Арабское сообщество находилось в контакте со всеми тремя ведущими формами христианства, распространенными в Азии. Несторианцы были сильны в Хире, и их миссионеры путешествовали по всей Аравии, от племен пустынь до государств юга. Традиция повествует о визите пророка в юношеском возрасте в Сирию и утверждает, что его признал пророком христианский отшельник, которому обычно дают имя Бахира, но также называют Нестор. Здесь, возможно, речь идет о контакте между ним и христианским миссионером или, по крайней мере, предполагается, что несторианский отшельник был знакомой арабам фигурой. В то же время монофизиты считали Бану Гассан и другие племена сирийской границы своими сторонниками. Эти арабы контролировали северную оконечность пути через Хиджаз. Абиссинцы, вторгшиеся в Южную Аравию, тоже были монофизитами. Это, вероятно, было серьезным препятствием на пути христианства, поскольку арабы едва ли были предрасположены благосклонно относиться к религии захватчиков своей страны. Также государственная церковь Византийской империи, та, которую мы обычно называем греческой церковью, имела большое влияние на Синайском полуострове, многочисленные монастыри и обители отшельников были именно греческими, а не несторианскими или монофизитскими, и таковыми остаются до сих пор. Синай находится в тесном контакте с Северным Хиджазом, и через него проходят торговые пути в Египет. Представляется, что все эти части христианского сообщества, то есть несторианцы, яковиты и мелькиты – государственная церковь, были в контакте с арабами. Во всяком случае, у первых двух сект было много арабских сторонников. Судя по арабской поэзии, христианский отшельник был знакомой фигурой. То же самое явствует из Корана.

Обители христианских отшельников были в Вади-эль-Кура, что во внутренней части страны, к востоку от Хиджаза, и монахи нередко посещали арабские ярмарки, где говорили о религии с теми, кто соглашался их слушать. Поскольку жившие в племенах арабы тщательно исполняли традиционный долг гостеприимства и ожидали того же от других, монахи обычно считали выгодным оказывать гостеприимство проезжающим арабам, что, вероятно, было необходимой предосторожностью против насилия, которое Нил испытал на Синае.

Филосторгий утверждает, что арабы приобщились к христианству во времена Константина II (334–361). Возможно, он имеет в виду, что тогда отшельники стали селиться в Сирийской пустыне. Едва ли можно поверить в существование обращенных в христианство арабов в такой ранний период. Или не исключено, что он говорит о некоем христианском учителе, который прибыл в Аравию, но его усилия не дали прочного результата. Арабская история повествует, что христианство в Южной Аравии появилось благодаря сирийцу по имени Фемион. Вероятно, это утверждение основано на подлинной традиции сирийского происхождения. Есть также рассказ о химьяритском царе по имени Абд Кефаль, который был христианином, но этого царя трудно идентифицировать, да и рассказ относится к более поздней дате.

Главный центр христианства в Южной Аравии – город Наджран, расположенный в плодородной местности. Накануне прихода ислама его население было самым богатым в Аравии. Город располагался в самом центре земледельческого региона и был известен производством тканей с использованием шелка. Как и во многих других арабских городах, здесь также занимались выделкой кожи и производством оружия. Йеменские одежды, часто фигурирующие в ранней арабской поэзии, в основном выпускались здесь. Хотя город располагался в очень плодородном оазисе с множеством земледельческих деревень, он был очень близко к большой пустыне. Также он являлся южным конечным пунктом торгового пути в Хиру. Есть основания полагать, что именно по этому пути христианство пришло на юг, так что мы можем считать Наджран удаленной колонией сирийской церкви.

Представляется, что в Наджране существовала более развитая политическая жизнь, чем в других арабских городах, – Мекка и Медина не исключение. Там правил триумвират – сеййид, акиб и епископ. Сеййид – вождь – был главой в традиционных обычаях арабского племени. Он занимался внешними делами, заключал договоры, контролировал коммерческую деятельность, являлся хозяином на периодических ярмарках и командовал вооруженными силами. Акиб руководил внутренними делами города, а епископ был главным во всех церковных делах, управлял священнослужителями и монахами, которые составляли большую часть сообщества. А когда речь шла о вопросах государственной важности, все трое действовали вместе. Большинство арабов завидовали богатству жителей Наджрана, но одновременно высоко ценили их благородство и знатность. Древние поэты, похоже, считали их самыми знатными из арабов. Это, разумеется, было намного раньше, чем о себе заявило племя курайш из Мекки. Господствующее положение курайшитов стало общепризнанным только после распространения ислама и было основано, главным образом, на родстве с пророком.

Как и в Мекке, в Наджране была Кааба. Возможно, изначально речь шла о святилище, месте паломничества в дохристианские времена. В поздний доисламский период это слово использовалось для обозначения большой церкви, кафедрального собора епископа. Его описывают как великолепное сооружение, украшенное мраморами и мозаиками, подаренными византийским императором. В этом нет ничего невероятного. Византийское правительство всегда было озабочено созданием «сфер влияния» в Западной Аравии, а мозаики, как известно, были среди даров, которые отправлялись потенциальным друзьям Византии. Поэтому в «Сире» говорится, что в Наджране была религия «царя», то есть византийского императора. Нет никаких сомнений в том, что Наджран был монофизитским. Строгая ортодоксия Византии едва ли применялась в отношениях с городом, который ей был так нужен в качестве противовеса персидскому влиянию в Аравии. Определенно епископ Абу-Харита принадлежал к племени бакр, бывшему монофизитским. Самый известный епископ Аравии позднего доисламского периода был Косс ибн Саида. Его имя традиционно связывали с Наджраном. Фр. Ламменс убедительно доказал, что эта связь ни на чем не основана. Ранние авторы ничего не знали о нем и его городе. Вокруг епископа собиралась свита священнослужителей и монахов, которые, вероятно, делали все от них зависящее, чтобы познакомить арабов с христианскими институтами. Наджран был местом, где проводились важные ежегодные ярмарки. Возможно, именно там христиане устанавливали связи с арабами-язычниками.

Наджран оставался христианским городом и в мусульманские времена до тех пор, пока его жители не были изгнаны халифом Умаром. Большинство изгнанников отправились в Ирак и там основали колонию, названную тоже Наджран. После изгнания жителей важность города стала быстро уменьшаться, и торговля перешла в Сааду.

В Наджране была иудейская колония. Очевидно, она наслаждалась терпимостью и свободой при триумвирате, но, согласно традиции, так было не всегда. Самый известный случай, связанный с историей Наджрана, – мученичество святого Арефы и его сподвижников. Она традиционно ассоциируется с арабским вождем по имени Зу Нувас, который, как утверждают, являлся прозелитом, который преследовал христиан и напал на Наджран, потому что это был христианский центр. Арефа был сеййидом Наджрана и каким-то образом также являлся агентом абиссинского правительства или был в союзе с ним. Абиссиния в то время была защитницей христианства. Поздние историки называют его абиссинским правителем. Абиссинцы уже начали проникать в Южную Аравию, и, вполне возможно, движение Зу Нуваса являлось национальным восстанием против абиссинского влияния, хотя оно в конечном счете привело к абиссинскому завоеванию. Говорят, что после захвата города Зу Нувас дал христианам выбор: отступничество или смерть. Он выкопал ров, где развел огонь, в котором сжигал всех, кто остался тверд в вере. Предполагается, что к этому эпизоду относятся слова Корана (85: 4–8): «Гибель ископавшим ров. Разжигавшим в нем огонь, поддерживавшим его растопкою! Вот, они сидели при нем. И сами были свидетелями тому, что делали верующим. Они мучили их только за то, что веровали они в Бога сильного, славного». Но некоторые комментаторы считают, что это относится к Ветхому Завету и рассказу об отроках «в пещи огненной», приведенному в Книге пророка Даниила.

Абиссинцы вторглись в Южную Аравию в 522 г. Это вторжение обычно объясняется как карательная экспедиция против Зу Нуваса, призванная остановить преследования христиан. Но как мы уже убедились, были и другие мотивы. Абиссинцы встретились с армией Зу Нуваса, которая была разбита, и ее предводитель бежал в горы. В 525 г. они сделали вторую попытку более крупными силами, снова нанесли поражение армии Зу Нуваса и убили его. Потом они создали колонию на берегу и правили пустыней Тихамой, но так и не смогли навязать свою власть внутренним частям полуострова. Так началось падение Химьяритского царства. Абиссинское правление, как сдерживающий фактор персидской агрессии, продержалось до 575 г., когда Южная Аравия была завоевана персами. В VI в. в Аравии велась борьба между византийцами и персами, в которой абиссинцы выступали представителями Византии.

После вторжения 522 г. первым абиссинским правителем стал Сумайяфа (Эсимфей), но он был свергнут амбициозным чиновником по имени Ашрам Абраха, и тот после тщетной попытки стать независимым правителем был признан как наместник Абиссинии. При ранних абиссинских правителях из Александрии был послан христианский епископ по имени Грегенций, который занял престол в Тафаре. Ему приписывают создание «Законов химьяритов» – эта работа была выполнена по требованию Абрахи, и «Спора с иудеем Хербанусом», в котором он одержал верх над соперником, благодаря появлению Христа в видении, и затем крестил пять миллионов евреев. Надпись на плотине в Марибе называет Абраху наместником, который восстановил плотину после ее разрушения водой. В этой надписи содержится воззвание к Святой Троице, явно христианское. Нет никаких сомнений в том, что Абраха и епископ Грегенций – исторические личности, но, вероятнее всего, имело место несколько абиссинских вторжений или попыток вторжений, между последней частью IV в. и 525 г., и возникшая впоследствии арабская традиция путает их, создавая совершенно неправдоподобную хронологию.

Согласно традиции, Абраха послал армию против Мекки, и командир этой армии ехал на слоне. По этой причине год экспедиции стали называть годом слона. Одна из сур Корана, судя по всему, посвящена этому событию. «Не вспоминал ли ты, как поступил Господь твой с сопутниками слона? Не обратил ли он умысла их к их же погибели? Он послал на них стаи птиц. Они бросали в них камни из обожженных глиняных глыб. Так он сравнял их с потравленной нивой». Отсюда появилась история о том, что, когда армия Абрахи расположилась лагерем перед Меккой, откуда ни возьмись налетели птицы и стали бросать в воинов камни, пока не убили большинство из них. Правда, эта легенда не содержится в Коране, а является гипотезой комментаторов, которые попытались извлечь буквальный смысл из текста. Аль-Вакиди полагает, что армию убила болезнь, а птицы – мертвые тела. Здесь мы имеем утверждение, безусловно бывшее абсолютно понятным современникам пророка, но неясным нам, поскольку уцелевшие трактовки построены на тексте Корана и не несут никакой информации, за исключением той, что домыслили те, кто использовал текст. Традиция ничего не добавляет. Ламменс полагает, что вся история основана на ошибочном использовании слова al-fil – «слон» вместо имени Alfilas — так звали византийского морского командира, который командовал экспедицией в Йемен. Главные силы абиссинцев, как мы знаем, были переправлены в Аравию на греческих судах.

Козьма Индикоплевста был в Адулисе, когда оснащали флот, и наблюдал за приготовлениями.

Нам известно, что результатом жестокого правления Абрахи и его двух преемников стало обращение к царю Персии, сделанное по предложению правителя Хиры, и что персов тем самым спровоцировали на завоевание Южной Аравии. Несомненно, жестокое правление Абрахи подразумевало патрулирование дорог и обеспечение безопасности путешественников, иными словами, он нарушал традиционное право арабских племен вымогать деньги у путешественников. С самых ранних времен документированной истории вплоть до последнего времени кочевые арабы сопротивлялись любой власти, желавшей их контролировать. Хотя оседлые арабы, судя по всему, в глубине души надеялись на успех правителя, пусть даже чужеземца. Меккане времен пророка считали бедуина, внезапно появившегося на улицах города, замаскированным дьяволом. Оседлые сообщества ненавидели дикарей пустыни. В то же время арабы были достаточно проницательны и видели, что византийцы и персы конкурируют между собой за контроль над Аравией и всегда готовы натравить одну часть населения на другую, что они и делали, если представлялась возможность. Персы уже были хозяевами восточной стороны Аравии и контролировали очень важный юго-восточный угол полуострова, который теперь носит название Оман. Они пользовались каждым случаем протянуть щупальца вглубь территории. Помимо всего прочего, это соперничество имело целью заполучить контроль над индийской торговлей. Кроме того, персы желали прекратить арабскую контрабанду через границу. Все это очень далеко от привычной картины, рисующей арабов дикими племенами, живущими в примитивных условиях и якобы изолированными от остального мира до тех пор, пока им не помогла исламская экспансия. Аравия никогда не была изолированной. Это регион, в котором мировые державы сражались друг с другом, и арабы с радостью принимали участие в игре политических интриг. Разумеется, необходимо помнить, что арабы Хиры, обеспечившие для себя нечто вроде гегемонии в арабском мире, определенно были сторонниками Персии, по крайней мере, до прихода ислама.

Абиссинцы являлись христианами и монофизитами, следовавшими за Александрией. Можно с уверенностью сказать, что христианство Наджрана тоже было монофизитским, что, если оно пришло из Хиры, в нем был и несторианский элемент. Нет ничего необычного в том, что об острых противоречиях между христианскими сектами знали арабы, и если так, они должны были одновременно получить некоторые знания о греческой философии, пусть даже неглубокие. В любом случае Южная Аравия участвовала в жизни монофизитской церкви, и христианство, активный проводник эллинской философии, проникло в Аравию в нескольких направлениях. Это еще один признак того, что Аравия ни в коей мере не была изолированной. Более того, существовала миссионерская экспансия из Аравии, по крайней мере, на Сокотру, где сохранились следы христианства, заметные до сих пор. Следует отметить, что в раннехристианской литературе слово «индийский» часто заменяет «аравийский».

Северные границы Аравии