в резиновых сапогах.

— Отлично. Мы сделаем все, что ты хочешь, независимо от того, насколько это глупо. — С этими словами Чарли стремительно вышел из комнаты.

Аллен закатил глаза.

— Вот это настоящий боевой дух, сынок. — Потом повернулся к Маркусу. — Однажды он станет великим человеком, если только я не убью его раньше.

Маркус улыбнулся. С каждой проведенной в обществе Аллена минутой тот нравился ему все больше. Он говорил со всей прямотой, не выбирая выражений, и уже этим вызывал уважение.

— Трудный возраст, — заметил Маркус. — Оглядываясь в прошлое, я понимаю, что принес своей тетушке много лишних огорчений только по одной причине — хотел доказать, что я уже мужчина. Сейчас я сознаю: ничего по-настоящему мужского в моих поступках не было. Но хуже всего, что я так и не извинился перед ней за все это.

Аллен потрепал его по плечу.

— Поверь мне, сынок, тебе и не следовало извиняться. Она понимала, в какого мужчину ты превратишься, а следовательно, все было не зря. То же самое я знаю про Чарли. Это все неотъемлемая часть взросления. Но, должно быть, во мне просыпаются первобытные инстинкты, и я не хочу, чтобы кто-то угрожал моему статусу альфа-самца. Но вернемся к главной теме. У нас есть какой-то план действий?

— Если честно, все, что я пока делал, — это плыл по течению. У меня нет какого-то плана, кроме спасения собственной жизни. Чтобы так долго творить беззаконие, и делать это безнаказанно, шериф должен обладать определенными связями в высоких сферах, трудно даже предположить, насколько высоких. Я почти уверен, что президент в этом не замешан, но не думаю, что он часто принимает у себя бывших полицейских и учителей английского языка на пенсии.

— Кто знает. Может быть, он сумеет вставить нас в свой плотный график между премьер-министром Англии и послом Казахстана.

Лорен вошла в комнату, лицо у нее было хмурым.

— Ты мог бы проявить немного больше уважения к сыну, старик. В конце концов, он ведет себя так только потому, что унаследовал худшие черты твоего характера.

У Аллена от изумления широко открылся рот.

— Он первый начал, старуха. Но не переживай. Он как-нибудь справится со своими эмоциями. У нас есть гораздо более важные вопросы для обсуждения, а ты нам мешаешь. Мы с Маркусом как раз решали, как нам поступить…

— Почему бы просто не обратиться в отделение ФБР в Сан-Антонио и не заручиться их помощью? — снова вмешалась Лорен.

Маркус кивнул.

— Я тоже об этом думал. Более того, я решил, что лучше всего будет, если в ФБР пойду я, а вы остановитесь в отеле и дождетесь от меня звонка с сообщением, что все в порядке. Если я не позвоню в течение какого-то времени, вам нужно будет пойти в редакции газет или на студию местного телевидения. Но если я войду в здание ФБР средь бела дня и сделаю так, чтобы эту историю услышало как можно больше народу, от нее уже никому не удастся отмахнуться, даже если там и есть люди, играющие за команду противника.

Аллен глубоко вздохнул.

— Похоже, у нас нет другого выбора, но никогда не следует недооценивать способность людей оставаться равнодушными или смотреть на все сквозь пальцы. Мы живем в обществе, где бал правит Церковь Всемогущего Доллара, построенная на фундаменте человеческой алчности и вековой жажды власти. Мы живем в темное время, когда делать что-то популярное считается правильным, а делать что-то правильное оказывается крайне непопулярным. Я порой завидую временам Чингисхана и Наполеона. Они, по крайней мере, вели войны за власть открыто. Теперь же идет тайная война, и всем нам, как ты верно сказал, Маркус, остается плыть по течению. Похоже, в наши дни все только этим и занимаются.

Аллен помотал головой и сложил руки на груди.

— Мы уничтожаем без сожаления. Убиваем безжалостно. И в эту эпоху так называемого прогресса идеи справедливости, сострадания и доброй воли по отношению к другим людям превратились в старомодные и почти полностью забытые понятия. Хуже того, все меньше и меньше людей продолжают задаваться вопросами… о жизни, о своем предназначении — обо всем. Мы стали пассивными и апатичными. Хотя мы все видим назревшие проблемы, никто даже не пытается что-то сделать для их решения. Мы опускаем головы вниз и плывем по течению.

Маркус повернулся к Лорен и сказал:

— Ваш муж из тех людей, чей стакан всегда наполовину пуст, верно?

Она закатила глаза.

— О, даже не говорите об этом. Я слушаю эти речи на протяжении последних тридцати лет. И постоянно говорю ему: если все так плохо, тебе надо баллотироваться в президенты и что-то с этим делать. Но разве он будет что-то делать? Нет. Он просто сидит на своей толстой заднице и разглагольствует.

— Жаль, что мой конь не так быстр, как твой язык, — отозвался Аллен.

— Цитируешь Шекспира! Не смог даже сформулировать собственный ответ. И разве не забавно, что ты цитируешь строку из пьесы «Много шума из ничего»?

— Как, моя дорогая леди Дисдейн! Вы все еще живы? — Аллен прибег к другой цитате из Шекспира.

— Ну вот, опять. Позволяешь кому-то другому за тебя отдуваться.

Маркус сидел и с улыбкой следил за их пикировкой. Несмотря на все постигшие его невзгоды, ничто в мире не могло помешать ему улыбаться, глядя на Аллена и Лорен.

— Как обычно, ты попусту тратишь время, когда нельзя терять ни минуты. Нам нужно начинать двигаться, и мы не можем сидеть и слушать твое ворчание, — сказал Аллен.

Лорен застыла и словно лишилась дара речи.

— Мое?! — Она не смогла произнести больше ни слова.

Прежде чем Лорен пришла в себя и смогла продолжить перепалку, в гостиную вбежал Чарли.

— Папа, к нашему дому подъехали две машины. Это машины полиции.