Новое имя
Я встал на рассвете, подошел к окну.
Высоко в небе плывут подсвеченные солнцем облака. Как золотые рыбки. Стекло приятно холодит ладонь. Между пальцев — сиреневое свечение. Тихое, спокойное, не опасное.
Я подумал о Бхишме. Проблема биомодераторов оставалась. Надо бы с ним связаться. Свинство будить человека такую рань, но у них, кажется, в пять пуджа. Если мой личный бхакт еще не забил на воспевание бога Шивы — сейчас наверняка сидит на коврике в позе лотоса и читает мантры.
По позвоночнику поднимается тепло, сияние возле пальцев стало ярко-синим, руки похолодели. В голове возникла картинка, яркая и объемная, словно транслируемая устройством связи. Бхишма в своем гостиничном номере, который снимал для меня, зажигает курительные палочки перед скульптурой Шивы Натараджи, водруженной на тумбочку. Одет в оранжевую простыню и сандалии. Что-то поет на санскрите, отходит, простирается ниц.
Такое впечатление, что биомодераторы проснулись, и я смотрю фильм. Взглянул на руку: устройства связи нет, да и не может быть, вчера я вернул его Юле. Зато ладонь окутывает синий огонь.
Бхишма поднялся на ноги, прошептал «намашивайя» и двинулся к двери. Я совершенно четко понял, что его номер под нами, на четвертом этаже. Куда это он?
Он вышел в коридор, как был, в дхоти и сандалиях. Подошел к лифту. Двери разъехались в стороны, и он шагнул внутрь. Я видел его со стороны, и одновременно смотрел его глазами. В зеркале на стене лифта — отражение высокого молодого человека со странным выражением лица. Как во время экстатического танца.
Лифт остановился, и Бхишма ступил на этаж. На губах играла блаженная улыбка.
Подошел к двери номера, коснулся рукой звонка. У меня нет устройства связи, чтобы узнать параметры гостя, которые он соблаговолит открыть. Так что я слышал только музыку из прихожей. Но мне и не нужно никаких параметров.
Открыл дверь. В синем свечении возле пальцев забились желтые сполохи.
— Доброе утро, Бхишма.
Он посмотрел на меня с тем же молитвенным выражением.
— Вы звали меня, господин?
— Заходи.
Я не мог сказать ни «да», ни «нет». Возможно, звал.
Вошли в гостиную.
— Садись, — сказал я. — Бхишма, какая у тебя группа крови?
— Первая, — удивленно ответил он.
— Отлично. Резус положительный?
— Да.
— Совсем хорошо.
Он посмотрел вопросительно, но ничем более не выказал ни удивления, ни беспокойства.
— Мне нужна твоя кровь, — просто сказал я.
В его глазах восторг смешался со страхом.
— Я рад умереть для вас!
Я усмехнулся:
— Что ты вообразил? Не вся. Стакана хватит. Возможно, шприца. Нужны твои биомодераторы.
И с удивлением увидел разочарование в его взгляде.
— Вам не нужны биомодераторы, — почти обиженно произнес он.
Я положил руку ему на плече.
— Посмотрим.
Подпольная лаборатория находилась в десяти минутах лета от гостиницы, в тихим зеленом пригороде, среди особняков. Догорал закат. Вечер. Сумерки.
Юлия коснулась радужной кнопки звонка, мы с Бхишмой стояли рядом. Пикнул замок, дверь подалась, и мы прошли вслед за Юлей. Миновали сад, выдающий пристрастие хозяина к культуре древнего Китая.
Дом вполне европейского стиля имел полукруглый застекленный эркер. Мы поднялись по ступенькам, где нас встретил немолодой подтянутый человек. Одет по имперской моде, но скромно. В черных волосах пробивается седина, коса закреплена небольшим черным бантом.
— Добрый вечер, Алекс, — сказала Юля. — Это те, о ком я говорила.
Он кивнул.
— Это Алекс, врач, — пояснила она.
— Пойдемте! — сказал Алекс.
В доме мы сразу спустились в подвал, оборудованный под лабораторию. Довольно чисто. Стены отделаны зеленоватой плиткой. Медицинские приборы. В кресле у входа сидит молодой человек, почти юноша. Лицо худое, веснушчатое, глаза хитрые, вместо солидной косы — пышный рыжий хвост.
— Это наш программист Слава, — сказал Алекс. — Надо будет внести изменения в имперскую базу данных.
«Ничего себе, как просто!» — подумал я. Государство веками совершенствует систему контроля над подданными, и кажется, что и щелочки не осталось, чтобы пролезть, а вот — на тебе. На каждые путы находится нож.
— Юлия, подождите пока здесь, — сказал врач. — И вы, — кивнул Бхишме, — тоже.
Мы прошли в соседнюю комнату, тоже лабораторного вида.
— Садитесь, — сказал он.
И указал мне на медицинское кресло с опорой для головы и подлокотниками для рук.
— Сначала сделаем анализ крови. Это быстро.
— На группу? Вторая, — пожал я плечами.
— На биомодераторы, — пояснил он. — Надо хотя бы в общих чертах понять, что с ними.
Он коснулся моего локтевого сгиба прозрачным баллончиком анализатора. Боли не было никакой, даже, когда под стеклом заклубилась кровь. «А ты что ожидал здесь увидеть?» — спросил я себя. — «Толстые железные иглы пятивековой давности?» Судя по сумме, которую эти ребята запросили за услуги, они могли купить целый исследовательский институт. Вчерашнего выигрыша хватило, но съело большую часть.
Алекс сосредоточенно ждал, когда устройство связи анализатора выдаст ответ. Наконец, его брови поползли вверх, и недоуменно скривились губы.
— Ваши биомодераторы мертвы, Дмитрий. Абсолютно. Как вам это удалось?
Я развел руками.
— Ладно, — сказал он. — Так проще и быстрее. Фильтрация крови не понадобиться. Новые биомодераторы и так очистят ваш организм от этой дохлятины.
Выглянул за дверь. Кивнул кому-то.
— Идите сюда!
Бхишма вошел и сел на стул рядом со мной.
— Рукав заверните.
Вся операция заняла минут пять вместе с анализом крови моего бхакта. Ничего неправильного в оной жидкости не обнаружилось. Мне впрыснули его кровь. Ее понадобилось даже меньше, чем я думал: пара кубиков.
— Теперь коррекционный штамм, — сказал Алекс.
Ввели в вену еще кубик какой-то гадости.
— Зачем? — поинтересовался я. — У Бхишмы наверняка современные модераторы.
— Штамм корректирует не степень совершенства симбионтов, а выдаваемую ими информацию. Мы создаем виртуальную личность на основе личности вашего друга, как бы расщепляя ее на две. Теперь вы у нас Дмитрий Левицкий.
— Спасибо. А почему нельзя подкорректировать информацию родных биомодераторов заказчика? — поинтересовался я. — Понимаю, что не мой случай, но все же. Ведь это проще и безопаснее, чем убивать старые биомодераторы и вводить новые.
— Можно, — сказал Алекс. — Но ненадежно. У них есть скрытая память, которую мы пока не научились стирать. Если дело не очень серьезное — и черт с ней, все равно будет выдаваться новая информация, а старая спать. Но если на человека объявлен розыск — лучше сменить биомодераторы, с хорошей аппаратурой беглеца можно вычислить и по старому, латентному сигналу.
Я надел на палец перстень новейшего устройства связи, купленного сегодня возле космопорта. И мир раскрылся и обрел бесконечность. Я смог без усилий дотянуться до Сети, но почувствовал, как по позвоночнику поднимается жар, и не пошел дальше. Лучше сделать это в гостинице, где никто не увидит странного свечения моих рук.
Я в туалете номера Юлии, сижу на крышке унитаза. Жар поднимается по позвоночнику, и сияют руки. Все оказалось не так страшно: теперь мне требуется очень мало энергии для добычи информации. Свечение быстро приобрело фиолетовый оттенок и стало еле заметным. Могу не прятаться, чтобы выйти в Сеть.
Больше всего меня интересует катастрофа линкора «Святая Екатерина». В открытом доступе то, что я уже знаю от Бхишмы. Я усмехнулся надписи «информация недоступна», свечение возле пальцев на миг стало синим, и передо мной открылся секретный файл. Внутренний портал сети СБК. Для служебного пользования.
Линкор Святая Екатерина исчез третьего марта 540-го года Империи по времени Кратоса. Причина исчезновения неизвестна. Никаких следов не обнаружено.
В последнем нет ничего странного. Найти остатки корабля на огромных просторах галактики практически невозможно. Есть, конечно, известные звездные трассы и вряд ли линкор намного отклонился в сторону, но и трасса слишком велика для такой песчинки.
Я стал смотреть дальше.
Список экипажа… Список военнослужащих… На борту находился полковник Даниил Данин, обвиненный в государственном преступлении. Стоит ссылочка. Соблазн сходить по ней слишком велик. Гм… Господа из Службы Безопасности Кратоса посмотрят списки интересовавшихся и будут проверять. И выйдут на некоего Дмитрия Левицкого, виртуальную личность, созданную несколько часов назад.
Я заставил себя пройти мимо. Дмитрием Левицким, любопытствующим по поводу нашумевшего исчезновения линкора, вряд ли кто заинтересуется. Тысячи таких Левицких, если не миллионы.
Далее следовали выводы и предположения. Первое: террористический акт.
Второе: исчезновение линкора может быть связано с Т-проблемой и проблемой Дарта.
Первый термин не говорил мне ничего, связи с Дартом я не видел. Ссылок не было.
Я сделал глобальный поиск на «Т-проблема». Ничего. То есть вообще ничего.
Ладно. Проблема Дарта. Ну, это понятно. Информация была. В открытом доступе история отпадения Дарта. Дарт — землеподобная планета, богатая полезными ископаемыми. Весьма холодная, пригодна для жизни только небольшая полоса вблизи экватора. Обращается вокруг красной звезды. Вдруг, ни с того, ни с сего, прервала всякую связь с властями Кратоса. Посланный туда флот по непонятной причине не смог высадиться. Вблизи планеты замечена активность цертисов.
Я усмехнулся. Ну, если активность цертисов — тогда по понятной причине.
Я сделал запрос на «исчезновения людей». И меня снова вынесло на проблему Дарта. На Дарте перед его странным бунтом эта статистика сильно пошла вверх. Сейчас то же наблюдается на Ските и Тессе. Вблизи открытого мною Светлояра тоже замечена активность цертисов.
Так! Вероятно, прибытие сюда Третьего флота тоже укладывается в эту картину. Превентивное действие на случай неожиданного отложения Скита.
Допустим. Но все же, что за Т-проблема, и как она с этим связана? Ну, не может быть совсем ничего!
Я повторил попытку глобального поиска на «Т-проблему» и одновременно позволил жару, дремлющему в основании позвоночника, медленно ползти вверх. Наконец, ладони засветились синим, и я почувствовал холодное покалывание.
Информация недоступна…
Но это лучше, чем не существует. Я поднажал и увидел галактику далеко внизу, подо мною. Вселенский холод, и ощущение себя Вселенной.
Картинка сменилась. Алое небо с тремя багровыми солнцами, дающими меньше света, чем единственное солнце Кратоса. Широкое ровное поле, поросшее красной травой. Дарт? Дует легкий ветер, треплет сиреневые космы облаков. Сумеречно, тревожно. Вдали — то ли задранный вверх нос ракеты, то ли шпиль здания. К нему по нескольким дорогам стекаются люди. Или не совсем люди? Их тела и одежды светятся в разных частях спектра: красным, золотистым, зеленым, голубоватым, синим, фиолетовым. Последних мало. Теплые цвета преобладают. В основном, красный.
Последний участник процессии оборачивается и смотрит прямо на меня. Первая мысль — человек, вторая — такой же, как я. Третьей мысли не было — меня накрыло чудовищной головной болью.
Я успел увидеть капли расплавленного золота, стекающие на пол с пальца, где пару секунд назад еще функционировало устройство связи. И застонал. Сжал голову руками, запоздало испугавшись, что сожгу кожу и спалю волосы. Неимоверным усилием выдернул себя вниз, в реальность. И боль прошла так же резко как началась.
В дверь постучала Юля.
— Дмитрий, извини, что с тобой?
— Ничего, — с трудом выговорил я. — Все в порядке.
Ожоги не ощущались. Я посмотрел на себя в зеркало над раковиной. Действительно в порядке, хотя вид несколько изможденный, но все цело, даже волосы. Вероятно, я не могу сжечь сам себя.
Открыл дверь.
Юлия окинула меня озабоченным взглядом. Сразу заметила вызолоченный средний палец левой руки и отсутствие устройства связи.
— Я его сжег, — не дожидаясь вопроса, сказал я. — Надо купить новое.
— Вероятно, ты первый, кому это удалось, — заметила она. — У тебя палец в желтой краске.
Я проследил за ее взглядом.
— Да, действительно.
— Я завтра улетаю, — сказала она. — Надо поговорить.
Мы пили чай в той же гостиной с полупрозрачным столом и малиновыми креслами, где и вчера.
— Ты скрываешься, — начала она. — Я помогла тебе создать ложную личность, могу помочь и покинуть Скит. У меня свой торговый корабль. Роскоши и простора не обещаю, но ничего, бегает. Тебе куда?
— На Кратос.
Горячий чай обжигает язык. Ставлю на стол дымящуюся чашку. Как я мог не почувствовать ожогов от расплавленного золота?
— Кратоса тоже не обещаю. Хотя, там посмотрим. Вдруг будет груз для Кратоса? Пока лечу на Тессу.
Я кивнул.
Еще одна планета с исчезновениями людей. Еще одно звено в цепи проблемы Дарта.
— Тесса меня устроит, — сказал я. — Запредельной оплаты не обещаю, но у меня осталась часть выигрыша. И думаю, что это не последнее казино на моем пути.
Она рассмеялась.
— Я сразу поняла, что ты видишь, какой номер выпадет. За сколько времени? За пять секунд? За десять?
— Когда как. Но не раньше, чем запустят шарик.
— А я не больше, чем за десять секунд. Ты, кстати, поосторожнее: пару казино закроешь — больше не пустят, у них своя информационная сеть. У меня договоренность: три раза за вечер. Не более двух вечеров подряд. И ничего — все довольны. Доходы мои не астрономические, но и с голода не умру, даже если с товаром что-нибудь стрясется. И к ним клиент валит посмотреть на красивую женщину, которая всегда выигрывает. Значит, и казино можно обыграть, я даю игрокам надежду.
— Значит, договорились? — спросил я.
— При одном условии. Если я беру человека на корабль — я должна знать его настоящее имя и суть проблемы. А то не дай Бог, будет за мной гоняться вся полиция Кратоса!
— Будет, — сказал я.
— Но тем не менее.
Я задумался, стоит ли. В конце концов, и я о ней почти ничего не знаю. Зато она знает обо мне многовато. Я вспомнил вчерашнюю ночь. Такого единения у меня ни с кем еще не было. Приятный секс не основание для доверия, но, если сейчас не рискнуть — можно застрять здесь надолго. Боюсь, тогда СБК найдет меня раньше, чем я отыщу ответы на мои вопросы и пойму, кто мой враг.
— Полковник Даниил Данин, — представился я. — Косморазведка. Честно говоря, больше ученый, чем офицер. В недавнем прошлом — глава колонии на открытой мною планете Светлояр.
— Кажется, что-то слышала, — сказала она. — Дезертир?
— Не совсем. Если побег из-под стражи не считать дезертирством. Да и побег вынужденный. Корабль погиб. Мне чудом удалось выжить. Так, суть обвинения. Государственная измена. Откуда это взяли — понятия не имею. Не было никакого предательства.
Она усмехнулась.
— Везет мне на государственных преступников! Ладно, проверю.
— Не советую. Ты их на меня наведешь.
— Не учи ученую. Я сделаю это под прикрытием. Через короткоживущий виртуал.
— И такое бывает?
— И не такое бывает.
Утром я выспросил у Юли, где здесь ближайший лес побезлюднее, желательно с камнями или скалами. Она удивилась моему неожиданному желанию «прогуляться», но объяснила. Старт планировался только в шесть вечера, время было.
По пути пришлось купить новое устройство связи, иначе я бы не смог управлять вертолетом. Я оставил машину на посадочной площадке и стал подниматься в горы.
Еще не жарко, пахнет хвоей. Под ногами шуршит трава. Вдали, у подножия соседней горы, виден монастырь или храм, судя по архитектуре, буддистский. Слышен звон далекого колокола.
Скала нашлась без проблем. Словно по заказу, с плоской гладкой вершиной. Я снял перстень связи, спрятал в кошелек на поясе. Сел на камень, подогнув по-татарски ноги.
По позвоночнику поползло тепло.
Видение Вселенной и ощущение единства с ней пришло почти сразу. Я посмотрел на синий огонь, текущий из рук, не опасаясь, что его заметят. Это место мне рекомендовали как весьма безлюдное. Скала казалась гарантией того, что я не подожгу лес.
Настроился на «Т-проблему». Кажется, если не смотреть в глаза тем людям, можно успеть ретироваться, пока тебе не устроили инсульт или кровоизлияние в мозг.
Но видение не возвращается, словно перед моим носом закрыли дверь.
Дарт.
Я увидел красноватую звезду, гораздо краснее и холоднее солнца Кратоса.
Четвертая планета. Розовые облака в сиреневом океане атмосферы. Внизу — полоса красных лесов в обрамлении багровых степей, сжатых бледно-алыми ледяными шапками на полюсах. Лиловые воды океанов.
Дарт ни с чем не спутаешь, нигде больше нет такой цветовой гаммы.
На побережье материка город. Сияют на солнце шпили связи, между домов красные деревья. Город цел, нет следов войны или бунта. Но вот, жив ли? Пока не вижу ни вертолетов, ни машин.
Пытаюсь спуститься ниже. И в голову ударяет та же жуткая боль. Я отступаю. Но знаю: я на верном пути.
Может быть севернее? Я стою на красном леднике, дует ветер, поднимая снежную пыль и закручивая вихрями. Сумерки. Когда пыль рассеивается, видны звезды. Вдали — возвышается башня, увенчанная шпилем. Я ее уже видел. Та самая планета. Шпиль окружает золотистое сияние. Он манит к себе, и я делаю шаг.
Скоро снег и лед сменяет зеленая трава, становится теплее, и, кажется, атмосфера делается плотнее и богаче кислородом.
Меня больше не гонят — меня заманивают. У подножия башни стоит человек, он раскинул руки, словно раскрывая объятия. Одежды развеваются по ветру и сияют золотым и красным. Он весь окружен этим сиянием, в котором вспыхивают и гаснут желтые сполохи. Он такой же, как я.
Ускоряю шаг, почти бегу.
Все окутывает туман. Серый и плотный. Кто-то кладет руку на плечо. Оборачиваюсь: узкая ладонь окутана голубым сиянием. Рядом со мной та самая девушка, которую я видел во сне на гауптвахте «Святой Екатерины». Покрывало ниспадает на плечи, и под ним сияют волосы.
— Будь с ними поосторожнее, — говорит она, голос нежный-нежный, а губы белые, в голубизну, она словно вылеплена из снега, и холод исходит от руки.
Видение гаснет, и я падаю в свое тело.
Вокруг плывет раскаленный воздух, ладони, лежащие на коленях, сияют белым. Пытаюсь встать, опираясь на руку — пальцы вязнут в мягком горячем камне.
Когда я вернулся в номер, Юлии еще не было. Я связался с Бхишмой и пригласил его к нам.
— Нам надо поговорить.
Он опустился на диван и преданно посмотрел на меня.
— Скорее всего, я сегодня покину Скит, — начал я. — Тебе незачем лететь со мной. Это опасно. Я вне закона. Бери деньги со счета, сколько тебе надо, и возвращайся домой. Ты откуда?
Он горько усмехнулся.
— С Дарта. Мне некуда возвращаться.
Как я и предполагал… Я задумался.
— Тогда оставайся здесь. С деньгами не пропадешь. К тому же на Ските есть представители вашей церкви.
— Я не останусь, — жестко сказал он, и я почувствовал, какая сила заключена в душе этого мальчика.
Я хотел освободить его из мира иллюзий, заставить смотреть на мир и жить в мире, а смог лишь подменить собою его религию.
— Бхишма, — сказал я. — Я не понимаю, что со мной происходит, и что за сила, которой я обладаю. Скорее всего, это опасно. Очень опасно. И связано с грядущей войной. Скоро начнется война.
Я произнес последние слова и совершенно четко понял, что так и будет. Флот стягивают сюда не только для сохранения зависимости планеты. Есть внешний враг.
— Не дай бог тебе оказаться в эпицентре пожара, — продолжил я. — Останься.
Он упрямо крутит головой.
— Я не Шива, — заметил я.
Мы бы спорили еще долго, если бы дверь не открылась, и в гостиную не «вмолнилась» Юлия. Она плюхнулась на диван напротив меня, рядом упала красная сумочка. Нервные пальцы нащупали молнию и извлекли портсигар. Сигара коснулась бледных дрожащих губ, вспыхнул огонек зажигалки. Юля нервно затянулась, покосилась на Бхишму, стряхнула пепел в пепельницу.
— Так, — сказала она. — Бхишма, выйди!
Я кивнул.
— Даниил, — бросила она, когда мы остались одни. — Ты видел свое личное дело?
— Нет. Не рисковал смотреть.
— На нем пятый уровень секретности.
— Какой?
Я не поверил. Пятый уровень означал, что мое личное дело лежит в отдельном сейфе, доступ к которому есть только лично у дяди Вовы. Сейф стоит в хранилище сверхсекретных документов в особом подземном бункере под зданием СБК, за бронированной дверью, а вокруг развернут полк имперского десанта, вооруженный по последнему слову техники. И никакой связи с Сетью, это безусловно. Мне в жизни не приходилось видеть документы с уровнем секретности выше второго.
— Пятый, пятый, ты не ослышался, — повторила она. — И сама информация об уровне секретности является засекреченной. Мы еле докопались. В открытом доступе лежит твоя биография. И все. В подборке материалов о катастрофе «Святой Екатерины» — два слова о том, что ты обвинен в государственном преступлении и исчез вместе с кораблем. Все! Даниил, почему твое личное дело является секретом государственной важности? Выкладывай!
— Не знаю, — сказал я.
— Предположения?
— Предположение собственно одно…
Я задумался.
Она раскрыла портсигар, предложила выбрать сигару.
Я закурил. Сигары у нее дорогущие, табак явно с Тессы, а может и с земли.
— Меня пытались расстрелять. Там на Светлояре. Неожиданно помиловали и повезли на Кратос. На корабле со мной начало происходить что-то странное. Во время катастрофы мне показалось, что у меня из пальцев истекает энергия, которая плавит металл бронированной двери. Потом я видел серебристое сияние и мне кажется, что оно помогло мне выжить на практически лишенном атмосферы корабле и добраться до челноков. Я совершил аварийную посадку на Скит. Думаю, обгоревшие обломки шлюпа до сих пор лежат на берегу озера неподалеку от храма Шивы, где меня и нашел Бхишма. Всплески энергии были еще несколько раз. Бхишма заработал ожоги, когда схватил меня за руку в таком состоянии. Я смог вылечить его наложением рук.
Я замолчал. Юлия смотрела скорее задумчиво, чем удивленно.
— Я сразу заподозрила что-то в этом роде. С тобой было странно заниматься сексом, очень по-особенному. И ты видишь будущие события, так же, как я. Думаю, это проявление той же силы. На Дарте перед его исчезновением появились такие люди.
— Исчезновением?
— Что толку, что его видно с корабля, если подлететь достаточно близко. Планета, с которой невозможно связаться и на которую невозможно высадиться, практически не существует.
— Ты была там?
— Приходилось. Там год висит имперский флот. Офицеры иногда пользуются услугами вольных торговцев.
— В Сети нет сведений о людях с необычными способностями на Дарте.
— В Сети много чего нет, — усмехнулась она.
Юлия подошла к бару, достала бутылку коньяка и рюмки. Расставила на серебряном подносе.
— Будешь?
— Да.
Опустила поднос в центре стола. Мы выпили.
— Покажи, как ты это делаешь, — попросила она и закурила.
Я позволил теплу течь вверх по позвоночнику, пальцы засияли красным, потом все светлее и холоднее. Наконец, свечение стало беспримесно белым. Я положил руку на поднос. Металл раскалился, начал испаряться и осел на пальцах серебристым налетом. На подносе остался четкий отпечаток ладони.
Я посмотрел Юле в глаза, наконец-то удивленные. Как же она хороша! Разрумянившаяся, с чуть приоткрытыми губами, и прической, слегка утратившей блестящую идеальность. Настоящая! Без налета невозмутимости капитана космического корабля. Мне захотелось прикоснуться к ней, и я чудовищным усилием подавил это желание. Не сейчас.
— Да, — прошептала она. — Службистов можно понять. Они знали.
Я погасил сияние и перевел дух.
— Они не могли знать. Это началось после ареста.
Она покачала головой.
— Кто их знает, как вас вычисляют.
Я пожал плечами.
— Юля, так ты меня берешь?
— Да, я тебя беру, хотя это полное безумие, — сказала она и бросила недокуренную сигару на изуродованный поднос.
Кивнула в его сторону:
— Надо забрать с собой или уничтожить.
— Уничтожить лучше, — заметил я. — Но негде. Эх! Придется тащить железяку.
Лицо Юли приобрело сосредоточенное выражение человека, получающего послание, маленькая рука сжалась в кулак и ударила по столу.
— Ах, черт! У них что-то стряслось. Через час закрывают космопорт на вылет. А значит, мы вылетаем немедленно. Давай, полковник, собирай вещи! Быстро!
— Все свое ношу с собой, — спокойно сказал я. — Не нервничай, успеем.
— Так собирай своего бхакта!
— Мальчик остается здесь. Со мной слишком опасно.
— Боюсь, что здесь будет опаснее.
— Ты уверена?
Она развела руками.
— Ладно, — сказал я. — В конце концов, я его приручил. Придется нести ответственность.
Связался с Бхишмой по Сети:
— Мы сейчас вылетаем, — сообщил я. — За полчаса соберешься?
— Да за пять минут! — воскликнул он.
Контроль в космопорте прошли без осложнений. Стартовали в пожарном порядке, так что Юля толком не познакомила с командой. Я успел усвоить, что высокий бородатый парень со сдержанными манерами и скандинавским именем Витус — бортинженер и программист, худой и длинноносый мужик, похожий на домашнюю крысу, — врач и еще кто-то, а угрюмый мужчина моих лет и примерно моей комплекции — специалист по защите и помощник капитана. Имени я не запомнил и пока обозвал «старпомом».
Корабль назывался «Вийон». Я усомнился, стоило ли давать такое название якобы торговому кораблю, явно подрабатывающему контрабандой. Великий был поэт, конечно, но все же вор. Не будут ли проверять с удвоенным вниманием?
— А! Они неграмотные! — отмахнулась Юлия.
Далеко внизу медленно поворачивался зеленый бок планеты Скит, а рядом плыли гигантские тела кораблей военного флота. Так что наш кораблик казался карасем возле стаи морских китов.
— Нам приказывают лечь в дрейф, — сказала Юля.
Она сидит в кресле капитана и находится в контакте с кораблем. Вся информация через нее, инженера и старпома. Мы с Бхишмой всего лишь пассажиры, и наши устройства связи изолированы от корабля. Крысообразный врач кивнул. Значит, тоже в команде. Связист? Психолог? Специалист по тактике? С наибольшей вероятностью я бы предположил второе.
Ждем. Гигантское тело линкора занимает весь экран и повернуто к нам освещенной солнцем стороной. Черные Иглы Тракля и длинные прямые трубы сверхмощных лазеров смотрят прямо на нашу скорлупку. Обилие стволов напоминает орган. Орган смерти. На таком играть реквием. Красиво, но жутковато. От линкора отделяется челнок и плывет к нам.
Пронесет? Нет? Как будут проверять.
— Смотрите! — воскликнула Юля.
На соседнем мониторе, показывающим то, что происходит по другую сторону нашего корабля, появилось нечто похожее на облако серебристого света, причем правильной шарообразной формы.
— Цертис, — прошептал Бхишма.
— Ты-то откуда знаешь? — спросил я.
— Видел. Еще на Дарте.
— Цертис, — кивнула Юлия. — Приходилось встречать. Тоже в системе Дарта.
Да, конечно цертис. Я ни разу не видел их живьем и так близко, но изображения нам показывали еще в Академии.
— У нас нет аннигиляционного оружия, — сказал Витус.
Да, это известно. Никакое другое цертисов не берет.
— Надо сообщить имперцам, — сказала Юлия, обернулась к нам. — Ребята, я подключаю вас к системе. Лучше вам быть в курсе. Хрен знает, что творится!
— Им может прийти в голову проанннигилировать нас вместе с цертисом, — заметил угрюмый старпом.
— Вряд ли, Серж, — задумчиво проговорила Юлия. — До него и так доберутся.
— Говорит торговый корабль «Вийон», — сообщила она. — У нас по левому борту цертис.
— Уйдите с линии огня. Двести метров на север. Быстро! — приказали с челнока.
Мы метнулись в сторону. Цертис не сдвинулся и на миллиметр. Как висел в центре монитора — так и остался. Скорость относительно корабля равна нулю.
— О, дьявол! Как приклеенный! — выругался старпом.
Там, где мы были секунду назад, возникло слабенькое свечение аннигилирующих атомов верхних слоев стратосферы Скита. Я подумал, что подальше, в межзвездном пространстве, мы бы вообще ничего не увидели.
— Уйдите с линии огня! Двести метров на запад. На пределе скорости!
Мы послушались. Корабль дернулся, нас вжало в кресла. Имперский бот метнулся на восток, пытаясь достать цертиса. Как бы не так! Цертис был на порядок быстрее. Он уже спрятался за нас, и стал недоступен имперскому оружию. Игла Тракля проаннигилировала высокий вакуум.
— Внимание! Боевая тревога! Возвращайтесь на базу! — прозвучал приказ с линкора.
«Вийона» он, очевидно, не касался, зато имперский бот бросил нас вместе с цертисом и поплыл к сияющему гиганту.
— Что у них стряслось? — взволнованно спросила Юлия.
Повисла тишина. Казалось бы, мы должны испытать облегчение из-за отмены досмотра, но боевая тревога на линкоре сулила, куда большие неприятности.
Мы впились глазами в мониторы.
— Витус! Серж! Давайте потихонечку к туннелю, — шепнула Юля.
И мы тихой сапой поплыли в открытый космос, подальше от имперского линкора и его проблем. Цертис тащится за нами, как привязанный.
На мониторе медленно уменьшалось изображение линкора, а сверху на него наплывало огромное красноватое облако в серебристых сполохах, похожих на электирические разряды.
— Это еще что такое? — недоуменно бросил старпом.
— Гроза в космосе, — усмехается крысообразный врач. — Давай-ка побыстрее, Юленька.
— Что это, Ген? — тихо спросила она.
— Я бы сказал, что войско цертисов, если бы у них было войско, и они умели краснеть от стыда. Но наукой установлено, что войска у них нет, и они все поголовно серебристо-белые — так что черт его знает!
Мы уже неслись на всех парах, когда среди красного марева проявились силуэты кораблей. Много! Очень много!
— Это имперский флот из системы Дарта, — прошептала Юля.
Линкор выстрелил из всех бортовых аннигиляторов одновременно, и красное облако вспыхнуло ослепительно белым огнем. Мы на миг ослепли. Линкор поддержали другие корабли флота, висевшие на орбите дальше от нас. И западный сектор пространства залило бледным пламенем и прорезало расходящимися лучами воронок Тракля, раскрытых навстречу багровому сиянию.
И тогда из красного облака вылетела струя огня и окутала линкор и два корабля сопровождения. Перед тем, как провалиться в пространственно-временной туннель мы еще успели увидеть их почерневшие искореженные обломки.
Мы медленно приходили в себя, наблюдая на мониторе искаженный и смазанный рисунок созвездий — типичную картинку для гиперперехода. Цертис по-прежнему висел на хвосте.
Пространство искривлено прихотливо и самым неожиданным образом, так что система, до которой добрая сотня световых лет может находиться на расстоянии одного перехода, то есть в нескольких часах лета по туннелю. Схему переходов труднее соотнести со звездной картой, чем схему подземных коммуникаций с картой современного города.
Спустя пять часов мы вышли в систему Тессы, которую можно увидеть со Скита только в радиотелескоп, если бы он там был.
