Хью Конвей не собирался отправляться в Шангри-Ла, когда уселся в маленький двухмоторный самолет, специально оборудованную модель, принадлежавшую Махарадже Чандрапура. Он и его трое товарищей просто пытались сбежать из Баскула, где устроили мятеж против британского раджи. Но вместо того, чтобы направиться в Пешавар, Конвей пренебрег безопасностью и улетел далеко в Гималаи, где, проведя долгие часы в воздухе, без связи с внешним миром, беглецы израсходовали все топливо и совершили аварийную посадку в неизвестной долине, которую Конвей принял за земли Тибета.

Они и в самом деле (точнее, так было задумано по сюжету) оказались в Шангри-Ла, и эта страна стала местом действия бестселлера Джеймса Хилтона, увидевшего свет в 1933 г., под названием «Потерянный горизонт». Герои романа оказались в удивительном ламаистском монастыре, где их с радостью приняли и где они остались жить в роскоши, пользуясь библиотеками, наполненными книгами и музыкальными произведениями со всего света. Как все эти европейские книги и остальные предметы роскоши оказались в затерянном уголке земли, – непонятно, и для чего все это было нужно, – тоже не совсем очевидно.

В конце концов Конвей знакомится с создателем Шангри-Ла, говорящим по-французски католическим монахом по имени Перро, который также является Верховным ламой Шангри-Ла. Ему было уже больше 250 лет. Одна из загадок Шангри-Ла заключалась в том, что некоторые его обитатели жили гораздо дольше обычных людей. Но старение замедлялось лишь на то время, что они оставались в долине. Стоило им покинуть этот уголок, как годы стремительно брали свое и человек быстро старел.

В романе «Потерянный горизонт» много приключений и любви, и именно поэтому фильм Фрэнка Капры, вышедший на экраны в 1937 г. с Роландом Колеманом и Джейн Виатт в главных ролях, имел огромный успех. Но здесь есть и важная сторона, которая вызовет у вас вопросы. Почему европейцев в этой книге возносят на столь высокий пьедестал? Туземцы, судя по всему, были невероятно счастливы под игом иностранцев и даже готовы пойти на смерть, лишь бы во всем угодить чужестранцам. И почему должна была закончить свое существование и Шангри-Ла, когда подошла к концу жизнь говорившего по-французски Верховного ламы? Не думаю, что кто-то решит написать подобную книгу в наше время, когда цивилизация плотно держится на плечах европейцев, а туземное население так легко подвергается дискриминации.

«Потерянный горизонт» – очень интересная книга, но какое отношение она имеет к вину? Мне казалось, что наши приключения напрямую связаны с вином, и меня вдохновило путешествие Филеаса Фогга, описанное Жюль Верном, а не приключения Хью Конвея Джеймса Хилтона. Но связь здесь все-таки есть. Следующая остановка на нашем пути находится как раз высоко в горах, где растет виноград и, по завету ламы, говорившего на французском языке, производится первоклассное вино в европейском стиле, призванное услаждать вкус мировой элиты. Этот регион называется Шангри-Ла, и хотя само вино вполне реально, никто не знает, существует ли на самом деле такое место или это вымысел… что ж, оставлю эти размышления на ваше усмотрение. Заинтригованы? Читайте дальше.

Тони Джордан не искал Шангри-Ла, когда в 2009 г. приехал в Китай. Он отправился в эти края в качестве представителя группы «LVMH Моет Хеннесси-Луи Виттон» – лидера на рынке предметов роскоши. А целью его поездки стал поиск лучшего места для выращивания винограда для производства китайского первоклассного вина в стиле Бордо. Логика заключалась в следующем: китайцы обожают Бордо и в конце концов начнут производить свое собственное вино. Только производство должно развиваться под наблюдением французов.

Одним вариантом стала крохотная деревушка Сиджонг в провинции Юньнань, раскинувшаяся на берегах реки Меконг вдоль дороги, ведущей в Лхасу, столицу Тибета. Французские католические священники основали церковь более 150 лет назад и посадили виноград для производства священного вина, и местные фермеры следовали их примеру. В 1952 г. коммунистическое правительство выслало миссионеров, но виноградники, поддерживаемые местными виноградарями, и вина из этого винограда остались, их можно попробовать и сейчас. Французские католические священники? Это немного напоминает линию повествования в «Потерянном горизонте», однако в этом месте нет никакого волшебства, а вино не обладает магическим свойством наделять долголетием того, кто его пьет. Джордан посчитал это место слишком влажным для выращивания первоклассного винограда из-за близости реки. И, руководствуясь климатическими предпочтениями, он двинулся дальше по дороге в сторону Лхасы, пока не оказался в… Шангри-Ла!

Да, это действительно была Шангри-Ла. Или это не совсем так? До 2001 г. Шангри-Ла на тибетском называлась Джундян, или Дзяньтан. Жители Джундян занимались лесным хозяйством, но деревообрабатывающее производство пришло в упадок, и городские предприниматели были вынуждены искать другие источники дохода. Выходом мог стать туризм, а регион мог многое предложить искушенному туристу, поскольку в нем находился красивейший национальный парк Пудао и культурный центр притяжения – внушительный трехсотлетний тибетский буддийский монастырь Ганден Сумтселинг (который на самом деле немного напоминает монастырь в Шангри-Ла в фильме «Потерянный горизонт» 1937 г.). Но будет ли этого достаточно, чтобы привлечь туристов в этот затерянный уголок земли, расположенный в десяти тысячах футов над уровнем моря, высоко в горах? Да, решили они, если мы всего лишь поменяем название этого места.

И с 17 декабря 2001 г. Джундян стал называться Шангри-Ла, и перемена названия, судя по всему, возымела свое действие, потому что индустрия туризма и в самом деле расцвела. А затем, следуя маршрутом Тони Джордана, появились французы, основавшие винодельню Моет Хеннесси Шангри-Ла (Дегун), и в 2015 г. было выпущено особенное вино из их первого урожаях – Ао Юн («Гордые облака»).

Признаюсь, я очень сильно разволновался, когда прочитал обо всем этом. И дело здесь вовсе не в перемене названия на Шангри-Ла, это некий хайп, и, думаю, это и так всем вокруг понятно. Нет, меня обеспокоила мысль о французском влиянии, потому что я тут же вспомнил «Потерянный горизонт» и свои размышления об этой истории, в которой во многом превозносилось превосходство европейцев над туземцами и их культурой. Неужели сейчас в этой уже ставшей реальностью ситуации (хотя и с некоторыми отличиями) повторится то же самое?

Меня беспокоит то, что вы можете назвать эффектом Шангри-Ла, и свои опасения я могу выразить одним вопросом. Кому выгодно бурное развитие винной индустрии в Китае? Аутсайдерам – французским производителям и консультантам? Многонациональным торговцам и винным аукционам, желающим использовать китайских поклонников вина в своих целях? Или же это выгодно самим китайцам, китайским производителям, потребителям и торговцам? В вымышленной стране Шангри-Ла Джеймса Хилтона все было устроено так, что выгоду получали именно аутсайдеры. Неужели точно так же дело обстоит и с китайским вином, в том числе и с вином из Шангри-Ла? Тогда ответ на вопрос «Почему вино?» оказался бы весьма неприятным. Почему вино? Потому что его магия работает и китайцы не способны перед ней устоять!

Я не единственный, кто беспокоится о китайской винной индустрии и, возможно, не вполне здоровых отношениях с Францией. В ранних отчетах о продажах французского вина в Китае часто сообщалось о доверчивости китайских потребителей, которых легко обмануть, заставив платить высокую цену за не слишком качественные вина и даже за откровенные подделки. И это отличная новость для производителей Бордо с их излишками вина, и для различных авантюристов с поддельными этикетками. Проблема подделок по-прежнему актуальна, но многое другое изменилось, как говорится в документальном фильме 2013 г.

Фильм «Красное наваждение», продемонстрированный на независимом кинофестивале, получил множество наград, привлек внимание и для многих зрителей стал возможностью познакомиться с миром китайского вина, о котором раньше они и понятия не имели. Название – это игра слов. В фильме делается акцент на то, что китайские потребители (красный цвет символизирует коммунистическое правительство) одержимы красным вином из-за его пользы для здоровья, что поощряется правительством, желающим превратить виноградное вино в альтернативу алкогольным напиткам, произведенным из риса. А одно из самых серьезных наваждений у «красных» китайских любителей вина, которые, конечно, могут себе это позволить, – это великие красные вина Франции и особенно Бордо.

В фильме «Красное наваждение» представляется образ огромной нации, сходящей с ума по французскому вину. Рассказывается о взвинчивании цен на аукционах, дегустации редчайших вин и о желании состоятельных потребителей пойти еще дальше и приобрести французское шато. Но хотя меня беспокоит китайская сторона этих взаимоотношений с французским вином, фильм, похоже, больше сосредоточен на положении дел французов и глобальном рынке вина. Станут ли китайцы скупать все известные марки вин? А затем крупные винодельни? Неужели ничего нельзя сделать, чтобы остановить внедрение китайцев в винный мир? Интересный поворот.

Времена стремительно меняются, и китайская угроза исчезла еще до того, как был выпущен фильм «Красное наваждение». Нет, китайцы не утратили интереса к вину, о чем мы сможем прочитать на следующих страницах, но изменились их определенные предпочтения. Всесторонние правительственные антикоррупционные меры ударили по продажам очень дорогого и известного вина. Ситуация изменилась, и теперь никто не желал, чтобы посторонние видели, как он преподносит бутылку Шато Лафит высокопоставленному должностному лицу, или принимает в подарок бутылку Шато Петрюс от потенциального просителя, или заказывает бутылку Шато Латур в ресторане. Кто-нибудь мог тайком сфотографировать этот процесс на телефон и выложить в соцсети, и вскоре в дверь раздавался резкий стук агентов по борьбе с коррупцией. Проще было избегать этих вин и не рисковать.

Я не представляю, насколько эти антикоррупционные меры повлияли на красное наваждение, но внезапно рынок роскошных напитков в Китае лопнул. Это был мощный толчок, отразившийся на международных счетах многонациональных винных компаний, связанных с экспортом вина в Китай. И цены на лучшие вина Бордо на аукционах тоже поползли вниз.

Бордо было не единственным винным регионом, попавшим под удар, но там потери почувствовались, вероятно, острее всего, поскольку предсказания о бесконечном спросе на вина Бордо провалились. Похоже, даже очень богатые китайские инвесторы, которые покупали дорогие вина для личного пользования, а не для взяток, достигли той точки, когда насытились когда-то столь желанным Шато Мутон Ротшильд. Китайский рынок повернулся в сторону Бургундии, первосортных итальянских вин и вин из долины Напа и т. д.

Сюзан Мустасич в своей книге «Страсть жаждущего китайского дракона к Бордо и угроза лучшим мировым винам» 2015 г. дополнила эту историю. В широком смысле можно сказать, что «Жаждущий дракон» – это любовная история. Сначала Китай обнаружил, что любит Бордо, а затем Бордо осознало, что отчаянно нуждается в Китае, и неважно, любит он его или нет, а затем в конечном итоге Китай понял, что его страсть к Бордо была ошибкой. В итоге мы видим китайских владельцев бордоских Шато и французские инвестиции в Китай, и, что забавнее всего, неизвестно, где заканчивается одна форма зависимости и начинается другая. Возможно, Бордо уже никогда не станет прежним после интрижки с Китаем, и Китай тоже сильно изменился.

Прочитав подзаголовок «Угроза лучшим мировым винам», я долго ломал голову над тем, что Мустасич хотела этим сказать. Это угроза, связанная с подделками и фальсификациями, которую она тщательно рассматривает в книге? Или угроза потенциального развала системы бордоских вин высшей категории? Или же дело в быстро развивающейся китайской винной индустрии, с ее специфическими особенностями? Конечно, у Бордо есть причина чувствовать некоторую долю угрозы в условиях меняющихся экономических обстоятельств, но непонятно, кого стоит в этом обвинять! Иногда, как говорил Пого, «нашим злейшим врагом оказываемся мы сами». И совершенно понятно, что вопрос о том, кто выиграет от успеха (или провала) вина в Китае, довольно непростой.

Когда Тони Джордан искал для компании Моет Хеннесси лучшее место для производства красного вина, его интересовали и такие области, где можно было бы производить и игристое вино. И вот он оказался в провинции Нинся. Нинся – это самый отдаленный винный регион на севере центральной части Китая. Однако здесь случаются значительные перепады температур, и это серьезная проблема. Область Нинся расположена на высоте в три тысячи футов над уровнем моря, и здесь обычно бывает долгое жаркое лето и очень холодные зимние ночи. Настолько холодные, что могут погубить виноградные лозы, которые осенью обычно присыпают землей, чтобы обеспечить им защитный слой, а весной снова освобождают из-под земляной подстилки.

В конце 1990-х гг. у Бюро управления мелиорацией сельскохозяйственных земель провинции Нинся был небогатый выбор, когда оно предприняло попытки развить сельское хозяйство в этом регионе. Неплодородная почва, резкие перепады температур и ненадежная система 800-летних ирригационных каналов не способствовали радужным перспективам. Однако в этом регионе находилась одна действующая винодельня под названием «Сисяван». Основанная как кооператив в 1982 г. и теперь принадлежащая органам местного управления, она стала крупнейшим виноградным хозяйством в регионе. Винный виноград требует особого ухода, однако здесь он неплохо чувствует себя в неплодородной, каменистой почве. Так что после серьезных исследований органы местного самоуправления решили бросить все силы на развитие виноградарства и виноделия в этом регионе. «Я еще нигде не видела, чтобы органы местного самоуправления были так заинтересованы в развитии виноделия, как это происходит в провинции Нинся», – писала английский винный критик Дженсис Робинсон после своей поездки в регион в 2012 г.

В настоящее время в Нинся функционируют более 50 виноделен, а площадь виноградников увеличилась до 80 тысяч акров, и в следующие десять лет планируется увеличить эту площадь вдвое. (В калифорнийской долине Напа виноградники занимают площадь в 45 тысяч акров.) Западная пресса уделяет провинции Нинся пристальное внимание, особенно совместному предприятию Моет Хеннесси с китайской компанией с многомиллионным оборотом.

Открытие крупной винодельни Моет Хеннесси в Нинся в 2013 г. подарило региону столь необходимую ему надежность и авторитет и привело к расцвету виноделия. Что ж, именно так история рассказывалась бы в мире Шангри-Ла, где ключевое значение имеет внимание аутсайдеров. Но история развивалась не совсем так. Вопреки всему, новые винодельни были больше китайскими, чем французскими. Эмма Гао, родившаяся в Нинся, изучала искусство виноделия в Бордо, но ее семейная винодельня Silver Heights представляет собой в большей степени китайское творение, и отчасти именно благодаря ее качественным винам этот регион привлек к себе пристальный международный интерес. Сама винодельня не представляет собой эталон дорогостоящего производства, Дженсис Робинсон описывает ее как несколько хозяйственных построек на семейном участке земли в сельской местности, однако производимое там вино отличается непревзойденным качеством.

Нинся – это область, идеально вписывающаяся в контекст этой главы. Стремление развить здесь винную индустрию носит локальный характер, напрямую связанный с управлением региональным экономическим развитием и поддерживаемый местными талантами, заботами и интересами. Однако нельзя игнорировать международный вклад, особенно производство игристого вина компанией Моет Хеннесси и успех Перно Рикарда с его винодельней He Lan Mountain, и это лишь часть удачных примеров.

Удивитесь ли вы, узнав, что китайский Рислинг и розовые вина завоевали награды на Международной панамо-тихоокеанской выставке в 1915 г.? Эти вина были созданы винной компанией «Чангюй Пионер», основанной в 1892 г. Чангом Биши, богатым китайским предпринимателем, живущим за границей, который увидел возможности для развития виноделия в Китае, особенно для экспорта, удовлетворяющего потребности в вине многочисленных европейских эмигрантов. Он привез лозы Vitis vinifera из Европы в Яньтай, расположенный на Шаньдунском полуострове, который омывается водами Желтого моря и находится в 400 милях к юго-востоку от Пекина. Это был весьма амбициозный проект с огромными виноградниками и просторными подземными винными хранилищами, на осуществление которого потребовалось 11 лет. Согласно информации веб-сайта компании, в 1912 г. винодельню посетил доктор Сунь Ятсен и признал, что вина поистине великолепны.

Винодельня Чангюй (это не винодельня «Сисяван», а совершенно другая винодельня в другой провинции. – Прим. пер.) действует и по сей день, расширяя производство в Китае, и обзаводится связями и в других странах. Его отличительный вклад – огромный Международный центр вина, расположенный в нескольких милях от недавно отстроенной территории курорта Яньтайской винной бухты. Открывшийся в 2016 г., он должен был стать основным местом посещения для китайских и азиатских туристов, которые приедут продегустировать вина и, предположительно, потратят много денег на вино, крепкие спиртные напитки и множество других вещей. Особенно интересными считаются оборудование для промышленного производства вина, музей виноделия и даже деревня в европейском стиле. Компания Чангюй, похоже, полна решимости сделать это место одним из самых привлекательных для туристов винных курортов в мире, и, исходя из того, что я слышал о численности туристов, интересующихся китайским винным туризмом, это вполне реальная цель.

Компания Чангюй не единственная, кто вносит серьезный вклад в поддержание винной индустрии. В долгосрочном региональном плане говорится о десятках тысяч акров будущих виноградников, инвестиций на несколько миллиардов долларов и сотнях новых винодельческих шато. На самом деле если хотя бы половина этих задумок воплотится в жизнь, это будет самое желанное для посещения мест в мире вина.

Один из китайских винных центров притяжения – Шато Джундинг – поместье, принадлежащее винодельне «Великая Китайская стена». Это объект с оборотом в 580 млн долларов, включающий в себя винодельню, отель, ресторан, винную деревню и 1700 акров виноградников. «Великая стена» и Чангюй – две крупнейшие винодельни в Китае. «Великая стена» принадлежит государственному предприятию с романтическим названием «Корпорация по производству китайских круп, масел и пищевых продуктов». Эта Корпорация славится своей безопасной и эффективной сетью поставок и устойчивой позицией на рынке. Вино ничем не отличается от этих продуктов, со своей сетью производственных предприятий в самом Китае (плюс иностранные инвестиции). Эта Корпорация стала первой китайской компанией, которая приобрела крупное винное шато в Бордо, а также вложила крупные средства в винное производство Франции, Чили, Австралии и, возможно, вскоре вложит средства в винное производство в США. Насколько же важна ее роль? В списке лучших винных производителей журнала Decanter в 2013 г. оказался У Вей, глава отдела «Корпорации по производству китайских круп, масел и пищевых продуктов», занявший второе место в мире по своему влиянию. А первое место занял глава Перно Рикарда, французской винной группы, но частично это было связано с успехом компании в Азии.

Поездка в Яньтай дает опыт, противоположный тому, что можно увидеть в Шангри-Ла. И хотя там много подражаний Европе, в том числе и в архитектуре европейских особняков, это все равно вино Китая, произведенное китайцами для китайцев. Можно с легкостью отмахнуться от беспокойств по поводу преобладания европейского влияния, хотя при более внимательном рассмотрении удается заметить некоторые нюансы. Например, успех винодельни Чангюй напрямую связан с взаимовыгодным сотрудничеством с французской компанией Кастель. А престиж местного вина вырос, когда китайское представительство Шато Лафит открылось в Шаньдуне (как раз по соседству с Treaty Port – роскошной винодельней, построенной в стиле шотландского замка финансистом из Йоркшира по его собственному проекту).

Яньтай не обрисовывает полностью винную сферу Китая, которую я надеялся вам представить, но здесь нет того европейского давления, которого я больше всего опасался. Здесь все перемешано, как и повсеместно в мире, все танцует в собственном ритме и движется в сторону… кто знает, в сторону чего?

После Нинся и особенно Яньтая, с его известными именами и огромными инвестициями, возвращение в Шангри-Ла вызывает шок. Когда мои коллеги Пьер Ли и Синтия Хоусон посетили Шангри-Ла в 2015 г., не было роскошных винных хранилищ, роскошных отелей или агентов по связям с общественностью, которые могли организовать для них ознакомительные поездки. Синтия призналась, что ей пришлось вернуться к техникам, которые она использовала, собирая материалы для диссертации о женщинах-контрабандистках в Сенегале. Я называю это «полевые работы в команде», хотя уверен, что существует более правильное название. Эта техника подразумевает знакомство с людьми, завоевание их доверия, наращивание связей и знакомств, переезды из деревни в деревню, пока наконец (а иногда и нет) вы не встречаете нужного человека и не узнаете что-то действительно важное. Отточенное до безупречности умение Синтии завязывать новые знакомства вело их сквозь череду многочисленных мелких деревушек, наводнявших территории, где произрастали виноградники Шангри-Ла, пока однажды, с последними лучами заходящего солнца, они не постучались в дверь маленькой гостиницы и не увидели в ярком свете знакомые лица из Китая, Франции, Аргентины и других стран. Вот уж повезло так повезло! Они попали в Шангри-Ла через черный ход!

И хотя винодельни из Шангри-Ла были известны по всему миру, еще до выпуска своих первых вин, благодаря иностранным представительствам компании Моет Хеннесси и Луи Виттон, реалии винного производства таковы, что во многом этот процесс носит локальный характер. Небольшие виноградники принадлежат местным крестьянам, которые больше ценят количество произведенного вина, чем его качество. И изменить их взгляды на положение вещей было непросто. И так же нелегко было добиться строительства современной винодельни, о чем заявил генеральный директор представительства Estates & Wines компании Моет Хеннесси и Луи Виттон, представляющей винодельческие хозяйства в разных частях света, Жан-Гийом Пратс. Специально для стадии обработки вина в подвалах были созданы дополнительные производственные мощности, поскольку в этой области сложно было бы при необходимости в кратчайшие сроки собрать новые строительные бригады, достать оборудование, материалы и т. д. Винное производство в Шангри-Ла стоило Моет Хеннеси и Луи Виттон огромных средств, даже больше, чем Шато д’Икем. Когда я встретился с Пратсом на конференции в Лондоне, он лишь пожал плечами, когда разговор коснулся Шангри-Ла, давая понять, что, возможно, мы не должны производить вина, даже очень качественные вина, по всему миру, только потому, что можем это делать.

Шангри-Ла – очень непростой проект, и он вовсе не принадлежит одной лишь Франции. Местные органы управления, изначально создавшие условия для производства, поощряя виноградарство, договорились с Группой VATS, бывшей компанией Jinliufu Liquor Company, китайским производителем крепких спиртных напитков (их специалитет – байцзю – традиционный китайский алкогольный напиток, и для этой цели построено 15 винокуренных заводов), о производстве вина. VATS Liquor Chain стала крупнейшей китайской сетью алкогольных аутлетов. Это динамично развивающаяся компания, и потому, возможно, есть смысл в том, что она стала партнером Моет Хеннесси и Луи Виттон в винодельческом проекте Шангри-Ла.

Вина, которые мы возьмем с собой из этого путешествия, непременно должны включать экземпляры из винодельни Ао Юн в Шангри-Ла, купаж Каберне Совиньон с небольшим количеством Мерло, несмотря на то что ни Пьер, ни Синтия, ни я не пробовали его. Бутылка этого вина стоит 300 долларов, и мне надо немного подкопить, чтобы позволить себе купить ее. Но как я могу устоять перед вином из Шангри-Ла?

Я попросил Пьера и Синтию выбрать остальные вина, поскольку они знают о Китае и его винах не понаслышке (они пишут книгу о виноделии в Китае). Их список начинается с вина, которое обозначило Китай и Нинся на мировой винной карте вопреки мнениям многих скептично настроенных экспертов. Вино Jiabeilan Каберне 2009 г., с винодельни Helan Qing Xue, поразило воображение знатоков, завоевав в 2011 г. на международном винном конкурсе Decanter высшую награду – International Trophy в номинации «Красные вина из сортов Бордо».

Вино 2012 г. Тасья Резерв Марселан, произведенное на винодельне Грейс, – следующее в списке, поскольку представляет одну из самых успешных виноделен и олицетворяет эволюцию китайского вина, которое прошло долгий путь от подражания винам Бордо до обретения своей аутентичности и понимания вина в более широком его смысле. Марселан – это продукт скрещивания сортов Каберне Совиньон и Гренаш, выведенный в 1960-х гг., чтобы обогатить виноградники Лангедока новыми сортами. Винодельня Грейс пополняет нашу китайскую коллекцию и вином Альянико. Просто потрясающе! Фэмили Резерв с винодельни Silver Height представляет совсем другую историю, рассказывая об упорном труде крохотной семейной винодельни, добившейся невероятных высот качества.

И завершает этот список вино Домен Шардон Брют Розе из Нинся, которое можно назвать шипучей сестрой красного вина из Шангри-Ла и, выбрав которое мы отдаем дань уважения китайско-французскому сотрудничеству, благодаря которому и появились эти оба вина. Это также полезное напоминание, что эта страна Шангри-Ла вовсе не копия той, которую придумал и описал Джеймс Хилтон. Международные участники оказывают серьезное влияние на развитие виноделия в этих краях, и так будет продолжаться еще очень долго, но момент изменений настал, и на арену постепенно начинают выдвигаться и доминировать местные производители. Неужели мысль об аутентичном китайском вине и культуре напоминает вам о сюжете романа «Потерянный горизонт»? Думаю, нет.

Китай

Китай

Китай

Китай

Китай