Глава двенадцатая

Карах мерил залу шагами. Гулко отстукивали по блестящему паркету начищенные сапоги. В открытое окно вползали солнечные лучи, играя бликами на мозаичной плитке стен. Воротник рубахи душил, вензель печати так и извивался, чувствовалось, как смотрят на него подернутые сумраком глаза.

– Что значит – сбежали?

От рыка правителя страж, испуганно и нервно переминающийся с ноги на ногу, юркнул за спину советницы. Не приходилось Караху кричать в этих стенах. Тем более на Нейлу. Но хотя голос его заставлял дребезжать стекла витражных окон, он про себя радовался, что все вышло именно так. Не нравилась ему затея советницы. Было в ней что-то, заставляющее его нервничать. Нет, не страх перед темным жрецом Китаром – правитель нервно расстегнул ворот рубахи – и не зловещие морды соглядатаев, снующих по городу, а мрачное, сосущее душу предчувствие.

Советница стояла опустив голову:

– Далеко не могли уйти. Нагоним! Все леса вокруг прочешем…

Карах остановился посреди залы. Вензель замер, перестал извиваться, будто вслушивался в голос советницы, раздумывал. Не расплывался по столу, обращаясь в магическое проклятие, а застыл кровавым знаком на неровном листе Китарова приказа. Карах выдохнул свободнее, покосился на печать и сказал твердо:

– Нет, – внутренне ожидая, как потянутся к нему черные нити, стиснут горло, как помутнеет в глазах. Покосился на стража. Уж ушел бы. Но нет, стоит, за спину советницы прячется. Дожили… За бабскую спину. Оттого и нет спокойствия в Нугоре и отпора нет никому, что вот такие в стражу идут! А он, Карах, жалеет, не гонит. А давно бы пора. Глядишь, и не лежала бы сейчас кровавая печать на столе. – Нет.

Нейла подняла голову. Между бровями залегли глубокие складки:

– Что значит – нет? В своем ли ты уме, правитель?

Он стоял, прожигая ее взглядом:

– Ничего не попутала, советница? С кем говоришь, помнишь хоть?

Нейла побледнела, но тут же вспыхнула:

– Возьму двух доверенных…

Карах уставился на перепуганного стража. Это они доверенные?

– Нет! – рявкнул до звона в ушах. И по ту сторону двери шарахнулись подслушивающие стражи. Загремело упавшее оружие. Карах отвернулся, делая вид, что не слышит. Везде есть уши! Как же он устал от всего этого царствования. Никогда не хотел. Отца ослушаться не смел. А какой из него правитель? Он в детстве о кораблях мечтал, о далеких странах. Чтобы под парусом у штурвала, и ветер разбивает волны о корму.

– Мои ребята тряхнут купцов, привезших ведьму… – Нейла кусала губы.

Карах обернулся медленно. Минуту изучал лицо советницы. Страж отступил к двери и бесшумно юркнул за нее. Послышалось громкое перешептывание. Правитель подошел к Нейле вплотную. Схватил за волосы и оттянул назад так, что девушка вскрикнула от боли. Заглянул в сверкнувшие злостью глаза:

– Если мы начнем всех торгашей трясти, вскоре к нам одни бесы на ярмарку слетаться будут. Ты меня понимаешь, советница?

Она постаралась кивнуть, но от боли охнула и приглушенно шепнула:

– Да, правитель!

– Это хорошо, мне бы не хотелось повторять дважды.

Он отпустил ее и направился к трону:

– На этом разговор закончен, советница. И не смей идти следом за ведьмой. У тебя есть и другие заботы.

Нейла продолжала стоять, смотря в пол.

– Мне есть к кому обратиться за помощью. Я могу ее поймать… – прошептала упрямо.

Карах остановился у стола. Печать не шевелилась, как есть внимает.

– Я наслышан о твоих связях с… – Бледность лица оттенили потемневшие глаза правителя. – Не смей! Я запрещаю!

Она не ответила, зато громко стукнула закрывающаяся дверь залы. Карах оглянулся, Нейлы не было. Устало дошел до трона, сел, снимая с головы разом ставшую невыносимо тяжелой корону. Дышать стало трудно и без стягивающей душу печати.

– Дура, – прошептал в опустевшую залу. Прикрыл глаза, схватился за сердце, предчувствие острой занозой кольнуло в области ребер. «Она не посмеет, – попытался успокоить себя. И снова болезненный укол. – Посмеет, еще как посмеет, ты никогда не был для нее указом!»

Некоторое время он сидел, с трудом переводя дух, когда же смог, выкрикнул, насколько хватило сил:

– Святозар!

Дверь стремительно открылась, быстрым шагом вошел высокий воин, глава стражи. Стянул с головы шлем, обнажая длинные русые волосы, упавшие на плечи. Припал на колено в поклоне. Вот уж кто и правда из доверенных остался, старая гвардия. Этот не подведет.

– Не выпускать Нейлу из дворца.

Святозар вскинул голову:

– Она уже покинула покои, правитель.

Карах вцепился руками в подлокотники. Святозар вскочил, видя, как враз посерело лицо правителя:

– Я приведу знахаря.

– Не поможет знахарь, – прошептал Карах. – Найди мне ее и верни, пока бед не наделала. Но так, чтобы никто…

Начальник стражи поднялся с колен, отвесил поклон:

– Служу Нугору! – отдал честь и вышел из залы.

Громко лязгнули о стену ножны. Советница холодным взглядом смерила пухлое дрожащее тело владельца гостиницы «Дымное». Сильный, но глуповатый молодой страж крепко вжимал его в стену. Поигрывал кинжалом в руке. И ухмылялся. Ему явно нравилась его работа. Ленивый на подвиги, но с удовольствием показывающий силу более слабым. Таких сейчас в Нугоре каждый второй из молодняка, и все пытаются перед соглядатаями выслужиться, авось и нарекут. И ведь не боятся души терять. Не дорожат. Не понимают. А намедни новый начальник китаровских соглядатаев приезжал. Молод, но хорош стервец – и тело статное, и речи льстивые. С тех пор молодая стража и вовсе из кожи вон лезет. Доверенных уж, поди, по пальцам пересчитать можно. Да и в тех уверенности нет, слишком слащаво улыбаются и смотрят на нее маслеными глазами, коли б не слухи о ее связи с правителем, и не посмотрели бы, что советница. Ах, как бы она хотела их всех… В кулак, по стене, чтобы соплями захлебнулись. Потому и готова была на договор с тем, на кого в былое время побоялась бы взор поднять. А теперь ишь как оно выходит, готова переступить через собственные страхи и омерзение, а все потому, что даже так надежнее, чем смазливые, озабоченные юнцы стражи.

Она перевела взгляд на второго стража, того, что стоял у порога. Он кутался в длинный плащ, пряча лик и стараясь не прикасаться к деревянной притолоке. Нейла поежилась. Даже не видя глаз и лица, чувствовала исходящую от него жуть. Только надеяться более не на кого. Нейла с трудом оторвала взгляд, подняла опрокинутый стул, тряхнула головой, сбрасывая навеянный страх. Села, забросив ногу на ногу и не сводя презрительного взгляда с домовладельца.

– Они м-меня пытали… – покрываясь испариной, блеял тот.

– Тебе полезно, – прошелестел голос советницы. – Может, жирка лишнего стряхнешь. Так куда они направились?

– Г-глава обоз домой воротил… Сказал, не будет продаж, ежели соглядатаев столько, нечего и время терять… – сбивчивой скороговоркой выдавливал Сезим, исподтишка косился на печь – там, за заслонкой таилась сума. Лишь бы не заглянули. Не забрали. А там… Выкрутится как-нибудь. А без сумы куда идти? Все расскажет, лишь бы не забрали. Отпустят, схватит добришко – и подальше. Слышал, на западе, в Улар-городе, много людей, там и затеряется. Прикупит небольшой постоялый дворик да начнет все сначала. Ему не привыкать. Главное, выпутаться сейчас.

– Меня не волнует глава какой-то деревеньки! – Рука стража, сжимающая горло Сезима, приподняла его над полом. Он начал болтать ногами и хвататься за облаченные в перчатки руки, пытаясь оттянуть их от собственной шеи. Советница качнула головой, страж опустил задыхающегося Сезима на пол.

– На восток, – начал ловить тот воздух.

– Кто вывел?

Сезим съежился.

– Они меня пытали, – начал снова плаксиво.

– Через врата не проходили, – задумчиво смотрела на него Нейла. – Тайный ход? Ты знаешь тайный ход из города! – Стремительно поднялась, щелкнула пальцами, и домовладелец вновь повис между полом и потолком.

– Где ход? – подошла вплотную Нейла.

Сезим замахал руками:

– Расскажу!

– Не расскажешь, – хмыкнула Нейла. – Отведешь!

Сезим побледнел. Косо глянул на печь. Жалко стало себя и добро, таившееся в суме. Нехорошо все выходило. И предчувствие тяжелое сдавило грудную клетку похлеще руки стража.

– По-ка-жу!

– Замечательно! – Щелчок. Пухлое тело с грохотом упало на пол.

Тут же Сезим вскочил и поспешил к выбитой двери, лежащей в зияющем пустотой проеме.

– Все, все покажу! – зачастил он, потирая шею.

Нейла улыбалась, но такой улыбкой, что Сезим бегом бросился из дома, на ходу указывая путь в подворотню.

Нейла уже почти вышла, остановилась, вернулась, глянула на образ в углу, с укором смотрящий на происходящее в гостинице. Подняла было руку, чтобы перекреститься, но вместо этого взяла лампаду и опрокинула на пол. Огонек вспыхнул, затрещал на дощатом полу, растекаясь вместе с лужицей масла. Нейла пнула лампаду к опрокинутому столу и только тогда вышла.

Сезим торопливо перебирал ногами по каменистому переулку. Уже подходя, с тоской подумал: «Эх, жаль, туман не спал, а то, гляди, и бесы бы увидели, спустились, с ними все сговорчивей получилось бы! И понесло ж назад в «Дымное». А ведь глава Радомир предупреждал. И чего с ними не ушел? Побоялся, что увидят добришко. Испугался? Нет, жлобство задушило. Авось потребуют делиться. А оно вишь как вышло». Он бы и рад уж делиться. Да разве советнице его добро нужно? Ох, и чего он сразу не ушел? И черт бы с этими побрякушками!

– Кто? – прошелестел голос из покосившегося домика.

– Гости! – рявкнул страж и одним легким ударом выбил дверь. Мужичок в засаленной рубахе ойкнул, бросился к окну, но его перехватил быстрый выпад меча. Мужичок закатил глаза, ойкнул и осел, прижимая руки к разрастающемуся на рубахе кровавому пятну. Сезим, втолкнутый в избу, побледнел, увидев кума, царапающего в предсмертной агонии грязный пол. Бросился вон из хаты, но был откинут назад рукой стража.

– Показывай! – ткнула в лицо кулаком Нейла. Сезим пошатнулся. На трясущихся ногах прошел к печи, откинул с заслонки тряпицу.

Нейла кивнула:

– Вот и молодец!

Тонкое лезвие мягко вошло под сердце Сезима. Он взмахнул руками и начал заваливаться на пол.

– За что? Я же показал, – слабеющим голосом выдавил, всхлипывая. В голове зазвенело, поплыла перед глазами комната. Эх, и чего с Радомиром из города не ушел?

Нейла злорадно улыбнулась:

– Как нам показал, так и другим покажешь. – Вытерла клинок о рубаху распростертого на полу Сезима и кивнула молодому стражу: – Дальше мы сами! – И направилась к тайному ходу.

Паренек облегченно вздохнул. Покосился на второго стража и поспешил исчезнуть из мрачной хаты.

Нейла вошла в ход. Второй страж задержался. Наклонился над Сезимом. В предсмертном взоре увидел домовладелец худое лицо, глаза, наполненные чернотой, и тьму, прятавшуюся под плащом. Страж усмехнулся в лицо умирающему и направился следом за советницей.

Радомир сидел на пригорке, смотря на расстилающийся за полем город, медленно жевал сорванную сухую былинку. В небе граяли вороны. Как же привычен стал их крик. Надрывный, резкий. К неприятностям, к бедам, кои за последнее время валились на голову, как из рога изобилия. И не было им конца и края. А все с ее появлением… Хрупкой девчушки с бледным лицом и русой косой.

Она ушла.

А он не смог уйти.

В ушах стоял крик Марьи и ее укоризненный взгляд:

– Куда? Зачем она тебе? Приедешь, любую возьмешь… Я слова не скажу!

Он отвел взгляд:

– Главой тебя назначаю, баба ты умная…

Она схватила его за рукав:

– Сгинешь, Радушка!

Он отстранил ее от себя:

– Значит, судьба!

– Да не судьба это, а бес в ребро…

Он сунул ей в руки узду гнедого. Тот, чувствуя недоброе, потянулся мордой к хозяину. Радомир отвернулся:

– Храни его, оберегай. Хороший конь, и в деле помощник.

– Радомир! – заломила руки Марья. Ветер, поднявшийся поутру, разметал ей косу.

Радомир аккуратно убрал волосы с Марьиного лица. Поцеловал в дрожащие, искусанные в кровь губы:

– Уводи! Не дайте боги, следом стражу пошлют, всем несдобровать… – И пошел обратно к городу. Не оглядывался, и так знал, что смотрит вслед, стирает тайно накатившиеся слезы, прижимаясь лицом к гнедому боку его коня.

С трескотней сорвались с ближайшего дерева мелкие птахи. Радомир вскинул взгляд. От ворот отделилась одинокая фигура и направилась в его сторону. Глава поднялся, сплюнул былинку, вытер лицо рукавом.

На стража вышедший похож не был. Длинный суконный плащ, походка хоть и уверенная, да слишком торопливая. Трава ложилась от ветра, прохожий придерживал полы. Может, кто из горожан или купцов? Зачем? Ярмарка только началась. Если началась. Прохожий уверенно приближался. Радомир поднялся, но с тропы не сошел.

Порывом у прохожего распахнуло плащ. Радомир похолодел. Под плащом вышедшего блеснули на солнечном свете кольчуга и витиеватая ручка меча, такие лишь у военных Нугора.

– Мира тебе, глава Радомир! – Остановился прохожий в десятке шагов от главы, буравя того пристальными синими глазами.

Радомир узнал голос. Да и лицо трудно забыть, слишком уверенное, с четко очерченными скулами. Случалось, встречались. И в поселке у них он был, пушнину к царскому двору да для ратных выбирал. Сам лично выбирал.

– И тебе добро, Святозар! Далеко ли путь держишь, да в одиночестве?

– По твою душу, светлый глава Радомир. – Голос у Святозара спокойный, не озлобленный. Он и в былое время отличался честностью, бесстрашием и верностью Нугору.

– Вот даже как? – У Радомира по спине озноб прошел. С таким сражаться – сразу себе смертный приговор подписывать, потому за клинок, висевший на поясе, хвататься не спешил.

Глава стражи приблизился. Радомир все же опустил руку поближе к оружию.

– Убери руки от кинжала. Не с лихим делом по следу твоему пошел. – Святозар поправил вздыбленные ветром светлые волосы, подернутые уж кое-где сединой.

Глава кивнул, но руки не убрал. Святозар лишь ухмыльнулся.

– Не выстоишь, – сказал тихо. Радомир это и сам знал. Да только без боя сдаваться не желал. – Не нужна мне смерть твоя, – сложил Святозар руки на груди, – за помощью шел.

– Помощь главе стражи нугоровской? Чем же мелкий глава селенья дальнего помочь может? Разве что пушниной.

– Пушнина мне ни к чему, – улыбнулся Святозар. Но улыбка тут же пропала, а рука молниеносно выхватила меч. Радомир мгновенно встал в стойку, извлек и свой клинок. И сразу понял, что не по нему обнажено оружие. За спиной раздался шум раздвигаемых кустов. Радомир про себя чертыхнулся. Смотри, какой страх на него Святозар нагоняет, не услышал приближения чужака. А ведь такого не бывало! Слух для охотника поважней оружия в руках.

Радомир покосился в сторону, не выпуская из вида и Святозара. Тот весь собрался. Поджал губы. Рука сделала быстрый выпад. Радомир отскочил в сторону и одновременно оглянулся. Сверкающее лезвие меча вошло в незваного гостя. Тот покачнулся, рыкнул глухо, ухватившись костлявыми руками за лезвие. С силой дернул острие, освобождая тело. Святозар вывернулся от удара мертвяка, снова свистнул меч. Нежить ловко отпрыгнула, быстрым шагом скользнула к Радомиру и схватила его за плечо. Тот охнул, когда вторая рука мертвеца легла на рукоять кинжала. Да что с ним такое? Не услышал, а теперь и отпора дать не может! От злости у него вспыхнуло лицо, рука выдернула клинок из цепких пальцев нежити. Но замахнуться он не успел, как не успел сделать очередной выпад и подскочивший Святозар. Нежить качнула головой, выведя нечленораздельное:

– Ни-ни-ник…

Святозар даже в лице изменился. Мертвец погладил Радомира по плечу, нападать не собирался. Святозар так и застыл с занесенным оружием над головой мертвяка.

– Говорит! – выдохнул потрясенно. Но тут же пришел в себя, перекинул поудобнее меч.

– Не тронь, не убивать он пришел, – отшвырнул мертвеца от разящего удара Радомир.

– Ты… ты! – оттолкнул его Святозар.

Радомир вцепился в руку главе стражи. С холодом и спокойствием посмотрел в горящие гневом глаза:

– За последнее время я многое видал. Если бы он хотел, то я уже не вел бы речей с тобой.

Святозар сощурил глаза, посмотрел с недоверием на поднимающуюся с земли нежить.

– Ни-ни-ник… – потянул снова руку мертвец, обернув лицо с пустыми глазницами к Радомиру. Глава поежился и хоть понимал, что правда в его словах, но как же неприятно и муторно смотреть в мертвое лицо, в то, как пытаются ворочаться изъеденные гнилью губы, на почти оголенный череп, на котором только кое-где еще остались светло-русые проплешины волос.

– Ника! – выдавил мертвец.

Радомир вложил клинок в ножны:

– Ушла Ника.

Мертвец опустил голову. Ветер трепал порванные одежды на костлявом теле.

– Ку-ку-да?

– На восток. – Он покосился на вслушивающегося в разговор Святозара. Вздохнул и выдавил: – В Обитель.

Мертвец тяжко вздохнул, протянул Радомиру руку:

– Спа-пасибо!

Тот, с трудом сдерживая омерзение, пожал разлагающуюся плоть. Нежить кивнула и торопливо скрылась в кустах.

Святозар спрятал меч, посмотрел в сторону ушедшего мертвеца.

– Вона какие времена пошли, ведьмы по городам шастают, люди с нежитью разговаривают. Перемены!

– К добру ли? – поморщился Радомир. – Так по какому делу искал меня великий страж?

Святозар обернулся. Недоверие скользнуло по лицу:

– А я вижу, ты никак в город воротиться решил?

– Если и так!.. – свел брови глава. – Какое до того дело нугорской страже?

– Никакого, – согласно кивнул Святозар. – Слышали мы, что привез ты в город девчонку-ведьму.

Радомир присел на валун у края тропы. Подумал и сунул руку под дубленый кафтан. Давно уж не курил, годков десять, не менее, а тут рука сама потянулась, достала сигаретку из картонной коробочки. Помнится, в прошлом году на ярмарке брал. Не от желания, от любопытства, на поселке-то все самокрутками балуются. А тут такое… Да еще на коробочке рисунок зверя невиданного и надпись на языке заморском. Понять, что было написано, не представлялось возможным. На поселке читать никто не умел, ни на заморском, ни на каком.

Сигаретка покрутилась в пальцах, Святозар достал огниво и ударил пластинкой о кремень, дал прикурить.

Радомир затянулся. Он давно не брал в руки курева. В легких запершило, он закашлялся. Святозар похлопал по спине.

– Ну уж и не курил бы! – сказал с пониманием.

– Времена такие, – отмахнулся глава и снова затянулся, вторая струя пошла легче, давая мягкое горьковатое успокоение. – Хозяин «Дымного» растрепал?

Святозар пожал плечами, присел рядом, достал из котомки уже скрученную самокрутку. Чиркнул огнивом.

– Мне по ямам ходить незачем. На то стража есть. Они и донесли, что вы по раннему утру покинули Нугор.

Глава кивнул. Затянулся. Ветер разносил дым. Кланялись ветви деревьев, гнулись кусты. Двое сидели на валуне, смотря задумчиво в сторону города. Сидели молча, каждый думал о своем. Радомир докурил, растер окурок носком сапога по земле.

– На восток?

– На восток, – кивнул, поднимаясь, Святозар, откидывая недокуренную самокрутку, и поправил в ножнах меч.

«Дымное» выделялось на улице темным пятном. Обгорелые окна еще коптили, выбрасывая в небо черные клубы. Несколько мужиков из соседних домов пытались засыпать землей то, что осталось. Тройка полных баб стояла поодаль и, покачивая головами, обсуждала пожар, закатывая глаза, в которых не было ни толики сожаления.

Святозар и Радомир остановились, не подходя близко к «Дымному».

– Однако! – присвистнул Радомир и поглубже натянул капюшон. Опасливо покосился на женщин, не узнает ли кто недавних постояльцев, не заподозрит ли. И тут же добавил: – Не мы, Бог свидетель. – И поднял руку в знамении.

– Не божись! Верю. – Святозар хмурился. Отошел к бабам, через минуту вернулся еще более смурый. – Нейла побывала. Видели соседи, как с двумя стражами заходила.

Радомир ничего не ответил. Сезима было жалко. Ведь еще утром с ним говорил.

– Здесь стой! – приказал Святозар.

У главы лицо повело. Уж не решил ли начальник стражи, что это Радомир с ним идет? Разве ж не сам о помощи просил? А тот внимания на главу не обратил, поморщившись от зловония, направился к обгоревшей гостинице. От дыма щипало глаза.

Кто-то из мужиков успел выкрикнуть:

– Куда? Задохнешься, дурень… – И тут же прикусил язык, взглянув в лицо и узнав входящего. Вышел Святозар быстро. Откашлялся, вытирая с лица копоть. Прошел к Радомиру и бросил к ногам прокопченную тлеющую суму.

– За печью, железными крышками укрытая, потому и не успела сгореть. Хозяин наш, видать, собирался покинуть город.

– Я его предупреждал, чтобы не совался обратно в «Дымное», предлагал с нами из города выйти. – Радомир пнул суму. Та звякнула. Он опустился на колени и, вытряхнув содержимое, присвистнул: – Жадность сгубила.

На камнях лежали позолоченные монеты, серебряная посуда. Радомир покопался, вытащил тонкую золотую цепочку с распятием, покрутил в руках, бросил обратно в кучу:

– Видать, сердобольный хозяин не только постоем прирабатывал.

Святозар хмыкнул, подавил сочувственный вздох:

– Куда дальше?

Радомир усмехнулся. Приказного тона в голосе начальника уже не было.

– К восточным трущобам. – Вытер руки о плащ. Мужики у погорелого дома с интересом посматривали на них, но больше на вытряхнутое добро. Глава начал собирать его назад в суму.

Святозар положил руку на его плечо:

– Оставь, не бери греха. Не наше. Один уже расплатился за него…

Радомир кивнул, выпрямился:

– Думаешь, она его?.. – От мысли о смерти хозяина постоялого двора стало не по себе. Мужик он, конечно, гнилой, но смерти глава ему не желал.

– Не думаю, знаю. – Святозар пнул мешок и направился к узкому переулку.

Не успели они в него войти, как мужики бросились к вещам, начали наперебой выхватывать. Послышалась ругань. Радомир хмыкнул и свернул между домами.

Шли, по обычаю, молча.

В косом проеме захолустного домика в восточных трущобах Святозар присвистнул:

– Кровью пахнет!

Щелкнул огнивом, вспыхнул тусклый огонек.

– Незачем свет, – проговорил, подойдя со спины, Радомир, заставив Святозара вздрогнуть от неожиданности. Огниво обожгло пальцы, он махнул рукой, огонек пропал.

– И мертвыми стелился путь ее… – зловеще прошептал Радомир и смолк. – Тшш… – и пропал в темноте лачуги. – Ох ты ж! Жив? – донесся голос от печи.

В ответ послышался едва слышный стон. Святозар на ощупь прошел на голос.

– Лучину в углу возьми, – на ухо ему просипел Радомир.

Святозар снова чертыхнулся. И все-таки охотник Радомир знатный, движется неслышно, будто зверь дикий.

Лучину Святозар нашел с третьего раза. В двух углах только паутину собрал. Щепка зажглась не сразу. После третьего раза полыхнул огонек и тускло осветил избу. Радомир сидел на полу, придерживая голову полного мужчины.

– Сезим! – удивленно приподнял брови Святозар. – Живой!

– Я бы не был так уверен, – осадил его Радомир и покачал головой. – Дух испускает. Не жилец уж.

Сезим стеклянными глазами смотрел в потолок, грудь тяжело вздымалась, испуская хриплый свист.

– Пожалел, – шелестел едва слышный голос. – Не послушал, не пошел… А ты говорил… Поплатился. Ты, – голос стал почти неслышен, – бойся того, кто рядом с ней…

– Кто с ней?

Ответить Сезим не успел.

– Куда ушла советница? – перебивая, подскочил к умирающему Святозар, схватил за плечо, встряхивая.

Радомир посмотрел на него неодобрительно. Но Сезим услышал, и даже на миг появилось осознание в глазах. Чуть приподняв окровавленную руку, указал на заслонку и судорожно выдохнул. По телу прошла судорога, глаза невидяще уставились в закопченный потолок.

– Преставился. – Радомир провел по лицу Сезима, прикрывая омертвевшие глаза. «Бойся того, кто рядом с ней!» Что ж, и за то спасибо, никчемный человечек Сезим.

Святозар уже откидывал заслонку.

– Я забыл спросить, а ты чего вернулся-то?

Радомир положил голову покойного на пол. Перекрестился.

– Судьба повела, – ответил неохотно и, встав, направился к темному ходу.