11
Василий Петрович Баринов проснулся ни свет ни заря. За окном еще было темным-темно. Он протянул руку и взял с тумбочки телефон. На экране светилась цифра «5». Пять утра! Зачем он вскочил в такую рань? Снова будет мучить адская головная боль. Надо уснуть. Заставить себя, закрыть глаза, принять удобную позу. Кажется, в ютубе есть специальная музыка для релакса и сна.
Василий Петрович открыл сайт, нашел какой-то ролик, включил. Послышался тихий плеск воды, чириканье птичек и еле уловимая мелодия. Он прикрыл глаза и попытался отключиться, но проклятый сон так и не шел. Промучившись минут пятнадцать, Василий Петрович в сердцах отложил телефон. Нечего делать, придется вставать.
Он, кряхтя, поднялся с постели и отправился в ванную. Прохладный душ немного привел его в себя. Перестало колоть в висках, тяжесть, давившая на сердце, слегка отпустила. Василий Петрович докрасна растерся полотенцем, почистил зубы, побрился, побрызгался одеколоном. После этого жизнь показалась ему более или менее сносной.
Он пил кофе на огромном квадратном балконе, переделанном под зимнюю веранду. Пока только кофе. К девяти часам придет Настя, принесет свежих круассанов с шоколадной начинкой и клубники. Тогда он позавтракает как следует.
Василий Петрович уже пять лет жил один в роскошной трехкомнатной квартире на Полянке. Ему нравилось одиночество, тишина и покой вокруг – в семейной жизни его вечно преследовал шум: то дети закричат, поссорившись, то жена на кухне задумает провернуть что-то в блендере, то в ванной машинка с грохотом начнет отжимать белье. Теперь в пустой квартире никто не кричал, не плакал, не ругался, кухня стояла девственно-чистая, а вещи стирались строго раз в сутки в отсутствие хозяина.
Василий Петрович нанял горничную, чтобы она распоряжалась всем хозяйством. Прежде чем остановиться на Насте, он отсеял несколько десятков претенденток. Настя как нельзя более подходила его запросам: молчаливая, почти бесплотная, как тень, сорокалетняя старая дева. Она приехала откуда-то из провинции и тщетно искала нормальную работу. Ей долго не везло, пока она не встретила Василия Петровича. Тут, как говорится, пазлы соединились. Настя боготворила хозяина, научилась угадывать любое его пожелание, да что там, каждую мысль, рождающуюся в его голове. Она драила и без того идеально чистую квартиру, заказывала лучшие и наисвежайшие продукты, следила за тем, чтобы в вазе на столе всегда были живые цветы.
Василий Петрович был доволен. Всю первую половину жизни он насиловал свою интровертную натуру, пытаясь быть, как все: женился, завел детей-погодков, вечно сопливых, крикливых, раскидывающих под ногами игрушки. Возил семью на юга в экзотические страны, покупал жене шубы и бриллианты, выслушивал от нее, как ей не хватает его темперамента в постели, как другие мужья зарабатывают больше и любят жен жарче.
К сорока восьми годам Василий Петрович почувствовал, что устал: тянуть лямку, соответствовать общепринятым нормам. К этому времени его бизнес крепко стоял на ногах, в средствах нужды не было никакой. Но в душе прочно поселилась тоска. Хотелось послать все к черту и поменять жизнь на сто восемьдесят градусов. Что он и сделал, невзирая на осуждение родственников, друзей и собственную совесть, нашептывающую, что он поступает жестоко и непорядочно, бросая семью. Василий Петрович оставил имущество жене и детям, купил себе квартиру в центре и занялся политической карьерой. Это его затянуло с головой.
Жизнь приобрела совершенно новый смысл. Ему несказанно везло – довольно скоро он добился известности и популярности в общественных кругах и пошел вперед семимильными шагами. Один пост сменялся другим, более высоким и престижным, но Василий Петрович не собирался останавливаться на достигнутом. Планы его были дерзкими и смелыми, а вера в себя – непоколебимой.
И вот теперь остался последний, решительный шаг. От него зависит, увенчается ли успехом весь его титанический труд за последние годы…
Василий Петрович взглянул на часы. Только семь, и то без четверти. В одиннадцать у него назначена встреча. Очень важная встреча с человеком, которого ему порекомендовал бывший одноклассник, Венька Солнцев. Один раз они уже встречались, обсудили заказ, гонорар, наметили план действий. Сегодня Василий Петрович должен получить первый отчет о проделанной работе.
Он вдруг понял, что его разбудило в такую рань. Страх! Страх, что ничего не удалось, и, стало быть, все напрасно. Главный конкурент обойдет его, займет место, о котором он мечтает вот уже два года. За которое заплачено столько денег и ради которого потрачено столько нервов.
Василий Петрович нервно допил кофе и развалился в плетеном кресле, стараясь справиться с охватившим его мандражом. Напрасно он психует. Все будет хорошо. Венька, когда советовал ему своего чела, сразу оговорился: нюх у него, как у собаки. Будь покоен, все сделает в лучшем виде.
Василий Петрович не заметил, как задремал. Ему снилось, будто он мальчишка, ловит в саду у деда белых бабочек-капустниц. Над головой ярко светит солнце, на грядке наливаются соком круглые молодые кочанчики. Бабочки порхают, а маленький Васятка машет над головой сачком, пытаясь прижать белокрылую трепещущую красавицу к траве…
Его разбудил скрежет открываемой двери. Это пришла Настя. Пока она вешала в прихожей плащ и переобувалась в мягкие войлочные тапки, Василий Петрович сонно щурил глаза, пытаясь выйти из дремотного состояния. Надо же, приснится всякая пакость! Покойников видеть во сне – не к добру. А дед – давным-давно на том свете.
– Вы уже встали? – Настя заглянула на балкон. – Не холодно вам тут?
Василий Петрович помотал головой. Настя молча достала из стенного шкафа теплый плед и укутала им хозяина.
– Сейчас завтракать будем. Я вам к чаю, кроме круассанов, еще бубликов взяла. Горячих, с маком.
– А клубнику? – ревностно спросил Василий Петрович.
С некоторых пор он обожал по утрам клубнику со сливками или просто со сметаной.
– Ну разумеется.
Настя ушла в гостиную накрывать на стол. Василий Петрович всегда завтракал с чувством и толком, за большим дубовым столом, покрытым крахмальной белоснежной скатертью. Он сидел в кресле и с удовольствием слушал тихий и мелодичный звон посуды. Как это у Насти так получается – в ее руках даже обычные фарфоровые тарелки поют, словно хорошо настроенный музыкальный инструмент.
– Кушать подано, – торжественно провозгласила Настя из гостиной.
Василий Петрович скинул плед и, покинув балкон, уселся к столу. Он пил свежезаваренный ароматный чай, лакомился клубникой и кусал горячий хрустящий бублик, намазанный сливочным маслом и щедро обсыпанный маком. Настя скромно стояла в стороне. На ней был белый кружевной фартучек, в руках такое же полотенце. Если Василий Петрович что-нибудь проливал на скатерть или просто оставлял крошки, она бесшумно подходила и устраняла непорядок. Как вышколенный официант, она молниеносно забирала пустые тарелки, чтобы они не портили антураж стола.
Позавтракав, Василий Петрович приободрился. Настроение его заметно улучшилось. До встречи оставался час.
– Настя, я пойду прогуляюсь, – крикнул он в спальню, где горничная протирала пыль.
– Хорошо, Василий Петрович. Обедать дома будете или в ресторане?
– Дома. Закажи мне куриного супчика с вермишелью. Или лучше сама свари.
– Хорошо, сварю. А на второе?
– Второе по своему разумению.
Василий Петрович надел легкое пальто, шляпу, ботинки и вышел из квартиры. Денек выдался солнечный и безветренный. Ему сразу же стало жарко в пальто и шляпе. «Вернуться, что ли? – подумал он и тут же отверг эту идею: – Возвращаться – плохая примета». Прогулка по бульвару заняла у него полчаса. Потом он сел в такси и через пятнадцать минут был у своего любимого ресторанчика.
В дверях Василия Петровича встретил знакомый швейцар. Он помог ему раздеться и проводил в зал, где у окна был зарезервирован уютный столик на двоих. Василий Петрович попросил стакан минералки и стал ждать.
Ровно в одиннадцать в зал вошел плечистый молодой брюнет. Он зорко оглянулся по сторонам и быстро подошел к столику, за которым сидел Василий Петрович.
– Здравствуйте. – Брюнет протянул руку.
Василий Петрович пожал его крепкую ладонь.
– Доброе утро.
– А ведь оно действительно доброе. – Брюнет кивнул на окно, в которое светили яркие солнечные лучи.
Василий Петрович слабо улыбнулся.
– Вы правы. Хотелось бы, чтобы и вести, которые вы мне принесли, так же были добрыми.
Брюнет сел напротив него.
– К сожалению, пока не могу вас ничем порадовать. Мы продолжаем работу. Нужно набраться терпения.
– Но вы поймите! – Василий Петрович нервно заерзал на стуле. – У нас мало времени. Очень мало! Если вы не… не выполните мой заказ, все будет напрасно. Я на вас надеюсь, как на господа Бога.
– Ну, это лишнее, – со снисходительной улыбкой проговорил брюнет. – До Бога мне далеко, однако сделаю все, что в моих силах. У меня есть кое-какие зацепки. Надеюсь, в скором будущем нам повезет.
– Хорошо, если так. – Василий Петрович залпом осушил стакан. – Есть еще что-то? Какие-то новости?
Брюнет секунду помолчал, раздумывая, будто колебался, говорить или нет. Затем решительно качнул головой.
– Нет. Больше никаких новостей.
Василий Петрович кивнул и кисло улыбнулся.
– Да, кстати, вам привет от Вениамина Константиныча, – сказал брюнет. – Он переживает, как вы. Говорит, совсем пропали, перестали звонить.
– Это я пропал? – он возмущенно захрустел пальцами. – Это он мне не звонит! А мне неловко его беспокоить, он ведь занятой человек, у него бизнес.
– Ну, вы там разберитесь сами, а я пошел. Дел по горло. – Брюнет встал, его мощная фигура нависла над тщедушным тельцем Василия Петровича. – Засим разрешите откланяться.
Они снова обменялись рукопожатиями, после чего парень вышел из зала. Василий Петрович из окна наблюдал за тем, как тот садится в машину. Автомобиль газанул и сорвался с места. Василий Петрович промокнул крахмальной салфеткой мокрый лоб. Его терзали какие-то смутные, не вполне ясные подозрения. Так ли все гладко в деле, как говорит Венькин агент? И почему сам Венька передает ему приветы через третьих лиц, а не просто наберет его номер да спросит: «Как жизнь, дружище?»
Раньше так всегда и бывало. Раньше…
Василий Петрович вспомнил, как они с закадычным дружком Венькой воровали мороженое в универсаме. Было дело. Набирали за пазуху по пять шесть вафельных стаканчиков и пробирались к выходу, подняв руки – мол, мы без покупок. А мороженое надежно лежало по карманам фланелевых рубашек, бывших тогда в моде. Никто их не досматривал, пацаны и пацаны, камеры тогда только-только входили в обиход, а Венька и Васька научились тырить стаканчики незаметно. Потом они лакомились сами вволю и угощали девчонок-одноклассниц, не всех, конечно, а самых красивых. Девчонки отлично знали, откуда взялись стаканчики, но не гнушались и ели с аппетитом…
Эх, Венька, Венька, сколько ж лет прошло с тех пор! Где те милые бесшабашные девчонки? А у нас седина в бороде, седина на висках…
Подошел официант.
– Василий Петрович, вы будете что-то заказывать? Хотите, принесу вам новинку от шефа? Утка в пикантном соусе. Пальчики оближете. – Он подобострастно улыбнулся.
– Вот что, дружище, принеси мне лучше сто граммов коньячку. А к нему сырную тарелку, ну и фруктов каких-нибудь.
– Будет сделано. – Официант учтиво наклонил красиво подстриженную голову.
Василий Петрович попытался унять противную и мелкую дрожь в руках. В конце концов что он так нервничает? Венька гарантировал ему положительный исход дела. Венька не подведет, он – надежный дружок, кореш. Стало быть, нужно ему верить. И набраться терпения. Василий Петрович вздохнул, аккуратно разложил салфетку на коленях и принялся ждать свой коньяк.
