Глава 11
Михаил черниговский
Михаил Черниговский хотел показать, как может вести себя отчаявшийся русский князь на развалинах своих владений, который почувствовал, что христианин не способен жить под властью монголов. По сравнению с членами своей семьи Михаил не отличался умственными способностями. Он был честолюбив и стремился к власти так же, как и другие, и не раз просил прощения у Даниила за то, что не сдержал клятвы. Но при всех своих человеческих слабостях и недостатках он прочнее, чем другие, сохранил в своей душе завет «я – христианин». В чем-то он выделялся. Во-первых, он был единственным сыном и, согласно семейному преданию, сыном, данным Богом в ответ на многочисленные молитвенные просьбы. Он и супруга Юрия Владимирского – та княгиня, которая погибла в горящей церкви в пылающем городе, были двумя детьми князя Чермного. Вдобавок к общей слабости он с детства страдал от неизлечимого, видимо, расстройства здоровья, от которого начинал видеть поразительные миражи. Он тщетно искал излечения, не жалея на это средств. Самые известные врачи того времени были бессильны; помощи ждать ему было неоткуда. Наконец, благодаря молитвам одного святого человека он освободился от этой своей хвори. Он чудом излечился, прежде чем состарился.
Михаил узнал, что в Переяславле на верхушке столба живет старец Никита и тем самым спасает свою душу. Князь взял с собой двух ближних бояр и нескольких слуг и поехал в эти края за леса. Никогда он не подвергался дьявольским наваждениям, и никогда они так не мучили его, как в то время, когда он приближался к тому месту, где старец Никита искал спасения. У него были ужасные видения, и, очнувшись, он был словно помешанный. Бояре, посланные к Никите с сообщением о приближении Михаила, получили от святого посох с наказом передать его Михаилу. Князь взял подарок и с того самого момента освободился от своей беды. Он подошел к столбу спокойно и получил благословение. На том месте, где стояла палатка князя и где он излечился, князь поставил крест и написал на нем дату своего излечения – 16 мая 1186 г. В настоящее время на этом месте стоит часовня. Он преподнес щедрые дары Переяславскому монастырю, возвратился домой и с тех пор был здоров.
Если к таким особенностям Михаила в юности мы прибавим другие черты его характера, то получим такой добродушный характер, который трогал сердца даже суровых новгородцев, когда он был князем в их городе. Они не забыли, что когда они победили врагов Михаила, которые были сторонниками Ярослава – сына Всеволода Большое Гнездо, Михаил не позволил новгородцам утопить одного из этих людей в Волхове или лишить жизни кого-нибудь из них. Кроме того, князь не забирал имущество у схваченных людей и убеждал своих новгородских приверженцев не делить между собой имущество виновных, а использовать его на общественные нужды. Позднее эти люди хвастались, что ничего не взяли, а использовали все на строительство второго моста в городе по настоятельному совету князя Михаила.
В 1245 г. этот единственный сын Чермного и внук Святослава – «сына сестры» находился в таком положении, что судьба других князей не могла с ним сравниться по безнадежности. Из-за близости к Золотой Орде его вотчина стала частью владений Батыя, и, строго говоря, Михаилу ничего не осталось. Его жена – сестра Даниила и Василько нашла приют у своих братьев; муж его единственной дочери Василько – сын князя Константина Владимирского был жестоко убит, и позднее его вдова стала монахиней Суздальского монастыря. Все ближайшие родственники Михаила были безжалостно лишены жизни. Его единственный сын Ростислав приносил больше страданий, нежели радостей. Как уже говорилось, он был помолвлен и собирался жениться на дочери короля Белы. Михаил поехал в Венгрию, чтобы присутствовать на свадьбе, но король, узнав, что Чернигов полностью разрушен, быстро передумал, так что отец и сын сочли за благо уехать из страны.
Михаил испытывал острую боль в сердце, видя такое доказательство лжи и эгоизма человечества. Но когда король на себе испытал монгольское нашествие, он передумал и согласился на брак. Согласен был Михаил или нет на этот раз, он не поехал на свадьбу. Но из любви к сыну он не мог позже не поехать, чтобы повидаться с молодоженами. Тогда он пережил новые печаль и страдание, гораздо более сильные, чем в первый раз, потому что и король Бела, и его сын оба отвернулись от Михаила: первый – от свекра своей дочери, а второй – от своего собственного отца.
Потеряв все, что было ему дорого, Михаил вернулся на пепелище Чернигова в сопровождении лишь одного верного ему человека – ближнего боярина Федора. Каждый из них теперь поклялся другому, что подаст пример того, как умирают люди, в которых есть христианская вера. Это было в то время, когда Батый объявил всей Руси, что считает ее покорение законченным, и предложил всем князьям и простым людям, бежавшим из родных мест и прятавшимся в разных уголках, возвращаться в свои родные места и жить, как подобает его подданным. До того момента города, деревни и поселки были покинуты своими жителями. Люди жили среди диких зверей и прятались везде, где только можно. Когда Батый сделал свое заявление, люди стали возвращаться на пепелища своих жилищ, а князья объяснили им, каковы будут теперь их обязанности. Оставшиеся князья собрались со всех концов завоеванной Руси, поехали к Батыю в Орду и стали просить у него власти, которая еще недавно им принадлежала. И каждому, кто поклонился ему, признавая его верховную власть согласно монгольскому ритуалу, хан дал место княжения на свое усмотрение.
Михаил не поехал в Орду, чтобы получить власть в Чернигове. Теперь он не хотел этого ложного временного существования; он решил положить свою жизнь среди монголов, но хотел так умереть, чтобы его смерть стала поучением для Руси и укрепила дух всех христиан. Он сказал своему исповеднику Иоанну: «Я хочу предстать с ним перед Батыем» – и указал на своего боярина Федора. «Многие ездят туда и выполняют волю язычника, – ответил отец Иоанн. – Искушенные обманчивой славой этого мира, они проходят меж огней, кланяются солнцу, деревьям и другим предметам. Не делай этого, Михаил, а скажи язычникам, что грешно поклоняться созданным вещам». «Твоими молитвами, святой отец, – сказали князь и боярин, – как угодно Богу, так мы и сделаем. Мы хотим пролить свою кровь за святое христианское учение». Иоанн благословил их на высокий подвиг и добавил: «Если вы станете новыми мучениками в нашем диком грешном веке, сделайте это ради укрепления духа людей». С верой и многими наставлениями священник дал им с собой просфоры, чтобы использовать их в случае нужды, и благословил их в путь, сказав: «Пусть Господь даст вам сил и пошлет Свой святой дух вам в помощь».
Михаил добрался до Орды и объявил о своем прибытии. Батый приказал своим колдунам и ведуньям привести его как обычно. Они повели князя и его боярина в ханскую резиденцию, и те вскоре увидели множество людей – монголов, русских и прочих. Одни кланялись огню и кустам, другие бормотали какие-то слова и смотрели на солнце или огонь. Женщины шептали что-то на огонь и бросали в него кусочки еды, обрывки ткани – шелка и атласа, щепотки пуха и меха, выщипанного из дорогих шкурок животных, привезенных в подарок правителю. Все вещи, привезенные в дар, сначала подвергались церемонии очищения огнем. Затем колдуны говорили тем, кто должен был предстать перед ханом, как они должны проходить между двух костров, чтобы очиститься.
Теперь колдуны подошли к Михаилу и Федору и велели им приблизиться. Но когда те приблизились к кострам и увидели людей, проходивших между ними, Михаил остановился. «Я думаю, – сказал он, – что нам не следует так делать».
Колдуны стали настаивать. «Мы христиане, – ответил Михаил, – и не будем поклоняться ничему созданному. Мы не будем проходить между ваших костров и кланяться идолам». Эти смелые слова положили конец ожидаемому представлению. Двоих мужчин отвели в сторонку и оставили в покое.
Когда Батыю сообщили об этом отказе подчиниться установленному порядку, он послал к Михаилу человека, чтобы тот по-доброму уговорил его. Монголы умели смягчать приказания, сокращая церемониал настолько, что неподчинение показалось бы простым упрямством. Батый послал высокопоставленного вельможу по имени Элдаж, обладавшего даром убеждения. «Зачем обижать хана? – спросил Элдаж. – Разве он требует чего-то трудновыполнимого?» Но Михаил не желал кланяться идолам. «Почему бы не выполнить указания хана? – продолжал Элдаж. – Стоит лишь воздержаться от нанесения ему обиды, и тебе окажут все почести, и ты получишь свое княжество. Кто не склоняется перед солнцем, тот недостоин смотреть на него. Почему бы не поклониться огню? Сохрани свою жизнь, прими свое княжество. Если ты не выполнишь приказания хана, подумай, что с тобой будет».
Но Михаил был непоколебим. «За наши грехи Бог послал нам вас, – сказал он. – Передай так от меня своему хану: «Я кланяюсь тебе, о, властелин, потому что Бог дал тебе власть и славу в этом мире, но я никогда не склонюсь перед тем, чему поклоняются эти люди». «Да будет тебе известно, – прервал его Элдаж, – что ты уже потерял свою жизнь». «Я готов умереть за Христа», – ответил Михаил.
Но даже после этого Батый дал ему шанс на прощение. Теперь к Михаилу стали приходить русские и пытались изменить его решение. Самым значимым из всех был Борис – его собственный внук, малолетний сын его дочери – первенец Василько Константиновича и внук Всеволода Большое Гнездо. Русские принялись умолять и уговаривать Михаила не рисковать своей жизнью всего лишь из-за церемониала. Внук упал ему в ноги. «О, отец мой, мой господин, поклонись, исполни волю хана», – умолял он, рыдая. «Бог сам видит, – добавили бояре юного князя, – что тебя принуждают, что ты действуешь не по своей воле. Неужели Он не примет это в расчет?»
«Я не хочу лишь называться христианином, – ответил Михаил, – и при этом действовать как язычник». Бояре не стали отрицать грех, но сняли его с князя. Они сказали, что, раз он обещал пострадать за Христа, они возьмут на себя это обещание и получат прощение. Юный князь прильнул к своему деду, просил, умолял и плакал. Элдаж с удовольствием видел, что решимость Михаила слабеет, и больше ничего не сказал. Но его боярин Федор, боясь, чтобы Михаил не дрогнул при виде всех, кто его умолял и рыдал, отвел его в сторонку и сказал ему так: «Вспомни слова Иоанна, которые он взял из Евангелия: кто хочет жизнь свою спасти, отвергая Христа или предавая заповеди Его, тот погубит свою жизнь. А еще вспомни слова: кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим Небесным».
Все снова окружили Михаила и снова стали упрашивать его. «Нет, нет», – отвечал Михаил и вдруг вынул меч, висевший у него на боку, и отбросил его. Затем он стащил с плеч своих княжескую мантию и тоже отбросил ее, сказав: «Возьмите славу этого мира, мне она больше не нужна».
Радость Элдажа превратилась в гнев, и, обернувшись к Михаилу, он сурово сказал: «Жизнь или смерть, выбирай». Это были его последние слова. «Я христианин, – ответил Михаил. – Пойди и скажи хану, что я не стану проходить между костров и кланяться идолам».
Элдаж ушел, оставив всех в глубоком горе. Михаил и Федор читали псалмы. Те, кто был рядом с ними, осеняли их крестами. Никто уже не использовал никакие доводы. Люди видели, как Михаил и Федор съели просфоры, полученные от священника Иоанна, которые у них были с собой.
Внезапно люди закричали: «Идут! Идут!» Подъехала группа всадников. Это были люди, посланные убить Михаила и Федора, которые вслух повторяли: «Твои мученики, Господи, которые не отреклись от Тебя, страдают за Христа, претерпевая многие муки». Палачи кинулись к Михаилу, растянули его за руки, бросили наземь на спину и начали избивать старика кулаками, нанося удары по груди в районе сердца с огромной силой. Когда он был уже полумертвый, они повернули его лицом вниз и стали прыгать по нему, топча ногами до тех пор, пока он не расстался с жизнью. Они должны были умертвить его, избивая, а не мечом, как это было принято у монголов в отношении князей. Затем труп был обезглавлен одним из числа зрителей. Этот человек оказался вором и отступником из Руси, который переметнулся к монголам. Потом он шепнул боярину: «Склонись и будешь жить.
Быть может, они отдадут тебе владения Михаила». Федор ничего ему не ответил, но, повернувшись к палачам, сказал: «Я готов последовать за своим князем». И он был тоже убит.
У монголов существовал обычай отдавать тела своих жертв на съедение собакам, но множество русских, живших в Орде, ночью забрали их, когда были спущены собаки, и стали молиться над ними. Так были спасены тела двух мучеников и отвезены в Чернигов, где они и покоились до тех пор, пока царь Иван Васильевич не пожелал забрать их себе. Тела Михаила и его боярина перевезли в Архангельский собор в Москве.
