В некоторых отношениях удивительно, что русы так долго сохраняли свою прежнюю национальную идентичность. Разбойники из Скандинавии, бесчинствовавшие на Волге и Днепре, были не столь уж многочисленны. Обширные территории, которые им удалось завоевать, – от Новгорода на северо-западе до Киева, столицы современной Украины, – были населены славянами, а скандинавы оставались не более чем привилегированным воинским сословием. Они брали в жены местных жительниц и постепенно ассимилировались со славянскими народами, несмотря на постоянный приток переселенцев из Швеции.

Этот неспешный процесс нашел отражение в именах киевских князей. После Хельги (более известного под славянским именем Олег) власть перешла к Ингвару, но уже за ним последовали князья, носившие славянские имена от рождения, – Святослав и Владимир. Одежда и обычаи тоже начали меняться. В одной византийской хронике сохранилось описание внешности Святослава, посетившего императора Иоанна Цимисхия в 971 году. Святослав предстает, скорее, как славянский хан, чем как морской король викингов. Он приплыл на ладье, сидя на веслах как один из простых дружинников, но на этом сходство со скандинавскими военными вождями заканчивалось. Святослав был среднего роста, голубоглазый и курносый, с кустистым бровями. Голова его была выбрита наголо, не считая длинного клока волос с одной стороны, заплетенного в косицу как признак знатности. По словам хрониста, простая белая одежда князя отличалась от одеяний его спутников только лишь чистотой, а единственным его украшением была золотая серьга в ухе.

Контакты с Константинополем ускорили ассимиляцию викингов на славянских землях. Договор 945 года распахнул перед русами ворота Константинополя, ослепив северян блеском и роскошью православной империи, и в конечном счете именно обращение в христианство, стало главной движущей силой этого великого перехода – преображения русов в русских. Потребовалось некоторое время, чтобы новая вера прижилась. В полной мере ее приняли лишь через несколько поколений, но в итоге именно православие вовлекло нарождающееся Русское государство в культурную орбиту Византии.

Как ни странно, косвенной причиной этого стало разгромное поражение, которое византийцы нанесли русам с помощью греческого огня в 40-е годы XI века. После неудачной попытки взять Константинополь князь Игорь вернулся в Киев изрядно ослабленным. Некоторые племена, которые платили дань русам, решили воспользоваться случаем и подняли мятеж.

Больше всего беспокойства Игорю причиняли древляне – восточнославянское племя, занимавшее часть территории современной Украины. Узнав о поражении Игоря, они решились на провокационный шаг и перестали отсылать в Киев положенную дань. Принять ответные меры немедленно Игорь не мог, и проблема древлян некоторое время оставалась нерешенной.

Наконец, волнения в Киеве прекратились, и появилась возможность разобраться с мятежным племенем. Игорь потребовал всю просроченную дань, пригрозив суровым наказанием, если древляне утаят хоть малую часть. Но поскольку это требование было предъявлено не сразу, древлянский князь Мал решил, что Игорю не хватит сил привести угрозу в исполнение, и ответил, что равный равному не платит дани.

Киевский князь тотчас же выступил с войском на Искоростень, столицу древлян (современный город Коростень в Украине), и при виде его отрядов Мал тут же растерял храбрость. Принеся официальные извинения, он вручил Игорю требуемое золото. Более мудрый правитель этим бы и удовольствовался, но Игорь на обратном пути в Киев внезапно решил, что древляне наказаны недостаточно: раз они посмели бросить вызов его власти, то должны за это заплатить. Отправив дружину с собранной данью в Киев, он повернул назад во главе небольшого отряда.

Услышав, что Игорь требует еще больше золота, князь Мал попросил о небольшой отсрочке: ему, мол, нужно осмотреть сокровищницу и собрать нужную сумму. Между тем он собрал своих приближенных на совет, и один из них сказал: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его». Мал прислушался к этим словам. По его приказу древляне вышли из города, перебили дружинников Игоря и захватили киевского князя в плен.

Согласно византийскому источнику, Мал подверг своего врага такой эффектной казни, которая наверняка пришлась бы викингам по душе. Согнув до земли две молодые березы, пленника поставили между ними и привязали за ноги к стволам. Затем деревья отпустили, и те распрямились, разорвав несчастного надвое.

Утрата молодого вождя была настоящей трагедией для любого средневекового общества. Преемник в таких случаях обычно оказывался слишком юным, и если регенту не удавалось быстро захватить и упрочить власть, начинались междоусобицы со всеми ужасами, типичными для гражданской войны. Такая судьба постигла бы и Киев, поскольку единственный сын Игоря был еще младенцем, но киевлянам очень повезло с княгиней – женой Игоря, Ольгой. Эта примечательная женщина не только заручилась поддержкой знати, но и показала себя более эффективной правительницей, чем ее покойный муж – как свидетельствует о том красочный рассказ из «Повести временных лет». Казнив Игоря, древлянский князь отправил в Киев двадцать сватов, предлагая Ольге выйти за него замуж. По тем временам такой поступок был далеко не таким возмутительным, каким может показаться сейчас. В Средние века знатные вдовы входили в число самых завидных невест. И многие из них торопились выйти замуж снова, чтобы избежать народных волнений и междоусобиц, а жениху подобный брак нередко сулил головокружительный взлет на вершину политической карьеры.

Неуместным было не само предложение, а дерзость, с которой повели себя сваты. Резонно рассудив, что овдовевшая Ольга чувствует себя уязвимой и охотно примет нового мужа, древлянский князь решил не обходить тактичным молчанием свою роль в гибели Игоря, а прямо признать ее устами своих послов. Представ перед Ольгой, древляне заявили горюющей вдове, что Игорь был как хищный волк и определенно заслуживал смерти. Но теперь, добавили они, у Ольги есть возможность стать женой настоящего благородного князя.

Княгиня, как ни странно, не подала и виду, что эти слова ее оскорбляют. Муж не вернется из мертвых, сказала она, а то, какой смертью он умер, не так важно. Затем она попросила день на размышление, однако всем своим видом дала понять, что это лишь пустая формальность. Довольные послы условились о новой встрече на следующее утро и удалились в свой лагерь.

Как только древляне ушли, Ольга приказала выкопать глубокую яму прямо перед своим теремом. К утру все было готово, и когда послы вернулись – облачившись в лучшие одежды в знак уважение к женщине, которой предстояло стать их княгиней, – Ольга велела схватить их, бросить в яму и закопать живьем.

Не успели слуги засыпать яму, ставшую могилой для древлянских сватов, как Ольга уже отправила Малу послание, в котором заверяла, что выйдет за него с радостью, если он пришлет по-настоящему достойных сватов. Из тех двадцати посланников, которых он уже отправил, не выйдет роскошной свиты, какой заслуживает женщина ее положения. Ольга соглашалась приехать в Искоростень – но лишь при условии, что ее будут сопровождать лучшие мужи, какие найдутся среди древлян.

Достоинство, с которым она держалась, произвело на князя Мала впечатление: он собрал самых знатных людей и составил из них торжественное посольство. Когда те добрались до Киева, Ольга предложила им помыться в бане после долгого путешествия. Но стоило послам зайти внутрь, как слуги княгини заперли за ними дверь и подожгли баню: древляне сгорели заживо.

Угли на пожарище еще тлели, когда Ольга села писать Малу в последний раз. Теперь она просила у него дозволения провести тризну по умершему мужу, когда прибудет в Искоростень. Древлянский князь, все еще не подозревая неладное, ответил согласием. Когда Ольга с небольшой свитой приблизилась к стенам Искоростеня, Мал выехал ей навстречу, приветствовал ее и спросил, где его сваты. Ольга ответила, что так торопилась увидеться с женихом, что поспешила вперед, а остальные прибудут позже. Удовлетворившись этим, князь ввел ее в город, где уже был приготовлен богатый пир. Ольга вела себя в точности так, как подобает счастливой невесте, но втайне от Мала и его приближенных приказала своим людям, воздержаться от выпивки. Когда древляне напились, мстительная вдова подала знак, и ее слуги перебили всю дружину Мала, включая и его самого.

Покинув город, Ольга со своими людьми присоединилась к войску, которое скрывалось неподалеку, после чего вернулась под стены Искоростеня. Перепуганные древляне, лишившиеся своего князя, взмолились о пощаде, и Ольга, к огромному их облегчению, будто сменила гнев на милость. Дань, которой она их обложила, оказалась на удивление скромной: вместо меда или мехов киевская княгиня попросила лишь прислать ей птиц: по три голубя и по три воробья от каждого дома. Древляне и не догадывались, что это был старый трюк, хорошо известный викингам. Заполучив птиц, Ольга велела привязать им на лапки трут, а затем поджечь и выпустить на волю. Птицы полетели обратно в свои гнезда, и город вспыхнул. Горожане в панике выбежали за стены, где их уж поджидали киевские воины, не знавшие пощады. Многих древлян убили на месте, остальных схватили и продали в рабство. К утру от Искоростеня осталась лишь черная, выжженная пустошь – и только теперь Ольга наконец утолила свою жажду мести.

Действительно ли Ольга была такой хладнокровной и расчетливой, как следует из этой легенды, или нет – неизвестно, однако правительница из нее вышла отменная. Она не только сохранила трон для своего сына, но и укрепила власть и авторитет Киевского княжества. Вести о том, что с новой княгиней Киева шутки плохи, разлетелись быстро, но Ольга, к ее чести, не стала покорять соседей огнем и мечом. Ей хватило прозорливости понять, что зависимые племена копят смертельную ненависть к Киеву из-за того, что им приходится платить ежегодную дань. Золото для выплат местные князья обычно брали из личных сокровищниц, из-за чего не могли по достоинству вознаграждать собственных дружинников и постепенно теряли их лояльность. Все это означало, что данники только и ждут удобного момента, чтобы взбунтоваться и вырваться из-под власти Киева.

Чтобы превратить потенциальных врагов в надежных союзников, Ольга отменила ненавистную дань, заменив ее полюдьем – податями, которые взимались с каждого домохозяйства. Правителям зависимых земель, освобожденным от финансового бремени, было дозволено самостоятельно решать все административные и судебные вопросы местного значения. Киевская власть перестала держаться на принуждении. Из мятежных подданных Ольга, в сущности, сделала полноправных членов правительства. Кроме того, при ней было построено множество торговых центров и появились первые каменные здания в Киеве, Новгороде и Пскове. Созданная княгиней система работала безупречно и заложила прочную основу для процветания Киевской Руси.

Вплоть до совершеннолетия сына Ольга с успехом уклонялась от других брачных предложений и неуклонно укрепляла власть Киева. Но оставалась одна проблема, которую никак не удавалось решить посредством политической интеграции: зависимые племена по-прежнему отделяли себя от киевлян. У них был общий правитель, но не было общей идеи, на основе которой отдельные города могли бы объединиться в целостное государство.

В попытке исправить эту ситуацию Ольга предприняла самый смелый шаг за всю свою жизнь, полную отважных поступков. В 957 году она отправилась в Константинополь – якобы для укрепления торговых связей, но в действительности для того, чтобы официально принять христианство. Церемония состоялась в золотой церкви Святой Софии, а крестным отцом стал сам император Константин VII. Желая выказать уважение к его супруге Елене, Ольга выбрала христианское имя в ее честь.

Обращение княгини в христианство помогло скрепить союз между Киевской Русью и Византией и, возможно, выжать из Константинополя дополнительные торговые привилегии, но если Ольга и надеялась, что народ последует ее примеру, то быстро поняла, что этому не бывать. В Киеве имелась маленькая христианская община, но подавляющее большинство населения оставалось языческим: подданные Ольги поклонялись скандинавским и славянским богам. Среди знати было много приверженцев Тора, и если бы Ольга потребовала от них принять новую веру, то лишь подорвала бы стабильность, над укреплением которой трудилась с самого начала своего княжения.

Тем не менее она делала все, чтобы христианство постепенно распространялось среди ее подданных. Из Константинополя она привезла с собой Библии, священников, иконы и церковные облачения. Более того, княгиня распорядилась построить церкви в нескольких городах и открыто посещала их, но все ее усилия были напрасны. Аристократы, в особенности новоприбывшие из Скандинавии, оставались рьяными противниками новой религии, как и все родные самой Ольги. Ее сын, Святослав, отказался от христианства наотрез, заявив, что кроткие добродетели терпения, прощения и милосердия – признаки слабости, за которую его собственные люди подняли бы его на смех.

Итак, утвердить христианство в поколении своего сына Ольге не удалось, но она посеяла семена, которые взошли поколением позже. Святослав, сознательно отвергнув курс на поддержание мира с Византией, предпринял последний в истории русов крупный военный поход на Константинополь. Он повел свое войско по суше (еще один признак того, что обычаи викингов уходили в прошлое!), оставив мать управлять Киевом и воспитывать троих его собственных сыновей – Ярополка, Олега и Владимира.

С обеими этими задачами она справилась превосходно, хотя плоды ее воспитания дали о себе знать не сразу. В последнем известном нам эпизоде ее биографии Ольга вновь предстала успешной военачальницей: в 969 году она отразила разбойное нападение на Киев. Несколько месяцев спустя она умерла, прожив жизнь, достойную не столько христианской святой, сколько скандинавской валькирии – божественной девы, даровавшей отвагу в сражениях.

Княжение Ольги положило начало великим переменам в европейской истории. Своим обращением в христианство Ольга сделала выбор между Европой и Азией в пользу первой – и этот выбор предопределил дальнейшую судьбу Киевской Руси. Со временем византийское влияние на Киев пересилило наследие викингов, и связи с Константинополем стали настолько тесными, что три современных государства, восходящих к династии Рюрика, – Украина, Беларусь и Россия – по сей день считают себя наследниками Древней Греции и Рима.

Разумеется, Ольга не догадывалась о том, какие последствия повлечет за собой ее поступок, и, возможно, до конца своих дней считала, что ее затея не удалась. Но православная вера, которую она принесла на Русь, в конечном счете все же легла в основу национального единства и сыграла важнейшую роль в формировании Российской империи.