Глава десятая

Рассветные лучи, розовые с красным, скользили по редким пегим облакам. И только на горизонте, в черной полосе уходящей грозы, еще полыхали молнии. В приоткрытое окно дворца Нугора доносились крики ранних торговцев и зычные голоса стражей:

– Лицо покажи! В телеге чего?

– Как чего? Товар! Ярмарка нынче! – зло бурчали торговцы.

Никогда ранее в Нугоре не проводились поголовные допросы, обыски, не останавливали купцов прямо на улице. Изменились времена. Сам Нугор за последнюю неделю изменился, простой люд старался носа из дома не казать. Купцы злились, совсем не шла торговля. А ведь многие приехали издалека. Почитай, весь торговый север Велимира собрался. Завтра открытие ярмарки, то ли еще будет! Карах сидел на ступени рядом с троном. Нервно сжимал в руках корону, былой символ власти. Вот только ли власти? Горожане от каждого шарахаются. Купцы смотрят недобро. А чего им радоваться? Полный город соглядатаев. И отменить ярмарку он не может. Люд ехал, ждал, столько надежд положил. А здесь? Досмотры, подозрения. Смотрит на бесчинство соглядатаев Карах, а сделать ничего не может. На люди глаза показать стыдно, вроде и правитель Нугора, а слово молвить не в силах. Да и как? Кому? Темному жрецу Китару? Только если совсем уж неумный, и на народ наплевать, и на себя. За ночь сотрут с лица земли Велимирской. Был Нугор – и не станет.

А на столе бумага лежит с редкой печатью красной да с черным вензелем…

Карах расстегнул верхнюю пуговицу рубахи. Душно, хоть и утро раннее, прохладой послегрозовой тянет, а дышать нечем. Знает он этот вензель. Стоит ослушаться, как тот оживет, потянется, лапы растопырит… Ох, не вовремя… Не раньше, не позже. Подождал бы недельку Китар, там и ярмарка бы закончилась. А народ, он чего… Поди объясни ему, если и сам не знаешь, кого ищут и за что им такие печали. Народ ропщет, в сторону двора косится. Да и где видано, чтобы в самом граде Нугоре соглядатаи, как у себя в Хладе, рыскали. А правитель молчит, во дворце отсиживается. А что он сделать может? Вон указ с вензелем злополучным на столе лежит. Кроваво переливается, тьмой отсвечивает. А то как же, на крови да черной магии сотворен. Под ним Карах, как под оковами пудовыми, ни шага сделать, ни слова сказать. Только во дворце отсиживаться и остается. Он снова вздохнул, отставил корону на ступень. Для чего она такому правителю?

В дверь легонько поскреблись.

– Да входи уж…

Тонкая тень советника в длинном плаще, скрывающем фигуру, скользнула и застыла посреди залы.

– Негоже правителю… – начала вкрадчиво.

– Да брось ты, какой я правитель. Глянь вокруг, правитель народ свой защищать должен, а я сижу, слюни пускаю. На большее не способен. Стража и та на глаза не попадается, каждое указание соглядатаев выполняет.

Советник пересек залу, присел рядом, опустил голову на плечо правителю. Тот чуть улыбнулся, стянул с головы советника капюшон. Золотистые волосы рассыпались по плечам. Запустил в них руку.

– Одна ты у меня отрада, Нейла. Ни ближе, ни родней.

– Уедем, правитель. – Голос нежный, переживающий.

– Народ бросим?

– А ты нужен этому народу?

– Сам свой путь выбирал, самому ношу и нести.

Нейла прижалась сильнее. Глаза ясные, синие, что небо, смотрели с болью и сочувствием.

– Страшно мне, Карах, – запустила пальцы в жесткие темные волосы, кое-где уж посеребренные.

– Так ты баба, вот и страшно, – проговорил слова хоть и грубые, но с нежностью.

Она убрала руку. Резко выпрямилась:

– Не баба, советник. – Нахмурилась.

Он тихо рассмеялся:

– Ну, советник ты – во-вторых, а во-первых, баба, хоть и красивая…

Она поджала полные губы, синие глаза стали пасмурными.

– Приказы будут? – спросила холодно. А лицо напряженное, обиженное.

– Будут, – кивнул он, поднимаясь. – Только сначала… – улыбнулся, приблизившись. Рука властно скользнула под плащ, прошлась по тонкой кольчуге, выкованной специально для нее. Давно выкованной последним ведовским кузнецом и доставшейся ей по наследству от бабки. Знатная воительница была. И кольчуга хорошая, спасала не раз. Не просто от стрел да мечей защищая, но и от порчи черной, и от много чего темного.

Карах развязал плащ. Кольчуга снималась долго и звякнула, опадая на пол.

– Обязательно носить ее? Все пальцы изранил, пока снимал.

Нейла вывернулась в руках.

– Обязательно, особенно сейчас, – приглушенно.

Карах торопливо развязывал тесемки грубой рубахи, чувствуя, как горячие руки Нейлы скользят по телу, стягивают с него одежду.

– Торопишься, правитель. – Она едва касалась губами ладно сложенного тела.

– Я долго тебя ждал, – рыкнул он, подхватил Нейлу на руки, уложил на сброшенную тут же рубаху. Обнаженная, она вытянулась на одежде. Улыбнулась, заметив восхищение в его глазах. Карах опустился сверху. Коснулся губами разгоряченной кожи. Волна желания прошла по телу, когда ладонь скользнула между ее бедрами. Нейла глубоко выдохнула, прикрыла глаза, расслабляясь в его руках. Тонкая, словно лоза, белокожая, ее руки ярко выделялись на смуглой коже Караха.

Как же хорошо с ней, заволакивает, затягивает волной по позвоночнику, по задрожавшим от страсти рукам. Бьет пульсацией ниже живота.

– Карах! – она выгнулась в его руках. Он ответил тихим утробным рыком. Судорога истомы прошла по телу. Нейла придушенно вскрикнула, тонкие пальцы впились в его спину, сжимая кожу в такт его ударам. Голова запрокинулась.

– Нейла!

Когда солнечный свет озарил центральную залу, Карах неторопливо натягивал рубаху. Нейла с нежностью смотрела на правителя, распластавшись на холодном полу. Он подпоясался, подобрал корону, но на голову так и не водрузил, отставил на стол. С удовольствием посмотрел на обнаженную женщину. Прекрасна. Головокружительна.

Нейла потянулась, упиваясь восторгом в глазах правителя. Повела округлыми бедрами. Нарочито медленно поднялась, подбирая одежду, и начала нехотя одеваться.

– Помоги, – собрала волосы в пучок.

Ловкие пальцы правителя затянули кольчугу и снова скользнули по шее. Нейла вывернулась из рук Караха, чмокнула в нос.

– Никуда бы не отпускал, – признался он.

Она коснулась кончиками пальцев его лица и отстранилась. Прошла к окну, замерла, глядя в синее лазурное небо. Далеко ушли грозовые тучи, осталась лишь тонкая полоса черноты вдалеке. Карах смотрел на Нейлу напряженно и сосредоточенно.

– Так чем обязан посещению, советник? – выдохнул наконец.

Она ответила, не отводя взгляда от небосвода. Далеко за стеной высились деревья-исполины, густые темные кроны которых почти закрывали горизонт.

– Я знаю, кого ищут соглядатаи Китара. – Помолчала и с довольством добавила: – Ведьму. И знаю, где она.

– Так чего молчала? – взвился правитель. – Посылай стражей к начальнику соглядатаев!

Нейла повернулась вполоборота, улыбнулась:

– Не спеши, правитель. Зачем мы будем отдавать ее соглядатаям? Сам посуди… – Она оглянулась. Прошла к Караху и посмотрела в глаза. – Ежели мы сами жрецу ее доставим, можно и свободу на веки вечные получить! Нугор станет настоящей столицей северного Велимира!

Карах покосился на лежащий на столе указ с печатью. Вензель извивался, темнел, изливался кровавыми разводами. Что произойдет, если Китар узнает, что та, кого он ищет, была у них, но ее не доставили? Карах сглотнул. Даже думать о своей участи не хотелось. Страшно. Но Нейла права, если они сами доставят искомое, можно будет и поторговаться. Караху не нужно правление. Ему нужна Нейла. Свободная от обязательств перед жрецом, перед Нугором. Его Нейла.

– И то верно, – через силу улыбнулся Карах. – Собери доверенных, кто еще остался.

– Зачем торопиться? – мурлыкнула Нейла, прижалась к правителю и скользнула языком по его шее.

Он оттолкнул ее:

– Советница!

Она усмехнулась:

– Поняла.

Еле заметная саркастическая улыбка скользнула по лицу. Она подняла с пола кинжал, пристегнула к поясу и, покачивая бедрами, вышла из залы.