ГЛАВА 86

Гавань Фессалоник, наполненная судами, открывалась сверху, с каменной крепостной башни. На берегу кишели толпы народа, шумело многолюдное торжище. По глади морского залива Термаикос скользили рыбачьи лодки. От гавани тянулись узкие кривые улочки, тесно прижимались один к другому дома. В церквах шла служба. Обычный греческий город — эти Фессалоники, хоть и крупный, второй в империи после столицы. Но всё одно — провинция. Иван с Птеригионитом поселились на окраине, неподалёку от порта.

— Вначале, доблестный архонт, нужно узнать, чем живёт город. Потолкаться на торгу, расспросить купцов. Потом идти к стратигу и объявить, кто ты и зачем приехал. Ещё надо найти человека, который смог бы устроить тебе встречу с самим базилевсом или с лицами из его ближайшего окружения. Не всё сразу, архонт. У нас, у ромеев, такие дела требуют выдержки и холодной головы, — наставлял князя-изгоя скопец.

Говорил Птеригионит вроде правильно, убеждал Ивана, что неверный шаг может привести к тому, что их схватят и выдадут Ярославу.

— Пойду искать, с кем бы мы могли отправиться в Константинополь, — объявил евнух спустя седмицу после того, как они с немалыми трудностями достигли Фессалоник.

Он поспешил скрыться из дому. Но совсем не за тем направил Птеригионит стопы в одну из портовых таверн. Искал он одного знакомого старика, который знал толк в ядах.

В таверне Птеригионит вначале с удовольствием отведал тушёного тунца, а затем, выложив перед хозяином крупную серебряную монету, сказал:

— Мне нужно найти Стратоника из Мегары. Такой старик, часто бывает в порту, продаёт украшения.

— Сегодня в два часа пополудни. Будь у входа. Тебя встретят, — тихо промолвил хозяин, принимая монету и пряча её в подвешенный на поясе холщовый мешочек.

В той же таверне попался евнуху на глаза один довольно молодой человек с бледным явно усталым после ночного бдения лицом. Одетый в плащ тонкого сукна, в войлочной шапке, с саблей на поясе, незнакомец подрёмывал за соседним столом. Перед ним стояла оловянная чарка с вином.

Птеригионит подсел к нему, стал осторожно расспрашивать.

— Судя по одежде, ты служишь здесь. Или я неправ?

— Да, состою на службе у местного стратига. Нынче ночью я охранял стены крепости.

Человек медленно, маленькими глотками пил молодое вино. Говорил он по-гречески с сильным акцентом.

— А я приехал издалека, из страны руссов, — счёл нужным сообщить о себе Птеригионит. — Много лет провёл на чужбине. И вот, наконец, мне удалось возвратиться на родную землю.

— Из страны руссов? — Лицо незнакомца вытянулось от неприятного изумления. — Я тоже там бывал. Ничего хорошего у руссов нет. Варвары! Даже невесту, и ту потерял!

— Позволь полюбопытствовать, как твоё имя, о доблестный? Хотелось бы мне помочь тебе в беде. Понимаю, лишиться невесты — большое горе.

— Да что ты в этом можешь понимать? Ты, скопец! — Незнакомец досадливо махнул рукой.

— Как твоё имя? — осведомился Птеригионит.

— Зовут меня Фаркаш.

— Выходит, ты угорец?

— Да, так.

— Угорский король сейчас воюет с базилевсом. Но мать базилевса Мануила Пирисса была угринкой. Среди его приближённых есть твои соотечественники. Вот и воспользуйся этим. Кстати, говорят, сын короля Гезы Бела сейчас находится в Константинополе. Не попробовать ли тебе устроиться к нему в свиту?

— Ну, пусть так. Я попробую это сделать, — Фаркаш подозрительно прищурился. — Но тебе какая от того выгода?

— Ну, ты меня не забывай. Я тебе пригожусь. Вспомни мой совет. И если мне понадобится помощь... Иными словами, не забывай евнуха Птеригионита.

Скопец рассмеялся тонким визгливым голосом.

— Мне пора, — шепнул он и поспешил, набросив на голову куколь, скрыться из таверны.

Разговор, может статься, пустой, а может, и нет. В будущем всякое может произойти. В этой жизни Птеригионит умел изворачиваться и находить нужных людей. И почти никогда он не ошибался.

Вечером он привёл Ивану, зная его женолюбие, весёлую портовую гетеру. Принёс он и вино, подымал чарку, чокался с Берладником, скалил в улыбке некрасивые зубы. Гетера хохотала над ним, брезгливо толкала ногой, а Ивана обнимала, обхватывала смуглой ладонью за мускулистую шею.

Незаметно Птеригионит подложил в Иванову чару из-под ногтя маленькую горошину. С тайным удовлетворением видел он, как князь-изгой залпом осушил чару и продолжил наслаждаться обществом красивой гречанки. Глубокой ночью Птеригионит незаметно выскользнул за дверь. Дело было сделано. Теперь евнуху предстоял путь в Галич.

Утром он купил на торгу маленького прядущего ушами ослика, погрузил на него свой нехитрый скарб и не спеша тронулся по хорошо знакомой каменистой дороге через горный перевал.