Глава 14

За следующие четыре дня мы с Арикой вволю наговорились. Оказалось, что в некоторых вещах я действительно стал для нее одним из «Кто», а она сыграла ту же роль для моей цели – узнать как можно больше об Африке. Она училась, чтобы стать натуралистом, – увлечение, которое поддерживала в ней Ма Ма Гомбе. Во время наших ежедневных прогулок Арика помогала мне понять, как взаимосвязано все в Африке – и на самом-то деле все в мире.

Поскольку я пока определил для себя только один пункт из Большой пятерки для жизни, она не могла мне помочь ни в чем другом. Об этом-то мы и говорили однажды вечером.

– Как на свете всегда есть энергия, круговорот которой непрерывно движется через нас, и деревья, и горы, и животных, так есть на свете и наши «Кто», – объясняла она. – Это не то что «когда ученик готов, учитель появляется», как пишут в философских книгах. Просто учитель есть всегда, и все зависит только от того, знает ли ученик, какого типа учителя он ищет. Когда я была ребенком, Ма Ма Гомбе рассказала мне одну историю, которую я запомнила навсегда.

– Представьте себе, – продолжила Арика, – что никто никогда не рассказал бы львице, что она – охотница. На земле были бы следы, но она бы их не видела. Ветер подносил бы к ее носу запахи, но она бы их не чуяла. Воздух полнился бы звуками, издаваемыми стадами животных, но она бы их не слышала. Наши «Кто» могут быть повсюду вокруг нас, но мы должны познать свою Большую пятерку для жизни, прежде чем сможем понять, что наши «Кто» уже есть на свете.

Глава 15

Через пять дней после прибытия в деревню мы с Ма Ма Гомбе попрощались с ее жителями. Пока мы жили там, Ма Ма Гомбе старалась как можно больше общаться с Арикой и каждым ребенком. Только намного позднее мне стало ясно, почему она это делала.

Была одна девушка, с которой Ма Ма Гомбе проводила больше всего времени. Когда мы с Арикой уходили гулять, Ма Ма Гомбе почти каждый раз навещала ее. Когда мы покидали деревню, она долго стояла с Ма Ма Гомбе в обнимку. По ее щекам непрерывно лились слезы, свидетельствуя о том, сколь многое между ними произошло.

Когда деревня осталась позади, Ма Ма Гомбе объяснила, что эта девушка вышла замуж очень юной и что теперь муж почти каждый день бьет ее.

– В ней раньше было столько страсти к жизни, – говорила Ма Ма Гомбе. – А теперь у нее только одно желание – как бы поскорее со всем этим покончить.

– И ты понимаешь, что́ она переживает? – спросил я.

– Я сама пережила то, что переживает она, – тихо ответила Ма Ма Гомбе.

Много часов после этого она хранила молчание. Мы поднимались по горным тропинкам среди хвойных деревьев и гигантских гранитных скальных выходов. Когда мы достигли вершины одной из невысоких гор, Ма Ма Гомбе бросила взгляд на оставшуюся внизу долину.

– Какая чудесная игровая площадка нам подарена! – проговорила она. – Иногда об этом трудно помнить.

– Что ты имеешь в виду? – не понял я.

– Когда я была юной девушкой, я мало знала о мире. Мои родители были бедны, и хотя я не была обделена умом, образования не получила почти никакого. Я влюбилась в мужчину из соседней деревни. Я ничего о нем не знала, но думала, что люблю его, и верила, что любовь побеждает все. И он оказался одним из моих величайших учителей, – прибавила она.

– В каком плане?

– Не прошло и пары недель после нашей свадьбы, как он начал унижать меня. Он оскорблял меня перед другими людьми и обзывал тупицей, если я чего-то не знала. Как потом выяснилось, он и сам этого не знал. Но в то время я этого не понимала. Чем больше я молила его о любви, тем хуже он становился. А потом он начал меня бить. Мне было страшно. Мне было стыдно. Мы жили в его деревне, и я там почти никого не знала, а немногие знакомые не делали ничего, чтобы помочь мне. Они тоже стали одними из моих главных учителей. Когда я была на пятом месяце, беременная своим первым ребенком, муж избил меня так жестоко, что я потеряла ребенка. Вплоть до этого момента я постепенно теряла ощущение реальности. Но этого я уже вынести не могла. Моя мать была необразованной женщиной, но любящей матерью. Я жаждала сама стать такой, держать на руках собственного ребенка, укачивать его, рассказывать ему о жизни. Но он отнял это у меня. Между избиениями всегда было некоторое затишье: он давал мне время поправиться. В прошлом я воспринимала это как знак того, что муж все же меняется, что все будет хорошо, что он будет любить меня. На этот раз я не была так глупа. Я продолжала притворяться, что мои травмы тяжелы, пока не исцелилась полностью. А потом однажды утром, когда он ушел на охоту, я сбежала. И в то утро начала свою жизнь заново.

– Мне так жаль, Ма Ма Гомбе, – тихо проговорил я. У меня просто не было слов. – Ты по-прежнему его ненавидишь?

– Нет, – покачала она головой. – Я многое узнала о жизни благодаря ему.

Она широко развела руки и оглядела долину, протянувшуюся под нами, и мерцающее озеро, угнездившееся между невысокими горами.

– И я многое узнала о том, как все это устроено. Я верю, что мы являемся чем-то до того, как рождаемся, юный Джек, и я верю, что мы остаемся чем-то после того, как умираем. А ты веришь в это?

– Да, верю, – отозвался я. – Хоть и не знаю, почему я в это верю.

– Ну, если мы верим, что были чем-то до и будем чем-то после, это ставит перед нами интересный вопрос, – начала Ма Ма Гомбе. – А именно: «Почему ты здесь?» Почему мы приходим в это прекрасное место, если просто идем откуда-то куда-то еще? Я полагаю, ответ в том, что это место похоже на школу, – продолжала она. – И до того, как прибыть сюда, мы выбираем предметы, которые хотели бы изучить, пока будем здесь, – определенные испытания, которые мы хотели бы пройти за время своей жизни. Как мне представляется, это похоже на одно из тех портовых гигантских табло, где перечислены все корабли, которые отчаливают, и места, куда они направляются. Только вместо того, чтобы выбирать корабли, мы выбираем испытания.

Она подняла лицо к небу и стала тыкать в воздух пальцем, словно видя перед собой это гигантское табло:

– Пожалуй, я возьму страх неудачи. И еще отсутствие уверенности в себе, и, наверное, добавлю угнетателя в своей жизни… – перечислила она и продолжила, повернувшись ко мне: – Мы выбираем эти испытания для того, чтобы опыт на этой игровой площадке был более значимым для нас. Представь, что стараешься забить мяч в ворота, если на поле нет ни защитников, ни вратаря. Первые несколько раз это было бы здорово, но вскоре это тебе наскучит. Нет, юный Джек, приятное волнение возникает тогда, когда мы учимся уклоняться от защитника и обводить вокруг пальца вратаря.

Ма Ма Гомбе умолкла, и взгляд ее снова устремился к горизонту.

– Итак, мы выбираем испытания, чтобы, оставив их позади, сказать себе, что действительно чему-то научились. Что действительно чего-то достигли. И мы не знаем точно, как эти испытания себя проявят, – добавила она. – Знаем только, что столкнемся с ними, когда будем на игровой площадке. Но потом мы рождаемся на Земле и не помним, что именно выбрали. Не помним, что пришли откуда-то еще и куда-то еще пойдем потом. Мы просто видим игру, видим защитников и жалеем, что нам досталась непростая игра. А вселенная почти непрерывно пытается напомнить нам о тех испытаниях, которые мы выбрали. Она пытается вдохновить нас выиграть игру, подняться в своем мастерстве над уровнем защитников. Напоминания начинаются с мелких и почти безболезненных. Но когда мы не обращаем на них внимания, вселенная становится настойчивее. То, что некогда было легким похлопыванием по плечу, становится громом и молнией, а потом целым ливнем напоминаний, и у нас остается только два выхода – либо вспомнить, либо умереть. И для тех, кто вспоминает, и берется за трудности, и преодолевает их – а они всегда нам по силам, иначе мы бы изначально не выбрали их, – небо расчищается, и мир выглядит вот так… – с этими словами Ма Ма Гомбе указала на раскинувшийся перед нами вид. – Мы видим, какой на самом деле рай, эта наша игровая площадка.

Она немного помолчала.

– Когда муж избил меня настолько сильно, что я потеряла ребенка, это была моя гроза с ливнем. Это был «будильник», заставивший меня вспомнить, откуда я пришла, зачем я здесь и куда отправлюсь после этого. Мы сами выбираем себе испытания, юный Джек. Я пыталась помочь той девочке вспомнить, как она выбрала свои испытания, – пока вселенная не послала ей знак, подобный тому, что получила я.

Я внимательно посмотрел на Ма Ма Гомбе.

– Как такое может быть, что ты не испытываешь к нему ненависти – после всего, что он с тобой сделал? Даже мне он ненавистен, а ведь я его в глаза не видел. И ненавистен мужчина, который может так поступить с женщиной.

– Один из пунктов моей Большой пятерки для жизни – знакомиться с людьми со всех концов света, – ответила она. – Я хотела этого с тех пор, как прочла одну особенную книгу, когда была очень маленькой. Это была история о детях из других стран, которые очень отличались от моей, и она меня завораживала. Я отложила эту мечту в сторону, когда муж начал меня избивать. Но в то утро, уйдя из его деревни, я приняла решение воплотить эту мечту в реальность. Я не знала, как сделаю это, но знала, что хочу именно этого. Спустя три дня пути я набрела на лагерь путешественников. От них как раз сбежал кашевар, прихватив с собой бо́льшую часть продуктов. Проводник спросил меня, не смогу ли я их выручить. Вечером я пошла в джунгли, собрала коренья и травы и приготовила их с мясом дичи, добытой проводником. И так сделала первый шаг к исполнению своей мечты. Одна из женщин в той группе оказалась драматургом, и от нее я узнала то, что позволило мне перестать ненавидеть мужа.

Ма Ма Гомбе перевела дыхание и продолжила:

– Я никогда прежде не слышала о пьесах и театре. Она объяснила мне, мол, это когда люди притворяются, что делают всякие вещи. Они ведут себя определенным образом, все роли и реплики распределены, и они совершают разные действия, но так, чтобы все выглядело правдоподобно.

Однажды вечером я лежала у костра, глядя на звезды, и внезапно мне все стало ясно. Я пришла сюда, чтобы прожить жизнь. Я сама усложнила ее для себя, выбрав определенные испытания для преодоления. И, коль скоро я их выбрала, кто-то должен был играть роль защитника на игровом поле. Кто-то должен был произнести определенные реплики и действовать, чтобы эти испытания казались правдоподобными.

И у меня случилось виде́ние: когда я умру, я увижу всех людей, которые встречались мне при жизни, а не только тех, кто были моими друзьями и союзниками. И тогда пойму, что все те люди, которые создавали для меня самые большие трудности и препятствия, на самом деле были всего лишь актерами в моей пьесе. Что они мысленно твердили, произнося вслух свои реплики: «Освободись, Гомбе! Не слушай меня. Это просто реплики из пьесы. Освободись!» Я увижу этих людей, и они будут приветствовать меня громче всех. Ведь именно они больше всех надеялись, что я смогу рассмотреть суть за их костюмами и отрепетированными репликами. Их самым большим желанием было, чтобы я одолела их и воплотила свою Большую пятерку для жизни.

Вот почему я не ненавижу своего бывшего мужа, юный Джек. Я вижу его таким, какой он есть, и понимаю, какую роль он сыграл в моей жизни.

Пару минут я сидел молча.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что то, что он делал с тобой, было нормально? – недоверчиво произнес я.

– Юный Джек, есть разница между пониманием, что люди – актеры в нашей жизни, и позволением им продолжать играть эту роль. Когда понимаешь, что все происходящее – это пьеса, заодно понимаешь, что ты сам режиссируешь ее. Для меня речь не о том, что – нормально, а что – нет. Речь о том, чтобы дать себе право выбирать, какой будет моя пьеса и кому я позволю в ней быть.