Фермерский дом выделялся среди окружающей местности, как оазис в пустыне. Это был красивый двухэтажный особняк с террасой по всему периметру и башенками, возвышавшимися по углам, подобно коническим шпилям средневекового замка. Маркус подумал, что дом явно не вписывается в сельский пейзаж южного Техаса. Однако ему сейчас было не до архитектурных деталей. Только одно имело значение: сможет ли он рассчитывать на помощь хозяев дома. Вначале он решил просто угнать их машину, но потом понял, что далеко не уедет и останется вообще без союзников. Владельцы дома могли стать в этом смысле наилучшим вариантом, к тому же ему нечего было терять.

Он осторожно приблизился к дому, подумав, что сторожевую собаку уже могли на ночь спустить с цепи. Подошел к входной двери и позвонил. Изнутри донесся легкий шум: обитатели дома собирались выяснить, что за незваный гость к ним явился.

Дверь открыл крупного телосложения мужчина лет пятидесяти или чуть больше. У него были темно-русые с проседью волосы, коротко стриженная бородка и очки, низко сидевшие на носу. Крепко сбитый, он все же выглядел интеллигентным — человеком, которого легко представить сидящим с книгой в старинном кресле у камина. Его внешность полностью соответствовала архитектуре дома.

Мужчина оглядел Маркуса при свете горевшего на крыльце фонаря и сказал:

— Добрый вечер. Могу я чем-нибудь помочь, сынок?

По выражению глаз хозяина Маркус понял, что человек он осторожный, но гостеприимный.

— Думаю, что можете, — ответил он. — Мне очень неловко обращаться за помощью в столь поздний час, но другого выхода у меня нет.

Мужчина заметил глубокий порез на лбу Маркуса, полученный при аварии.

— Боже мой, сынок. Ты попал в автокатастрофу? Ты ранен? Хочешь, чтобы я вызвал скорую помощь?

— Нет, сэр. Хотя спасибо за предложение. На самом деле я даже не знаю, как все объяснить. Это очень длинная история.

На лице мужчины появилось отеческое выражение.

— Почему бы тебе не начать с самого начала, закончить объяснением, как ты оказался у меня на пороге, и при этом быть предельно честным?

Маркусу хотелось поделиться с кем-то тем, что он узнал, все равно с кем. Ему нужно было разделить навалившееся на него бремя, но он понимал, что, сделав это, подвергнет другого человека такой же опасности, какая угрожала ему самому.

— Простите. У меня очень мало времени, к тому же чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас.

Ему показалось, что мужчину обидел его ответ.

— Чепуха, сынок. Никогда не стоит предпочитать невежество знанию. И неважно, какой ценой достается знание. Апатия и нежелание знать правду — цепи, которые держат нас и делают узниками в собственном сознании. Только истина по-настоящему освобождает. Если мы…

Из глубины дома донесся женский голос:

— Ты читаешь проповедь или действительно хочешь помочь в этой твоей странной манере?

— Я знаю, что делаю, — отозвался мужчина. — Есть в тебе что-то такое, сынок. Что-то в твоих глазах, я полагаю. Я хорошо разбираюсь в людях и сразу могу сказать, что ты хороший человек.

С самого начала правая рука хозяина дома была скрыта в кармане свитера с капюшоном. Но теперь он вынул ее и показал, что сжимал в ней угрожающего вида черный девятимиллиметровый пистолет — с того самого момента, как открыл входную дверь. Маркус узнал оружие. Его обойма вмещала шестнадцать патронов.

— Я впущу тебя в дом, но, уж извини, пока буду держать оружие при себе. И если только замечу лукавство в твоих глазах, мы оба узнаем, хорошо ли я умею им пользоваться.

Маркусу он уже начинал нравиться.

— Справедливо, — согласился он.

Впустив гостя в дом, мужчина отвел его в кухню и усадил за стол, а жена хозяина принесла ему стакан воды. Маркус залпом осушил стакан — до этого момента он даже не подозревал, насколько сильно хочет пить. Потом рассказал свою историю, стараясь сдержать слово и быть предельно честным. Просто поделившись с ними, Маркус почувствовал облечение и словно ожил.

Мужчина — как позже узнал Маркус, бывший учитель английского языка по имени Аллен Брубейкер — и его жена Лорен слушали гостя с напряженным вниманием. И хотя он заметил несколько скептических взглядов, которыми обменялись супруги, чувствовалось, что они ему верят. Когда Маркус закончил, Аллен откинулся на спинку стула.

— Ничего себе история, мистер Уильямс. Но я тебе верю. До меня доходили кое-какие слухи, и у меня возникли собственные подозрения. Если честно, большинство из жителей округи знают, что здесь что-то происходит. И дело не только в том, что шериф прикончил несколько преступников. Здесь что-то гораздо более серьезное. Но мы старались этого не замечать — наверное, из-за страха. — Аллен покачал головой. — И, быть может, мы оставались слепы так долго, что перестали даже пытаться увидеть. Или видим только то, что хотим. Не знаю. Но я слышал, что шериф и его люди затыкают рты таким, как мы, чтобы сохранить свои секреты. Может, ты был прав, когда сказал, что нам лучше ничего не знать? Может, мы вкусили от древа познания и теперь нас изгонят из рая? И все же, как сказал Эдмунд Берк, «для торжества зла достаточно, чтобы хорошие люди бездействовали». А я не из тех, кто стоит в стороне и ничего не предпринимает.

Аллен повернулся к жене.

— Разбуди детей, Лорен. Мы отправляемся на небольшую автомобильную прогулку.