По течению
ХОЧУ СДЕЛАТЬ признание. Напоминаю, что я пишу о вещах, страшных для живых. И не прочитал ни одной книги ужасов, которая бы меня напугала. И все же… я смертельно боюсь открытой воды.
Ну вот, я это сказал. Хотя живу недалеко от побережья, я ненавижу находиться в лодке. Честно говоря, сам не знаю, почему. Просто боюсь.
Может быть, это мысль о том, что под ногами у меня тысячи футов холодной темноты. Возможно, это создания, – известные и неизвестные, – ждущие меня сразу за тонким слоем освещенной солнцем воды. Но я точно уверен: по моему телу бегут мурашки при одной мысли о том, что корабль может утонуть.
Мы, конечно, можем обвинять фильмы вроде «Титаника» и «Приключений “Посейдона”» в том, что они показывают, насколько ужасным бывает кораблекрушение. Но реальных историй о трагедиях в море гораздо больше, чем литературных. И все эти случаи из жизни – эти морские катастрофы, которые усеивают историческую карту, словно в океане полно жутких буев, – в них мы лицом к лицу встречаемся с настоящими угрозами, исходящими от открытой воды.
Океан забирает много жертв. Но в редкие моменты, разбросанные по страницам истории, мы узнаем более мрачные истории. Легенды о кораблях, которые возвращаются, о воскресших моряках и о любимых, которые никогда не прекращают поиски суши.
Иногда наши самые большие страхи отказываются оставаться под волнами.
Призраки из глубины
Кораблекрушение – не новое понятие. Записи о потерянных кораблях существуют с незапамятных времен. В «Одиссее» Гомера, одной из самых старых и читаемых историй, мы встречаем Одиссея незадолго до кораблекрушения от рук Посейдона, бога морей. И дальше во времени у нас есть египетская «Легенда о моряке, потерпевшем кораблекрушение», датируемая по меньшей мере восемнадцатым веком до Рождества Христова.
Правда в том, что с тех самых пор, как люди строят корабли и плавают в неисследованных водах, случаются кораблекрушения. Это весьма распространенный сюжет в мировой литературе, и, скорее всего, из-за риска, который кораблекрушение представляет для моряков на судах.
И это не только персональный риск. Тысячелетиями кораблекрушения угрожали непосредственно культуре. Потеря морских судов могла обозначать конец экспедиции по открытию новых территорий или переломить ход морского сражения. Представьте, как развивалась бы история, если бы адмирал Нельсон потерпел неудачу в походе к берегам Испании в 1805 году. Или насколько по-другому сложилась бы история России, если бы флот царя Николая II победил Японию в Цусимском сражении. Развитие культур на протяжении тысячелетий зависело отчасти от того, смогут ли их корабли безопасно вернуться в порт. Но в тех случаях, когда древние культуры отошли на второй план истории, мы часто получаем информацию о них через кораблекрушения.
В 2014 году в Средиземном море возле острова Мальта был обнаружен затонувший финикийский корабль. Считается, что ему по меньшей мере две тысячи семьсот лет и у него на борту есть самые древние из когда-либо обнаруженных артефактов. Такое кораблекрушение предоставило археологам и историкам, изучающим этот древний народ, новую информацию и идеи.
Океан многое забирает у нас, но при случае и возвращает. Хотя иногда то, что он отдает, не очень радует. Потому что порой воды буквально возвращают наших умерших.
Один из примеров относится к 1775 году. Легенда рассказывает о китобойной шхуне, обнаруженной у западного берега Гренландии в октябре того года. Эта история неясного происхождения, поэтому подробности могут разниться в зависимости от того, где вы о ней прочитаете. Корабль назывался не то «Октавиус», не то «Глориана». Я могу сказать лишь, что самое раннее изложение легенды можно найти в газетной заметке от 1828 года.
Легенда рассказывает, как некий капитан Уоррен обнаружил китобойное судно дрейфующим через узкий проход во льдах. Окликнув шхуну и не получив ответа, Уоррен подвел свое судно ближе, и команда поднялась на борт таинственного корабля. Внутри они обнаружили ужасное зрелище.
По всему кораблю они находили членов команды, замерзших там, где сидели. Они пошли дальше и нашли каюту капитана, сцена была еще более жуткой. Там в каюте было больше тел. Замерзшая женщина, держащая на руках мертвого ребенка. Моряк, держащий огниво, словно пытающийся добыть хоть немного тепла. И дальше за столом сидел капитан судна.
Один из вариантов рассказывает, что его лицо и глаза были покрыты влажной зеленой плесенью. Он держал в руке перо для письма, и перед ним лежал корабельный вахтенный журнал. Капитан Уоррен наклонился и прочитал последнюю запись, датированную 11 ноября 1762 года – за тринадцать лет до обнаружения судна:
«Мы были затерты во льдах семьдесят дней. Вчера погас огонь, и наш боцман пытался разжечь его вновь, но безуспешно. Его жена умерла сегодня утром. Помощи нет».
Капитан Уоррен и его команда были так испуганы этим происшествием, что схватили вахтенный журнал и как можно быстрее убрались на свой корабль.
Больше «Октавиус», если это и есть его название, никто никогда не видел.
Точный расчет траектории
В середине девятнадцатого века Америка переживала расцвет сталелитейной промышленности. Закладывались основы империи, которой предстояло управлять экономикой в течение столетия, и, как у любой империи, у нее были столицы. Сент-Луис, Балтимор, Буффало, Филадельфия – во всех этих городах находились крупнейшие сталелитейные заводы страны.
Для тех, что располагались близко к океану, это создавало возможность для прекрасного партнерства: судостроительная верфь. Сталь могла быть произведена и затем использована здесь же в строительстве океанических пароходов, которые были жизненно необходимы в конце девятнадцатого века. Поток иммиграции через остров Эллис, например, был бы невозможен без пароходов. Моя семья совершила такое путешествие.
Один такой пароход, «Валенсия», вышел из Филадельфии в 1882 году. Его длина была 252 фута, а водоизмещение – около тысячи шестисот тонн. «Валенсия» была построена без сложных переборок и отсеков корпуса и не являлась самым быстрым кораблем, но зато была надежна.
Первые пятнадцать лет она доставляла пассажиров из Нью-Йорка в Каракас, Венесуэла. В 1897 году возле залива Гуантанамо на Кубе «Валенсию» атаковал испанский крейсер. В следующем году ее продали и перевели на Западное побережье, где во время испано-американской войны она служила как транспортное судно, совершая рейсы между Соединенными Штатами и Филиппинами.
После войны «Валенсия» была продана компании, осуществлявшей перевозки между Калифорнией и Аляской, но в 1906 году она заняла место корабля, отправленного на ремонт, и ее новый рейс был Сан-Франциско – Сиэтл. В январе того же года она успешно прошла профилактический осмотр. Для двадцатичетырехлетнего судна «Валенсия» находилась в превосходном рабочем состоянии.
20 января 1906 года она отправилась из солнечной Калифорнии на север. Корабль был укомплектован девятью офицерами и 56 членами экипажа, на борту находились 108 пассажиров. Где-то возле мыса Мендосино, севернее Калифорнии, погода стала портиться. Видимость упала, поднялся ветер.
В темноте на корабле, даже небыстром, утратить способность видеть – очень плохо. Ночью команда обычно ориентируется по звездам, как сотни лет делали моряки. Но у капитана Оскара Джонсона не было и этой возможности, поэтому он использовал единственный оставшийся способ: точный расчет траектории.
Само это название указывает на эффективность метода. Используя новые навигационные точки в качестве ориентира, капитан Джонсон верно определил местоположение «Валенсии». Но расчет может быть смертельным, и, вместо того чтобы направить корабль в пролив Хуан-де-Фука, между островом Ванкувер и материком, он нечаянно направился на сам остров.
Ослепленная непогодой и направленная на ложный курс неверным расчетом «Валенсия» напоролась на риф в пятидесяти футах от берега, у мыса Пачена в юго-западной части острова Ванкувер. Говорят, что звук металла, рвущегося о скалы, был похож на крик десятков людей. Все случилось внезапно, и команда немедленно включила задний ход, чтобы сойти со скал.
При осмотре повреждений было установлено, что в корпусе очень большая пробоина. Вода поступала быстро, и не было надежды отремонтировать корабль. У судна не было переборок и отсеков – их будут ставить потом для защиты от потопления как раз в таких обстоятельствах, – и капитан знал, что надежды нет. Поэтому он включил передний ход и направил корабль на скалы. Он пытался не разрушить «Валенсию» полностью, а вывести ее на мель, надеясь, что она затонет не так быстро.
Вот тогда-то и начался настоящий ад. Прежде чем капитан Джонсон смог организовать эвакуацию, шесть из семи спасательных шлюпок были спущены за борт. Три из них перевернулись по пути вниз, и люди из них выпали. Еще две перевернулись, едва коснувшись воды, а шестая просто пропала. В конце концов только одна лодка добралась до берега благополучно.
Спасательный трос
Фрэнк Лен был одним из немногих, выживших в том кораблекрушении. Позже он описал место происшествия во всех ужасающих деталях:
«Крики женщин и детей смешались в один жуткий хор с воем ветра, брызгами дождя и ревом бурунов у скал. Как только пассажиры выбегали на палубу, их смывало огромными волнами, высокими, как мачты корабля. Судно стало разваливаться почти сразу, и женщин и детей привязали к снастям выше уровня моря. Было невыносимо жалко видеть хрупких женщин, одетых лишь в ночные рубашки, стоящих босыми ногами на мерзлых тросах и пытающихся руками прикрыть детей от ледяного ветра и дождя».
Примерно в то же время последняя спасательная шлюпка под управлением боцмана Тимоти Мак-Карти добралась до берега. По его словам, последнее, что он видел, покинув судно, были «отважные лица, смотревшие на нас через поручни разбитого корабля, и – сквозь туман и брызги – отзвук величественного гимна, который пели женщины».
Положение было безнадежным. Оставшиеся члены экипажа попытались выстрелить спасательный линь в деревья на верху ближайшей скалы. Если бы кому-нибудь удалось добраться и закрепить этот линь, остальные пассажиры были бы спасены. Первый линь запутался и порвался, но второй благополучно долетел до верха скалы.
Нескольким мужчинам даже удалось добраться до берега. Их было девять, во главе со школьным учителем по имени Фрэнк Банкер. Но когда они добрались до верха скалы, то обнаружили тропинки, идущие влево и вправо. Банкер выбрал левую.
Если бы он выбрал правую, то они нашли бы этот второй линь за несколько минут и могли бы спасти оставшихся пассажиров. Вместо этого он вел людей вдоль телеграфной линии более двух часов, прежде чем сумел сообщить властям о происшествии, отчаянно взывая о помощи.
Помощь выслали, но, хотя три корабля на всех парах шли к месту крушения, скверная погода и бурное море не давали подойти ближе и что-нибудь сделать. Тем не менее вид кораблей неподалеку давал ложную надежду людям, остававшимся на тонущем судне, и поэтому, когда спасшиеся на берегу предложили свою помощь, они отказались.
Спасательных шлюпок больше не было. Не было спасательных линей. И не было достаточно отважных кораблей, чтобы подойти ближе. Женщины и дети, оставшиеся на судне, цеплялись за такелаж и поручни, борясь с холодными водами Тихого океана, но, когда огромная волна смыла израненный корабль со скал и утянула на глубину, все было кончено.
Говорили, что 137 из 165 человек на борту корабля погибли тем ранним холодным январским утром. Если бы тогда этот участок берега уже заслужил свое современное прозвище «Кладбище Тихого океана», этот эпизод закрепил бы его.
Крушение «Валенсии» совершенно точно стало результатом серии несчастных случаев, но власти все искали виновного. Уже после трагедии правительство Канады предприняло шаги по обеспечению спасательных мероприятий вдоль побережья, которые могли помочь в случае кораблекрушения. Возле мыса Пачена был сооружен маяк, а вдоль берега проложили тропу, ставшую известной как Тропа Западного побережья.
Но история «Валенсии» еще далека от завершения. Не забудьте, что бывало множество кораблекрушений, трагедий, растянувшихся на столетия, в одном водном пространстве. И, как в большинстве областей с повышенным количеством трагических смертей, о необычной активности сообщают те, кто их посещает.
Всего через пять месяцев после гибели «Валенсии» местный рыбак сообщил об удивительном открытии. Он описал, как, исследуя морские пещеры на юго-западном побережье острова Ванкувер, наткнулся на одну из спасательных шлюпок. Он утверждал, что в лодке было восемь человеческих скелетов. Говорили, что пещеру перекрывает большая скала, а глубина ее составляет не менее двухсот футов. Эксперты затруднились объяснить, как лодка смогла проникнуть из океана в это внутреннее пространство, но предположили, что необычайно высокий прилив мог поднять и опустить лодку. Отправили поисковую группу расследовать предполагаемую находку, но оказалось, что лодку невозможно обнаружить из-за глубины пещеры и скалы, закрывшей вход.
В 1910 году газета «Сиэтл Таймс» опубликовала статью с сообщениями о необычных явлениях в районе крушения. По словам многочисленных моряков, у берегов был замечен корабль, похожий на «Валенсию». Это таинственное судно могло бы быть каким-нибудь местным пароходом, если бы не маленькая деталь: корабль тонул среди скал, наполовину погруженный в воду.
Говорили, что на нем видели человеческие фигуры, которые цеплялись за оснастку, борясь с ветром и волнами.
Надежда умирает последней
Тысячи лет у людей была любовная связь с океаном. За этими темными и таинственными водами лежали любые возможности: новые земли, новые богатства, новые народы, с которыми можно познакомиться и торговать. Выход в море всегда был чем-то вроде начала приключений, и неважно, было ли целью пройти Северо-Западным проходом или просто прогуляться вдоль берега.
Но приключения на море связаны с величайшим риском. Понимание этого существует внутри нас и заставляет быть осторожными. Это выворачивает наши желудки. Это наполняет нас в равной степени страхом и надеждой. Потому что там, на волнах океана, все может идти по плану – или закончиться трагически. Может быть, поэтому океан часто используют как метафору мимолетной, временной жизни. Время, как волны, в конце концов изматывает нас. И так же наши жизни могут быть смыты в одно мгновение, и неважно, насколько мы сильны или возвышенны. Как и океан, время многое забирает у нас.
Воды у острова Ванкувер – превосходный пример этой жестокости и риска. Они бывают суровыми, даже жестокими для судов, идущих по ним. Кораблям угрожают холодные зимы и острые скалы. И, имея семьдесят с лишним кораблекрушений на счету, Кладбище Тихого океана сегодня полностью соответствует своей репутации.
Спустя много лет после трагедии 1906 года рыбаки и жители острова рассказывали легенды о призрачном корабле, плавающем в прибрежных водах. Говорили, что на нем была команда скелетов моряков «Валенсии», потерявших там свои жизни. Он дрейфовал в пределах видимости, а потом исчезал, как призрак, прежде чем кто-нибудь успевал до него добраться.
В 1933 году, через двадцать семь лет после гибели «Валенсии», в водах к северу от места крушения из тумана выплыла какая-то фигура. Когда местный житель подошел поближе, фигура обрела ясные очертания: спасательная шлюпка. Она выглядела так, словно ее только что спустили на воду. И там, на борту лодки, были бледные буквы, сложившиеся в единственное слово: «Валенсия».
Назад: Усадьба
Дальше: Дача показаний
