Книга: Вокруг света за 80 бутылок вина
Назад: Глава 3 Италия Теорема Невозможности Батали
Дальше: Часть II Вокруг Мыса Доброй Надежды
Глава 4
Сирия, Ливан и Грузия
Винные Войны
Покинув Италию, Филеас Фогг отправился в сторону Каира и Суэцкого канала, который был в то время, да, возможно, остается и сейчас самым быстрым маршрутом из Европы в Индию, если путешествовать консервативными сухопутными и морскими путями. По каналу Фогг добрался до Ближнего Востока, но нас манит нечто другое. У этого региона древнейшая история виноделия. На горе Арарат, расположенной на территории современной Турции, было обнаружено подтверждение того, что виноделие существовало здесь с незапамятных времен (виноградники Ноя на традиционном месте высадки Ноева ковчега? Вероятно, нет, но это очень интересно.) И именно финикийцы и греки распространили вино в Италию и Францию, откуда оно распространилось по всему миру. Двигаясь вперед в нашем путешествии, чтобы понять историю вина, похоже, что мы отодвигаемся назад, углубляясь в нее.
И именно финикийцы и греки распространили вино в Италию и Францию, откуда оно распространилось по всему миру.
Финикия? Где это? Земля Пальм, как нам сказали, включенная территория в современных Ливане, Сирии и Северном Израиле. В далеком прошлом у этих земель было много общего, и видное место в этом списке занимало вино. Не забывайте о знаменитой истории, как Иисус превратил воду в вино на пиру в Кане. И это только верхушка библейского айсберга, который раскрывают для нас Рэнделл Хескетт и Джоэл Батлер в своей увлекательной книге «Божественный урожай: Вперед по винной тропе от сотворения мира до наших дней». В последнее время у этих стран есть и еще кое-что общее. Нестабильность. Конфликты. Война.
Война и вино
Вино и война плохо сочетаются между собой. Для вина необходим мир, чтобы ухаживать за виноградом, а затем собирать урожай, который нельзя отложить или перенести в более удобное место. Вина требуют мира для ферментации, вызревания и совершенствования. Вино много веков полагалось на безопасные торговые пути, чтобы добраться из пункта своего производства к своим раскиданным по всему миру покупателям. Если бы голубь не был таким мощным символом, то я предложил бы использовать винный бокал как олицетворение мирных настроений.
Однако сейчас мало надежды на мирные времена и на вина, которые доставляются к нам из Сирии и Ливана, и поэтому план для этой главы – исследовать отношения между вином и войной здесь, в одном из наиболее неспокойных винных регионов на нашей планете.
Вино и война плохо сочетаются между собой. Для вина необходим мир, чтобы ухаживать за виноградом, а затем собирать урожай, который нельзя отложить или перенести в более удобное место.
Существует множество книг о вине и войне, но они не всегда такие по сути, как может показаться. Например, моя книга, вышедшая в свет в 2011 г., называется «Винные войны», но она не столько о террористах, сколько о терруаристах. Книга «Винные войны» повествует о войнах в мире вина. Что такое вино и каким оно должно быть? Представляет ли оно собой продукт массового производства, задуманный маркетинговыми консультантами и произведенный в соответствии с определенными характеристиками? Или же это натуральный продукт, навсегда привязанный к особому времени и месту? Вино – это и то и другое, конечно же, и еще целый спектр нюансов между ними, но спор ведется о том, в каком направлении вино станет развиваться – в сторону мирового и коммерческого пути или же близкого к натуральному и местному, сторонниками которых являются «терруаристы».
Войны, которые я описал в книге «Винные войны», происходят в тех местах, где производится вино и где оно потребляется, и на самом деле, силы, которые я изучал, ограничиваются не только вином. Схватки между глобальным и местным, если взять хотя бы часть спора, существуют на множестве фронтов, так же как и напряженность между стандартизацией и индивидуальными шедеврами, деньгами и искусством. Но разве подобная война может иметь значение для Сирии и Ливана, где гремят смертельные взрывы, а террористические атаки угрожают жизням людей? Нет, все это описывает другая книга. Она называется «Вино и война: французы, нацисты и битва за величайшее сокровище Франции», и написали ее Дон и Пети Клэдстрап. Это одна из наиболее популярных книг о вине на все времена, и легко понять почему.
«Вино и война» повествует о том, как война влияет на каждый аспект жизни, даже (или особенно) на вино. В ней рассказывается об усилиях французских виноделов защитить свои виноградники, сохранить сокровищницу первоклассных вин и пережить суровую реальность фашистской оккупации в период Второй мировой войны. А затем, когда в конце концов наступает мир, приходится восстанавливать все, что было потеряно, и эта задача была осложнена знаменитым урожаем 1945 г. Ложь, правда, герои, злодеи и предатели – в этой коллекции историй есть все. Конечно, на первый план выступают Бордо и Бургундия, как и шампанское Поль Роже, которое мы выпили за начало путешествия в первой главе этой книги. Комунна Хильтер заказала огромное количество любимого вина Уинстона Черчилля из знаменитого урожая 1928 г., которое должно было доставляться в Берлин каждый месяц вместе с миллионами бутылок шампанского от других виноделов и, в частности, великих французских вин. Известно, что к завоевателям отправлялось самое неудачное вино, испорченное войной, но никто не упоминал, что иногда они получали и прекрасные вина. В любом случае это как раз та военная история, которую мы станем исследовать в этой опасной части мира.
Самое опасное вино в мире
Домен де Баргилус, возможно, одно из самых опасных вин в мире. Вероятно, вы поймете почему, если я расскажу, что его виноградники находятся в Сирии, на склонах Джебель аль-Ансари, когда-то известной как гора Баргилус, недалеко от Средиземноморского побережья. Вино здесь делали веками, и не кто иной, как Плиний Старший, римский «Роберт Паркер», по достоинству оценил его высокое качество, но связь с войной очень сильна. Вино прогремело в Сирии, например, после того, как римляне разгромили царя Митридата VI в 63 г. до н. э. и захватили его владения. Вино, конечно, здесь уже делали, но римляне значительно увеличили площадь виноградников и всячески поощряли активную региональную винную торговлю. Винная индустрия то процветала, то приходила в упадок, в зависимости от политики и убеждений правителей государства, но каким-то образом вину удавалось выстоять, хотя порой и с трудом.
Домен де Баргилус, возможно, одно из самых опасных вин в мире. Его виноградники находятся в Сирии, на склонах Джебель аль-Ансари, когда-то известной как гора Баргилус, недалеко от Средиземноморского побережья.
Как же удалось вину пережить долгие десятилетия османского правления, которое началось в 1516 г. и закончилось лишь черыре века спустя? Мусульманский запрет на употребление алкоголя не распространялся на вино в религиозных целях, что создало благоприятные условия для христианских производителей вина, и на самом деле, нынешнее винное хозяйство Домен де Баргилус находится почти рядом с Дейр Тоума, что переводится как «монастырь Томаса». Виноделие снова стало процветать после Первой мировой войны, когда, согласно Версальскому договору, эта часть Ближнего Востока перешла под контроль Франции, которая отрезала Ливан от Большой Сирии. Сирия получила формальную независимость в 1946 г., а в 1963 г. была провозглашена Сирийская Арабская Республика.
Последние 50 лет не были мирными, и ситуация в момент написания этой книги остается ужасной. Винное хозяйство Домен де Баргилус было в какой-то мере изолировано от насилия гражданской войны «Арабская Весна», начавшейся в 2011 г., поскольку виноградники находятся почти рядом с Латакией, где расположена база президента Башара аль-Ассада. Теперь армии Исламского государства вступили в войну, и производство вина или чего-то другого в Сирии стало сложным и опасным. Миллионы сирийских беженцев хлынули из страны. И все же даже в этой враждебной обстановке вино по-прежнему продолжают производить.
Как же удалось вину пережить долгие десятилетия османского правления, которое началось в 1516 г. и закончилось лишь черыре века спустя?
Домен де Баргилус и такая же винодельня Шато Марсиас в долине Бекаа в Ливане – результат семейной решимости сохранить виноделие и историю производства вина в Сирии. Некоторые мои знакомые поначалу не верили, когда я рассказывал им о Домен де Баргилус, и должен признать, что в эту историю и впрямь сложно поверить. И все же вот она.
Семья Джонни Р. Сааде – ортодоксальные христиане с глубокими корнями в Сирии и Ливане. Семья активно занималась торговлей с XVIII в., и под руководством Джонни Р. Сааде и его сыновей, Карима и Сандро, были созданы различные виды бизнеса, включая перевозки, туризм, сделки с недвижимостью и финансы. Поскольку семья жила в период, когда Франция контролировала территорию, неудивительно, что Сааде занялись виноделием. Карим и Сандро стали искать возможности для вложений в производство вина, возможно в Бордо, вина, одними из первых понравившиеся их отцу, или вина Роны, которые он обожал. Но в конце концов они решили вкладывать деньги в производство вина поближе к дому и в Ливане, и в Сирии и наняли «летающего винодела» из Бордо, знаменитого Стефана Деренонкорта, чтобы получить от него советы по уходу за виноградниками и производству вина. Главным было найти лучшие места для виноградников, а затем заняться производством знаменитых вин.
Детали выращивания винограда и самого процесса создания вина очень интересны, но меня больше привлекают человеческие усилия по выращиванию винограда, производству вина, а затем продвижению его на рынок. Официальное сообщение Аль Джазиры в 2014 г. носит вполне типичный характер. Ни семья Сааде, находящаяся в Бейруте, ни винный консультант Деренонкорт не могут посещать виноградники по причине неурегулированного пограничного спора и потому должны использовать лишь способы удаленного контроля – сотовую связь и электронную почту. Ящики с созревшим виноградом доставлялись на такси из Сирии в Ливан для анализа, пока не поступило новое сообщение, что даже такси не разрешается проезжать через границу. Ракеты нанесли большой вред винодельне, уничтожив большое количество винограда и дорогостоящего оборудования. Пятнадцать местных работников ценят свою работу в области, где царит безработица, но риски слишком высоки. Перестрелки, бомбардировки и похищение людей делают эту область опасной для работы.
На виноградник падали бомбы, и работники разбегались врассыпную. На тот момент не было понятно, получится ли вообще собрать виноград, не говоря уже о том, чтобы дать ему окончательно вызреть.
В августе 2014 г., например, неподалеку от винодельни произошла схватка между исламистской группировкой и силами Ассада. На виноградник падали бомбы, и работники разбегались врассыпную. На тот момент не было понятно, получится ли вообще собрать виноград, не говоря уже о том, чтобы дать ему окончательно вызреть. Деренонкорт называет последние три урожая vins du guerre (вина войны). Конфликт угрожает виноградникам и непосредственно винодельне, и окончательный исход сражения вызывает серьезную озабоченность. Победа Исламского государства приведет к полному запрету на алкоголь согласно их строжайшей интерпретации шариатского закона, что приведет к гибели компании и, возможно, всех тех, кто с ней связан. А что еще хуже, конфликт в Сирии добавляет проблем к уже и так существующей нестабильности в долине Бекаа, сердцу ливанской винной индустрии и следующему пункту в нашем маршруте.
Человек года
Путешествие Филеаса Фогга вокруг света за 80 дней было тщательно спланировано и идеально организовано в теории, но на практике оказалось наполнено непредвиденными событиями, совпадениями и различными случайностями. Удача и невезение играли важную роль в разворачивающейся драме, и то, что оказалось правдой для героя Жюль Верна, оказалось правдой и для меня. Когда я планировал эту главу, я и не думал о Сирии или семье Сааде, Домен де Баргилус или Шато Марсиас. Их участие в нашей истории стало результатом удачи, которая улыбнулась мне, когда я работал над тем, чтобы узнать как можно больше об этой части мира. Мой первоначальный план был слишком прост. Ливан стал историей одного человека и его вина.
Когда британское издание журнала Decanter, позиционирующее себя как «лучший в мире журнал о вине», сообщило о ежегодной награде «Человек года» за «вклад в виноделие» в 1984 г., у него было множество достойных кандидатов. И в самом деле, номинантами на получение награды «Персона года» (как стала называться эта награда) в последующие годы стали Лаура и Коринн Менцелопулос из Бордо в 1985 г., Маркези Пьеро Антинори в 1986 г., Роберт Мондави в 1989 г., профессор Эмиль Пейно в 1990 г., Мишель Бродбент в 1993 г., Мэй-Элейн де Ланкюсан в 1995 г., Хью Джонсон в 1996 г. и Янкис Робинсон в 1999 г. Список этих известных личностей бесконечен.
И потому это оказалось настоящим сюрпризом, когда было объявлено имя первого победителя-винодела: Серж Ошар, Шато Мусар из долины Бекаа, Ливан. «Никто в мире виноделия никогда не сталкивался со столь ужасающе трудной и опасной работой, но, тем не менее, преодолел все препятствия», – провозгласил Decanter. «Производство вина в подобных условиях уже само по себе удивительно, а производство первоклассного вина – просто невероятно».
Decanter был прав, заявив, что простое производство вина уже стало вызовом. Одно их важных достижений Сержа Ошара, по его собственному признанию, заключалось в том, что он потерял всего лишь два урожая по вине военного конфликта. Война не дала собрать урожай винограда в 1976 г., а в 1984 г. нарушила цепочку поставок, что отрицательно сказалось на производстве. Дело в том, что винодельня находится не рядом с виноградниками, это стратегическое решение было принято из-за боязни сирийского вторжения в долину Бекаа. Два фургона с виноградом были отправлены на винодельню, один по суше, другой на корабле. Оба задержались, и виноград начал самопроизвольно ферментироваться в контейнерах. В итоге вино не было выпущено в свет в ходе обычной коммерческой деятельности, став вторым пробелом, возникшим по вине войны, в линейке урожаев. «Это вино – дань уважения силе духа Ошара, – пишут Хескет и Батлер, которым каким-то образом удалось попробовать это вино, – это уникальное вино, обладающее несомненной изюминкой благодаря вкусу, напоминающему мадеру, с агрессивным земляным привкусом». «Для других главная проблема – это погода, – заметил Ошар, – для нас – война».
Шато Мусар возникло в 1930 г. в период французского контроля над территорией Ливана, став главным детищем Гастона Ошара, отца Сержа. В то время французское влияние было очень сильно, в период Второй мировой войны Бейрут был известен как Париж Ближнего Востока, из-за его важного значения в финансово-банковской сфере и сильного влияния французской культуры, которое распространялось и на вино. Сам Серж родился в 1939 г. и в конце концов приступил к работе на винодельне вместе с братом Роландом, который взял на себя решение всех вопросов, связанных с бизнесом, а Серж сосредоточил свое внимание на винных погребах. Урожай 1954 г. лег в основу первого произведенного им белого вина, и в 1956 г. он тоже отдал предпочтение изготовлению белого вина. Желая создавать лучшие вина, он отправился в Бордо, где учился с другим знаменитым мастером виноделия из списка журнала Decanter – Эмилем Пейно, несомненно одной из важнейших фигур в истории виноделия XX столетия. Пейно был первопроходцем в том, что можно назвать научным и модернистским подходом к виноделию, а также яростным противником грязных винных погребов и доморощенных винодельческих практик. Его целью было производство вина, неизменно чистого и живого, никакой «вычурности», никаких изъянов, начиная с практики выращивания винограда и в течение всей производственной цепочки.
В 1979 г. проблему производства качественного вина сменила другая проблема, когда нестабильность и угроза гражданской войны привели к тому, что основной внутренний рынок вина, который традиционно поглощал большую часть производства, существенно утратил свою покупательскую возможность. Встал вопрос о том, как заполучить устойчивую международную репутацию для своих вин и выйти на экспортный рынок. И вот Серж Ошар набил сумки бутылками со своим вином и отправился в путь, став самым успешным представителем своей винной продукции и ливанской индустрии. «Едва ли в мире нашлось мероприятие, посвященное вину, на котором бы он не побывал, – отмечает Майкл Бродбент. – О нем узнал весь мир.» Переломный момент произошел в 1979 г. на Бристольской винной ярмарке, когда Бродбент удостоил главного приза Шато Мусар 1967 г., снискав тем самым для него признание на международном рынке вина. За этим событием тут же последовала статья в журнале Decanter, и продолжение этой истории легко предугадать, но на самом деле требовалось еще огромное количество тяжелой и устаревшей работы. Шато Мусар увеличило производство до своих нынешних 58 тысяч ящиков, и его международная репутация также выросла. В долине Бекаа сейчас расположено 40 виноделен, (и количество уменьшилось еще на пять еще во время гражданской войны), что, конечно, не много для региона, в котором когда-то располагался храм, посвященный Бахусу, римскому богу вина. Серж Ошар, конечно, не сделал всего сам, но его роль значима и очень ценна, что и было признано повсеместно путем присуждения ему награды в 1984 г.
Натуральность
Я не успел встретиться с Сержем Ошаром до его безвременной кончины в 2014 г., но хотел получить личное представление об этом человеке, и с этой мыслью мы со Сью отправились на встречу с Бартоломео Бродбент, американским импортером вин Шато Мусар. Бартоломео познакомил с Сержем Ошаром его отец, Майкл Бродбент, и между ними завязалась искренняя дружба, сделав их настолько близкими, что Бартоломео называл Ошара своим вторым отцом. Я знал, о чем хотел спросить Бартоломео за ланчем, и думал, что знаю, каким будет его ответ. В чем заключается неисчерпаемое наследие Ошара, за что его запомнят навсегда? Я не сомневался, что услышу в ответ, что его будут помнить за такие качества, как решительность и оптимизм перед лицом войны, нестабильности и хаоса, качества, за которые он заслужил свое признание 30 лет назад, о котором писал журнал Decanter. Но я ошибся.
Движение за натуральное вино противостоит производству промышленного вина, как движение «слоуфуд» противостоит системе быстрого питания, что является и протестом, и одновременно альтернативой.
«За натуральное виноделие», – не задумываясь, ответил Бродбент. Сержа Ошара запомнят не благодаря войне в Ливане, сказал он, а из-за другой войны – терруаристской. Его слова застали меня врасплох, потому что, хотя я и знал, что хозяйство Шато Мусар стало одним из первых защитников органического виноградарства в Ливане, я не имел понятия, что сторонники движения за натуральное производство вина признали Ошара «крестным отцом» натурального вина.
Движение за натуральное вино противостоит производству промышленного вина, как движение «слоуфуд» противостоит системе быстрого питания, что является и протестом, и одновременно альтернативой. Идея производства натурального вина призвана минимизировать манипуляции и вмешательство в работу на виноградниках и в винных погребах, чтобы дать возможность вину отобразить, насколько это возможно, естественные условия, в которых оно производилось.
Сторонники натурального вина полагаются одновременно на философию и химию, выступая против манипуляций с вином и посторонних вмешательств в процесс производства, и предлагают лишь в минимальных количествах применять диоксид серы. Они ходят по канату, пытаясь получить высшее качество вина, одновременно рискуя «вычурностью» или изъянами в вине. Если вино не всегда отличается безупречной чистотой, то это потому, что необходимо отдать чему-то предпочтение (скорее выбрать восхитительное, органически чистое яблоко с несколькими поверхностными дефектами). У натурального вина много поклонников и защитников, и одна из его горячих сторонниц – Элис Фейринг, которая включила Шато Мусар в свой список культовых натуральных вин. «До конца 60-х гг. диоксид серы вообще не использовался в производстве вина, – пишет она, – а после в течение нескольких десятилетий его добавляли на стадии разлива в бутылки». Серж Ошар ходил по канату, пренебрегая «вычурностью» ради получения чего-то особенного.
Они ходят по канату, пытаясь получить высшее качество вина, одновременно рискуя «вычурностью» или изъянами в вине.
Ирония, конечно, заключается в том, что пренебрежение «вычурностью» и изъянами вы меньше всего можете ожидать от студента Эмиля Пейно! Серж Ошар знал правила, но не придерживался традиционных знаний. Он был готов брать на себя серьезный риск ради серьезной отдачи, даже иногда рискуя вообще не получить урожай в период сложных взаимоотношений вина и войны и рискуя несколько иначе в терруаристских винных войнах. Это совершенно не та история, которую я изначально собирался рассказать о вине и войне, но она невероятно вдохновляет, вам так не кажется? Серж Ошар – «Натуральный» и Человек года.
А что же с вином? Шато Мусар Руж – это сочетание сортов винограда Каберне Совиньон, Кариньян и Кинсолт, собранных с очень старых виноградных лоз. Эти вина предназначены для состаривания (и это именно то, что критики натурального вина считают невозможным), и они выдерживаются на винодельне для вызревания гораздо дольше, чем это принято для других вин. Я купил бутылку урожая 2003 г. в дьюти-фри в аэропорту Хитроу, когда оказался в Лондоне в 2014 г. Оно было восхитительным и своеобразным, в полной мере демонстрируя свой возраст, но в хорошем смысле этого слова. Описание, которое я нашел для урожая 2004 г. содержало в себе слова: мутный, вонючий, с душком и покрытый налетом. Всего этого очевидно не присутствовало в урожае 2003 г. Описания, подобные этому, не входят в словарь Эмиля Пейно, но хорошо известны в лексиконе натурального вина.
Грузинские винные войны
Меня увлекло еще одно сочетание вина и войны, когда в 2016 г. меня пригласили в Республику Грузия выступить на первой конференции, посвященной международному винному туризму, проводимую Всемирной туристской организацией при ООН. Грузия, самопровозглашенная «колыбель виноделия», с 8 тыс. урожаев, вероятно, самая сосредоточенная на вине страна в мире. Почти все здесь пьют вино, большинство семей изготавливают вино для собственных нужд и для друзей, и повсюду можно заметить, какое значение вино оказывает на культуру, начиная с патриотических памятников советской эпохи до древней церковной иконографии (святая Нино, обратившая народ в христианство в IV в. н. э., на кресте из черенков виноградной лозы, связанных ее волосами). Если вы устраиваете свадьбу или другой праздник в Грузии, как нам рассказали, хорошее правило – выпивать 2 литра вина для женщин и 3 литра – для мужчин. Правда. Грузия – это отличное место для любителя вина.
Грузия, самопровозглашенная «колыбель виноделия», с 8 тыс. урожаев, вероятно, самая сосредоточенная на вине страна в мире.
Грузия не понаслышке знает, что такое война. Эта небольшая страна находится на важных геополитических перекрестках, и удивительно, как ее язык и культура сумели пережить вторжение разнообразных иностранных властителей и империй, которые не сумели поработить ее народ за долгие века. Грузия выстояла, и эта стойкость имеет самое непосредственное отношение и к ее винам, хотя виноделие этой страны всегда сталкивалось с трудностями. Древняя традиция натурального производства вина долгое время подавлялась в годы правления советской власти. Главной целью было не качество, а количество, и потому были построены огромные заводы для производства недорогих полусладких красных вин для рынка Советского Союза. Эта схема не слишком удачно вписывалась в ранние годы посткоммунистической независимости, поскольку российский экспортный рынок все еще диктовал свои условия. Но затем многие грузинские производители начали экспериментировать с производством натуральных вин высокого качества, используя урожаи органически чистого винограда и производя вино с минимальным вмешательством в процесс, используя традиционные квеври, большие керамические сосуды в форме яйца, напоминающие амфору без ручек, которые закапывались в землю для поддержания естественного температурного режима. В Грузии вы можете повсюду увидеть квеври, и мне кажется, что это не только инструмент для изготовления вина, но и символ восстановленной древней традиции. Многие натуральные вина, произведенные таким образом, невероятно хороши и встречаются в таких ресторанах, как, например, «Нома» в Копенгагене, который считается одним из лучших заведений элитной кухни в мире. Поищите натуральные грузинские вина, выдержанные в кверви, недалеко от вас, хотя должен сразу предупредить, что они производятся в небольших количествах и потому их не так-то легко найти. Возможно, вам потребуется отправиться в Грузию, чтобы попробовать их, что мы как раз и сделали.
В Грузии вы можете повсюду увидеть квеври, и мне кажется, что это не только инструмент для изготовления вина, но и символ восстановленной древней традиции.
Большинство вин, приготовленных в кверви, которые мы попробовали в Грузии, были утонченными. Их производители избегают сульфитов и других консервантов и, как Серж Ошар, готовы рисковать, чтобы выразить свою собственную позицию в производстве вина. Эти вина также потенциально непрочны с точки зрения экономики из-за их опоры на потребности внешнего рынка. Грузия – маленькая страна (с населением около 4,5 млн.) и довольно бедная. Согласно сведениям Всемирного банка, доход в Грузии на душу населения составляет в год около $3800 (в сравнении, например, с Мексикой, где доход на душу населения – $9000). Бедность сельской местности, которая скрывается за яркими огнями Тбилиси, представляет серьезную проблему. Поэтому внутренний рынок для высококачественных натуральных вин ограничен из-за их высокой стоимости и большой доступности менее дорогих домашних вин. Большая часть натуральной винной продукции экспортируется в Италию, Францию, Данию, Японию и другие богатые страны. Поэтому в какой-то мере сохранение местных винных традиций Грузии зависит от развития международного спроса на их вина, что так и есть, но, разумеется, в контексте международной конкуренции. Пережив период советского господства, грузинское вино теперь должно занять свое место на международном капиталистическом рынке!
Это отличное напоминание, что виноградные войны ведутся на многих фронтах и хорошие парни все же иногда побеждают.
Я добавлю к нашей коллекции бутылку натурального вина, изготовленного талантливым, стойким и очень скромным Яго Битаришвили, чтобы почтить упорство и решительность, приведшие к успеху Грузии. Каждый год Яго изготавливает лишь пять тысяч бутылок этого вина на небольшой винодельне, используя урожай местного винограда чинури. Ферментация этого белого вина происходит на виноградной кожуре, именно поэтому мы обычно называем его «оранжевым вином», хотя грузины называют его «золотым», и, думаю, они имеют на это полное право. Это отличное напоминание, что виноградные войны ведутся на многих фронтах и хорошие парни все же иногда побеждают.
Вино, которого не существовало
Я думал, что уже покончил с этой главой, как вдруг получил e-mail от Бартоломео Бродбента. Не хотел бы я познакомиться с Марком Ошаром и попробовать вина из старых урожаев Шато Мусар? Конечно! Марк – это сын Сержа, который заведует продажами вин, произведенных в Шато Мусар, а его брат Гастон занимается изготовлением вина. Мы со Сью приехали попробовать вино и поговорить. Что Эмиль Пейно думал о решении вашего отца отступить от его традиционной практики изготовления вин и его ухода в сторону натурального вина? Они много беседовали об этом, сказал Марк, и Пейно заявил, что он понял и заметил разницу между «знать» и «знать как». Зная правила, ты можешь понять, когда и как их нарушать. И именно это и делал Серж Ошар, порой, доходя до крайностей, изготавливая вино при любых обстоятельствах и из всего, что давал ему виноградник – хорошего, плохого и даже уродливого.
Мое сердце замерло, когда Марк подошел к винному шкафу и вытащил бутылку, на которой была этикетка 1984 г. «Этого вина не существует», – произнес я. Один из тех двух урожаев, из которых не смогли изготовить вино. Нет, поправил меня Марк, оно было изготовлено, но не реализовано. До сих пор.
Интересуясь этим вином, Бартоломео Бродбент в 2015 г. попросил ящик, намереваясь представить его на дегустации вин Шато Мусар. Но, открыв бутылку, ощутил невыносимый, отвратительный запах. При одной мысли, что придется попробовать такое вино, начинает тошнить. И он тут же исключил вино из программы, но немного позже снова вернулся к нему из любопытства и обнаружил, что вино совершенно изменилось. «Я не мог поверить, что запах стал совсем другим», – сказал он мне. И вино вернулось в программу дегустации. «Произошло чудо, доказавшее, что вино Шато Мусар – живое. Оно стало восхитительным, постояв три часа на воздухе, и в результате оказалось лучшим вином из всего выпуска». Став пригодным для питья, вино наконец было реализовано через тридцать лет после сбора урожая.
Мое сердце замерло, когда Марк подошел к винному шкафу и вытащил бутылку, на которой была этикетка 1984 г. «Этого вина не существует», – произнес я.
И вот мы потягивали это вино войны, то самое, что было изготовлено из винограда, самопроизвольно забродившего во время незапланированной медленной перевозки на корабле на винодельню. Оно выглядит таким же старым, каким является, и напоминает по вкусу нечто среднее между старым шерри и порто. Этот вкус восхитителен своей оригинальностью. Это вино необходимо смаковать, чтобы понять его смысл. Война – враг вина, но это очень натуральное вино выдержало все трудности, как и дух человека, изготовившего его.
Вина
Шато Мусар красное
Долина Бекаа, Ливан
Домен де Баргилус красное
Сирия
Вино Яго Чардаки Чинури
Республика Грузия
