В 1988 году я начал восстанавливать связь с тем, что являлось моим знанием, обретенным в далеком прошлом. Мне открылись сущностные знания о движениях человеческого тела, и начались прозрения о таинствах звука человеческого голоса. Эти знания заложили основание для всех моих практик Киайдо и разрешили проблему, связанную с непониманием новых видов боевых искусств. Но поскольку эта книга посвящена «8 Основам», я расскажу о моем соприкосновении с измерением звука.

В тот год я познакомился с адептами боевых искусств, которые практиковали, помимо тренировок, еще и медитации. Причем медитации не по книгам или на основе собственных догадок и умопостроений, а на основе посвящений от настоящего учителя – ламы тибетского буддизма, жившего в Иволгинском дацане (монастыре) в Бурятии. Тогда я ничего не знал о тибетском буддизме. Мои познания ограничивались чтением «Дао дэ цзин» (трактат Лао Цзы), знакомством с «И цзин» («Книга Перемен») и коанами дзен-буддизма. Новые друзья, разделявшие мою страсть к боевым искусствам, посоветовали мне встретиться с их духовным учителем и попросить посвящения.

Я последовал их совету и полетел в Улан-Удэ, откуда добрался до Иволгинского дацана и разыскал домик учителя. Его все звали Дедушка Дармадоди. Дедушка Дармадоди был совершенно необыкновенным человеком и, несомненно, реализованным духовным практиком. Он отозвался на мою просьбу о тантрическом посвящении и дал мне передачу мантр (звуковые формулы, практикуемые для достижения духовной реализации) и садхан (методов медитации). Поскольку я совсем ничего в этом не понимал, я спросил учителя, может ли он объяснить мне, каким образом работают звуки, составляющие мантры. Он ответил, что он не сможет мне объяснить это, но дал мне благословение на изучение этой темы.

Я был разочарован таким ответом, но поблагодарил и удалился. Я понимал, что это не то знание, которое можно передать, просто рассказав о нем. И давал себе отчет в том, что шансы найти такие знания практически нулевые. Я не знал, есть ли вообще ответ на такой вопрос, а если и есть – не имел ни малейшего представления, где его искать. Второй раз за один год я лишился покоя, не в меньшей степени, чем когда проблема касалась практики боевых искусств. Я не понимал тогда, что это был зов души, ведущий к вспоминанию.

Первую проблему я решил, когда понял ее суть – она заключалась в универсальности движения и осознанном владении собственным телом. Мне открылись 8 сущностных принципов движения, через призму которых я стал ясно видеть и легко понимать любые движения и любые техники любого стиля. Эти открытия происходили не в форме внешних событий, а в форме видений и сновидений. Я обучался главным образом в такой странной форме и через несколько месяцев обнаружил невероятную перемену.

Бо́льшую часть своей жизни я совершенно не осознавал своего тела и обживал его только за счет бесчисленных повторений. Я был самым некоординированным из всех, кого я встречал, и любое новое движение поначалу казалось безнадежно сложным. А действительно сложные движения вообще были за пределами моих способностей. И вдруг после нескольких месяцев тренировок в сновидениях я проснулся совершенно координированным. Я стал легко перенимать движения, легко обучаться и спонтанно выдавать какие-то движения, о которых не подозревал раньше.

Я решил проверить, не является ли иллюзией эта перемена. Пошел на занятия в весьма продвинутую школу танца и легко вписался в группу. Я стал ходить в разные школы китайских стилей боевых искусств и с легкостью овладевал ими, тогда как раньше они просто перегружали мое внимание и парализовали своей непонятностью. У меня проявились высокие способности к импровизации, кроме того, я обнаружил весьма интересные формы техники, которые просто проявлялись в сознании и в движениях тела, причем сразу усваивались, а не исчезали, как в случайной импровизации. Моя скорость увеличилась, а сила вибрировала в любой спонтанно проявившейся технике боевых движений. Но ключевым было то, что все движения рождались из сущностных принципов.

Понимая, что бесчисленное разнообразие движений и, соответственно, техник можно свести к сочетанию сущностных принципов движения, я допустил, что такой же подход применим и для звуков голоса. То есть если понимать сущностные принципы, лежащие в основе звукообразования, можно понять энергетические особенности любой буквы и отсюда вывести те функции, которые дают слоги, из них сложенные. Другими словами, если познать буквы, то можно понимать энергетические свойства мантр. Именно об этом я просил моего Учителя Дедушку Дармадоди – раскрыть мне тайну букв.

Примерно через неделю после возвращения из Иволгинского дацана домой во Владивосток я шел по улице Уборевича, поднимаясь в гору. Я не помню, о чем я думал в тот момент, но вдруг все мысли были вытеснены громким голосом, который ясно звучал в моей голове и излагал связь между направлениями в пространстве и гласными звуками. Каждое из шести направлений пространства имеет свой звук, выражаемый одной из шести основных гласных букв. Не было никаких дополнительных объяснений, но то, что я слышал, звучало определенно и сразу запомнилось, как будто записалось в памяти. Я не знал, откуда этот голос, почему он возник, но изнутри я сразу воспринял услышанное как данность, и у меня не было никаких сомнений в точности эти соответствий.

Продолжая идти по улице, я попробовал проделать движения, озвучивая их соответствующими звуками, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Руки сразу почувствовали и соответствие, и силу, которая потекла через них. Внутри разливалась радость, но мой ум был менее оптимистичен. Уму требовались объяснения, доказательства, но их не от кого и неоткуда было брать. Оставалось наблюдать и экспериментировать. Я стал наблюдать за ощущениями движения энергии, просто слушая слова, содержавшие эти шесть гласных. И пробовал применять эти звуки, выполняя удар рукой или ногой в соответствующую сторону. Эффект сразу же был явным и очевидным, но все же я посвятил следующие шесть лет проверке действия звуков, и только убедившись в объективности их действия, стал говорить о них.