Глава двадцать третья

Первое, что меня удивило, когда я вошел в столовую, это посуда, из которой маменька и Сергей пили капучино. Ну, согласитесь, странно видеть шапку белой пены над эмалированной кружкой красного цвета в белый горошек.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Николетта. – Где тебя носило?

– Сложный вопрос, сразу на него и не ответишь, – улыбнулся я, – то там, то сям. Решал рабочие задачи. Борис, что с нашими сервизами? Все разбились?

– После вашего отъезда позвонила госпожа Адилье и попросила купить такие кружки, – пояснил помощник.

– Нельзя использовать посуду, из которой кто-то уже ел и пил, – отрезала маменька. – Правда?

Вопрос адресовался Сергею.

– Чужая тарелка передает чужое горе, – кивнул колдун, – пей из своей чашки и не выпьешь ничью болезнь!

– Мы с Борисом здоровы, – невесть зачем стал оправдываться. – Регулярно проходим обследования, привиты от гриппа и других болезней.

– Я всегда включаю посудомойку на девяносто градусов, – подключился к беседе батлер.

– Можно не мыть свою посуду неделю, и ничего плохого не случится, но если взять абсолютно чистую кружку, из которой пил гость, то получишь все его проблемы, несчастья, депрессию, – объяснил Сергей. – Речь идет не о микробах, а о душевном состоянии. Миазмы уныния никакой кипяток не смоет!

Выражение «миазмы уныния» вызвало у меня приступ смеха, но я смог подавить его и не расхохотался во весь голос. А ведьмак продолжал:

– Многие люди прикидываются богатыми, успешными и счастливыми. На самом же деле они нищие, нет у них ни счастья, ни успеха. Улыбка – сплошной обман. Их известность основывается на скандальной репутации.

Николетта прижала руки к груди.

– Какие мудрые слова!

– Позовите такого в гости, и неудачник пропитает своим эгрегором чашку, и та станет отравленной, – вещал далее Сергей. – Потом ты берешь сосуд с чужими несчастьями и наливаешь туда кофе. Оно мигом получает отрицательную энергию. Что произойдет, когда ты его выпьешь?

– Завтра же выкину весь фарфор, – ужаснулась Николетта, – на нем часто ели те, кто на суаре был приглашен.

– Лучше всего давать гостям эмалированные сосуды и блюда, – продолжал ворожей, – и пометить их. Когда я покину ваш дом, спрячьте мою чашу для испивания. Во время моего нового визита достаньте ее из коробки и вручите мне.

– Потрясающе! – зааплодировала Николетта.

– А еще лучше, если люди приходят со своим инвентарем, – не выдержал я. – У каждого с собой чемоданчик, а в нем полный набор для еды: тарелки, чашки, столовые приборы. И большой пакет.

– А пакет зачем? – изобразил непонимание Боря.

– Если я правильно понял Сергея, – ухмыльнулся я, – то мыть чужую посуду у себя дома никак нельзя. Отравишь всю кухню жуткими мыслями. Лучше гостю собрать испачканное и утащить к себе домой. Весьма удобно для хозяев.

– Вава, – возмутилась Николетта, – что за чушь ты несешь?

Маг сделал глоток кофе.

– Вода смывает любую энергетику.

– Боже! Как интересно, – не замедлила отреагировать маменька, – Борис, звонок в дверь! Открой немедленно.

Батлер посмотрел на меня и вышел в холл. Я удивился, сейчас поздний вечер. В такое время к нам может зайти только мой друг и сосед Олег Котин или его мать Ирэн Львовна. Но их сейчас нет в России. Олег улетел в США, у него там какие-то рабочие встречи, а Ирэн отправилась в Карловы Вары в санаторий.

– Никки, – закричал из прихожей знакомый до зубной боли голос, – мы пришли.

– Вава, – скомандовала маменька, – иди, займись гостями. Борис, приготовь гостиную для занятий эгрегором!

Я молча направился в холл, понимая, что вечер будет намного хуже, чем ожидалось. Эгрегор – это концепция в оккультизме и эзотерике. Заниматься эгрегором нельзя. Термин означает нефизическую сущность, групповое биополе. В среде истинных ученых это понятие считается маргинальным, антинаучным. Маменька неверно понимает суть вопроса. Надо ей посоветовать почитать труды мистика Даниила Андреева. Хотя не стоит, все равно Николетта никогда не возьмет книгу в руки. Бедный Владимир! Он слезно умолял меня разлучить его супругу с колдуном. Отчим ненавидит суаре, которые регулярно устраивает маменька, но ради сохранения спокойствия в семье стоически терпит еженедельные набеги гостей в свое поместье. Вечеринки в нынешнем году маменька устраивает исключительно по субботам, а сегодня четверг. Значит, она увеличила количество журфиксов, Володя этого не вынесет. Придется принимать удар на себя. Интересно, почему госпожа Адилье избрала дом сына для очередного шабаша?

– Вава, – взвизгнула Зюка, – наклонись, я тебя поцелую. Мальчик, ты растолстел! Следи за собой!

– Вава, – закричала Кока, – ты прекрасно выглядишь, похудел!

– Дзинь, дзинь, дзинь, – ожил домофон, и в прихожую влетела Люка, она затараторила, сбрасывая на пол шубу:

– Девочки, приветик. А в Париже тепло! Каштаны цветут. Я с самолета сразу к вам! Где эрцгерцог?

Я потупился. Слово «эгрегор» дамам не знакомо. Эрцгерцог им понятней.

– Эрцгерцог? – хором повторили Зюка и Кока. – Какой?

– А вот и я! – возвестила Мака, вплывая в холл. – Вава, ты завел кошку!

Я не успел рта раскрыть, потому что Кока расхохоталась:

– Нет! На полу шуба Люки!

– Ох, прости, дорогая, – смутилась Мака, – очень уж твое манто напоминает Барсика моей сторожихи. Очаровательный котик. Милашка!

Борис поднял доху и повесил ее на плечики.

– Эрцгерцог приехал, – кокетливо сказала Кока. – Вава, как его зовут?

Мне хотелось ответить: «Франц Фердинанд», но я вовремя подумал, что не стоит тревожить прах покойного эрцгерцога, чье убийство в Сараево послужило формальным поводом для начала Первой мировой войны.

– Девочки, скорей в гостиную, – закричала Николетта и ринулась по коридору.

– Хочу познакомиться с герцогом! – засуетилась Мака. – Недавно я получила свидетельство о разводе и пока совершенно свободна.

С этими словами бабушка-весна кинулась туда, откуда несся неутихающий голос маменьки.

Мы с Борисом пошли следом, и минут через десять вся компания расселась в гостиной.

– Я готов начать подключение, – объявил Сергей. – Попрошу всех присутствующих снять с себя все металлическое и унести его как можно дальше.

– Вава, – скомандовала Николетта, – у тебя есть корзинка?

Боря встал.

– Секундочку. – И исчез в коридоре.

– Зубные протезы тоже нужно убрать, – продолжал Сергей, – посетителям с имплантами надо выйти.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Зюка, сверкая белоснежными коронками, – у меня сорок два своих зуба!

На меня уж не впервые за вечер накатило желание задать вопрос на сей раз Зюке. Интересно, кто в ее роду был ротвейлером? У этой собаки в пасти сорок два клыка, у человека их меньше. Хотя… Если вспомнить, что протезисты берут деньги за каждый искусственный моляр-премоляр, то Зюке их и впрямь могли четыре десятка вставить. Исключительно из коммерческих соображений.

– У меня тоже челюсти свои! – солгала Николетта. – Скажите, зачем молодой женщине импланты?

– Орехи как белка грызу, – соврала Кока, – ни одной дырки за прожитые тридцать лет не образовалось.

Остальные дамы тоже заверили колдуна, что у них на редкость крепкие, родные зубы.

– Тогда начнем, – потер руки Сергей. – Борис, унесите, пожалуйста, корзину с железом в самую дальнюю комнату. Отмечу, что трудно было найти квартиру, где в каждом углу не стоит по телевизору, они мне мешают.

Я опять погасил улыбку, а ведьмак молодец, не всякий назовет груду золота, платины и драгоценных камней – железом. И теперь понятно, почему компания примчалась ко мне, у меня в гостиной нет чудо-ящика.

Батлер ушел.

– Когда появится эрцгерцог? – осведомилась Мака.

– Нам надо вместе потрудиться для получения взрыва совместной энергии, – объяснил Сергей, решив, что Мака сказала «эгрегор».

– Я так хочу его увидеть! – закатила глаза Кока.

– Ждем возвращения Бориса, – заявил колдун.

– Зачем нам при встрече с эрцгерцогом прислуга? – фыркнула маменька. – Место челяди на кухне.

Сергей скрестил руки на груди.

– Все люди должны непременно находиться в одном помещении. Если они рассеяны по замку, квартире, эгрегор растеряется, не поймет, где ему надо сосредоточиться. Итак! Внимание. Перед вами журнальный столик со скатертью, которая свисает до пола. На нем стоит стеклянный кувшин с водой. Когда он сдвинется с места, это означает, что появился эгрегор.

В комнату вернулся батлер.