Советский период отечественных органов безопасности (1917–1922 гг.)
Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем, спекуляцией и преступлениями по должности (ВЧК) (1917–1920 гг.)
1. Политическая и оперативная обстановка в Советской России
В октябре 1917 года, в обстановке охватившего страну политического и социально-экономического кризиса, партия большевиков во главе с В. И. Лениным подготовила и успешно осуществила вооруженное восстание. Временное правительство было арестовано.
II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (25–27 октября 1917 г.) объявил о передаче власти Советам и избрал высшие государственные органы: Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) и правительство — Совет народных комиссаров (СНК) во главе с Лениным. На местах Советы мирным, а порой и вооруженным путем свергали прежнюю администрацию и брали власть.
Создание и укрепление советского государственного аппарата происходило в сложных условиях. Власть большевиков была еще слаба и неустойчива. Почти все существовавшие тогда российские партии осудили Октябрьское вооруженное восстание. Мощная забастовка государственных и банковских служащих, поддержанная большей частью интеллигенции, развернувшаяся с первых дней Октябрьской революции, не позволяла большевикам быстро овладеть госаппаратом в столице и крайне затрудняла их попытки наладить управление страной в целом. В рядах самих большевиков не было единства, часть из них была склонна к компромиссу с умеренными социалистами и выступала за создание «однородного социалистического правительства».
Уже 26 октября 1917 г. в ходе работы II съезда Советов глава Временного правительства А. Ф. Керенский, незадолго до взятия Зимнего дворца перебравшийся в штаб Северного фронта, направил в Петроград 3-й конный корпус под командованием генерала П. Н. Краснова. Лишь мобилизовав все силы, большевики смогли их остановить у Пулковских высот.
«Комитет спасения Родины и революции», созданный правыми эсерами, меньшевиками, представителями ряда государственных и общественных организаций, подготовил в Петрограде выступление юнкеров. 29 октября 1917 г. они заняли ряд объектов, в т. ч. телефонную станцию, лишив, таким образом, связи Смольный. «Мятеж юнкеров» был быстро подавлен, но повлек значительные жертвы.
На подавляющей части территории страны Советская власть еще не установилась. Этот процесс завершился в целом лишь к февралю-марту 1918 г., а в конце 1917 г. ситуация в ряде регионов складывалась острейшая. Даже в Москве ожесточенные, кровопролитные бои с юнкерами затянулись до 3 ноября 1917 г. Казачий Дон во главе с атаманом А. М. Калединым отказался признать Советскую власть. 2 ноября в Новочеркасске генерал М. В. Алексеев начал формировать Добровольческую армию, ставшую зародышем Белого движения.
Проблемой для большевиков стал и предстоящий созыв Учредительного собрания. II съезд Советов признал его высшим органом власти. Однако на выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. больше всех голосов — 39,5 % — получили эсеры, большевики были на втором месте, поскольку набрали 22,5 %. Конституционно-демократическая партия (партия народной свободы) получила 4,5 %. Иные партии не добились сколь-либо серьезной поддержки населения. 28 ноября эсеры и кадеты провели в Петербурге собрание членов Учредительного собрания. В городе прошла многотысячная манифестация под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию!»
Положение усугублялось поддержкой небольшевистских политических партий со стороны иностранных государств, прежде всего стран Антанты — Англии, Франции и США. На конференции стран Антанты 1–3 декабря 1917 г. обсуждался меморандум о поддержке антибольшевистских сил. 3 декабря 1917 г. кабинет министров Англии на основании докладов дипломатических представителей и секретных агентов принял решение «официально информировать британского посла в России о том, что политикой Англии в этой стране должна быть финансовая и прочая поддержка любых антисоветских сил, если последние дадут гарантию следовать в фарватере политики союзников». 10 декабря 1917 г. Англия и Франция подписали соглашение по разграничению России на «зоны влияния» для организации борьбы против Советской власти.
В январе 1918 г. в Советскую Россию была направлена специальная дипломатическая миссия во главе с Р. Локкартом, бывшим вице-консулом в Москве. Пользуясь дипломатическим прикрытием, Локкарт активно использовал свои бывшие связи и заводил новые, тайно принимал эмиссаров от некоторых белых генералов, регулярно встречался с агентурой и дипломатами-разведчиками из других стран. На его квартире некоторое время скрывались эсер–террорист Б. В. Савинков и А. Ф. Керенский.
С миссией Локкарта были связаны кадровые английские разведчики, хорошо владевшие русским языком и знакомые с местными условиями. Они не прекращали свою работу, начатую еще в начальный период Первой мировой войны. Это были резидентуры британской политической (M1c-MI6), военной и военно-морской (DNI) разведок. Эти структуры действовали в тесном контакте со своими коллегами-разведчиками и контрразведчиками из состава французской военной миссии. Одним из наиболее успешных представителей спецслужб Франции был нелегальный резидент капитан Пьер Лоран. Он особое внимание уделял разведывательно-подрывным акциям, среди которых особо важной была кампания по обвинению большевиков и Ленина в частности в исполнении заданий германской разведки. Он являлся инициатором и профинансировал изготовление большинства сфабрикованных на сей счет «документов». Ряд фактов говорят о том, что именно Лоран организовал убийство посла Германии в Москве графа В. Мирбаха.
Разведки западных государств и внутренняя контрреволюция создавали на территории Советской России многочисленные антисоветские организации. Б. В. Савинков, нелегально прибывший с Дона в Москву, образовал весной 1918 г. «Союз защиты родины и свободы», ставивший своей задачей свержение Советской власти, установление военной диктатуры и возобновление войны с Германией. «Союз защиты» сумел внедрить в советские учреждения и воинские части своих агентов, которые нередко занимали там ответственные должности. Эта подпольная организация имела свои отделения в ряде крупных российских городов.
В это же время образовались «Союз возрождения России» («Левый центр») и «Правый центр». Их программы также сводились к свержению Советской власти, установлению диктатуры, воссозданию так называемой «русской государственности» путем восстановления России в границах 1914 г. и т. д.
Руководители стран Антанты, их разведывательные службы в союзе с контрреволюционными силами России делали все возможное для того, чтобы не дать Советской России выйти из войны с Германией. При этом странам Антанты активно помогали левые эсеры (ПЛСР). 24 июня 1918 г. ЦК этой партии принял решение совершить террористический акт в отношении германского посла графа В. Мирбаха.
6 июля 1918 г. сотрудники ВЧК Я. Г. Блюмкин и Н. А. Андреев, направленные в это государственное учреждение Центральным комитетом ПЛСР, по подложным документам проникли в немецкое посольство и убили Мирбаха. Целью данного террористического акта бы срыв подписания Брестского мирного договора. Это убийство послужило сигналом к активным действиям левых эсеров в столице и других городах. Наиболее точным определением происходившего 6–7 июля 1918 г. следует признать «мятеж», хотя лидеры ПЛСР тогда и впоследствии всячески открещивались от данной трактовки тех событий. А что же произошло? Восставшие обстреляли Кремль, захватили Центральный телеграф, парализовали работу чекистов, взяв под свой контроль здание ВЧК, арестовав Ф. Э. Дзержинского, М. И. Лациса и других сотрудников ведомства. Однако, верные большевикам воинские части, прежде всего «красные» латышские стрелки, предприняли все меры, чтобы не допустить захвата власти левыми эсерами. К исходу 7 июля все очаги сопротивления были подавлены. ПЛСР стали массово покидать не только рядовые члены, но и руководители местных организаций. Причем делалось это публично через выступления на митингах и персональных уведомлениях через печатные органы. Фактически с этого времени партия левых эсеров перестала существовать как легальная массовая политическая организация.
При активной поддержке Антанты на территории бывшей Российской империи, прежде всего на ее окраинах, стали возникать самостоятельные антибольшевистские политические режимы.
Так, вскоре после прихода большевиков к власти под руководством генерала М. В. Алексеева начала формироваться так называемая «Алексеевская военная организация». В нее вошли офицеры, юнкера, кадеты, студенты и гимназисты. В январе 1918 г. она официально стала именоваться Добровольческой армией. В составе ее штаба незамедлительно были созданы отделы разведки и контрразведки, сумевшие в короткий срок наладить связь с подпольными антибольшевистскими организациями в ряде городов, включая Москву и Петроград. Форсированным темпом были укомплектованы территориальные органы военной контрразведки в подконтрольных белогвардейцам местностях. На практике эти аппараты исполняли только функции политической полиции, направляя все свои усилия на выявление и пресечение какой-бы то ни было активности ушедших в подполье большевиков.
После смерти М. В. Алексеева генерал А. И. Деникин становится в январе 1919 г. Главнокомандующим Вооруженных сил Юга России (ВСЮР), совместив, таким образом, военную и политическую власть.
К концу 1918 г. сложилась система спецслужб Добровольческой армии, состоящая из двух независимых друг от друга структур: армейской (штаба Главнокомандующего) и правительственной (Военного управления Особого совещания). Контрразведывательная служба штаба обеспечивала безопасность войск на театре военных действий, а спецслужбы отдела Генштаба Военного управления проводили жандармско-полицейские и отдельные контрразведывательные мероприятия в белогвардейском тылу.
После расширения подконтрольной Добровольческой армии территории в системе контрразведывательных органов произошли изменения. Так, генерал Деникин утвердил новые штаты спецслужб, были созданы паспортно-пропускные пункты (ППП) в Керчи, Новороссийске, Одессе, Севастополе и Феодосии. Удалось сформировать пусть немногочисленный, достаточно эффективный ППП в Константинополе. Во главе его стоял бывший до февральской революции начальником Отделения по охранению общественной безопасности в Петрограде жандармский полковник (позднее генерал) К. И. Глобачев. Этот орган, кстати говоря, продолжал действовать еще несколько лет после окончания гражданской войны на Юге России. Все время этот ППП работал в тесном контакте с резидентурами британской и французской разведок.
По большому счету, структура, во многом схожая с организацией спецслужб у А. И. Деникина — П. Н. Врангеля (на Юге), была и на востоке страны — у адмирала А. В. Колчака, а также на Севере и Северо-Западе у генерала Е. К. Миллера.
Сложившаяся система контрразведывательных органов была малоэффективной, поскольку их первостепенной задачей становилась борьба в политической и финансово-экономической сферах, а борьба с советским и иностранным шпионажем отходила на второй план. Однако радикальных мер по реформированию спецслужб никто из вождей «Белого движения» не предпринял. Приведем здесь слова генерала Деникина из написанной уже в эмиграции книги «Путь русского офицера». «За войсками шла контрразведка, — писал он, — Никогда еще этот институт не получал такого широкого применения, как в минувший период Гражданской войны. Его создавали у себя не только высшие штабы, военные губернаторы. Почти каждая воинская часть, политические организации, Донское, Кубанское и Терское правительства, наконец, даже отдел пропаганды… Это было какое-то поветрие, болезненная мания, созданная разлитым по стране взаимным недоверием, подозрительностью».
Чтобы можно было сопоставить организацию и деятельность большевистских органов безопасности с тем, что происходило у «белых», приведем еще одно свидетельство — это отрывок из секретного доклада Деникину: «По-видимому, каждый администратор, занимающий даже второстепенную должность и имеющий контроль над секретными суммами денег, создает свою собственную контрразведку. Функции этих контрразведок чрезвычайно разнообразны. Мешая друг другу, все эти учреждения препятствуют порядку и процветанию. Они подрывают авторитет как власти, так и военных». Бессудные репрессии, вплоть до расстрелов и повешений, включая и групповые, были обычным делом. Достаточно вспомнить массовые казни в Екатеринославе, Николаеве и в Крыму, произведенные контрразведкой белогвардейского корпуса по прямому указанию его командира генерала — Я. А. Слащева.
Отсутствие эффективного контроля за работой контрразведки приводило к беззаконию и коррупции, происходившим на уровне низовых структур. Однако самые большие недостатки имели место в практике подбора кадров контрразведки. Большинство сотрудников деникинских спецслужб не имели соответствующего образования и опыта работы с агентурой, а также устойчивых моральных принципов. Многие шли в контрразведку с целью наживы.
Отсутствие системы подбора кадров, коррупция во всех эшелонах власти способствовали проникновению в белогвардейские спецслужбы авантюристов, мошенников, промышлявших шпионажем личностей, зачастую являвшихся агентами нескольких спецслужб. Это многократно отмечал в своих мемуарах генерал Деникин.
В январе–апреле 1920 г. в результате стратегической наступательной операции, успешно проведенной Кавказским фронтом, ВСЮР были окончательно разгромлены, а их главком бежал за границу.
Примерно в это же время на Востоке России, начиная с августа 1918 г., происходил процесс объединения всех антибольшевистских сил и воинских формирований, завершившийся 24 сентября созданием правительства сторонников Учредительного собрания — Всероссийского Временного правительства. С объединением вооруженных сил началась реорганизация системы военного управления, в т. ч. спецслужб, которая в итоге была построена по образцу и подобию царской армии. Во главе стояла Ставка Верховного Главнокомандующего и его рабочий орган — штаб Ставки — для управления всеми частями и соединениями Сибирской и Народной армий. В ноябре в управлении первого генерал-квартирмейстера было образовано контрразведывательное отделение.
Однако к концу 1918 г. ситуация на Восточном фронте складывалась не в пользу противников новой власти. Их войска оставили Ижевск и готовились к обороне по Уральскому хребту. Большевики собирали силы для удара по северному флангу. Спасти критическое положение демократическая власть оказалась не в состоянии. 18 ноября 1918 г. в Омске произошел переворот, в результате которого адмирал А. В. Колчак отстранил от власти «Уфимскую директорию» и установил военную диктатуру в Сибири. Он был провозглашен Верховным правителем Российского государства и Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России.
В 1919 г. органы контрразведки и военного контроля адмирала Колчака подвергались структурным реорганизациям несколько раз. Но каждый раз органам военной контрразведки вменялось в обязанность следить за военнослужащими, а службам военного контроля (фактически являвшимися политической полицией) — за гражданскими лицами. Такое разделение функций объяснялось Гражданской войной и намерением в будущем ограничить работу контрразведки только борьбой со шпионажем, а военный контроль, обеспечивающий порядок и общественное спокойствие, передать органам внутренних дел.
Несмотря на это в январе–феврале 1919 г. контрразведка «белых» предотвратила две крупные попытки организации мятежа в Омске, перехватив «большевистскую руку» еще до того, как коммунисты подняли на восстание солдат местного гарнизона и рабочих.
В течение весны 1919 г. органы контрразведки нанесли удары по большевистскому подполью. Фактически было ликвидировано единое руководство партии большевиков в Сибири: были арестованы, а затем расстреляны члены Сибирского комитета РКП(б). В апреле 1919 г. через специально засланного агента, который сообщил место и время проведения сверхсекретного заседания подпольщиков, целиком был уничтожен состав Омских подпольных комитетов партии большевиков — городского и губернского. Было арестовано более 20 видных коммунистов, включая лидера омских большевиков Г. Ф. Парнякова.
Несмотря на важность стоящих перед спецслужбами задач, им все же не удалось справиться с заговорами в армейских частях, что нередко приводило к переходу на сторону большевиков целых подразделений, гибели офицеров, потере материальной части и деморализации остающихся верными правительству войск, что самым тяжелым образом отражалось на общей ситуации на фронте. Причина этого кроется, прежде всего, в несогласованности действий сотрудников контрразведки и военных, а также недостатках в подборе и расстановке кадров спецслужб.
В конце 1919 г. поражение армии Колчака и ее отступление из Сибири становится очевидным. 4 января 1920 г. Колчак сложил с себя все полномочия с передачей верховной власти Деникину. Вместе с расформированием штаба Восточного фронта прекратила свое существование и система спецслужб белогвардейского государственного образования на Востоке России.
Что же происходило внутри советской республики? К осени 1918 г. страна оказалась охвачена Гражданской войной. Под контролем большевиков оставалась лишь центральная Россия. В этих условиях активизировали свою деятельность различного рода подпольные организации.
Наиболее серьезной из них был «Национальный центр», образованный в июне 1918 г. Его возглавляли кадеты. Участники «Национального центра» занимали крупные посты в ряде советских учреждений. Несколько тысяч бывших царских офицеров (как мобилизованных в Красную армию, так и не занимавших официальных должностей) состояли в связанной с «Национальным центром» так называемой «Добровольческой армии Московского района». Они собирали секретные сведения и передавали их разведкам «Белых армий» и стран Антанты. Активно боролась против Советской власти в 1918–1919 гг. и крупная монархическая организация «Орден романовцев». Она была создана еще в 1917 г. бывшими царскими офицерами — сотрудниками штабных учреждений советского Южного фронта, дислоцировавшихся в Тамбовской губернии. В нее входили также коммерсанты, гимназисты, бывшие кадеты Морского корпуса. Своей целью организация провозгласила борьбу за восстановление монархии в России.
В первой половине 1919 г., когда развернулось наступление армий А. В. Колчака, А. И. Деникина, Н. Н. Юденича и белополяков, почти в каждом крупном городе прифронтовой полосы, в каждом губернском центре были организации белогвардейцев, которые развернули широкую подрывную работу.
Наряду с заговорами, шпионажем и диверсиями противники большевиков использовали и наиболее острую форму борьбы — террор. 20 июня 1918 г. эсеры убили комиссара печати, пропаганды и агитации Петрограда В. Володарского (М. М. Гольдштейна). 30 августа убили председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого. В этот же день было совершено покушение на жизнь большевистского лидера, председателя Совнаркома В. И. Ленина.
В борьбу против новой власти активно включились кадеты и правые эсеры. Меньшевики не отставали от них. Они не воспринимали продовольственной политики советского правительства, призывали рабочих к забастовкам и иным акциям. В результате этого на ряде промышленных предприятий Москвы, Тулы, Донецкого района, Кременчуга и в других местах произошли забастовки. Весной и летом 1919 г. вспыхнули крупные восстания в Симбирской, Самарской и других губерниях, проходившие под левоэсерскими лозунгами. В первой половине марта 1919 г. произошли бунты в воинских частях, расположенных в Брянске, Орле, Гомели, Астрахани.
Большую опасность представляли антисоветские проявления, включая и переход на сторону белых, со стороны военнослужащих Красной Армии. В начале мая 1919 г. изменили Советской власти части бригады Н. А. Григорьева. Мятежники захватили Екатеринослав, Кременчуг, Николаев, создали непосредственную угрозу флангу и тылу советских войск в Донецком бассейне и Крыму. В конце мая офицеры — военные специалисты организовали переход на сторону врага 3-го стрелкового полка 1-й Петроградской бригады. Таких фактов можно приводить еще много.
Большую опасность в период решающих боев на фронтах Гражданской войны представляло дезертирство их частей Красной армии. По данным Высшей военной инспекции, с июня 1918 по июнь 1919 гг. только в семи военных округах уклонились от призыва 22 процента военнообязанных, главным образом, крестьян. Наиболее угрожающих размеров оно достигло весной 1919 г. Многие дезертиры уходили в леса, объединялись в крупные вооруженные отряды — «зеленую армию». Они громили местные Советы, грабили магазины и склады, убивали коммунистов.
К концу 1919 г. военное и внутриполитическое положение Советской России резко изменилось. Красная Армия разгромила основные вооруженные силы белогвардейцев. Советская власть была восстановлена почти на всей территории РСФСР. В январе 1920 г. Антанта отменила экономическую блокаду Советской России. Все это давало возможность перейти к восстановлению экономики, разрушенной 1-й мировой и Гражданской войнами.
Однако мирная передышка, завоеванная Советской Россией, оказалось недолгой. В июне 1920 г. против Советской власти выступил генерал Врангель, армия которого удерживала Крымский полуостров. А еще в апреле началась советско-польская война. Правительства стран Антанты были, естественно, на стороне Польши.
В период советско-польской войны активизировала свою работу «Польска организация войскова» (ПОВ). Она располагала на территории Советской России, Украины и Белоруссии глубоко законспирированным, хорошо организованным, снабженным необходимыми техническими средствами разведывательно-диверсионным аппаратом. Филиалы ПОВ находились в Москве, Петрограде, Киеве и других городах.
С самого начала войны агенты ПОВ стали взрывать в тылу Красной Армии мосты, военные склады, разрушать железнодорожные пути. Только в мае на территории Советской России диверсанты уничтожили около 20 военных заводов и складов. Кроме диверсий, агенты ПОВ вели разведывательную работу, готовили террористические акты, создавали в тылу Красной Армии банды из кулаков.
Опасный характер в 1920 г. принял бандитизм. На Правобережной Украине действовали буржуазно-националистические банды С. В. Петлюры, на Левобережной — отряды анархиста Н. И. Махно. В период наиболее напряженных боев на польском и врангелевском фронтах бандиты организовывали диверсии в тылу Красной Армии — взрывали железнодорожные объекты, выводили из строя телефонную связь, грабили эшелоны с военным снаряжением.
Тем не менее, мобилизовав все наличные силы, умело используя пропаганду и маневр вооруженными силами, партия большевиков смогла разгромить своих противников и победить в Гражданской войне. Немалую роль в этой победе сыграла созданная большевиками специальная служба — ВЧК.
2. Создание ВЧК
Даже при самой демократической системе смены власти в той или иной стране путем выборов меняются, как правило, ключевые фигуры государственного аппарата управления. Значительно более радикально этот процесс происходит при государственном перевороте, а тем более после совершившейся революции. Что же касается основных управленческих структур в финансово-экономической сфере, то их стараются сохранить, дабы не допустить резких сбоев в промышленном и сельскохозяйственном производстве. В итоге можно получить недовольство населения, а то и сопротивление новым властям.
Иную картину после государственного переворота и революции мы наблюдаем в правоохранительной сфере. И если к судебной системе и прокуратуре применимо решение о их постепенной реформе, то органы полиции и аппараты обеспечения государственной безопасности подвергаются резким трансформациям, а то и полному демонтажу — уничтожению. Февральская и Октябрьская революции в России яркий тому пример. В первом случае уже через несколько дней после смены власти были приняты соответствующие законодательные акты о ликвидации Отдельного корпуса жандармов, Департамента полиции МВД и всех подчиненных ему структур. Здесь особо следует выделить уничтожение системы отделений по охранению общественной безопасности. Личный состав всех этих государственных органов подвергался гонениям, многие сотрудники были арестованы, а отдельные просто убиты. Частично была сожжена служебная документация, разграблены оперативные архивы. Все это происходило не только в столице, но и во многих губернских городах.
В достаточно короткий промежуток времени пришло осознание того, что позднее сформулирует В. И. Ленин: «всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться…». Члены Временного правительства, пусть и с запозданием, но верно оценили пагубность сложившейся ситуации, когда отсутствует некая «иммунная система» для новой власти. Они предприняли попытки реанимировать структуры обеспечения внутренней безопасности страны. Предполагалось сделать это на новой организационной и кадровой основе и, казалось бы, сулило нужный эффект. Но дальнейшее развитие событий не оставило шансов на завершение начатой было работы.
После Октябрьской революции то, что успело предпринять Временное правительство, вновь, как это произошло в феврале 1917 г., было разрушено. Однако в данном случае сработал не принцип революционной целесообразности, а теоретические воззрения большевиков, базировавшиеся на некоторых выводах основоположников их идеологии — К. Маркса и Ф. Энгельса. Последние отмечали, что завоевавшему политическую власть рабочему классу придется, скорее всего, вести оборонительную войну. Ведь классовая борьба не исчезнет после завоевания власти и придется применять меры насилия, чтобы подавить противодействие свергнутых классов.
Революции без контрреволюции быть не может — это усвоил и В. Ленин. Вместе с тем, как и его учителя, глава большевистской партии считал, что после уничтожения старой государственной машины для подавления сопротивления классовых врагов не нужно создавать какие-либо специальные органы, а необходимые оборонительные действия предпримет вооруженный народ и народная милиция. В своей работе «Государство и революция», подготовленной в августе–сентябре 1917 г., глава большевистской партии отмечал, что «…надобность в особой машине для подавления начинает исчезать…народ подавить эксплуататоров может и при очень простой «машине», почти что без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс…».
Лозунг «всеобщего вооружения народа» был программным требованием всех марксистов. Данное положение было включено даже в программу РСДРП, принятую еще в 1903 г. на Втором съезде партии. Но реальная практика властвования очень быстро «приземлила» большевиков-руководителей. Теоретическая модель «вооруженного народа» в российских условиях того времени оказалась полнейшей абстракцией, которую нельзя воплотить в жизнь в условиях осуществления революции в воюющей России.
Почти на 4 месяца раньше, чем большевики приступили к созданию регулярной Красной армии для защиты от внешнего врага, им пришлось незамедлительно учреждать разного рода комиссии, которым предстояло организовать противодействие врагу внутреннему: погромщикам, саботажникам, бандитам, а главное — контрреволюционерам. А ведь еще 12 октября 1917 г. (по старому стилю), всего за две недели до Октябрьского переворота, в разработанной структуре, образованного при Петроградском Совете Военно-революционного комитета (ПВРК), как органе подготовки и проведения вооруженного восстания, не предусматривалось какого-либо специального аппарата по борьбе с контрреволюцией. Но, тем не менее, уже в двадцатых числах октября в рамках ПВРК была создана Следственная (Военно-следственная) комиссия (СК — ВСК).
Параллельно с Военно-следственной комиссией ВРК в российской столице функционировали еще несколько подобных органов. Исходя из текста постановления Народного комиссариата юстиции от 17 декабря 1917 г., определявшего порядок арестов и иных следственных действий, можно утверждать, что на этот период, т. е. с конца октября и до середины декабря 1917 г. в Петрограде действовали:
1) следственная комиссия при Петроградском Совете Рабочих и Солдатских депутатов;
2) следственные комиссии при районных советах; 3) Следственная комиссия при Революционном трибунале; 4) некие специальные следственные комиссии, включая военно-морскую; 5) Комитет по борьбе с погромами при Центральном Исполнительном Комитете Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов («75-я комната») и 6) Всероссийская ЧК, созданная 7 декабря. Здесь следует отметить, что борьбой с контрреволюционными проявлениями, помимо решения других задач, занимались практически все из перечисленных учреждений.
Кроме указанных выше следственно-розыскных органов, в самом начале декабря 1917 г. Петроградский совет учредил пост «Чрезвычайного военного комиссара по охране Петрограда», о чем было сообщено в газете «Известия ЦИК». Этим комиссаром стал большевик Г. И. Благонравов. Ему предписывалось «уничтожить винные склады, очистить Петроград от хулиганских и контрреволюционных банд, разоружить и арестовать бесчинствующих». Отмечу, что Г. Благонравов имел правовую (обучался на юридическом факультете Московского университета), а плюс к тому еще и военную подготовку (окончил школу прапорщиков) и вполне подходил для исполнения возложенных обязанностей.
Как видим, функционал ряда структур практически совпадал. Параллелизм налицо, а отсюда возникали разного рода недоразумения и инциденты на практике.
Но, все же, до дня своей ликвидации, ведущей оставалась Военно-следственная комиссия ВРК. В исторической литературе эта комиссия зачастую отождествляется с так называемой «75-й комнатой Смольного», где располагался «Комитет по борьбе с погромами». Об этой структуре много раз упоминал в своих мемуарах бывший непосредственный ее руководитель — управляющий делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич. Несколько преувеличивая значение Комитета, он позиционировал данный временный орган в качестве главного по борьбе с контрреволюцией до образования 7 (20) декабря 1917 г. Всероссийской чрезвычайной комиссии. А погромы этот высокопоставленный государственный чиновник совершенно справедливо рассматривал как одно из возможных проявлений контрреволюционной активности. Про Военно-следственную комиссию ВРК В. Бонч-Бруевич по ряду причин, на которых я остановлюсь ниже, старался не упоминать.
С самого начала функционирования ВСК в ней трудились активные члены РСДРП(б) с многолетним стажем: М. Ю. Козловский, П. А. Красиков, П. И. Стучка, Я. С. Шейкман. Первые трое, кстати говоря, имели высшее юридическое образование. В ряде расследований ВСК принимали участие член РСДРП с 1898 г. М. С. Урицкий, прослушавший курс юридического факультета университета в Киеве, а также А. И. Тарасов-Родионов, получивший диплом юриста в Казанском университете и окончивший уже в ходе Первой мировой войны военное училище, член большевистской партии с 1905 г.. Первоначально председателем Военно-следственной комиссии утвердили Я. Шейкмана. Но уже через несколько дней, из-за отъезда его на работу в другой регион России, этот пост занял П. И. Стучка. Общее руководство работой ВСК, и это важно подчеркнуть, осуществлял один из основных руководителей Военно-революционного комитета и военно-революционного центра большевистской партии, глава ее секретариата, а с ноября 1917 г. еще и председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета — Я. М. Свердлов.
Если не учитывать количество солдат и матросов, привлекавшихся к проведению обысков и арестов, то, исходя из содержания некоторых опубликованных документов ВРК, можно утверждать, что общее количество сотрудников ВСК не превышало два десятка человек. И это при том, что уже к середине ноября комиссия расследовала дела о контрреволюционных проявлениях не только в Петрограде, но и ранее возникшие в ряде губерний России.
При указанном объеме работы, явно не соответствовавшем количеству личного состава, имели место проблемы, возникавшие время от времени в связи с некоторыми проведенными ВСК арестами, обысками и закрытием ряда газет. На якобы непродуманные действия членов ВСК не раз указывали ответственные сотрудники ВРК и многократно протестовали представители партии левых социалистов-революционеров в этом органе. Нечего уже и говорить о реакции наркома юстиции, левого эсера И. З. Штейнберга.
В этих условиях руководство Военно-следственной комиссии предпринимало попытки получить некоторую самостоятельность от ВРК. Так, 18 ноября 1917 г. из аппарата ВСК в Военно-революционный комитет поступил запрос на выдачу дубликата печати этого органа, чтобы иметь возможность выдавать предписания на осуществление тех или иных следственных действий. На следующий день работники комиссии добились включения в повестку вечернего заседания ВРК пункта о праве Военно-следственной комиссии производить аресты самостоятельно. На состоявшемся заседании, уяснив, что далеко не все члены ВРК их поддерживают, представители ВСК предложили компромисс: обыски и ночные аресты — с санкции ВРК, а аресты днем — без всякого уведомления вышестоящей инстанции. Однако даже такой вариант не прошел. Члены ВРК, справедливо рассматривая Военно-следственную комиссию лишь в качестве структурного подразделения, поступили достаточно решительно и постановили вообще снять вопрос с рассмотрения.
А тем временем существование самого Военно-революционного комитета вызывало сомнение в условиях, когда начало, пусть и не в полном объеме, функционировать правительство — Совет Народных Комиссаров. Еще 15 ноября на заседании СНК его председатель В. И. Ленин внес предложение передать полномочия наркомата внутренних дел (НКВД) Военно-революционному комитету. Туда же предлагалось перенаправить финансовые средства наркомата, включая и суммы на секретные расходы, выделенные для организации борьбы с контрреволюцией. При всем этом в старом составе ВРК следовало (по мысли В. Ленина) оставить только лучших работников — большевиков, но пополнить штат за счет левых эсеров на паритетной основе. А после проведенных организационно-штатных мероприятий предполагалось предоставить право Военно-следственной комиссии самостоятельно производить аресты. Таким образом, можно говорить, что председатель СНК был заинтересован в ликвидации самостоятельности ВРК, исполнению им роли НКВД и непосредственном руководстве таким исключительно важным делом, как борьба с контрреволюционными проявлениями. Основным структурным подразделением НКВД становилась ВСК с единственной функцией -подавление активности противников новой власти. Однако против такого решения выступил председатель ВЦИК Я. Свердлов, который заявил о нецелесообразности ликвидации ВРК в ближайшее время и сосредоточения борьбы с контрреволюционными проявлениями в НКВД.
Но Совнарком действовал напористо. Уже 23 ноября 1917 г. под влиянием сигналов, приходивших непосредственно от председателя СНК В. И. Ленина, на заседании ВРК пришлось поставить в повестку дня и рассматривать предложение о реорганизации его структуры. Вероятно, что мнения членов ВРК разделились и конкретного решения в этот раз принято не было. Но, как первый шаг пришлось создать комиссию по разработке проекта необходимых изменений. Однако в СНК были явно не удовлетворены половинчатостью решения ВРК. Два дня спустя (25 ноября) Совнарком отклонил ходатайство ВРК о выделении ему ассигнований на покрытие произведенных расходов и для последующей работы. Ясно, что это серьезно осложнило деятельность Военно-революционного комитета. Плюс к этому, В. Ленин предложил «разгрузить» ВРК и настаивал на принятии наркомами всех дел ВРК, касающихся их ведомств. А что касалось Военно-следственной комиссии, то она подлежала по новому варианту, озвученному В. Лениным, передаче даже не в НКВД, а в Комиссариат юстиции. Напомню и акцентирую внимание читателей на том, что главой этого наркомата был не член большевистской партии, а левый эсер И. Штейнберг. Это обстоятельство не смущало председателя СНК. Главным для него было ликвидировать Военно-революционный комитет.
Весьма вероятно, что именно настойчивость главы большевистской партии подтолкнула участвовавшего в заседании СНК активного члена ВРК М. Я. Лациса выдвинуть кардинальное предложение: переформировать Военно-революционный комитет в «отдел по борьбе с контрреволюцией (отдел при ВЦИК)». Фактически он повторил то, что говорил Ф. Дзержинский на заседании ВРК 21 ноября. Тогда члены ВРК согласились со своим коллегой и постановили создать «Комиссию по борьбе с контрреволюцией» (КБКР). При этом, члены ВРК не уточнили два важных положения, а именно: оставалась ли существовать Военно-следственная комиссия и, в случае ликвидации ВРК, какому органу власти (законодательной или исполнительной) новая комиссия будет подчинена. До реализации принятого решения на практике, как, кстати говоря, и многих других, что называется «руки не дошли»«. М. Лацис, как явствует текст протокола СНК, подчеркнул, что КБКР должна работать в качестве отдела при ВЦИК.
Надо полагать, что предложения и Ф. Дзержинского, и М. Лациса о создании КБКР были согласованы с Я. Свердловым и поддержаны им. Ведь указанную комиссию предлагалось создать не при Совнаркоме, а при высшем советском законодательном органе — Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете, председателем которого являлся именно Я. Свердлов. Добавлю, что одновременно он осуществлял по поручению ЦК РСДРП(б) руководство Военно-революционным комитетом, а следовательно, и его Военно-следственной комиссией.
В разрезе вопросов, непосредственно связанных с образованием Всероссийской чрезвычайной комиссии, но на которых я остановлюсь ниже, важно еще раз подчеркнуть, что членами Военно-следственной комиссии с самого начала состояли только большевики, причем с многолетним партийным стажем. Возможно, несколько рядовых комиссаров ВСК и привлекаемых к операциям солдат и моряков являлись левыми эсерами. Однако, мне не удалось найти (по крайней мере в доступной исторической литературе) упоминания об этом. Известно лишь, что в качестве следователя некоторое время работал в ВСК левый эсер, член исполкома Петросовета юнкер Л. И. Диесперов. Члены партии левых социалистов-революционеров были отозваны своими партийными вождями из всех подразделений ВРК уже 22 октября 1917 г., то есть еще до создания Военно-следственной комиссии. И если в состав Совета народных комиссаров левые эсеры возвратились в начале декабря, то в работе ВРК на ответственных должностях (включая и ВСК) не принимали участия до конца его существования.
Некоторые авторы исторических исследований пытаются доказать, что большевики сознательно выдавливали своих политических оппонентов из разного рода структур, в задачи которых входила борьба с контрреволюционными проявлениями. Одним из первых эту мысль высказал американский историк Л. Герсон. Этого автора поддержал профессор МПГУ С. В. Леонов. Чтобы подкрепить свои выводы (а я бы сказал не выводы, а скорее, предположения), последний дает ссылку на текст, написанный заместителем председателя ВЧК М. И. Лацисом в закрытом издании «Отчет ВЧК за четыре года ее деятельности.» Однако, будучи опытным исследователем, С. Леонов по какой-то причине не придал значения тому факту, что упомянутый отчет был напечатан в год проведения открытого судебного процесса над правыми эсерами (1922 г.). И ждать от М. Лациса другого вывода относительно левых эсеров — что они мешали борьбе с врагами новой власти, не приходилось. Ведь до Февральской революции 1917 г. эсеры были едины, а левые реально создали свою партию (ПЛСР) только в конце ноября.
Аналогичным с профессором С. Леоновым образом поступил и американский историк А. Рабинович. Он тоже дает ссылку на текст М. Лациса, и тоже не связывает слова этого известного чекиста с судебным процессом.
Опубликованные документы, а также изученные мной материалы архива ФСБ России, относящиеся к периоду октябрь-декабрь 1917 г., не дают почвы для подтверждения вывода указанных выше ученых-историков. Безусловно, что элементы межпартийной борьбы имели место, но это не представляется решающим фактором при формировании кадров различных следственных комиссий, а затем и ВЧК. Напротив, создается впечатление, что в указанные органы направляли тех, кто, что называется, были под рукой, а не строго по принципу партийной принадлежности.
Кстати говоря, в подавляющем большинстве партийцы-эсеры, не расходились с большевиками в вопросе подавления контрреволюционных проявлений. Чего стоит, к примеру, факт издания приказа № 1 левым эсером подполковником М. А. Муравьевым, назначенным в конце октября 1917 г. начальником обороны Петрограда. Согласно тексту данного приказа рабочим, матросам и солдатам давалось право на месте, без суда и следствия расправляться с заподозренными в контрреволюции лицами, т. е. допущение самосудов. При этом следует, конечно же, различать подход к осуществлению репрессий конкретных деятелей партии левых эсеров и подход, выраженный в разного рода резолюциях центральных партийных органов ПЛСР. Представители этой партии зачастую спорили с большевиками лишь по вопросу о том, кого относить к контрреволюционерам, в каком объеме использовать следственные и судебные процедуры, а также о применении тех или иных мер наказания, особенно смертной казни. Левые эсеры, назначенные в наркомат юстиции, (и прежде всего сам нарком И. З. Штейнберг) не меньше, чем большевистские руководители стремились взять под контроль следственные аппараты и проводить через них собственные взгляды относительно борьбы с контрреволюционными элементами. А если мы посмотрим, что происходило в последующие годы, когда эсеров давно удалили из всех ведущих государственных учреждений, то можно однозначно утверждать, что совсем не в партийной принадлежности было дело при комплектовании кадров и определении полномочий оперативно-следственных органов. Налицо было перманентное наличие элемента конфликтности во взаимодействии оперативно-розыскных и следственных органов с одной стороны и надзирающими инстанциями в лице наркомата юстиции и прокуратуры с другой. На мой взгляд, было именно так. Даже в нынешние времена мы наблюдаем нечто подобное. Но это тема отдельного исследования.
С. Леонов и А. Рабинович настойчиво пытаются убедить читателей в том, что в первые месяцы после октябрьской революции, а не после событий конца августа-начала сентября 1918 г., только большевики придерживались линии на максимально жесткие меры (вплоть до расстрелов) в отношении активных противников новой власти — заговорщиков, террористов, организаторов восстаний, саботажников и т. д. Такое утверждение не представляется достаточно убедительным. Обратим, к примеру, внимание на следующий фрагмент воспоминаний В. Д. Бонч-Бруевича, близкого в рассматриваемый период к лидеру большевистской парии и председателю Совнаркома В. И. Ленину. «Борясь с пьяными погромами, — писал он, — где совершенно ясно шла контрреволюция и антисемитская агитация, мы наталкивались... на все большие доказательства объединения всех антибольшевистских течений... Собрав достаточно много данных, я сделал первый доклад по этому вопросу председателю Совета народных комиссаров. В докладе сами факты подчеркивали, что во главе этого движения стоят кадеты. Владимир Ильич с крайним вниманием выслушал все и с большой придирчивостью стал критиковать данные доклада... потребовал к себе документы, обосновывавшие и подтверждающие эту часть доклада. Тщательно проверив и прочтя все... он не мог не признать, что действительно движение саботажа существует, что оно руководится по преимуществу из одного центра, и что этим центром является, в большинстве случаев, партия к. д. Само собой возникал вопрос: что с этим делать?... Ну, что же, — заговорил он,... раз так... придется предложить им выехать на годик в Финляндию... Там одумаются...» (выделено автором. — А. З.). При всей критичности отношения к писаниям В. Д. Бонч-Бруевича вообще и к точности изложения им отдельных фактов в частности, нельзя не отметить, что даже предложенная В. И. Лениным мера сковывания активности кадетов не была реализована на практике. И только 28 ноября (по старому стилю) 1917 г. на основании декрета СНК кадеты были объявлены «партией врагов народа» со всеми вытекающими из этого последствиями.
Партия левых эсеров, к примеру, не предприняла активных действий по блокировке реализации данного декрета, а лишь протестовала «в кабинетах». Это в своих воспоминаниях признал и бывший нарком юстиции И. Штейнберг. Более того, придя в начале января 1918 г. во Всероссийскую ЧК, представители ПЛСР активно проводили в жизнь меры, прописанные в указанном выше декрете.
После рассмотрения мнения некоторых историков по этому важному историческому сюжету, возвращусь к событиям, предшествовавшим созданию ВЧК. Итак. Несмотря на то, что Военно-следственная комиссия Военно-революционного комитета (уже подчинявшегося не Петроградскому совету, а Всероссийскому ЦИК) действовала достаточно эффективно, на заседании ВРК 21 ноября 1917 г. совершенно неожиданно прозвучало упомянутое выше предложение Ф. Э. Дзержинского о создании новой структуры — комиссии по борьбе с контрреволюцией (КБКР). И это предложение было принято. При этом замечу, что, как это не кажется странным, сам Ф. Дзержинский в состав данного органа включен не был. Но никто из состава ВСК также не был упомянут в протокольной записи. В руководстве ВРК посчитали необходимым привлечь к работе в комиссии новых лиц, как-то: Н. С. Скрыпник, И. П. Флеровский, Г. И. Благонравов, А. В. Галкин и В. А. Трифонов. Все они являлись членами большевистской партии, однако только Н. Скрыпник и Г. Благонравов имели юридическое образование. Надо иметь в виду, что все предложенные в КБКР партработники выполняли в это время иные, не менее важные поручения.
Каких-либо документов, подтверждающих реализацию решения о создании КБКР, мне найти не удалось. Причины, побудившие Ф. Дзержинского выступить с указанной инициативой и при этом не подвигшие его выдвинуть свою кандидатуру (если конечно она не была отклонена участниками совещания без отражения этого в протоколе), остаются абсолютно непонятными. Сказанное относится и к последовавшему решению ВРК. Иначе как непродуманным экспромтом, продиктованным некими, произошедшими в Петрограде событиями, либо субъективными обстоятельствами, все это назвать нельзя. Можно лишь предположить, что Ф. Дзержинский озвучил «наказ» близкого ему человека — Председателя ВЦИК Я. М. Свердлова, стремившегося, как известно, упорядочить работу Военно-революционного комитета в целом и ВСК в частности.
В отличие от других отделов ВРК, Военно-следственная комиссия действовала достаточно эффективно. На ее счету было следующее: расследование дела о восстании юнкеров, поимка скрывшегося из-под надзора бывшего царского министра внутренних дел А. Д. Протопопова, операция по выяснению состава и последовавший арест 27 членов стачечного комитета Союза союзов, проведение следствия над группой офицеров Гатчинской авиационной школы, подозревавшихся в подготовке вооруженных акций против новой власти, а также в отношении нескольких офицеров из Совета союза казачьих войск, признанного контрреволюционным органом, выявление склада оружия в городском лазарете, пресечение саботажных действий начальника милиции Петрограда Н. Иванова. Военно-следственной комиссией проводились активные мероприятия по состоявшему в основном из кадетов «Комитету спасения родины и революции». Удачно была завершена операция по вскрытию организации монархиста В. М. Пуришкевича. Вся ее руководящая головка подверглась аресту. Была вскрыта и ликвидирована монархическая подпольная организация «Белый крест».
Безусловно, с учетом спонтанности процесса формирования штата, требовалась чистка среди рядовых сотрудников ВСК и даже удаление некоторых ответственных работников, таких как секретарь комиссии матрос Л. Н. Алексеевский. Он некоторое время даже стал руководить всей оперативно-следственной работой после ухода из ВСК (3 ноября 1917 г.) большевика Я. Шейкмана. Как стало известно позднее, в конце декабря, пользуясь своим служебным положением, Алексеевский вымогал взятку за освобождение одного из арестованных. Были и другие преступные проявления со стороны отдельных лиц, задействованных в следственно-розыскных действиях. Вместо этого, натянутые отношения между Совнаркомом и Военно-революционным комитетом привели в итоге к ликвидации последнего. И это в условиях, когда уже было известно о скором начале забастовки государственных и банковских служащих, когда резко возросло количество массовых винных погромов, грабежей и иных преступлений в Петрограде.
На заседании ВРК 5 декабря 1917 г. принимается неожиданное для непосвященных решение о прекращении деятельности и роспуске Военно-революционного комитета, включая, естественно, и его следственный аппарат. Ликвидационной комиссии предлагалось осуществлять лишь экстренные меры по борьбе с контрреволюцией и то лишь на протяжении семи дней до завершения ее работы, т. е. до 12 декабря. Здесь обращу внимание читателей на значимый, по моему мнению, факт — Ф. Дзержинский не вошел в состав ликвидационной комиссии ВРК.
При рассмотрении этого исторического сюжета соглашусь с утверждением профессора С. В. Леонова: «бытовавшие в историографии объяснения, что ВРК якобы выполнил возложенные на него задачи, явно не соответствуют действительности.» Понятно, что были иные причины ликвидации ВРК, и, на мой взгляд, прежде всего субъективные.
Историки, изучавшие события первых послереволюционных месяцев, не раз отмечали сложный характер взаимоотношений Военно-революционного комитета с Советом народных комиссаров и с самим председателем СНК — В. И. Лениным. Однако, это не касалось непосредственно деятельности Военно-следственной комиссии. По крайней мере вопросы функционирования ВСК не выделялись Совнаркомом из общего объема работы Военно-революционного комитета и деятельность Комиссии не нашла какого-либо отражения в сохранившихся документах советского правительства. Поэтому можно предположить, что для ВСК просто не сделали исключения при роспуске ВРК. Но что интересно — в решении о роспуске ВРК прямо предписывалось Военно-следственной комиссии передать все дела в Военно-Революционный трибунал при Петроградском совете. Отсюда вроде бы ясно, что на 5 декабря 1917 г. никакого другого оперативно-следственного органа вместо ВСК и непосредственно подчиненного Совнаркому, создавать не предполагалось.
Решение о ликвидации ВРК, как я уже упоминал, состоялось на его вечернем заседании 5 декабря 1917 г. Подчеркну, что это произошло менее, чем за два дня до создания Всероссийской ЧК. Причем официальная публикация указанного решения в газете «Известия ВЦИК» состоялась только 7 декабря, когда Совнарком принял соответствующее предложение Ф. Дзержинского.
Обращу внимание читателей на важнейший (в плане рассматриваемой в статье темы) фрагмент официального сообщения о ликвидации ВРК: «Военно-революционный комитет, выполнивший свои боевые задачи в дни Петроградской революции и считая, что дальнейшие работы ВРК должны быть переданы отделу по борьбе с контрреволюцией при ЦИКС.Р.С. и Кр. Депутатов» (выделено автором. — А. З.). Из приведенного текста может возникнуть вопрос — почему все дела ВСК передаются в трибунал, но, при этом, создается новый орган — Всероссийская чрезвычайная комиссия? Полагаю, что речь идет лишь о завершенных расследованием делах, по которым уже нужно принимать судебное решение.
Что же получается? Роспуск ВРК инициировал скорее всего председатель Совнаркома В. Ленин, настойчиво добивавшийся преодоления параллелизма в работе наркоматов и отделов ВРК. Но в структуре СНК ранее не было специального аппарата, который должен был руководить подавлением контрреволюционных проявлений, а следовательно по данному направлению работы ни о каком параллелизме говорить не приходилось. Тогда напрашивается вопрос: зачем же ликвидировали уже достаточно эффективно работающую структуру — Военно-следственную комиссию? Подвергая сомнению доводы историков С. Леонова и А. Рабиновича о эсеровском факторе, побудившем создать ВЧК исключительно из представителей большевистской партии, еще раз напомню, что ни одного левого эсера, как писал М. Лацис — «плакальщиков за контрреволюционеров», в составе Военно-следственной комиссии не имелось. Поэтому вновь приходится указывать на субъективные мотивы принятых решений.
По моему мнению, при рассмотрении последующих событий, следует иметь ввиду роль председателя Всероссийского исполнительного комитета — Я. М. Свердлова. Об этом политическом деятеле ранее не упоминалось в увязке с созданием ВЧК. В октябре — начале декабря Ф. Дзержинский был значительно ближе по своей работе именно к нему, а не к В. Ленину. Сошлюсь здесь на следующие факты:
Я. Свердлов и Ф. Дзержинский были избраны в состав Военно-революционного центра большевиков, составлявшего ядро ВРК при подготовке и проведении восстания в Петрограде. В данном партийном органе В. Ленин участия не принимал.
Будучи секретарем ЦК РСДРП(б), Я. Свердлов осуществлял общее руководство всей работой Военно-революционного комитета, включая и его Военно-следственную комиссию. Именно он подписал постановление о функциях ВРК, среди которых была охрана революционного порядка и борьба с контрреволюцией. Поэтому нельзя исключать, что Я. Свердлов настоял на включении в постановление о ликвидации ВРК пункта о создании органа по борьбе с контрреволюцией при ВЦИК, как высшем органе власти.
Я. Свердлов принимал самое активное участие в подборе ответственных работников, включая и наркомов. Именно он, к примеру, убедил В. Ленина в необходимости назначить главой внешнеполитического ведомства Л. Троцкого.
Подыскивая кандидатуру на пост наркома внутренних дел, В. Ленин ни разу не обратил свой взор на Ф. Дзержинского. Председатель Совнаркома 1 декабря 1917 г. подписал удостоверения заместителям наркома и членам коллегии НКВД, среди которых Ф. Дзержинского не было.
В научной биографии будущего председателя ВЧК авторы данного труда, описывая события октября–ноября 1917 г., многократно упоминают о мероприятиях, где основными действующими лицами являются Я. Свердлов и Ф. Дзержинский.
Судя по воспоминаниям управляющего делами Совнаркома — В. Бонч-Бруевича, председатель СНК первоначально вообще не думал о создании специального органа по борьбе с контрреволюцией, а посему не рассматривал конкретные кандидатуры на пост главы данного ведомства. Вот, что писал Владимир Дмитриевич в своих воспоминаниях: «Неужели у нас не найдется своего Фукье-Тенвиля, -якобы заявлял В. Ленин,- который привел бы в порядок расходившуюся контрреволюцию?». Если доверять написанному В. Бонч-Бруевичем, то ясно, что В. Ленин в ноябре — начале декабря 1917 г. еще не имел конкретных планов по созданию подчиненного Совнаркому органа по борьбе с контрреволюционными проявлениями, а лишь абстрактно рассуждал о поисках решительного человека, способного принимать самые жесткие меры к противникам новой власти. Можно также предположить, что 5 или 6 декабря после ознакомления с решением о роспуске Военно-революционного комитета и, в частности, с пунктом о создании специальной комиссии при ВЦИК, он решил изменить ситуацию. Фактически В. Ленин перехватил инициативу Я. Свердлова, но, как некую компенсацию председателю ВЦИКа, предложил близкого к последнему человека — Ф. Дзержинского на пост председателя Всероссийской ЧК. Но этот орган создавался не при ВЦИК, а при Совнаркоме. В. Ленину было, несомненно, известно, что Ф. Дзержинский рассчитывал получить постоянный и конкретный пост еще в Военно-революционном комитете, когда 21 ноября предлагал создать в рамках ВРК комиссию по борьбе с контрреволюцией. И это предложение было принято. Здесь повторюсь — как это не кажется странным, соратники Ф. Дзержинского тогда не только не назначили его на пост главы указанной комиссии, но даже не ввели в ее состав.
Впервые фамилия Ф. Дзержинского фигурирует в протоколах заседаний СНК в пунктах, посвященных реорганизации ВРК, только 30 ноября 1917 г. Тогда было решено пригласить на следующее заседание Я. Лациса, С. Уншлихта и Ф. Дзержинского. Мне не удалось найти сведений о том — состоялось ли такое заседание. Замечу лишь, что указанные лица были названы не случайно — по своей предыдущей деятельности в ВРК все трое подходили для занятия какого-либо поста по линии борьбы с контрреволюцией. Интересно при этом отметить, что через несколько дней (6 декабря 1917 г.) на заседание Совнаркома, где одним из основных рассматривался вопрос о подавлении саботажа, а конкретно о предполагавшейся забастовке чиновников госучреждений и банков, ни будущий глава ВЧК, ни указанные выше его коллеги приглашены не были. Довести до Ф. Дзержинского состоявшееся решение поручалось Г. И. Петровскому — народному комиссару внутренних дел.
Приведу дословно соответствующий пункт из протокола заседания СНК: «Поручить т. Дзержинскому составить особую комиссию для выяснения возможности борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер, для выяснения способов подавления злостного саботажа. К завтрашнему заседанию представить списки членов этой комиссии и мер борьбы с саботажем».
Необходимо подчеркнуть, что в поручении Ф. Дзержинскому прямо не говорится о создании какого-либо органа по борьбе с саботажем. Про иные контрреволюционные проявления вообще не упомянуто. Отсюда можно предположить, что по образцу и подобию продолжавших существовать «Комитета по борьбе с погромами», аппарата «Чрезвычайного комиссара по охране Петрограда» и т. д. члены СНК озаботились учреждением «Комиссии по борьбе с саботажем». Ведь именно так она названа в пункте № 9 протокола заседания СНК от 7 декабря 1917 г. Ничего нет о создании ВЧК также и в написанном лично В. Лениным проекте декрета СНК «О борьбе с контрреволюционерами и саботажниками». Данный документ был подготовлен председателем СНК в этот же день и направлен Ф. Дзержинскому. На вечернем заседании Совнаркома последний добился реализации своего предложения Военно-революционному комитету, сделанное, как мы помним, еще 21 ноября. Перед наркомами он выступил не с доработанным проектом ленинского декрета, а с конкретным планом создания специального органа — Всероссийской чрезвычайной комиссии. Этот план был утвержден без какого-либо обсуждения, поскольку общероссийская забастовка должна была начаться уже утром следующего дня. Следует иметь ввиду, что члены СНК не превысили своих полномочий, поскольку в наказе ВЦИК от 17 ноября 1917 г. прямо указывалось следующее: «Мероприятия по борьбе с контрреволюцией могут быть проводимы Советом Народных Комиссаров непосредственно, под условием ответственности перед Центральным Исполнительным Комитетом».
В связи со сказанным по поводу создания ВЧК, важно подчеркнуть, что Ф. Дзержинский по какой-то причине не привлек к участию в рабочей группе по созданию Всероссийской ЧК никого из числа тех, кто еще позавчера состоял членом Военно-следственной комиссии или членов ВРК, которые участвовали в расследовании некоторых дел. Сделал он это совершенно сознательно, дабы не создалась обстановка, подобная заседанию ВРК 21 ноября, когда реализовать приведенное выше предложение Ф. Дзержинского решили не под его руководством.
В состав Всероссийской ЧК первоначально вошли только члены большевистской партии. Но уже 7 января 1918 г. на заседании Совнаркома было постановлено следующее: «Признать желательным преобразование комиссии в том смысле, чтобы назначить товарищем председателя Чрезвычайной комиссии членов от фракции левых с-р. Центрального Исполнительного Комитета». Уже на следующий день СНК утвердил список левых эсеров (4 человека), назначенных членами ВЧК. Один из них — П. А. Александрович фактически стал первым заместителем председателя и отвечал за всю оперативную работу.
Таким образом, можно утверждать, что решение о создании Всероссийской ЧК было спонтанным, без какого-либо предварительного плана или даже замысла и во-многом личностно мотивированным со стороны В. Ленина и Ф. Дзержинского. Как главной цели — повести борьбу с контрреволюцией и саботажем абсолютно независимо от влияния представителей партии левых социалистов-революционеров, не ставилось.
Прежде чем сделать доклад на заседании правительства, Дзержинский собрал семь своих соратников для предварительной выработки организационной структуры комиссии, общего определения ее функций и полномочий. Они условились, что новый орган целесообразно именовать как «Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем». Что касалось ее структуры, то было решено создать три отдела, а именно: 1) информационный; 2) организационный и 3) отдел борьбы с контрреволюцией и саботажем.
Заручившись поддержкой будущих членов ВЧК, Дзержинский прибыл в Совнарком и в ходе заседания и сделал доклад членам советского правительства об организации и составе комиссии по борьбе с саботажем. Задачи и полномочия комиссии, которые отражены в протоколе заседания Совнаркома, были следующими: «1) пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они не исходили; 2) предание суду Ревтрибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер борьбы с ними; 3) Комиссия ведет только предварительное расследование». Как видим, никакими судебными функциями ВЧК не наделялась. Ей поручалось только проведение предварительного расследования. И это важно подчеркнуть с учетом большого количества публицистических и отдельных научных публикаций за последние более чем двадцать лет, где утверждается обратное.
7 декабря 1917 г. Совнарком утвердил создание нового органа и постановил назвать его Всероссийской чрезвычайной комиссией при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК). Было решено, что комиссия распространит свою деятельность на всю территорию страны.
Предполагалось, что основными объектами внимания создаваемого органа станут контрреволюционные проявления в сфере печати, а также деятельность саботажников, направляемая кадетами и правыми эсерами.
Первоначальный состав членов ВЧК претерпел значительные изменения. Из участников первого организационного совещания (В. Аверин, Д. Евсеев, И. Ксенофонтов, Г. Орджоникидзе, Я. Петерс, К. Петерсон, В. Трифонов) по разным причинам не смогли принять участия в работе комиссии два человека. Уже в ходе заседания Совнаркома Дзержинский предложил заменить их В. Василевским и Н. Жиделевым. Но и они не вошли в ВЧК. В итоге, 8 декабря 1917 г. и в последующие дни членами ВЧК были утверждены В. Менжинский, К. Яковлев, А. Смирнов, В. Фомин, И. Полукаров, С. Щукин, С. Чернов и др. Вскоре состав ВЧК опять претерпел изменения. Ряд прежних членов получили иные назначения, а их место заняли представители партии левых социалистов-революционеров.
Претерпела изменения и структура комиссии. Был создан отдел по борьбе со спекуляцией, а затем и отдел борьбы с преступлениями по должности. Для повседневного руководства деятельностью ВЧК 8 декабря был избран Президиум в составе пяти человек: председателя ВЧК, двух его заместителей и двух секретарей. В петроградский период деятельности ВЧК являлась весьма небольшим учреждением. Штат ее сотрудников и служащих составлял чуть более 40 человек. Поэтому в производстве предварительного следствия и даже в арестах и обысках принимали участие все, вплоть до председателя — Дзержинского. В распоряжении комиссии находилась команда солдат Свеаборжского полка и группа красногвардейцев. К весне 1918 г. Всероссийская ЧК уже имела несколько войсковых отрядов, которые задействовались в крупных мероприятиях, проводили разведку и наружное наблюдение.
Завершая рассмотрение вопроса о создании Всероссийской ЧК, еще раз подчеркнем, что вопреки своим теоретическим воззрениям большевики уже через полтора месяца после Октябрьской революции вынуждены были создать в государственном аппарате специальный орган по борьбе с противниками новой власти. Вместе с тем, вплоть до 1920 г., выдвигая на первый план текущие изменения ситуации во внутриполитической и международной обстановке, некоторые высокопоставленные большевистские деятели и даже отдельные чекисты рассматривали ВЧК как временный орган.
3. Правовое положение ВЧК
Под правовым положением в юридической литературе понимается комплекс решаемых задач, которые ставит государство перед тем или иным своим органом и объем полномочий (прав и обязанностей), предоставляемых для их реализации на практике. Поскольку в марксистской теории не предусматривалось, как это было отмечено ранее, создание постоянных органов обеспечения государственной безопасности, то процесс их строительства первоначально носил черты некоего экспромта. Резкие изменения обстановки на международной арене и внутри страны самым непосредственным образом отражались на правовом положении ВЧК. Особо здесь следует отметить влияние событий гражданской войны и иностранной военной интервенции, войны с Польшей, операций по подавлению политического бандитизма, борьбы с разрухой на транспорте и в экономике в целом. Большое значение имел характер разведывательно-подрывной деятельности противников новой власти.
В основе организации работы Всероссийской ЧК и ее местных органов лежали законодательные акты высших государственных инстанций РСФСР, как-то: Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, Совета Народных Комиссаров, а также Совета рабочей и крестьянской обороны (Совет обороны).
Здесь важно отметить, что в первые месяцы существования ВЧК ее правовое положение четко определено не было. 7 декабря 1917 г. при учреждении ВЧК к ее компетенции Совнарком отнес «пресечение и ликвидацию всех контрреволюционных и саботажных попыток и действий»; «предание суду Ревтрибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер борьбы с ними». Было установлено, что Комиссия ведет только предварительное расследование и не имеет никаких судебных полномочий. Для реализации поставленных задач комиссия получила право производить аресты, конфискации, выселять преступные элементы, лишать их продовольственных карточек, публиковать списки врагов народа и т. д.
В первый период существования советского государства понятие контрреволюционного преступления в законодательстве страдало расплывчатостью. Практически чекисты руководствовались инструкцией наркомата юстиции революционным трибуналам, текст которого был опубликован в центральных газетах 21 декабря 1917 г. В ходе своей работы ВЧК должна была выявлять и расследовать деяния лиц, «которые организуют восстания против власти рабоче-крестьянского правительства; активно противодействуют последнему или не подчиняются ему или призывают других лиц к противодействию или не подчинению ему». Далее достаточно обще описывались иные составы преступлений. Фактически, главным регулятором деятельности ВЧК, равно как и других советских органов, выступали указания большевистской партии и Совнаркома, а также «революционное сознание» и «революционная целесообразность». Подобный подход облегчал борьбу с противниками большевистской власти, но одновременно порождал массу проблем, связанных, прежде всего, с необоснованными арестами.
Неразграниченность полномочий ВЧК и Наркомата юстиции, который возглавлял левый эсер И. З. Штейнберг, а также различия в идеологии большевиков и левых эсеров стали провоцировать острые конфликты между этими ведомствами, которые регулярно выплескивались на заседаниях Совнаркома. Так, 18 декабря 1917 г. по ордеру Дзержинского были арестованы некоторые члены Учредительного собрания (как участники «Союза защиты Учредительного собрания»), но нарком юстиции лично освободил их. 19 декабря 1917 г. этот инцидент был вынесен на заседание правительства. Совнарком принял резолюцию, предложенную В. Лениным и И. Сталиным, в которой подчеркивалось, что изменения постановлений ВЧК «допустимы только путем обжалования этих постановлений в Совет Народных Комиссаров, а никоим образом не единоличными распоряжениями комиссара юстиции».
Не имея реального контроля за деятельностью Всероссийской чрезвычайной комиссии, глава НКЮ и ЦК ПЛСР потребовали ввести в ее состав левых эсеров. Этот вопрос был вынесен на рассмотрение СНК. 8 января 1918 г. Совнарком утвердил четырех членов ВЧК от левых эсеров: П. А. Александровича (он стал товарищем председателя комиссии), М. Ф. Емельянова, Д. В. Волкова и П. Ф. Сидорова. В марте 1918 г. левые эсеры составляли 7 из 21 члена коллегии ВЧК, т. е. треть ее членов.
Включение левых эсеров в Чрезвычайную комиссию стало поворотным моментом во взаимоотношениях ВЧК с НКЮ, да и в целом с партией левых социалистов-революционеров. Тем не менее, сразу разногласия устранить не удалось, как в силу того, что левые эсеры не успели еще освоиться с новым для них положением ВЧК, так и из-за позиции Дзержинского, который был настроен на решительное ужесточение борьбы с контрреволюцией и расширение полномочий ВЧК.
Тем временем резко обострилась ситуация на фронте. 21 февраля 1918 г. в связи с немецким наступлением Совнарком издал декрет — воззвание «Социалистическое отечество в опасности!». Он обязывал Советы, другие организации направлять все силы на дело «революционной обороны», уничтожать при отступлении советских войск пути сообщения, продовольствие, имущество, провести мобилизацию и т. д. 8 пункт декрета гласил: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».
23 февраля 1918 г. ВЧК опубликовала сообщение о том, что она, основываясь на декрете Совнаркома, будет использовать такой метод борьбы как расстрел. Комиссия доводила до сведения граждан, что если до сих пор она была великодушна к «врагам народа», то теперь, когда «гидра контрреволюции наглеет с каждым днем…, ВЧК не будет знать пощады к противникам Советской власти. <...> Все неприятельские агенты и шпионы, контрреволюционные агитаторы, спекулянты, организаторы восстаний…, продавцы и скупщики оружия..., будут беспощадно расстреливаться отрядами комиссии на месте преступления».
Хотя декрет «Социалистическое отечество в опасности!» и предусматривал расстрел на месте преступления, тем не менее, до лета 1918 г. чекистскими органами в центральной России он применялся сравнительно не часто. Всероссийская ЧК вообще использовала свое право на расстрел лишь единожды и то в отношении не контрреволюционера, а бандита, прикрывавшегося поддельным удостоверением чекиста. Факты массовых расстрелов, расправ с офицерами и юнкерами имели место главным образом там, где шли вооруженные столкновения, особенно на юге России. Что же касается Петрограда, Москвы, других крупных городов и губернских центров, то здесь расстрелу подвергались прежде всего бандиты, грабители и крупные спекулянты. К политическим противникам Советской власти эта мера официально применялась редко. В целом за первые семь месяцев своего существования ВЧК официально приговорила к смертной казни 27 человек.
Между тем, обстановка в Советской России накалялась, Гражданская война приобрела глобальный характер. Для того, чтобы удержаться у власти большевики предпринимают самые решительные меры. 5 июля 1918 г. на V Всероссийском съезде Советов многие депутаты потребовали применение массового террора против врагов Советской власти. Одновременно вводились такие меры борьбы, как заложничество, изоляция «контрреволюционных элементов» в концентрационные лагеря. Право брать заложников и арестовывать их было предоставлено ВЧК и ее местным органам. Вместе с тем, эти меры в значительной мере были вызваны обстановкой ожесточенной Гражданской войны. Кстати говоря, к подобной тактике активно прибегали и противники большевиков — представители «Белого движения».
Выполняя правительственные директивы, ВЧК безусловно играла ключевую роль в развертывании жестких репрессий. 15 июня 1918 г. ВЧК принимает решение о создании «тройки» из представителей партий большевиков и левых эсеров с полномочиями решать вопросы о расстреле. Членами «тройки» были утверждены Дзержинский, Александрович и Лацис, заместителями — Фомин, Ильин и Петерс. Приговоры «тройки» о расстреле должны были быть утверждаемы только единогласно.
Но сконструированная таким образом «тройка» не способна была выполнять карательные задачи. Входившие в нее левые эсеры стояли на принципиально иной позиции в вопросе о применении высшей меры наказания, ссылаясь на директивы своей партии. Ситуация изменилась после июльского выступления левых эсеров в Москве, когда все сотрудники ВЧК из их числа были исключены из состава Комиссии.
Конкретные контрреволюционные проявления в виде убийств или покушений на убийство высокопоставленных представителей большевистской партии имели решающее значение в развертывании «красного террора». Убийство 20 июня в Петрограде редактора «Красной газеты» и члена Президиума ВЦИК М. Володарского, убийство председателя Петроградской ЧК М. Урицкого и конечно же покушение на председателя Совнаркома Ленина 30 августа 1918 г. сыграли роль детонатора. Уже через два дня — 2 сентября Всероссийский ЦИК принял по предложению Я. М. Свердлова резолюцию по поводу покушения на Ленина. ВЦИК предупредил, что за каждое покушение на руководителей Советского государства и носителей идей социалистической революции будут отвечать все контрреволюционеры и их вдохновители. В тот же день ВЦИК объявил РСФСР единым военным лагерем.
Переход к самым решительным методам борьбы с противниками большевиков был закреплен постановлением Совнаркома «О красном терроре», принятом 5 сентября 1918 г. по докладу Дзержинского. В постановлении говорилось: «…подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; <…> необходимо опубликовать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры».
Сразу же после покушения на Ленина по всей стране начались взятие заложников и массовые расстрелы. Большевистское руководство стремилось не только уничтожить контрреволюционеров, но и устрашить потенциальных противников власти.
Но уже 6 ноября 1918 г., ввиду позитивных изменений на фронтах гражданской войны, VI Всероссийский Чрезвычайный съезд Советов принял постановление «Об амнистии». В этом документе говорилось об освобождении из мест заключения всех тех, кому в течение двух недель со дня ареста не было или в дальнейшем не будет предъявлено обвинение в непосредственном участии в заговоре, в подготовке его, в организации белогвардейских сил или в содействии тем партиям, которые встали на путь вооруженной борьбы против Советской власти. Карательным органам предписывалось немедленно предоставить свободу всем заложникам, кроме тех, временное задержание которых необходимо как условие безопасности советских людей, попавших в руки врагов. У местных ЧК вообще изымалось право взятия заложников. Оно было сохранено только за центральным аппаратом ВЧК.
В печати приводятся различные цифры репрессированных органами ВЧК. В 1920 г. Лацис обнародовал официальные данные, из которых следовало, что в 1918 г. было арестовано — 47 348 чел., расстреляно — 6185 чел., посажено в тюрьмы — 14829 чел., в концлагеря — 6407 чел., взято заложниками — 4068 чел.
Красный террор нельзя объяснить лишь как ответную меру на террор белый, размах которого тоже был достаточно широк. По данным НКВД, в тринадцати губерниях белогвардейцы за последние 7 месяцев 1918 г. расстреляли 22780 человек. Причины красного террора коренились прежде всего в стремлении большевиков во что бы то ни стало удержаться у власти и реализовать свою идеологическую доктрину. Одним из факторов столь масштабных репрессий явилась профессиональная неподготовленность многих чекистов, слабость агентуры и неизжитое еще революционно-идеалистические предубеждение перед использованием сколько-нибудь тонких методов оперативно-розыскной работы, секретных сотрудников.
Здесь необходимо отметить, что после революции 1917 г., в результате ослабления власти в центре и на местах масштабно проявилась стихия массовых народных движений, которые по большей части не исходили из программных установок каких-либо политических партий. Радикальные проявления активности народных масс, связанные в определенной степени с процессом терроризирования несогласных с теми или иным решениями местных органов управления или просто зажиточных граждан, конечно, еще требуют глубокого изучения. Но уже сегодня проявилась положительная тенденция — на смену актуальным в 1990-х годах морализующим (и публицистическим по сути своей) рассуждениям об ужасах «красного» террора, основанным, как правило, на штампах антисоветской пропаганды (от С. Мельгунова до А. Солженицина), приходят конкретно-исторические исследования о терроре, как форме политической борьбы в революционную эпоху. Наряду с изучением «красного» террора исследователи активно работают над темой о «белом» терроре. Думается, что без внимания историков не останется и фактор разнузданной в те годы преступности во всех ее видах, включая убийства людей под видом проведения «красного» или «белого» террора.
В марте–апреле 1919 г. началось наступление Колчака, а затем летом и осенью 1919 г. деникинское наступление. Обстановка резко осложнилась, что стало причиной восстановления прежних прав ВЧК на репрессии.
24 апреля 1919 г. ВЦИК принял дополнение к Положению о ЧК. Право вынесения приговоров по всем делам, возникающим в чрезвычайных комиссиях, предлагалось передавать реорганизованным трибуналам. Однако, при наличии вооруженных выступлений (контрреволюционных или бандитских) за ЧК сохранялось право пресечения преступлений путем непосредственной расправы. Такое же право сохранялось за ЧК в местностях, объявленных на военном положении. Кроме того, ВЧК предоставлялось право заключения в концентрационный лагерь.
Постановление ВЦИК от 16 июня 1919 г. определило организацию лагерей принудительных работ, которая возлагалась на губернские чрезвычайные комиссии. Во всех губернских городах полагалось открыть лагеря, рассчитанные не менее чем на 300 человек каждый. С разрешения НКВД такие лагеря могли открывать и в уездах. Заключению в лагеря подлежали те категории лиц, в отношении которых были вынесены постановления ЧК, революционных трибуналов и народных судов.
20 июня ВЦИК наделил чекистские органы в местностях, объявленных на военном положении, правом на непосредственную расправу (вплоть до расстрела). Ею карали за принадлежность к контрреволюционной организации и участие в заговоре против Советской власти; государственную измену и шпионаж; укрывательство изменников и шпионов; сокрытие в контрреволюционных целях оружия; подделку денежных знаков; подлог в контрреволюционных целях; организацию поджогов и взрывов; умышленное истребление или повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений, телеграфного сообщения, воинских и продовольственных складов; бандитизм (участие в шайке, созданной для убийств, разбоя и грабежей), разбой и вооруженный грабеж; торговлю кокаином. 26 сентября 1919 г., в связи с гибелью и ранениями большой группы активистов московской большевистской организации при взрыве партийного клуба в Леонтьевском переулке, (организаторами которого были анархисты подполья) ЦК РКП(б) постановил: «...не объявляя официально массовый красный террор, поручить ВЧК фактически его провести».
Таким образом, исходя из решений ЦК РКП(б), Всероссийская ЧК вновь получила право расстрелов. Однако, разгром Красной Армией основных сил контрреволюции в конце 1919 г. вновь изменил баланс настроений в партийном руководстве. 13 января 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б) постановило лишить ВЧК права применять высшую меру наказания.
17 января 1920 г. ВЦИК и СНК в соответствии с директивой Политбюро ЦК РКП(б) приняли важное для чекистов постановление об отмене смертной казни по приговорам ВЧК и ее местных органов, а также ревтрибуналов. Но в декрете указывалось, что в случае нового нападения империалистов, Советское правительство будет вынуждено ввести ее вновь.
Вскоре это произошло. 12 мая 1920 г. советскому государству пришлось предоставить ВЧК право расстрелов в связи с началом советско-польской войны. В стране было объявлено военное положение, а 28 мая ВЦИК и Совет труда и обороны особым декретом предоставили ВЧК и ее органам чрезвычайные права по применению внесудебных репрессий в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности страны, и ввели применение смертной казни.
После окончания гражданской войны на юге страны, исхода остатков армии барона Врангеля из Крыма и фактическим завершением войны с Польшей руководство ВЧК само поставило вопрос о значительном сокращении чрезвычайных полномочий чекистского ведомства. На совещании 13 января 1921 г., на котором председательствовал Дзержинский и приняли участие руководители наркомата юстиции, Революционного военного трибунала Республики и профсоюзные лидеры, первый вопрос был сформулирован следующим образом: «Об изменении тюремной и карательной политики ВЧК и других судебных органов». Естественно, что речь шла о смягчении карательной политики вообще и лишении ВЧК права внесудебной расправы, в частности. Предусматривалась процедура пересмотра уголовных дел периода гражданской войны, по которым проходили в качестве фигурантов лица пролетарского и крестьянского происхождения. Безусловно, что решения совещания подлежали утверждению Совнаркомом и в ЦК РКП(б). В этот же день Председатель ВЧК направил письмо Ленину с предложением изменить карательную политику на «хозяйственном фронте». Приведем важную, на наш взгляд, цитату из данного документа. «После прекращения боевых действий на внешних фронтах, — писал Дзержинский, — ВЧК сама поставила в порядок дня вопросы о применении высшей меры наказания, о сокращении судебных функций ЧК, вообще о регулировании карательной деятельности всех судебных органов, о согласовании ее со всей организационной системой карательных и судебных органов. Что касается применения высшей меры наказания, ВЧК 24 декабря прошлого года дала телеграмму всем губчека, запрещающую приводить в исполнение приговоров к высшей мере наказания без санкции на то ВЧК, за исключением приговоров по делам об открытых вооруженных выступлениях. По вопросу о возможности отмены высшей меры наказания ВЧК полагает, что ее можно отменить по всем политическим преступлениям, за исключением террористических актов и открытых восстаний…».
Подводя итог рассмотрению правового положения чекистских органов следует констатировать, что изменения их задач и объема полномочий, включая внесудебные, напрямую зависело от развития международной и внутриполитической ситуации, форм, методов и интенсивности подрывной деятельности противников новой власти. Как только положение Советской Республики улучшалось, карательная политика в целом и ВЧК в частности претерпевала значительные изменения в сторону смягчения.
4. Формирование и развитие аппарата ВЧК
Разгоравшаяся Гражданская война, обострявшееся внутреннее и международное положение Советской республики вызвали качественные изменения в положении ВЧК и ее структуре.
В декабре 1917 — феврале 1918 гг. деятельность ВЧК распространялась преимущественно на Петроград. Она была одной из многих существовавших тогда комиссий, выполнявших функции борьбы с контрреволюцией, бандитизмом и другими опасными преступлениями.
Наиболее тесно функции ВЧК переплетались с функциями Комитета по борьбе с погромами во главе с Бонч-Бруевичем, который занимался также расследованием наиболее крупных политических преступлений. Поэтому 31 января 1918 г. Совнарком постановил освободить ВЧК от следственных функций, оставив за ней лишь функции розыска, пресечения и предупреждения преступлений. На этом заседании СНК было внесено предложение о слиянии ВЧК и Комиссии Бонч-Бруевича, т. к. существование двух комиссий примерно с одинаковыми задачами и полномочиями, по мере развертывания ВЧК, становилось нецелесообразным.
Формирование аппарата ВЧК, поиск оптимальной его структуры оказались весьма непростой задачей в условиях разрастания гражданской войны и иностранной военной интервенции. Часть советских и партийных работников испытывали настороженное отношение к новому органу. К тому же, руководствуясь «революционной целесообразностью», чекисты в условиях обострявшейся обстановки зачастую явочным порядком расширяли свои функции, что вызывало столкновения с другими ведомствами. Остро сказывалась нехватка кадров, отсутствие соответствующего опыта у чекистского руководства, включая и членов Коллегии. В результате развертывание деятельности ВЧК сталкивалось с многочисленными препятствиями, а формирование ее структуры во многом шло путем проб и ошибок.
Как уже отмечалось выше, первоначально аппарат ВЧК состоял из трех отделов: Информационного (сбор политической и оперативной информации), Организационного (организация борьбы с контрреволюцией по всей стране) и Отдела борьбы с контрреволюцией и саботажем. 11 декабря 1917 г. В. В. Фомину было поручено организовать Отдел по борьбе со спекуляцией. В тот же день ВЧК предложила С. Е. Щукину произвести арест фальшивомонетчиков. Тем самым Чрезвычайная комиссия взяла на себя функцию борьбы и с этим видом преступлений.
В январе 1918 г. при Отделе по борьбе с контрреволюцией и саботажем был образован банковский подотдел для борьбы с преступлениями по должности банковских чиновников. В марте 1918 г. на базе этого подотдела был создан Отдел по борьбе с преступлениями по должности, а Организационный отдел был преобразован в Иногородний.
Таким образом, после переезда в Москву ВЧК имела следующие основные отделы: борьбы с контрреволюцией, борьбы со спекуляцией, борьбы с преступлениями по должности, иногородний, а также информационное бюро. К этому времени численность ее сотрудников возросла до 130 чел. Впоследствии структура Всероссийской чрезвычайной комиссии неоднократно менялась.
В центре ВЧК все более сосредотачивала в своих руках функции по борьбе с контрреволюцией, рассеянные прежде по другим органам. Но на местах до весны 1918 г. ситуация была иной. Там после ликвидации военно-революционных комитетов защитой Советской власти ведали самые разнообразные органы. В некоторых городах борьбу с контрреволюцией осуществляли непосредственно большевистские партийные организации и местные советские органы.
Обращение ВЧК к местным Советам с призывом создавать чрезвычайные комиссии поначалу не встретило отклика среди партийных и советских работников. 18 марта 1918 г. ВЧК приняла постановление «О работе ВЧК во всероссийском масштабе», предусматривавшее образование на местах однотипных чрезвычайных комиссий.
С марта 1918 г. началось создание губернских ЧК. 7 марта, в связи с предстоящим переездом в Москву, ВЧК приняла решение о создании Петроградской ЧК. Были организованы чрезвычайные комиссии в Нижнем Новгороде, Москве, Омске, Пензе, Новгороде, Ростове, а затем и в других городах. К июлю 1918 г. создание губернских чрезвычайных комиссий в основном завершилось. В августе в РСФСР насчитывалось 38 губчека.
Низшим звеном чекистского аппарата являлись уездные и районные ЧК. Они начали образовываться в мае 1918 г. 12 июня I Всероссийская конференция ЧК приняла «Основные положения об организации чрезвычайных комиссий». В этом документе выдвигалась задача образовать чрезвычайные комиссии не только при областных, губернских, но и при крупных уездных Советах.
В августе 1918 г. в Советской России насчитывалось 75 уездных чрезвычайных комиссий. Наибольшего размаха процесс их создания достиг осенью в связи с введением красного террора. К концу года в РСФСР было уже 365 уездных ЧК.
Особое место в системе местных органов ВЧК занимали пограничные чрезвычайные комиссии. На них возлагались задачи по борьбе с иностранными шпионами, контрреволюционерами, контрабандистами и спекулянтами. Пограничным ЧК поручалось организовать агентурную сеть за кордоном, они должны были оказывать содействие служащим таможенного ведомства в досмотре пассажиров. К сентябрю 1918 г. на западной границе были образованы 34 пограничные ЧК.
Одно из самых важных изменений в полномочиях и структуре ВЧК было связано с созданием органов военной контрразведки. Этот процесс оказался трудным и длительным. Уже в январе 1918 г. Дзержинский поднял вопрос о ликвидации старой контрразведки. Но Совнарком не поддержал его стремления взять под контроль эту сферу.
Между тем, к лету 1918 г. ситуация в России резко обострилась. Поэтому по решению I конференции ЧК были предприняты попытки организации контрразведывательной работы в воинских частях. 16 июля 1918 г. Совнарком образовал Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком (Восточном) фронте во главе с М. Я. Лацисом. Основная ее задача состояла в объединении и координации деятельности чрезвычайных комиссий прифронтовой полосы, в связи с чем впоследствии она получила наименование Прифронтовой ЧК. С августа ЧК стали организовываться в армиях этого фронта. 29 июля 1918 г. при Отделе борьбы с контрреволюцией ВЧК был создан военный подотдел.
9 декабря 1918 г. коллегия ВЧК постановила образовать Военный отдел во главе с М. С. Кедровым для руководства борьбой с контрреволюцией в армии. Военный отдел выделил военно-регистрационное бюро, которое взяло на учет командный состав, организовало регистрацию всех приезжающих и меняющих жительство офицеров.
Несмотря на некоторые успехи, в целом борьба с контрреволюционными проявлениями в Красной армии не отличалась эффективностью. Чрезвычайные комиссии не имели соответствующего опыта и грешили прямолинейностью и «спецеедством». Подчиненные Реввоенсовету Республики отделы «военного контроля», как полагали чекисты, были засорены враждебными элементами. И отдельные конкретные факты их конспиративной деятельности в ущерб боеготовности войск действительно имели место. Между чекистами и военными органами периодически возникали не только трения, но и конфликты. Становилась очевидной необходимость сосредоточить функции борьбы со шпионажем и с контрреволюцией в одном органе, который отвечал бы за обеспечение безопасности в армии и на флоте. Нельзя не согласиться с мнением, высказанным тогда заместителем председателя ВЧК Я. Лацисом, о том, что в условиях гражданской войны невозможно отделить шпионскую деятельность от подрывной контрреволюционной работы. И тем и другим занимались порой одни и те же люди и подпольные организации. В итоге, после жарких дискуссий между представителями военного командования и чекистами, единый орган был создан в конце декабря 1918 г. Во главе его был поставлен большевик с большим стажем партийной работы М. С. Кедров. Уже 1 января 1919 г. он направил на места, во все фронтовые и армейские штабы телеграмму, где сообщил об образовании Особого отдела Республики. Подчеркнем, что не в составе ВЧК, а как самостоятельный орган. В этом проявились личные качества Кедрова, его претензии на некий самостоятельный статус в общей системе государственных органов. Однако достаточно быстро Кедрова поправили, а Особый отдел стал действовать при ВЧК. Первое положение об Особом отделе было утверждено ВЦИК только в феврале 1919 г. На этот отдел и его органы на фронтах, в армиях и крупных административных центрах страны был перенесен центр тяжести всей чекистской работы. Реально до конца существования ВЧК (1922 г.) Особый отдел был основным в чекистской структуре и наиболее результативным аппаратом. В его рамках стала развиваться зафронтовая и закордонная разведка.
Отдельные попытки ведения разведывательной работы за кордоном предпринимались уже с первых месяцев существования ВЧК. Однако процесс становления советской разведки шел трудно. Иностранное отделение Особого отдела ввиду малочисленности и явно недостаточной квалификации сотрудников не могло широко развернуть свою работу. Часть вопросов взяли на себя особые отделы фронтов, прежде всего Западного, противостоявшего польским войскам. В сентябре 1920 г. Политбюро приняло решение о радикальной реорганизации советской разведки. Для разработки соответствующих мер была создана специальная комиссия. На основе ее предложений Дзержинский отдал распоряжение «о том, что ни один отдел ВЧК не имеет права самостоятельно отправлять агентов или уполномоченных, или осведомителей за границу без моего на то согласия». Он потребовал создать на базе Иностранного отделения Особого отдела самостоятельный орган — Иностранный отдел ВЧК с тем, чтобы «все агенты за границу от ВЧК могли посылаться только этим отделом». 20 декабря 1920 г. Иностранный отдел ВЧК был создан, однако первоначально он подчинялся руководителю Особого отдела ВЧК В. Р. Менжинскому.
Другой принципиально важной для Советской России сферой были железные дороги. Обеспокоенный растущим валом хищений и злоупотреблений в этой области, Совнарком 17 июля 1918 г. упразднил Всероссийскую чрезвычайную комиссию по охране дорог и образовал вместо нее Управление по охране путей сообщения при НКПС. Ситуацию на транспорте это не исправило. Поэтому решением СНК от 7 августа 1918 г. был создан Железнодорожный отдел ВЧК. Борьба с преступлениями на железных дорогах перешла в ведение Железнодорожного отдела ВЧК и губернских ЧК. В ноябре 1918 г. II Всероссийская конференция ЧК, заслушав доклад Фомина об организации борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности на транспорте, постановила образовать при ВЧК Транспортный отдел (ТО ВЧК), который должен был распространить свою деятельность не только на железные дороги, но и на водные и шоссейные пути, а также на почтово-телеграфные учреждения. Без порядка на транспорте и безопасного его функционирования на всей территории советской Республики страну, без всякого сомнения, ждал экономический коллапс.
В связи с особым характером деятельности ВЧК ей требовались специальные вооруженные отряды для проведения обысков, арестов и облав, т. е. для непосредственной борьбы с контрреволюционерами и для охраны важнейших государственных учреждений.
14 января 1918 г. Совнарком поручил Дзержинскому организовать из энергичных и преданных революции людей специальные отряды. Этим постановлением СНК было законодательно оформлено создание вооруженной силы при ВЧК.
С апреля 1918 г., когда у ВЧК появился первый войсковой отряд в несколько десятков человек и до декабря численность его выросла почти в 30 раз.
Первая Всероссийская конференция чрезвычайных комиссий признала целесообразным создать особый корпус войск ВЧК для защиты Советской власти от внутренних врагов. К июлю 1918 г. формирование корпуса в основном завершилось. Возглавил его непосредственно председатель ВЧК и при нем стал функционировать штаб из четырех человек. В состав корпуса вошло 35 батальонов, которые размещались в наиболее важных стратегических пунктах — в крупных центрах, на железнодорожных узлах, на таможенных пунктах.
Создание новых отделов, корпуса ВЧК, а также целой сети местных комиссий качественно изменили положение ВЧК. Менее чем за год ВЧК обрела могучий аппарат и превратилась из малозначимого столичного учреждения в один из важнейших институтов Советского государства.
Вместе с тем, резко обострилась проблема совершенствования оперативной и следственной деятельности чрезвычайных комиссий. В связи с большим количеством злоупотреблений при осуществлении политики красного террора осенью 1918 — зимой 1919 гг. встал даже вопрос о целесообразности дальнейшего существования ВЧК. После жестких дискуссий с видными партийными и советскими работниками, включая даже членов ЦК большевистской партии, руководству ВЧК удалось отстоять существование комиссии и ее местных органов. Однако в ее деятельность и структуру были внесены некоторые коррективы.
С осени 1918 г. стала меняться система местных органов ВЧК. По мере централизации чекистского аппарата областные ЧК постепенно становились излишними, поэтому весной 1919 г. они были упразднены. После изгнания немецких оккупантов с Украины, Белоруссии и восстановления там Советской власти отпала надобность в пограничных ЧК в полосе, прилегающей к бывшей демаркационной линии. Их функции были переданы Наркомату по военным делам, но Особый отдел при ВЧК не устранился от обеспечения безопасности границ. 24 ноября 1920 г. Совет труда и обороны полностью возложил охрану всех государственных границ на Особый отдел ВЧК.
Наибольшие изменения претерпело низшее звено чекистского аппарата. Осенью 1918 г. обоснованно был поднят вопрос о ликвидации уездных, районных, волостных ЧК и института чрезвычайных комиссаров. Это было связано не только с некоторым упрочением внутриполитического положения Советской России. Постоянной связи с губчека, не говоря уже о ВЧК, у таких комиссий зачастую не было, и они действовали совершенно автономно. В то же время сколько-нибудь надежных, а тем более опытных кадров для работы в них катастрофически не хватало. В эти органы попало множество случайных людей с крайне низким образовательным уровнем, без твердых моральных устоев, карьеристов, а порой даже противников Советской власти. В результате уездные, районные, волостные ЧК нередко допускали массовые злоупотребления, откровенную уголовщину, что вызывало недовольство населения. Именно репрессивная деятельность уездных и районных ЧК давала наибольшие цифры расстрелянных лиц, преступления которых не были доказаны. Особенно отличались в этом плане чекистские органы на Украине. Это, к примеру, было отмечено в записке главы Совнаркома Ленина только прибывшему из Москвы и назначенному председателем Всеукраинской ЧК М. Лацису. «Каменев говорит, — писал глава большевистской партии, — и заявляет, что несколько виднейших чекистов подтверждают, что на Украине Чека принесли тьму зла, будучи созданы слишком рано и впустив в себя массу примазавшихся…». Речь шла, прежде всего, о низовых звеньях чекистской системы.
В октябре 1918 г. ВЧК упразднила волостные ЧК и институт чрезвычайных комиссаров на территории РСФСР. Ликвидация уездных комиссий далась чекистам труднее. Под нажимом партийно-государственного руководства лишь 7 января 1919 г. Президиум ВЧК вынужден был высказаться за упразднение уездных ЧК, замену их агентурой. 18 января соответствующий проект был одобрен коллегией ВЧК.
Отныне губернские ЧК должны были командировать или назначить в уезды уполномоченных для наблюдения за состоянием «революционного порядка». Однако в прифронтовых губерниях ликвидация уездных ЧК нередко сопровождалась усилением контрреволюционных выступлений. С мест пошли просьбы о воссоздании этих органов. В результате уже с весны 1919 г. они вновь стали создаваться в прифронтовой полосе и местностях, охваченных крестьянскими восстаниями. Однако удалось сделать это далеко не везде. К началу 1920 г. уездные ЧК действовали всего в 70 из 500 уездов.
Значительные изменения претерпевали следственные подразделения органов ВЧК. 22 ноября 1918 г. существовавшие до этого следственные коллегии и следственные части в линейных отделах были упразднены, а вместо них создан единый Следственный отдел ВЧК.
24 февраля 1919 г. был образован Секретный отдел, взявший на себя задачу подавления антисоветской деятельности «буржуазных» и «мелкобуржуазных» партий и групп, а также борьбу с враждебной деятельностью духовенства и сектантов. На III Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий (1–3 июня 1919 г.) было принято решение о повсеместном создании секретно-оперативных отделов, в обязанности которых входила организация оперативной работы с использованием сугубо негласных методов борьбы с политическими противниками.
В 1920 г. на органы ВЧК официально была возложена задача по охране правительственных объектов, обеспечению безопасности руководителей Коммунистической партии и Советского правительства. Для этого в октябре 1920 г. в центральном аппарате ВЧК было создано специальное отделение.
Таким образом, можно говорить о том, что развитие и совершенствование организационной структуры ВЧК продолжалось почти непрерывно весь период ее существования. В сложных условиях Гражданской войны ВЧК сумела создать мощнейший аппарат. К началу 1921 г. в 74 губернских, 22 транспортных ЧК и 29 особых отделах насчитывалось 39,8 тыс. чел. Войска ВЧК (к концу 1921 г.) выросли до 68,3 тыс. чел. Общее число сотрудников ЧК превышало 110 тыс. чел.
5. Силы и средства ВЧК
В основе успешной работы чекистских органов в годы Гражданской войны лежала кадровая политика: комплектование, обучение и воспитание сотрудников. Кадры с первых дней существования ВЧК стали важнейшей и крайне острой проблемой.
Поскольку по идейным соображениям ВЧК в первые месяцы своего существования не привлекала к своей работе служащих царской контрразведки, а тем более охранки, она совершенно не имела квалифицированных профессиональных сотрудников. Обучение чекистов азам оперативной работы поначалу проходило исключительно в процессе их деятельности. Для некоторых чекистов это обучение облегчалось их «обратным» знакомством с методами работы царской полиции, как бывших подпольщиков и заключенных. Тем не менее, даже центральный аппарат ВЧК долгое время не удавалось укомплектовать достойными, профессиональными сотрудниками. На местах кадровая проблема имела еще большую остроту. Немало вопиющих безобразий, фактов глумления над гражданами и их правами было связано с непрофессионализмом работников ЧК и с тем, что в эти органы, как впрочем, и в большевистскую партию в целом, стремились проникнуть различного рода карьеристы, авантюристы и даже уголовники.
Партия большевиков и лично Дзержинский придавали большое значение подбору кадров для органов ВЧК. К лицам, принимаемым на службу в ЧК и особые отделы, старались предъявлять высокие требования. Предпочтение отдавалось выходцам из «трудящихся классов», особенно рабочим и беднейшим крестьянам. В ЧК принимались и представители «мелкобуржуазных» слоев, доказавшие свою преданность Советской власти. Но значительная их часть использовалась на технической работе (конторщики, бухгалтеры, машинисты и т. д.). Буржуазии доступ в аппарат ВЧК был закрыт.
В основе комплектования чекистских органов лежал принцип партийности. На руководящую работу в ВЧК коммунистическая партия старалась посылать стойких большевиков, профессиональных революционеров, имевших опыт конспиративной деятельности и прошедших суровую борьбу с самодержавием. Это касалось не только центрального аппарата, но и ряда местных ЧК. Некоторые из них возглавляли видные деятели большевистской партии. Среди них были: М. С. Урицкий (Петроград), Я. З. Воробьев (Нижний Новгород), О. П. Хинценберг (Воронеж), П. И. Малков (Пермь) и др.
На первое место при подборе кадров ставилась идейная убежденность. В одной из служебных записок председатель ВЧК писал: «Если приходится выбирать между безусловно нашим человеком, но не совсем способным, и не совсем нашим, но очень способным, — у нас в ЧК необходимо оставить первого». Подобный принцип неизбежно приводил к значительным «издержкам», но в условиях Гражданской войны ничего другого не оставалось.
В январе 1918 г. Советское правительство установило порядок, согласно которому члены ВЧК (коллегии) утверждались Совнаркомом, хотя левые эсеры и предпринимали попытки нарушить этот порядок, требуя включения в состав ВЧК членов своей партии без утверждения кандидатур в СНК. 8 января 1918 г. Совнарком ввел в ВЧК четырех членов левоэсеровской партии.
Таким образом, особенность ВЧК в первой половине 1918 г. состояла в том, что она не являлась однопартийным органом: наряду с большевиками в ее аппарате были левые эсеры и даже анархисты. Как большевики, так и левые эсеры стремились максимально насытить ЧК своими членами. Поэтому в феврале ВЧК приняла постановление о том, чтобы принимать партийных сотрудников, а беспартийных — лишь в виде исключения.
После мятежа левых эсеров в Москве (6–7 июля 1918 г.) Совнарком принял постановление о выводе их представителей из коллегии ВЧК. 9 июля 1918 г. исполняющий обязанности председателя ВЧК Петерс сформировал новую коллегию ВЧК, состоявшую только из коммунистов. В нее вошли Дзержинский, Лацис, Ксенофонтов, Полукаров, Фомин, Яковлева и другие. Почти все левые эсеры были изгнаны из ВЧК и ее органов. В них остались (причем, не на руководящей работе) только те члены этой партии, которые открыто осудили тактику своего ЦК.
Со второй половины 1918 г. Советское государство взяло курс на укрепление чрезвычайных комиссий коммунистами и «чистку» их от представителей иных партий. К осени 1918 г. удельный вес представителей «мелкобуржуазных» партий в чекистских органах резко понизился. В сентябре–октябре 1918 г. в 94 губернских и уездных ЧК из 430 руководящих работников 383 являлись коммунистами (89,1 %), 40 — сочувствующими коммунистам (9,3 %) и лишь 7 человек (1,6 %) — членами иных партий (4 левых эсера, 2 народника-коммуниста, 1 анархист). В 65 из 94 чрезвычайных комиссий, в том числе во всех губернских ЧК, ответственные должности занимали лишь коммунисты.
Председателями ЧК старались назначать большевиков с дореволюционным стажем, обладавших опытом руководящей работы и знакомых с основами конспирации. Почти столь же высокие требования предъявлялись и к руководителям особых отделов. На эти должности стремились назначать людей с опытом практической деятельности в органах ВЧК, знакомых с военной обстановкой, красноармейской средой и методами нелегальной работы. В национальные ЧК, в первую очередь, направлялись кадры, знавшие национальные языки, обычаи и традиции местного населения и способные вести решительную борьбу с проявлениями местного национализма и великорусского шовинизма.
Работа в чекистских органах, наделенных широкими правами, требовала высоких моральных качеств сотрудников. «Ни в одном учреждении, — писал Петерс, — не было столько соблазна, сколько в ВЧК, особенно в тяжелые 1918–1919 годы». Поэтому Дзержинский требовал от чекистов безукоризненной моральной чистоты.
Лица, направляемые на службу в ВЧК, должны были обладать и определенным уровнем образования. Чтобы успешно вести борьбу с врагами Советской власти, отмечал Д. Г. Евсеев, чекист должен разбираться «в программах партий, быть в курсе политических течений и направлений, следить за политической жизнью». Кроме того, от сотрудников ЧК и особых отделов требовались умение критически относиться к сообщениям агентов и осведомителей, знание психологии людей, а для этого нужна была определенная общеобразовательная подготовка.
Все большее значение приобретала и проблема закрепления чекистских кадров. Поскольку ВЧК и местные чрезвычайные комиссии до осени 1920 г. относились к учреждениям гражданского типа, то военное ведомство непрерывно мобилизовывало в Красную Армию их сотрудников. Многие чекисты-коммунисты отправлялись на фронт в порядке партийных мобилизаций. Уже в июле 1918 г., в связи с призывом в армию 136 сотрудников ВЧК, Петерс обратился в Совнарком с ходатайством о том, чтобы Народный комиссариат по военным делам откомандировал часть мобилизуемых чекистов в распоряжение ВЧК. 13 июля 1918 г. Совнарком рассмотрел ходатайство ВЧК и принял декрет об откомандировании в ее распоряжение 102 сотрудников. 14 ноября 1918 г. СНК постановил, что незаменимые штатные сотрудники Всероссийской, губернских, уездных и районных ЧК при призыве их сверстников в армию по мобилизации зачисляются на действительную военную службу, продолжая исполнять свои прежние обязанности.
Порядок мобилизаций чекистов был закреплен в постановлении Совета труда и обороны от 17 сентября 1920 г. Этим решением сотрудники ЧК приравнивались к военнослужащим действующей Красной Армии в вопросах пользования железнодорожными и водными путями сообщения, снабжения продовольствием, обмундированием и т. д.
Характер деятельности органов ВЧК требовал от чекистов знания специальных приемов и методов борьбы с подрывными действиями контрреволюционеров. В апреле 1918 г. коллегия ВЧК подняла вопрос о создании инструкторских курсов. Однако создать такие курсы сразу не удалось.
Летом 1918 г. коллегия ВЧК приняла повторное решение об организации курсов. Их открытие вначале намечалось на 15 августа, а затем было отложено на 15 сентября. Трехнедельные курсы были рассчитаны на 100–120 слушателей. Была разработана подробная программа обучения на них, которую послали на утверждение в ЦК РКП(б).
Программа военной подготовки включала изучение оружия, строевые занятия, ознакомление с уставами, гимнастику. Специальная подготовка предполагала изучение организационной структуры чрезвычайных комиссий, их прав и обязанностей, взаимоотношений с другими органами Советской власти; овладение методами борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности, изучение правил производства дознания, обысков, арестов; ознакомление с постановкой разведки, с шифровальным делом и т. д. Программа политической подготовки предусматривала изучение курсантами следующих тем: «Государство и революция», «История рабочего движения на Западе и в России», «Значение Октябрьской революции», «Империализм и борьба с ним», «Классовая борьба», «Партии и их программы».
Занятия на курсах вели руководящие работники ВЧК, имевшие богатый опыт борьбы с царской охранкой — Фомин, Полукаров, Евсеев, Ксенофонтов и другие. Для чтения лекций на политические темы приглашались видные советские и партийные работники.
В советскую эпоху даже в научной литературе господствовала точка зрения, что опыт спецслужб Российской империи при создании ВЧК был отвергнут. Между тем, это не соответствовало действительности. Резкое обострение обстановки, ожесточенная борьба с внутренней контрреволюцией и разведывательно-подрывной деятельностью иностранных спецслужб, где чекистам нередко противостояли опытные, профессиональные кадры, заставили их пересмотреть негативное отношение к знаниям, накопленным царской политической полицией и контрразведкой. Уже летом-осенью 1918 г. некоторые руководители ВЧК были вынуждены вплотную обратиться к опыту ненавистной им охранки. Были срочно переработаны и изданы для использования чекистами ряд старых инструкций и пособий по организации и методам борьбы с подрывной деятельностью. Более того, пусть только на негласную работу, но в ВЧК стали принимать отдельных представителей царских спецслужб. Это были специалисты в области шифрования и перлюстрации корреспонденции. Можно однозначно утверждать, что оперативных работников и следователей из числа старых «спецов» в центральном аппарате ВЧК никогда не было. Единичные примеры имелись в местных органах.
Ценой немалых усилий большевистской партии удалось расширить представительство коммунистов среди сотрудников ВЧК. В начале 1921 г. количество членов большевистской партии, служивших в губчека, особых отделах и РТЧК, составляло 53,6 %, комсомольцев было 2,6 %. Но беспартийными оставались 43,8 % чекистов.
С образовательным уровнем сотрудников ЧК дело обстояло хуже. 69,1 % чекистов имели лишь начальное образование, 19,1 % — среднее,, 8,4 % — домашнее. 1,6 % были неграмотными. Высшее образование получили до революции только1,3 % сотрудников.
Национальный состав чекистов был довольно пестрым. В 1921 г. в чекистских органах работало 77,3 % русских, 9,1 % евреев, 3,5 % латышей, 1,7 % поляков, 3,1 % украинцев, 0,5 % белорусов, 0,2 % армян, 0,1 % грузин, а также представители других национальностей.
Одной из основных задач кадрового аппарата ВЧК было проведение чисток личного состава. Впервые вопрос о чистке личного состава Дзержинский поднял уже 26 апреля 1918 г. В марте и сентябре 1920 г. Президиум ВЧК издал приказы о чистках личного состава ВЧК. Президиум потребовал в трехнедельный срок «произвести тщательный пересмотр всего личного состава Чека» и «удалить из среды сотрудников всех лиц, внушающих малейшее подозрение честности или твердости убеждений, соответствующих чекистам, а также нетрудоспособных и лентяев».
Все годы Гражданской войны во главе ВЧК стоял Дзержинский, обладавший огромным личным авторитетом. Большевистское руководство направляло его на самые ответственные участки работы. Оставаясь на посту руководителя чекистского ведомства, он одновременно назначается наркомом внутренних дел (с 1919 г.), затем наркомом путей сообщения (с 1921 г.), председателем ВСНХ СССР (с 1924 г.), избирается кандидатом в члены Политбюро (с 1924 г.), возглавляет Комиссию по улучшению жизни детей при ВЦИК и т. д. Высокий авторитет Дзержинского среди чекистов являлся одним из немаловажных факторов, сдерживавших злоупотребления сотрудников ЧК и прививавших им определенную идейность.
Уже при создании ВЧК проблема методов ее деятельности явилась одной из центральных для чекистов. «Перед нами стоял сложный вопрос: как бороться с контрреволюцией?» — вспоминал Петерс. Он писал, что ВЧК испытывала затруднения в выборе методов борьбы с врагами.
В годы Гражданской войны в деятельности ВЧК и ее органов сложились методы открытой и скрытой (негласной) работы. Необходимость применения первого метода признавалась всей партией. Дзержинский и его подчиненные первоначально считали свое ведомство органом «непосредственной расправы» с контрреволюционерами, органом «устрашения» врагов Советской власти. Что касается негласной, агентурной борьбы, то среди партийных, советских работников и самих чекистов она поначалу вызывала осуждение из-за сходства с методами работы царской полиции. Такой точки зрения, кстати говоря, придерживался и сам Дзержинский на протяжении двух первых лет существования ВЧК. Острейший кадровый голод и непрофессионализм многих чекистов, также способствовали преобладанию в деятельности ВЧК, особенно в 1918–1919 гг., методов прямого подавления и устрашения.
Обстановка Гражданской войны с необходимостью требовала от чрезвычайных комиссий применения метода «открытого воздействия» на преступные элементы. Это воздействие осуществлялось прежде всего военно-боевым путем: разоружение контрреволюционеров, обыски, облавы, фильтрация населения и т. д. Боевые операции проводились и против банд дезертиров, и против спекулянтов. Трудно найти хоть одно сколько-нибудь серьезное вооруженное выступление в РСФСР, к ликвидации которого не привлекались бы войска ВЧК.
В 1920 г., объясняя советской общественности необходимость подобных методов борьбы, ответственный работник ВЧК Лацис писал, что в острейшей обстановке, «когда целое учреждение, полк или военная школа замешаны в заговоре, то нет другого способа, как арестовать всех, чтобы предупредить возможную ошибку и в процессе тщательного разбора дела выделять и освобождать арестованных».
Открытая борьба против контрреволюционных и других преступных элементов осуществлялась путем массовых обысков, облав, арестов и т. п. Нередко подобные операции приносили весомые результаты. Так, в июне 1919 г. в ходе массовых обысков в буржуазных кварталах Петрограда удалось изъять 662 винтовки, 674 револьвера, до 142 тыс. патронов и другое оружие. Вместе с тем, массовые облавы и обыски неизбежно сопровождались арестами невиновных, различными эксцессами и злоупотреблениями. Все это вызывало серьезное недовольство населения.
В годы Гражданской войны ВЧК и ее органы широко практиковали систему заложничества, массовые аресты и изоляцию в лагерях «классово чуждых элементов» — бывших капиталистов, помещиков, крупных домовладельцев, царских чиновников, жандармов, полицейских, не зарегистрировавшихся в военных комиссариатах офицеров и т. п. Нередко при обострении обстановки, начале антисоветских выступлений арестованных расстреливали.
Применяя метод открытой борьбы, чрезвычайные комиссии имели возможность ликвидировать контрреволюционные мятежи, дезорганизовывать и ослаблять силы врагов Советской власти в тылу республики, предупреждать готовящиеся антисоветские выступления. Однако только путем открытой борьбы ВЧК не могла решить задачу выявления, предупреждения и пресечения подрывных действий против Советской власти, получения данных о тайных планах контрреволюционеров, о структуре законспирированных организаций, их связях и т. д. При массовых обысках, облавах и арестах редко удавалось задерживать руководителей и активных участников заговорщических групп. Поэтому перед ВЧК остро встала необходимость применения метода негласной борьбы с противником.
Принятие на вооружение этого метода представляло, как уже отмечалось, огромную сложность. Прежде всего, предстояло решить принципиальные вопросы: допустимо ли использование боевым органом пролетарской диктатуры, каким была ВЧК, негласных приемов и средств, применяемых буржуазными разведывательными и полицейскими учреждениями? Если допустимо, то что из них надо чекистским органам использовать в интересах защиты революции, а что надо отвергнуть? Какое место они должны занимать в практике ВЧК?
Однако еще до официального разрешения этих проблем, практически с первых недель существования ВЧК, некоторые из чекистов, пусть и в единичных случаях, но стали привлекать для негласной работы граждан, которые инициативно предлагали свои услуги. Так, в конце 1917 г. Дзержинский принял издателя газеты «Деньги» — А. Ф. Филиппова. Последний сочувствовал советской власти. Он знал об усилиях ВЧК по борьбе со спекуляцией и контрабандой, поэтому посчитал своим долгом сообщить о ряде преступных сделок с предпринимателями в Финляндии. Для уточнения ряда вопросов он, по просьбе Дзержинского, несколько раз ездил в Финляндию. Одновременно Филиппов получил информацию о недостатках в работе военно-морской контрразведки, доставшейся новой власти почти в неизменном виде с царского времени.
Вторым известным в настоящее время фактом привлечения негласных сотрудников является принятие услуг коммерсанта А. Б. Штегельмана для раскрытия валютных сделок некоторых теневых дельцов с иностранцами. В конце 1917 г. Штегельман, начавший свою работу под псевдонимом «Энгельгардт», добыл нужную чекистам информацию и преступники были арестованы, не успев нанести ущерб нашему государству. Руководил Штегельманом лично Дзержинский.
В среду спекулянтов проникали также и штатные работники ВЧК. Они имели право заключать фиктивные сделки на покупку товара, после чего он, как предмет спекуляции, конфисковывался чрезвычайной комиссией. Таким образом, можно говорить о том, что использование негласных помощников началось в сфере борьбы со спекуляцией и контрабандой. О привлечении секретных сотрудников из числа противников новой власти речь пока не шла.
17 февраля 1918 г. ВЧК, обсудив вопрос о секретных сотрудниках, приняла принципиальное решение: «Признать, что можно пользоваться их услугами, но с условием, чтобы это было вне комиссии». Но опять же, это постановление относилось только к вербовке секретных сотрудников среди спекулянтов. ВЧК разрешила выплачивать осведомителям за услуги до 10 % от стоимости конфискованного товара.
Однако предубеждения были еще сильны. Многие чекисты по-прежнему считали недостойным революционеров использование агентуры. Обсудив проблему вербовки агентуры среди политических противников Советской власти, на заседании 18 марта 1918 г. коллегия ВЧК под председательством Дзержинского приняла решение: «Пользование провокацией безусловно отклонить».
Важным направлением в развитии негласного аппарата ВЧК было создание массовой осведомительной сети. Осведомители органов ВЧК и особых отделов составляли так называемую службу осведомления. Основной ее задачей было получение информации о контрреволюционных проявлениях, злоупотреблениях, которые могли сказаться на боевой готовности частей Красной Армии или отразиться на работе советских учреждений.
Параллельно с формированием осведомительного аппарата развивались и другие средства оперативной деятельности чекистских органов. С первых же дней создания ВЧК возникла служба наружного наблюдения («наружная разведка»). Наружное наблюдение рассматривалось как вспомогательное средство в оперативно-розыскной работе. Оно устанавливалось за контрреволюционными и спекулятивными элементами с целью проверки сведений, получаемых от осведомителей. При его помощи устанавливалось место жительства, род занятий, образ жизни и связи определенных лиц.
ВЧК взяла на вооружение и такое важное средство оперативной деятельности, как перлюстрация корреспонденции (ПК). Первые сведения о службе ПК относятся к осени 1918 г. Так, 30 ноября ВЧК приняла решение об организации контроля корреспонденции через комиссаров почтово-телеграфных учреждений. Через два дня ВЧК издала приказ, предоставлявший местным ЧК право время от времени проверять корреспонденцию контрреволюционеров по соглашению с комиссаром почтового учреждения. Органы ВЧК широко использовали для контроля корреспонденции учреждения военной цензуры, которые были созданы в октябре 1920 г. при особых отделах. К концу Гражданской войны служба ПК по существу слилась с военной цензурой.
В 1918–1920 гг. были сделаны первые шаги по организации оперативного учета «враждебных советской власти элементов», основывавшегося на их регистрации. Чрезвычайные комиссии больше всего уделяли внимания регистрации бывших офицеров и членов их семей. Кроме учета как такового (в интересах оперативно-розыскной работы), регистрация помогала военным властям в ходе проведения мобилизации и резко ограничивала попытки подпольных организаций вербовать офицеров в свои ряды с последующей переброской в районы действия белых армий.
Еще на Первом съезде особых отделов в декабре 1919 г. Дзержинский раскритиковал тех выступавших руководителей органов, которые настаивали на систематическом ведении агентурной работы. Но взгляды его постепенно менялись. Уже в феврале 1920 г. к открытию IV конференции ЧК он пришел к выводу о правильности утверждений упомянутых выше своих подчиненных. Председатель ВЧК четко сформулировал новую задачу: вместо оружия террора, вместо арестов и обысков, необходимо изыскать такие методы, при помощи которых не нужно было бы ни производить массовых обысков, ни пользоваться террором. Имелась в виду, конечно же, агентурная работа.
Однако, несмотря на наметившийся поворот в сторону негласных методов борьбы и создание в 1919–1920 гг. внушительной осведомительной сети, в целом в деятельности чекистских органов все еще преобладали методы непосредственной расправы. Будучи порождением ожесточенной Гражданской войны, они приносили результаты в борьбе с открытыми выступлениями контрреволюции, но вызывали при этом недовольство населения, порой дезорганизовывали работу предприятий и учреждений.
