Глава 29

Самая долгая из ночей

Двор замка Винтерфелл: снег, смешанный с грязью и кровью, костры заполняют все вокруг дымом и жаром, окоченевшие тела со следами жутких ран свалены в кучу. Со стен понуро свисают знамена Старков.

Я поднимаюсь по скользким ступенькам, иду по скрипучим укреплениям вдоль стены. Рядом с главными воротами в парапете есть щели, через которые открывается захватывающий вид на раскинувшееся внизу поле битвы, горбы катапульт, глубокие канавы, утыканные по краям деревянными кольями, и сотни готовящихся к схватке солдат. Холодно, изо рта валит пар. Снова пошел ледяной дождь. Вдалеке раздавался голос помощника режиссера, призывающего массовку занять свои места: «Ребята, бегом, вы не на пикник пришли!»

Мимо меня проходит сир Давос. «А я-то думал, что подрядился на характерную роль», – вздыхает он.

Во время съемок первого сезона «Игры престолов» Винтерфелл построили посреди овечьего пастбища. Замок и тогда впечатлял, но в 2017 году, когда эти декорации перестраивали для заключительного сезона и великого сражения живых с мертвыми, его сделали в три раза больше. Теперь можно было гулять по огромной территории и воображать, что ты у Старков дома. Это был потрясающий парк развлечений средневекового фэнтези, черепаший замок юного Джорджа Р. Р. Мартина, воплощенный в жизнь.

ДЕБОРА РАЙЛИ (ХУДОЖНИК – ПОСТАНОВЩИК): Мы расширили Винтерфелл в том числе и для того, чтобы показать зрителям места, которые не появлялись на экране раньше. До этого было непонятно, откуда приносят еду и пиво, где пекут хлеб, – все, что происходило на кухне и в кладовых, оставалось за кадром. Теперь замок стал по-настоящему живым и реалистичным.

Если бы в начале съемок первого сезона мы представляли, чем все закончится, то возвели бы Винтерфелл не на болотистой овечьей ферме, а в другом месте. Ужасно трудно уплотнить грунт так, чтобы солдаты могли передвигаться, не проваливаясь по колено в грязь. Не говоря уже про катапульты и прочее.

Ближе к Белфасту построили еще одну огромную площадку, полностью скопировав несколько улиц Старого Города в Дубровнике. Эти декорации создали для другого сражения заключительного сезона – битвы в Королевской Гавани. И они тоже впечатляли: небольшой лабиринт мощеных улиц, выглядящих в точности как хорватский оригинал. Создать столь тщательную копию уже существующего города было необходимо, потому что, как заметил Дэн Уайсс, «Дубровник мы взорвать не можем».

Создатели сериала долго думали, какими будут эти финальные сцены: одна – битва живых и мертвых, вторая – сражение выживших между собой. О таких масштабах и мечтать было нельзя в условиях изначального бюджета и расписания. Съемки шести заключительных серий заняли девять месяцев, тогда как предыдущие десятисерийные сезоны снимали обычно месяцев за шесть. Для сравнения: съемочный период большинства голливудских фильмов, как правило, составляет три-четыре месяца.

Длительность, напряженность и размах батальных сцен, ожидание зрителей, жаждавших достойной концовки, и суровые условия натурных съемок вынуждали актеров и съемочную группу преодолевать, по словам Николая Костера-Вальдау, «небывалые сложности».

«На сцену, которую два года назад сняли бы за сутки, теперь уходило пять дней, – рассказывает Кит Харингтон. – Продюсеры хотели, чтобы все было идеально, поэтому снимали всеми возможными способами, чтобы потом было из чего выбрать. А поскольку после восьми сезонов это, наконец, финал, сцены очень эмоциональны. Постоянно поддерживать такой накал реально изматывает».

Самым большим вызовом – не только в восьмом сезоне, но и за всю историю сериала – стали съемки серии «Долгая ночь». С первой сцены пилота нам намекали на угрозу, которую представляют собой Белые Ходоки. Все, кто работал над «Игрой престолов», понимали: битва при Винтерфелле должна оправдать годы предвкушения.

ДЭВИД БЕНИОФФ (АВТОР ИДЕИ, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР): Все с самого начала шло к этому моменту. Это битва живых и мертвых, тут двадцатиминутной сценой не обойдешься.

ДЭН УАЙСС (АВТОР ИДЕИ, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР): С самого начала наша идея заключалась в том, чтобы показать все эти королевские войны, которые кажутся такими важными и глобальными, на фоне существования гораздо более страшной угрозы, о которой знают лишь немногие на задворках большой политики. Сериал всегда строился так, чтобы в конце силы, пришедшие с востока и севера, сошлись и определили судьбу всех, кто находится между ними.

Обычно батальные сцены в «Престолах» включают минут пятнадцать разговоров – эдакое затишье перед бурей, настоящим светопредставлением. В восьмом сезоне сценаристы посвятили подготовке героев к битве целую серию под названием «Рыцарь Семи Королевств». Брайан Когман написал сценарий в стиле театральной пьесы (об основных моментах «Рыцаря Семи Королевств» мы поговорим позже). Благодаря этому «Долгая ночь» началась без лишней раскачки, возможно, самой продолжительной батальной сценой в истории кино и телевидения. Восемьдесят две минуты экранного времени полностью состояли из разных сражений (для сравнения: знаменитая сцена на Омаха-Бич, с которой начинается «Спасение рядового Райана», длилась двадцать семь минут, а битва в Хельмовой Пади из фильма «Властелин колец: Две крепости» – сорок). Для этого проекта продюсеры снова пригласили режиссера «Сурового Дома» и «Битвы Бастардов» – Мигеля Сапочника.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК (РЕЖИССЕР): Я немного волновался, потому что от меня ждали, что я превзойду самого себя. Не выношу этого.

ДЭВИД БЕНИОФФ: В том, чтобы просто снять самую масштабную битву, нет ничего интересного. Самое длинное сражение – это звучит скучно. Частью нашей задачи – то есть задачи Мигеля – было сделать битву захватывающей. Если люди будут просто сорок пять минут рубить мертвецов, такое зрелище быстро наскучит.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: В определенный момент зрители устают смотреть на бойню. Я смотрел «Две крепости», и там на самом деле три разных сражения в трех местах, с монтажными перебивками. Я пытался понять, когда битва надоедает. Мне показалось, что единственный правильный подход в этом случае – рассматривать каждую сцену в отдельности и спрашивать себя: «Что меня цепляет?»

Секретным (не очень) оружием авторов стало созвездие любимых героев. Команда «Престолов» решила, что если показывать каждого из них в сражении на разных участках битвы, эти маленькие истории помогут аудитории выдержать положенную по жанру мясорубку.

ДЭН УАЙСС: Главное в этом сражении – судьбы персонажей, а не количество мечей и копий, которыми размахивает массовка. Нам повезло, у нас было семьдесят с лишним часов на то, чтобы познакомить зрителей с каждым из героев. В этой битве сходится множество отдельных историй.

ДЭЙВ ХИЛЛ (СОПРОДЮСЕР): Крупные сражения обычно происходят в последние пятнадцать минут фильма или сериала. Это сделано умышленно – иначе зрители потеряют интерес. У нас есть масштабная битва, да. Но еще у нас есть эпизод с Арьей в библиотеке, похожей на дом с привидениями, сцена с Тирионом и Сансой в склепе, которая превращается в настоящий хоррор, Дени и Джон верхом на драконах. У каждого из этих сюжетов своя специфика, так что ощущения однообразия не возникает.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Сокращение сценария на этот раз заняло больше времени, потому что Дэвид и Дэн не думали ничего вырезать. Мы все хотели сохранить первоначальный сюжет, но приходилось реально смотреть на вещи – что мы можем сделать, а что нет. Самое интересное, это чем меньше в сцене драк, тем лучше. Мы переключались с одного жанра на другой – с триллера на ужасы, с экшена на драму – и благодаря этому не увязли в непрерывном мочилове, которое быстро приедается.

Сначала планировалось снимать «Долгую ночь» небольшими сегментами, чтобы на площадке находилось меньше актеров и членов съемочной группы одновременно. Но такой подход требовал жесткой структуры и ограничивал возможности импровизации или повторных съемок сцен с участием большого количества людей. Опыт «Сурового Дома» и «Битвы Бастардов» научил Сапочника, что действовать точно по плану не получится – особенно когда речь идет о натурных съемках в суровых погодных условиях. Поэтому ему важно было иметь пространство для маневра, чтобы быстро реагировать на изменения.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Мы построили огромный новый Винтерфелл и рассуждали так: «Этот эпизод мы будем снимать здесь, а тот – вон там». То есть мы разбили серию на такое количество сегментов, что это стало похоже на марвеловский фильм, где нет никакой плавности, никакой импровизации. Даже когда снимают «Звездные войны», строят только отдельные части декораций, а потом добавляют огромные куски, снятые с зеленым экраном. Мы тоже думали разбить все на маленькие кусочки, а потом собрать их вместе. В этом есть смысл, это эффективно, но когда так делаешь, теряется спонтанность, возможность направлять камеру туда, куда тебе хочется. Я ходил по площадке и думал, как это круто – бродить по замку и находить интересные ракурсы, которых раньше не замечал.

Сапочник предложил альтернативное расписание, которое включало одиннадцать недель ночных съемок подряд.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Я сказал продюсерам: «Я знаю, что это хреновый вариант. Знаю, что будет холодно. Я не хочу одиннадцати недель ночных съемок, никто не хочет. Но если мы продолжим в таком духе, мы потеряем то, что делает “Престолы” такими классными, – ощущение реальности происходящего, хоть это и фэнтези с драконами».

За эти годы в сериале было немало сцен ночных сражений. Но съемки битвы при Черноводной или за Черный Замок, где все снимались под проливным дождем, длились где-то по три недели. Насколько было известно продюсерам, ни один фильм или сериал не пытались создавать по такому плотному графику.

ЛИАМ КАННИНГЭМ (ДАВОС СИВОРТ): Нас позвали в продюсерскую палатку и сообщили новости. Показали превью серии – слегка анимированную раскадровку. Это были потрясающие кадры. Мигель сказал, что мы будем снимать это пятьдесят пять ночей, и многие начали переглядываться друг с другом. Некоторые из нас участвовали в Битве Бастардов, которую снимали в два раза меньше и днем. Я сразу подумал: «Да мать же вашу, это кошмар какой-то. Как будто они нарочно пытаются все просрать». В теории это было безумием. Но продюсеры хотели, чтобы все были в курсе, что за дерьмо нас ожидает, чтобы люди потом не жаловались на то, что их не предупредили.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Мигель сделал рассылку всем актерам: «Пожалуйста, заранее поменяйте свой распорядок дня. Вы будете сильно уставать, мерзнуть, сниматься в промокшей одежде, поэтому постарайтесь как следует подготовиться».

ГВЕНДОЛИН КРИСТИ (БРИЕННА ТАРТ): Я попросила Мигеля о встрече. Мне было очень важно, чтобы отношения Джейме и Бриенны были видны во время битвы. Зритель должен чувствовать, что эта связь долго формировалась, и в результате сложилась редкая ситуация, когда герои абсолютно доверяют друг другу и друг на друга рассчитывают. И вот эти сложные, но крепкие отношения переносятся в центр невероятно жестокой, ужасной войны. Разлучит ли их эта война или, наоборот, сблизит?

МЭЙСИ УИЛЬЯМС (АРЬЯ СТАРК): Меня сражения до сих пор обходили стороной, что странно, потому что Арья тренируется больше всех. А за год до этих съемок мне позвонил Мигель и сказал: «Начинай тренироваться, потому что съемки будет очень жесткими». Я ответила: «Ну да, конечно…»

В этой серии должны были погибнуть несколько персонажей, в том числе Теон Грейджой, который наконец стал самоотверженным героем и пал, пытаясь защитить Брана от Короля Ночи…

БРАЙАН КОГМАН: Алфи было тяжело, потому что в этой сцене были трюки, спецэффекты и прочие вещи, которые он никак не мог контролировать. Ему было нелегко сыграть последние минуты жизни своего героя посреди всего этого безумного хаоса. Я помню, как мы это снимали: смерть Теона была просто еще одним эпизодом, который нужно снять в эту ночь. И только при окончательном монтаже видишь тонкость игры Алфи: муку Тео-на и в то же время момент очищения и умиротворения, потому что он умирает, защищая Брана. В сериале было много сюжетных линий, связанных с шансом на искупление – упущенным или нет. Теон свой шанс однозначно использовал.

…и Джорах Мормонт погиб, защищая Дейенерис от мертвецов.

ИЭН ГЛЕН (ДЖОРАХ МОРМОНТ): Либо история твоего персонажа завершается, либо он доходит до самого конца и люди строят предположения, что его ждет в будущем, – чего никто никогда не узнает. Я счастлив, что история моего героя подошла к концу. Нет никаких сомнений, что Джорах пожертвовал бы своей жизнью ради победы Дени. Так что его история, в какой-то степени, завершилась именно так, как он хотел.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Мы планировали, чтобы в конце сериала сир Джорах оказался на Стене, – чтобы в заключительной сцене из тоннеля выходили трое: Джон, Джорах и Тормунд. Но нам пришлось бы сильно изменить логический ход событий, чтобы отправить его на Стену и заставить покинуть Дени накануне ее трагической метаморфозы, – это было бы невозможно сделать просто так, без каких-либо объяснений. Для Джораха было логично пасть смертью храбрых, защищая любимую женщину, как он всегда и мечтал.

Еще одной потерей стала Лианна Мормонт. Актриса Белла Рэмси изначально должна была участвовать всего в одной серии шестого сезона. Но она настолько приковывала к себе внимание, что создатели сериала не могли с ней расстаться (любимая реплика самой Рэмси: «Мне нет дела до того, что он бастард, в его жилах течет кровь Неда Старка!»).

БРАЙАН КОГМАН: Этот эпизод мог выйти ужасным. Будь на месте Беллы какая-нибудь миленькая девочка, эта сцена могла закончить свое существование на полу в монтажной. Но она полностью вжилась в роль. Был момент, когда Кит забыл слова, и она подсказывала ему, потому что выучила все диалоги наизусть.

МАРК МАЙЛОД (РЕЖИССЕР): Кит такой: «Меня уделали! Надо было лучше роль учить!» Это был один из тех случаев, когда после команды «Снято!» раздаются спонтанные аплодисменты.

В «Долгой ночи» Лианна сражается с великаном-упырем. Раздавленная в его кулаке, она все же смогла перед смертью сразить врага, воткнув кинжал ему в глаз.

БЕЛЛА РЭМСИ (ЛИАННА МОРМОНТ): Мигель сказал мне одну вещь, которую я вряд ли когда-нибудь забуду. Я не была уверена, насколько Лианне страшно в этот момент – очень или так, самую малость. Мы пробовали по-всякому, и Мигель сказал: «Она сражается так, как будто у нее отсутствует ген страха». Это была отличная подсказка. История Лианны могла развиваться и дальше, но в какой-то момент она должна была уйти, как и все, и для нее это был лучший финал. Я хотела для нее или Железный Трон, или доблестную смерть, так что я довольна.

Погибла и Мелисандра. Красная Женщина вернулась, чтобы помочь героям одолеть силы тьмы, а после сорвала с себя ожерелье, дающее ей вечную молодость, и ушла навстречу рассвету. Мы видим, как ее тело распадается и она падает на землю, присоединяясь к другим погибшим.

КЭРИС ВАН ХАУТЕН (МЕЛИСАНДРА): Она спасла ситуацию и в конце оказалась немножко героиней, что круто, потому что ее долго все ненавидели. Я счастлива, что ее финальная сцена прозвучала тихими фортепианными нотами, завершающими патетическую симфонию. Наконец нам стало понятно предназначение этого персонажа. Это конец пути – дело сделано, можно уходить. Я попыталась показать усталость и одновременно облегчение.

Иногда последние слова, даже самые простые, даются тяжелее всего. Оно и понятно: когда ты произнесешь их, ты больше никогда не вернешься к роли, которой жил столько лет.

КЭРИС ВАН ХАУТЕН: У меня никак не выходила последняя сцена, где я говорю Лиаму: «Вам не придется убивать меня – я умру еще до рассвета». Настроение было не очень. Мы сделали кучу дублей – раз шестьдесят переснимали, по моим ощущениям. Никак не выходило, не знаю почему.

Самой важной смертью, возможно, стала гибель Короля Ночи. Арья отправила вождя Белых Ходоков на тот свет, вонзив в него кинжал из валирийской стали, который зрители помнят с первого сезона, когда наемный убийца, вооруженный им, нападает на Брана Старка. Кинжал достался Кейтилин, затем перешел к Мизинцу, потом к Брану и, наконец, к Арье (которая воспользовалась им, чтобы убить Бейлиша в седьмом сезоне). Так как в книгах Мартина Короля Ночи нет, его смерть стала самым серьезным сюжетным решением, которое было полностью оставлено на усмотрение создателей сериала. На роль победителя главного злодея рассматривали несколько кандидатур.

ДЭВИД БЕНИОФФ: Это должен был быть кто-то, у кого есть доступ к валирийской стали. Джона мы не привлекли, он и так всегда всех спасает. Одно время мы думали про Пса, но нам хотелось, чтобы его звездным часом стал «Кубок Клиганов». Если бы Короля Ночи убил Джон, Бриенна или Пес, это было бы не то.

ДЭН УАЙСС: Потом мы добавили в книгу, найденную Сэмом в Цитадели, информацию, что драконье стекло начали использовать в изготовлении оружия задолго до того, как люди узнали о его свойствах, и изображение кинжала Арьи.

ДЭВИД БЕНИОФФ: Это оружие присутствует в сериале с самого начала. Мы знали, что в конце седьмого сезона он достанется Арье и она убьет им Мизинца. Так что и Короля Ночи должна была сразить именно она. Это согласуется и с мантрой «Не сегодня».

ДЭН УАЙСС: «Что мы говорим богу смерти?» Не найти лучшего олицетворения бога смерти, чем Король Ночи.

Во втором сезоне Арья также произносит провидческие слова: «Любого можно убить».

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Я хотел снять эпизод, предшествующий убийству Короля Ночи, показав каждого героя в бою на пути к развязке, и сделать это с монтажными перебивками, чтобы все персонажи начали как бы сливаться воедино. Мне казалась очень интересной идея, что все они – потомки королей, судьба которых предопределена, включая Короля Ночи. Он – продукт какой-то ошибки, связанной с Детьми Леса. Я планировал, что в конце все эти герои войдут в одну композицию кадра. Но потом мы отказались от этого.

Когда этот эпизод сократили, я подумал: «Хм-м… Если мы покажем, как Арья куда-то бежит, это будет подсказкой, что она собирается что-то сделать». Нужно было практически забыть о ней на время, а потом неожиданно вернуть ее на экран. Все будут ждать, что Короля Ночи убьет Джон, потому что он всегда побеждает. Поэтому мы показываем его долгий проход в кадре. Я хотел, чтобы все думали: «Джон его убьет, Джон его убьет…», а потом он терпит неудачу. В самый последний момент.

ДЭН УАЙСС: Мы хотели показать море сражающихся, чтобы было видно: прорубить дорогу к Королю Ночи мечом невозможно. Между ним и героями – непреодолимое препятствие, если только у тебя нет волшебного козыря в рукаве, а у Арьи он как раз есть. Король Ночи о ней даже не думает, так что, надеюсь, зрители тоже забудут о героине в этот момент.

МЭЙСИ УИЛЬЯМС: Я сначала ужасно обрадовалась, но потом сразу подумала: это никому не понравится, да и Арья такого не заслужила. Я рассказала своему парню, и он такой: «Хм-м, ну, по логике это Джон должен быть, нет?» Это как-то не придавало уверенности. Самое трудное в любом сериале – создать непобедимого злодея, а потом одолеть его. Девчонка весом килограммов пятьдесят берет и убивает Короля Ночи. Это нужно было снять с умом.

Уильямс изменила свое отношение к этому сюжетному ходу после съемок сцены с ван Хаутен, где Мелисандра напоминает Арье то, что сказала ей в третьем сезоне: «Я вижу в тебе тьму. И из этой тьмы смотрят на меня глаза. Карие. Голубые. Зеленые. Глаза, которые ты закроешь навеки. Мы еще встретимся». В этой сцене был намек, что Арье суждено уничтожить Короля Ночи. Когда Мелисандра повторяла свои слова, порядок перечисленных цветов поменяли, и «голубые глаза» оказались в конце – так намек был яснее.

КЭРИС ВАН ХАУТЕН: Я чувствовала себя персонажем из фильма, который дает главному герою последний необходимый толчок – типа футбольного тренера.

МЭЙСИ УИЛЬЯМС: Мы снимали эпизод с Мелисандрой, где она намекает, к чему Арья готовилась последние шесть сезонов. Все вело к этому моменту. И после этого разговора Арья уже такая: «Иди на хрен, Джон, я сама разберусь».

Вот так Мелисандра не только придала Арье необходимую уверенность для убийства Короля Ночи, но и убедила Уильямс, что ее персонаж справится с поставленной задачей. Действительно ли Арье было предназначено судьбой сразить Короля Ночи или же Мелисандра просто сумела вдохновить на это нужного человека в определенный момент? Этот вопрос – как это всегда бывает с пророчествами в «Престолах» – остался открытым. Но тысячу лет назад Дети Леса пронзили сердце пленника драконьим стеклом и превратили его в демона, а юная Старк сумела вонзить свой кинжал в то же место – Король Ночи был уничтожен так же, как сотворен.

КИТ ХАРИНГТОН (ДЖОН СНОУ): Думал, это я его убью! Но такой вариант мне нравится, потому что становится понятно, для чего Арья столько тренировалась. У нее это вышло гораздо лучше. Конечно, у некоторых зрителей вызовет раздражение, что Джон так долго охотился за Королем Ночи, – они ждали великую битву, которой так и не произошло, но это очень в духе «Престолов», по-моему.

АЙЗЕК ХЕМПСТЕД-РАЙТ (БРАН СТАРК): Момент перед тем, как Король Ночи готовится напасть на Брана, а мальчик смотрит на него, я понял так, что мой герой относится к нему с жалостью, потому что знает, как он стал таким. Он не чудовище, а лишь оружие, которое вышло из строя, ни в чем не повинный человек с куском драконьего стекла в груди. Так мы это и сняли. «Мне жаль, что с тобой случилось такое».

В битве участвуют также драконы, великаны и лютоволк Джона Сноу, Призрак. Продюсеры решили отказаться от легендарных ледяных пауков, которых так жутко описывала в первом сезоне старуха Нэн, рассказывая легенду о Долгой Ночи.

ДЭН УАЙСС: «Огромные, точно псы». Мы это обсудили мельком, секунд за тридцать, кажется. Решили, что это неплохо звучит и смотрится тоже классно – на обложке альбома метал-группы. Но как выглядит ледяной паук в движении? Возможно, не очень.

Ночные съемки продолжались и продолжались, расписание серии стало гораздо жестче, чем ожидали актеры и вся команда. Все началось с двух недель ночных съемок в декабре. Потом было еще две недели – но не подряд, а с передышками. И только после этого, в середине января, начались те самые пятьдесят пять ночей (съемки «Долгой ночи» продолжились и после: битву снимали еще месяца два – в основном днем и в студии).

Пятьдесят пять ночей съемок в середине и без того достаточного насыщенного плана проходили в условиях мрачной, нескончаемой престоловской зимы – только холод был настоящим. Продюсеров ждала еще одна неприятность: им «повезло» испытать на себе сразу два полярных циклона, которые в прессе окрестили «Чудище с востока» – как будто на съемочную площадку и правда пришли Белые Ходоки. Циклон принес с собой резкое понижение температуры: синоптики говорили, что местами ртутный столбик опускался до -28 °C. «Однажды нам пришлось отменить съемки сцены, в которой Джорах защищает Дени у горящей катапульты: было так холодно, что не зажигались газовые горелки», – вспоминает Дэйв Хилл.

К изнурительной физической и технической работе, которая растягивалась с раннего вечера до утра, прибавились холодный воздух, ледяной дождь и порывистый ветер. Команда «Престолов» гордилась своей выносливостью, но «Долгая ночь» их едва не доконала. Актерам пришлось стать настоящими атлетами и неделями бегать и сражаться, одновременно демонстрируя сложные эмоции.

ИЭН ГЛЕН: Не думаю, что люди хорошо себе представляют, что одиннадцать недель ночных съемок подряд делают с телом и психикой. Это разрушает нервную систему и уничтожает способность рационально мыслить. Нам столько раз приходилось сниматься промокшими, грязными, замерзшими – снова и снова, – что, думаю, это были самые тяжелые съемки за все восемь сезонов – для всех, кто в них участвовал. Мы старались сохранять присутствие духа и спасаться мрачными шутками, но все-таки это было ужасно.

С сюжетной точки зрения в этом был смысл, учитывая природу врага. Но для нас это стало настоящим испытанием. Биологические часы сбиваются на хрен, жизнь за пределами съемок прекращается. Когда снимаешься днем, то вечером идешь ужинать, потом еще что-то делаешь. А когда снимаешься ночью, то время, когда ты можешь расслабиться, исчезает, потому что ты ложишься спать в семь утра, просыпаешься днем и не в состоянии ничем заниматься. За все время работы в «Престолах» это был самый неприятный опыт.

ДЖЕЙКОБ АНДЕРСОН (СЕРЫЙ ЧЕРВЬ): Серый Червь мало говорит, поэтому я вкладывал максимальную эмоциональность и экспрессию в то, как он сражается. Ты стараешься сохранять соответствующее выражение лица и при этом не забывать о технике боя – и все это приходится повторять раз двадцать.

ДЖОЗЕФ ДЕМПСИ (ДЖЕНДРИ): Предел всегда наступал где-то около двух часов ночи. Все начинали вести себя немного странно.

ГВЕНДОЛИН КРИСТИ: Это было полное безумие. Больше всего мне было жалко членов съемочной группы и технический персонал. Они особенно страдали от этого беспощадного расписания.

РОРИ МАККАНН (САНДОР «ПЕС» КЛИГАН): Все молились, чтобы им больше никогда не пришлось этого делать. Членов съемочной группы, которые участвовали в ночных сценах, легко можно было узнать по посеревшим лицам.

ЛИАМ КАННИНГЭМ: Это была не творческая работа, а суровая школа дисциплины. Нельзя было уставать, нельзя было скучать: как только заскучаешь и отвлечешься – все летит к чертям.

МЭЙСИ УИЛЬЯМС: Это ужасно изматывало физически, к такому невозможно подготовиться. Ночь за ночью, снова и снова, и конца этому не видно. Заболевать тоже нельзя, нужно следить за здоровьем, потому что твою работу за тебя никто не сделает. И при этом ты каждую ночь промокаешь до нитки, потом в четыре утра поднимается ветер, а ты в мокрой коже – но ничего не поделаешь, приходится продолжать. Странно, что на экране происходящее выглядит очень привлекательно. Иногда это и правда так, но обычно это настолько отвратительно, что даже не верится, что это съемки одного и того же сериала. Бывали моменты, когда ты просто ломаешься и тебе хочется плакать.

КРИСТО ФЕРНЬЮМАН (ПРОДЮСЕР): Это непрерывный марафон: каждый день просыпаешься, зная, что тебе придется работать ночью, на холоде, до пяти утра. Ты борешься с собственным мозгом и стараешься делать все по порядку, не спеша. Больше всего меня восхищает режиссер – он должен заниматься всем сразу, «по порядку» тут не работает. Это он собирает головоломку без картинки на крышке коробки.

ДЭЙВ ХИЛЛ: Не знаю, как Мигель со всем этим справился. У меня чуть крыша не поехала, а ведь мне не приходилось ежедневно, каждую секунду решать какие-то проблемы. От меня буквально тень осталась.

ИЭН ГЛЕН: Как Мигель это выдержал – просто за пределами моего понимания.

РОРИ МАККАНН: Есть режиссеры, которые мало говорят и, если ты делаешь свою работу хорошо, никак это не комментируют. Иногда, сделав дубль, актеры помоложе выжидающе смотрят на режиссера: «Ну как, хорошо вышло?» И бывают такие, от которых не то что слов – кивка не дождешься. Такой режиссер не о тебе думает, а об остальных пятидесяти проектах.

Но Мигель подходит к каждому актеру, даже к тем, кто на периферии сцены, и спрашивает: «Ты помнишь, где стоишь?» Ты в разгаре сражения, а он подходит и говорит: «Зачем ты здесь?» И ты начинаешь думать, зачем. Потом он идет к другому актеру и спрашивает: «За что ты сражаешься?» Я сражаюсь за жизнь. За все, что есть хорошего в этом мире.

ДЖОН БРЭДЛИ (СЭМВЕЛЛ ТАРЛИ): Мигель очень хотел, чтобы мы смотрели на все происходящее с точки зрения своих персонажей. Что происходит с твоим героем, когда ты за кадром? Тебя не показывали десять минут, но за это время что-то произошло. Ты сражался? Или бежал? Или прятался? Как развивалась твоя история во время этой битвы? Ты должен постоянно думать о том, что с случилось, пока мы тебя не видели. У Мигеля просто криминалистическое внимание к деталям, он держит в голове мысли и чувства всех персонажей и знает, что для каждого из них означает тот или иной поворот событий.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Все, что я снимал раньше, было в основном показано глазами Джона. А тут у меня двадцать четыре актера, и каждый хочет, чтобы это была его или ее битва. Мне было сложно, потому что я всегда считал, что лучшие сцены сражений – это те, которые показаны с определенной точки зрения. Здесь же повествование всегда оставалось объективным, даже когда я делал его субъективным, потому что мы все время перемещаемся между историями, от одного персонажа к другому. Постоянные перебивки делают эту битву беспристрастной, хочешь ты того или нет. Я все время думал: «Чью историю я сейчас рассказываю? Какие ограничения это накладывает? Какие из них сделают сцену лучше?»

Было время, когда Сапочник метался между тремя группами, руководя тремя съемками одновременно: одна снимала огонь в траншеях, другая – Дейенерис на ее дракономашине, третья – массовку на поле боя. Но даже у режиссера, который снимал еще и пятую серию заключительного сезона, «Колокола», был предел.

БЕРНАДЕТТ КОЛФИЛД (ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР): Изначально Мигель хотел сн имать третью, четвертую и пятую серии. Я сказала: «Это безумие; даже если ты будешь снимать только две, будет трудно». А он кричал: «Мне должны были дать больше отдыха (между сериями)!» Но я помнила, что он говорил раньше: «Не хочу, чтобы другую битву снимал кто-то еще».

ДЕБОРА РАЙЛИ: Он был ужасно измотан. Я пыталась заставить Мигеля кое-что решить по «Колоколам», когда он снимал «Долгую ночь», и он просто не мог сосредоточиться.

Исступленные съемки «Долгой ночи» осложнялись еще и тем, что одновременно с ними режиссер Дэвид Наттер снимал четвертую серию, «Последние из Старков», для которой тоже использовались декорации Винтерфелла. Таким образом, команда «Престолов» не просто работала по ночам – они трудились сутки напролет, потому что многие члены команды обеспечивали работу и дневных, и ночных съемочных групп. У некоторых из них шагомеры показывали по 40 000 шагов в день, то есть они ежедневно проходили больше тридцати километров.

ДЕБОРА РАЙЛИ: Все только и говорят о тяготах ночной съемочной группы, но мы-то работали над двумя сериями сразу. Сотрудники вроде меня должны были обеспечивать работу обеих групп. Во второй половине дня мы передавали подготовленные декорации Мигелю, а в четыре утра начинали приходить сообщения, что для съемок Дэвида Наттера нужно все поменять. Мы все время пытались бежать впереди паровоза, и временами мне казалось, что он нас уже переехал. Восьмой сезон все соки из нас выжал.

КРИСТОФЕР НЬЮМАН: Это была настоящая битва. Ты держишься только за счет силы воли и говоришь людям: «Нужно сделать так-то и так-то». Как только люди усомнятся в том, что ты знаешь, что делаешь, – тебе конец. Нельзя, например, допустить, чтобы постановщик трюков закатывал глаза, когда ты ставишь перед ним задачу. Никто из нас не мог позволить себе проявить слабость: подчиненные не должны возражать, они должны слушаться. Как только они почувствуют, что ты не тянешь, – все, разброд и шатание расползутся, как раковая опухоль.

В условиях всеобщей усталости каждое решение имело значение. Вот лишь один пример того, насколько важна была каждая деталь – даже если речь шла всего о нескольких взмахах мечом. Во время «Долгой ночи» Сэмвелл Тарли сражается с мертвецами. Наблюдая за съемками этой сцены, я восхищенно сказал Когману: «А Сэм-то прямо крутой боец!» Брайан сразу забеспокоился. «Слышали, что он сказал? – спросил он других продюсеров. – У нас проблема. Сэм не должен выглядеть крутым».

Для второго дубля он попросил немного изменить настрой: Сэм должен выглядеть неуверенным и растерянным. Брэдли начал испуганно отскакивать, когда мертвецы нападали на него. После очередного дубля Уайсс внес еще поправки. «Он все время поворачивается в нужном направлении, как будто предвидит атаки», – заметил он и напомнил Брэдли, что Сэм не знает, с какой стороны на него накинется очередной мертвец. Наконец пазл сложился, и Брэдли начал выглядеть как насмерть перепуганный солдат-новичок, судорожно отбивающийся от толпы мертвецов.

ДЖОН БРЭДЛИ: Когда снимаешься в масштабных батальных сценах, иногда поневоле увлекаешься. Видишь себя (на мониторе) и стараешься выглядеть как можно лучше. Мигелю приходилось постоянно мне повторять: «Помни, что твой герой – не боец. Я понимаю, тебе хочется показать, как ты хорошо дерешься и что в этом деле ты гораздо лучше Сэма. Но сейчас тебе нужно стать Сэмом, иначе это выглядит неправдоподобно. Хватит хорошо драться!» Вообще-то, все равно никогда не выглядишь на экране так хорошо, как тебе кажется. Каждый раз думаешь: о, вот в этой сцене я просто превзошел сам себя. Потом пересматриваешь – а там всего лишь обычный ты.

Впрочем, был один актер, которому нравились ночные съемки – в отличие от всех остальных, у кого я брал интервью для этой книги.

Наверное, вы догадались, кто это.

КРИСТОФЕР ХИВЬЮ (ТОРМУНД ВЕЛИКАНЬЯ СМЕРТЬ): Я обожал ночные съемки! Это совершенно уникальная атмосфера. Темно, холодно, и почти тысяча человек бодрствует каждую ночь, чтобы все было как надо. Некоторые люди по двенадцать часов изображали трупы. Настоящее волшебство. Я столько нежити прикончил! Всегда мечтал убивать живых мертвецов.

Не всем актерам, снимавшимся в «Долгой ночи», пришлось одинаково тяжело. Тех, чьи герои спасались в крипте Винтерфелла – Питера Динклэйджа, Натали Эммануэль, Софи Тернер и других, – самое худшее миновало.

СОФИ ТЕРНЕР (САНСА СТАРК): У меня было всего два дня ночных съемок. Сражаться совсем не в характере Сансы. Но мне так хотелось нормально поработать с каскадерами (это отличная команда, они выиграли премию «Эмми»)! Каждый раз, когда я с ними работала, это были сцены, где меня били, так что было не очень весело. Впрочем, если бы я выполняла трюки, мне бы, наверное, пришлось сниматься все семьдесят ночей, так что, может, все и к лучшему.

Сниматься в студии было гораздо теплее, но для «тумана войны» – ослепляющей вьюги или тумана, насылаемых Королем Ночи, – нужны были или дым-машины, или компьютерная графика. Естественно, продюсеры «Престолов» выбрали настоящий дым – а значит, в студиях постоянно жгли парафин и рыбий жир. Вдыхая этот дым день за днем, члены съемочной группы начали кашлять мокротой с запахом рыбы. Люди стали использовать респираторы. Как минимум один человек был госпитализирован с приступом астмы. Массивные двери студийного ангара периодически открывали, чтобы проветрить, и сотрудники с покрасневшими глазами высыпа ли на улицу в холод и дождь, чтобы передохнуть от студийного «комфорта».

Одно из помещений ангара было отведено под студию захвата движения, где Харингтон и Кларк по очереди взбирались на дракономашину, похожую на огромного зеленого механического быка, который двигался и качался перед зеленым экраном. Сапочник пытался привнести что-то интересное даже в эти съемки, которые актеры считали «самой монотонной работой в кадре», а один из режиссеров окрестил «персональными американскими горками Эмилии».

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Ты сажаешь актеров на механического быка на зеленом фоне и начинаешь дуть им ветром в лицо, так что об игре они думают в последнюю очередь. Моей основной задачей было заставить их играть, чтобы они продолжали рассказывать историю своих героев даже верхом на драконе.

КИТ ХАРИНГТОН: Меня немного бесило, что я должен летать на драконе. Из-за этого я не мог сражаться вместе со всеми. Как и Джону, мне иногда хотелось снова спуститься с небес на землю. Так как он может летать на драконе, то должен это делать, но все же его место внизу, вместе с теми, кто рубится.

МИГЕЛЬ САПОЧНИК: Я предложил снимать полеты на драконах так, чтобы создавалась иллюзия реальной съемки. Я просматривал документальные съемки времен Второй мировой войны, полеты на истребителях Supermarine Spitfire. Еще я настаивал, чтобы драконы частично были не в кадре, то есть чтобы кадр был чуть меньше дракона – тогда это похоже на съемки животных и птиц «в движении». Они должны быть такими большими и быстрыми, что камера за ними как бы не успевает.

Как заметила Уильямс, актеры и члены съемочной группы не имели права болеть. Но некоторые, конечно, все равно слегли.

ЭМИЛИЯ КЛАРК (ДЕЙЕНЕРИС ТАРГАРИЕН): Студию захвата движения называли лазаретом, потому что там все болели жутким гриппом. Всем было дико хреново. Я тоже страшно болела, когда снималась на этом драконе. Тебя швыряет туда-сюда, а ты сидишь и чихаешь. Потом дракона заело, и я еле смогла на нем удержаться. Я всем говорю, что это Кит его сломал.

«Долгая ночь» почти наверняка побила рекорд по количеству съемочных часов, потраченных на одну серию телевизионного сериала. Команда «Престолов» завершила эти съемки с чувством глубокого удовлетворения и выполненного долга, хотя некоторые говорили, что им понадобилось полгода, чтобы окончательно прийти в себя. Члены съемочной группы с гордостью носили куртки с надписью «Я пережил “Долгую Ночь”».

МЭЙСИ УИЛЬЯМС: Чувство хорошо проделанной работы после съемочного дня ни с чем не сравнится. Даже когда реально тяжело, ты знаешь, что эта сцена станет частью чего-то культового и будет потрясающе выглядеть на экране. В случае с «Престолами» тяжелая работа всегда приносит результат.

ИЭН ГЛЕН: Всем актерам было хреново, и это отразилось на экране: холод, тьма, грязь, ужас. Даже вживаться в роль особо не приходилось.

ДЭВИД БЕНИОФФ: Для меня моментом наибольшей гордости за сериал стал показ «Долгой ночи» в Китайском театре TLC. Когда Арья убила Короля Ночи, весь зал точно взорвался. Со мной рядом сидели моя жена и ее лучшая подруга, Сара Полсон. Жена схватила меня за руку, а Сара закричала во все горло. Никогда не забуду, что я тогда почувствовал.

Критики в целом хорошо приняли эту серию, хотя их реакция была более сдержанной, чем рассчитывали шоураннеры. «“Долгая ночь” – однозначно самая масштабная битва сериала на данный момент, и она получилась необычайно зрелищной, – писал Джеймс Уайт из Empire. – Мы переживали за павших, радовались за тех, кто чудом избежал смерти. Мы стали свидетелями того, как из отдельных стычек конфликт разрастается в крупные сражения, а потом превращается в подлинный кошмар, когда мертвецы наводняют замок».

Однако многим американским зрителям не понравилось намеренное «затемнение» для большей драматичности и ощущения «долгой ночи». Вероятно, этот эффект усилился во время первого показа в эфире за счет сжатия видеосигнала (некоторые провайдеры кабельного телевидения существенно сжимают разрешение, особенно в пиковые часы просмотра). В дальнейшем (особенно если люди смотрели серию на blu-ray, отрегулировав настройки телевизора) все было прекрасно видно. Но справедливости ради стоит сказать, что зрители не обязаны искать носители высочайшего качества и менять настройки своих устройств, чтобы смотреть любимый сериал.

Те, кто в курсе, как снимается «Игра престолов», напоминают, что там всегда использовали «естественное освещение» – то есть освещение, соответствующее источникам света, которые мы видим в той или иной сцене (солнечному или лунному свету, свечам или факелам). В сериале и раньше было много «темных» сцен, с таким же уровнем освещения, как и в «Долгой ночи», – просто впервые их было так много в одной серии.

БРАЙАН КОГМАН: Есть одна известная история про оператора «Властелина колец». Когда снималась сцена в логове Шелоб, Шон Эстин спросил: «А откуда здесь свет?», и оператор ответил: «Оттуда же, откуда и музыка». Вполне разумный ответ, я считаю. Если посмотреть сражение в «Двух крепостях», там повсюду свет. Поле битвы светится, как новогодняя елка. И это классно, я не критикую. Но в «Игре престолов» такого никогда не было. Если у тебя по сценарию ночное сражение, то и освещение должно быть соответствующим.

Фанаты жаловались и на продолжительность сезона: многим казалось, что нужно было сделать еще несколько эпизодов, чтобы как следует завершить все сюжетные линии. Те, кто работал над сериалом, настаивали, что снять дополнительные серии для восьмого сезона было невозможно, особенно после съемок «Долгой ночи». Каждый год команда «Престолов» работала на пределе своих возможностей, но на съемках заключительного сезона они преодолели и этот предел.

КЭРОЛИН ШТРАУСС (БЫВШИЙ ПРЕЗИДЕНТ ОТДЕЛА РАЗВЛЕЧЕНИЙ HBO, ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОДЮСЕР): Люди вечно говорят: «Надо было снять больше». На самом деле съемки существующих серий заняли столько времени, что я не представляю, как можно было физически сделать больше. На создание сериала влияет масса факторов, как практических, так и сюжетных. Учитывая все обстоятельства, ответственно заявляю: ребята проделали просто великолепную работу.

Может, стоило снять девятый сезон вместо дополнительных серий в восьмом? Создатели сериала считали, что еще для одного раунда им не хватит сюжетов, и, кроме того, многие утверждали, что восьмой сезон вышел настолько зрелищным и эмоциональным именно потому, что и актеры, и члены съемочной группы знали, что конец близок.

БЕРНАДЕТТ КОЛФИЛД: Некоторые из наших героических сотрудников говорили: «Я чуть не уволился». Люди были готовы сделать все возможное и невозможное, потому что знали, что это заключительный сезон, который должен превзойти все ожидания.

НИКОЛАЙ КОСТЕР-ВАЛЬДАУ: Если бы это был не последний сезон, у нас бы бунт поднялся во время ночных съемок.

БЕРНАДЕТТ КОЛФИЛД: Шоураннеры разошлись и писали с максимальным размахом. Мы пытались что-то сократить, но Дэн, Дэвид и Мигель говорили: «Нет, это все нужное». Каждый производственный цех был загружен до невозможности. У нас было две команды спецэффектов – такого раньше никогда не бывало – и обе год работали без выходных, чтобы не отставать от монтажного листа. Все повторяли: «Больше никогда не хочу так работать». Для каждого это стало самой тяжелой работой в жизни. Сделать больше было однозначно невозможно.

НИКОЛАЙ КОСТЕР-ВАЛЬДАУ: Джордж Р. Р. Мартин как-то сказал, что такое невозможно снять. А мы ничего, сняли.