Глава 7
Даян

Перед отбытием я сказал Анису оставаться спокойным, а сам едва сдерживался, оглядывая площадь. Трое подчинённых были мертвы, Айла в руках врага, Ойро на коленях, с кровью на лице от свежего удара, а Рушана и Дарена я нашёл взглядом позже, успев оцепенеть и представить всё худшее. Несмотря на то что средняя сестра была покрыта грязью и каменной пылью, Ойро я узнал моментально, только у неё столько злости во взгляде. Но при виде меня тень отчаянной надежды в её глазах проскользнула наружу, и это разбило мне сердце. Сестра, ненавидящая чужую опеку, безмолвно молила о защите.

В итоге вся моя сила, вся ярость и выучка полетели к чёрту и стали абсолютно бесполезными, ведь каждый мой удар мог стать причиной боли младшей сестры. Даже Юн не смог поверить, в кого превратился Клетус, насколько отравлено горем его сознание. Откровение Ойро надломило трещину в его решимости. Трещину, исчезнувшую так же быстро, как появилась. Я вспомнил рассказы отца, что их поколение, включая Клетуса, Юна и Алисию, возможно, было не очень дружным, но Квинтилий был хорошим человеком, хоть и со сложным характером. Кто же мог подумать, что настолько крепкий правитель может сломаться из-за трагической смерти жены. Но во мне не осталось к нему ни понимания, ни жалости в момент, когда трещина человечности исчезла, заполненная решимостью закончить то, что он начал.

Я помнил о предупреждении Мальты и не настолько сумасшедший, чтобы пренебрегать им, поэтому при встрече с каждым противником следил за левой стороной. Не знаю, изменил ли я предначертанное будущее и если да, то в какой момент? Но я не ожидал последующего предательского удара исподтишка от врага, прикрывающегося Даром в момент разговора. Осознал этот промах, когда Юн отдёрнул меня в сторону, ранил каиданца, но затем почему-то сделал шаг обратно, заваливаясь назад.

Мальта предупреждала, что у любого знания о будущем будут последствия.

Пытаясь помочь Юну, я не заметил, как сестра упала. Понял, только услышав вопли Айлы, которая так отчаянно звала по имени нашу сестру, а потом меня.

Сейчас, смотря на свои руки, полностью покрытые засохшей кровью моей родной сестры, я едва могу вспомнить, какая пропасть ширилась в моей душе при тщетных попытках остановить кровотечение. Может показаться, что если мы уже однажды пережили смерть Ойро, то второй раз, наблюдая, как жизнь покидает её, нам будет легче смириться. Но нет в нашем языке слов, чтобы описать нарастающее безумие и горе, которое было во сто крат страшнее, чем в первый раз. В те секунды я знал, что ни я, ни Айла, ни Назари не переживём её потерю во второй раз. Всё будет кончено. Это нас сломает.

Когда жгуты наконец были сняты, а кровь перестала покидать тело Ойро, я передал сестру Рушану, зная, что он к ней никого не подпустит. Я дал себе секунду, чтобы прикрыть глаза и подавить весь пережитый страх, а потом поднялся, намереваясь прикончить Демьяна. Мне не удавалось контролировать себя, я наносил удары, вкладывая столько сил, сколько у меня ещё было. Из-за этого я уставал быстрее, но игнорировал увеличивающуюся тяжесть меча, влажными от крови пальцами сильнее стискивал рукоять. Я рубил попавшихся по дороге демонов и каиданских солдат. К счастью, здесь не осталось других, потому что вряд ли я бы смог разобрать кто друг, а кто враг.

Демьян уклонялся, он кричал мне про то, что не хотел ранить Ойро, силился что-то объяснить, но мне было откровенно плевать на все его доводы и оправдания. Он открывал рот, а я думал лишь о том, чтобы для начала вырвать ему язык. Моя сталь лучше, и в один из ударов я сломал его меч, ударил ребром ладони по горлу, от чего противник захрипел и свалился на землю. Громко застонал, когда ударом ноги я сломал ему кость в голени и занёс меч, намереваясь покончить с первым из Квинтилиев. Для меня он лишь первый в списке, потому что до остальных я тоже намеревался добраться. Я напрягся, готовый опустить клинок на Демьяна, как в спину меня ударил Дар Айлы. Он как прохладный ветер – не сбил с ног, но прочистил разум от заполнившей его ярости. Нагло украл мою возможность на кровавую месть, не оставив оправданий для безрассудства, которому я поддался.

«Ты не убийца, Даян. Ни я, ни ты, ни твои предки, ни даже Илос. Тьма бывает жестокой, но мы никого не убиваем просто так. Помни, что имя твоё не пустой звук», – говорил мне отец.

Достойный высший суд для каждого.

Сегодня я почти возненавидел своё имя. Почти возненавидел эти слова, которые когда-то горд был услышать от отца. Благороднейшего из известных мне людей. И глупо погибшего из-за этого.

Я успел сместить удар и опустил меч рядом с головой Демьяна, глубоко вогнав сталь в камень. Меч загублен, и я оставил его там.

Я хотел бы никогда не знать Демьяна. Никогда не жать его руку, не знакомиться с ним, не слушать, что в нас родственный Дар от Первых. Я хотел бы не замечать, что Демьяну, как и мне, близок страх за младших. Любой увидит, что он любит своего младшего брата.

Я не убил Демьяна, но всё равно в бессильной ярости ещё несколько раз ударил кулаком в лицо, ломая противнику нос и причиняя побольше боли. Едва подавил желание схватить его голову и разбить о камни, но, как заклинание, повторял своё имя, держась за воспоминания об отце. Демьян потерял сознание, а я нашёл жгуты, которые Ойро отбросила в сторону, сняв с Рушана, и надел их на каиданского принца.

Клетус с Эолом исчезли, забрав Айлу. У меня не было времени начать переживать об этом, потому что они наверняка сбегут в безопасное место, а вот глядя на скалящихся на нас демонов, было ещё неизвестно, выживем ли мы.

Я подтащил тело Демьяна поближе к Дарену и Анису и бросил там. Мне было всё равно, если он умрёт, истекая кровью или от боли, – это уже не моё дело.

В итоге всех нас спас Шиун. Глупец чуть не принёс себя в жертву, продемонстрировав, что вся линия потомков Шейна так долго хранила в тайне. Он выпустил огонь Теялы, а вместе с тем невольно нашёл решение нашей проблемы с легионом.

Огонь очистил испорченные тени.

Все эти столетия они носили в себе пепельную отраву после Чёрной Зимы, были слишком утяжелены, привязаны к земле и не способны вернуться обратно в космос, как это делали обычные тени. Но неестественно горячее пламя самой Теялы смогло придать этой грязи и отраве форму, а вместе с тем хрупкость. То же самое жар делает с песком, превращая его в стекло.

Оболочка испорченных теней твердела, а потом раскалывалась, и легион освобождался, становясь обычными, привычными для нас тенями. Именно последний пятый Дар оказался ключом к решению проблемы с легионом. Нам давно известно, что тени нельзя уничтожить, но огонь Теялы способен их освободить.

Только вот Шиун не потомок Теялы. Его сила – вода, а вода и огонь в одном теле несовместимы, но он пошёл на этот шаг, спасая сестру, мать, жителей дворца и возможно всю Астару. К счастью, Рушану удалось это вовремя прекратить.

Всё закончилось, оставляя нас на пепелище.

Ойро теряет сознание на моих руках, её кожа серого цвета, а губы почти белые от большой потери крови, но она дышит. Анис находит среди мёртвых каиданцев специальную перчатку и снимает жгуты с Суа и Дарена. Рушан аккуратно укладывает Шиуна поближе к Юну. Дарен остаётся с принцессой, пытаясь ей помочь. Анис присаживается рядом со мной. Его зрачки по-прежнему сужены от гнева, он выглядит дико с кровью на лице, но теперь в изгибе бровей заметна накатывающая печаль. Он, не спрашивая разрешения, молча протягивает руку и робко гладит Ойро по голове, будто она наконец спокойно уснула после ночи полной ночных кошмаров. К нам возвращается Рушан, припадая на одну ногу, похоже, его рана зажила не до конца. Он садится рядом, и я передаю сестру ему, замечая, как от волнения у него трясутся пальцы. Рушан успокаивается, только когда Ойро оказывается у него в руках.

– Анис, ты сможешь забрать двоих домой? У тебя остались силы? – хрипло спрашиваю я друга.

Назари внимательно смотрит на меня.

– А ты что будешь делать?

– Я пока останусь… помогу Суа, – бросаю мимолётный взгляд на тело Юна.

– Хорошо. Я перенесу наших и вернусь. Либо один вернусь, либо вместе с Самией, – предупреждает он.

Я понимающе киваю. Она удавит Аниса, если он не возьмёт её с собой. Особенно после того, как услышит, что здесь произошло.

– Сможешь захватить ещё одно тело? – подбородком указываю в сторону Демьяна. – Подлечите его немного. Он не должен умереть, но от боли пусть мучается. Будет нашей разменной монетой, чтобы вернуть Айлу.

Я оборачиваюсь назад, оцениваю состояние Дарена, пока тот немигающим взглядом следит за Ойро в руках Рушана, но не отходит от теялийской принцессы, поддерживая её. Я благодарно ему киваю, потому что девушка сейчас одна перед погибшим отцом и братом, который хоть и жив, но находится без сознания. Большая часть тела Шиуна всё ещё в ожогах. Ойро удалось спасти ему жизнь, однако серьёзных ран слишком много. Ему требуется больше крови и времени, чтобы восстановиться.

– С Ойро всё будет хорошо, – успокаиваю я Дарена. – Ты ранен?

Кахари растерянно переводит взгляд на меня.

– Нет, всё зажило.

– Пойдёшь с Анисом и Рушаном или останешься со мной?

Дарен оценивающе разглядывает меня. Его внимание задерживается на лице и шее, я невольно вскидываю руку и ощупываю свою кожу, натыкаясь на множественные ожоги. Сдерживаю ругань, начиная ощущать боль, которую до этого даже не замечал. Наконец рассматриваю собственные руки в крови, ожогах и порезах. Похоже, мой вид хуже, чем мне казалось.

– Ты выглядишь не очень, так что я останусь и помогу, чем смогу, – решает Дарен.

И это говорит парень, у которого половина волос в засохшей крови. Впервые за всё время этих жутких событий у меня вырывается сдавленный смешок.

Рушан, несмотря на ногу, поднимается с Ойро на руках, отказываясь отдавать её Анису. Он с болью смотрит на тело Юна.

– Спасибо, Рушан, – тихий голос Суа притягивает наше внимание, она уже не плачет, но выглядит сломленной. – Спасибо, что остановил Шиуна.

– Я вернусь, – отвечает Назари. – Завтра. Вернусь и помогу вам.

Девушка слабо кивает, перебирая в руках длинные, тёмные пряди волос отца. Суа выглядит хрупкой, но я знаю, как воспитывают своих детей теялийцы. Они должны скрывать эмоции и сдерживаться, чтобы не потерять лицо. Поэтому не уверен, что Суа до конца понимает произошедшее. Истерика может накрыть её чуть позже. Рушан прожил с ними полгода. Если кто из нас сможет помочь, то это он.

Анис подтаскивает Демьяна, кладёт руку на плечо Рушану, и они исчезают. Я даю себе короткую передышку в образовавшейся тишине. Обращаю взор на небо, подставляя лицо солнечному свету, и на секунду позволяю себе забыть, что стою среди раскуроченной площади, почерневших плит и массы мёртвых тел. Но эта секунда проходит, и я вновь опускаю взгляд к земле, возвращаясь в реальность. На меня накатывает глухое чувство растерянности и растущей пустоты, словно я не могу понять, как здесь оказался, произошло ли всё в действительности или это лишь очередной кошмарный сон.

Мне приходится собрать всю волю в кулак, чтобы подойти к Юну, единственному из правителей, который всегда был на нашей стороне. Я же поддерживал его и его детей не из-за старого долга Шейна Илосу, тянущегося более тысячи лет, а просто за его открытость и доброту. Он не единожды оказывал нам с Айлой помощь после кончины отца, когда мы остались совсем одни.

Суа уже закрыла отцу глаза, отчего лицо Юна может показаться даже умиротворённым, если бы не струйка крови изо рта. Я пытаюсь стереть её, чтобы продлить иллюзию, в которой он не покинул нас и своих детей, а просто спит.

– Я пойму, если ты возненавидишь меня, Суа. Твой отец спас меня и…

– Нет, Даян, – глаза принцессы красные, но сухие.

Не удивлюсь, если после сегодняшнего дня она станет другой. Как можно не измениться, увидев столько ужасов в собственном доме?

– Мой отец поступил так, как считал нужным, и в этом нет твоей вины. Во всём виноват Клетус, и я верю, что мы ещё до него доберёмся, – твёрдо решает девушка.

– Мы?

– Думаю, брат согласится со мной, – она упрямо смотрит мне в глаза, теряя всю присущую ей робость и мягкость. А возможно, всю твёрдость характера она просто скрывала за шёлковой тканью нарядов и ласковым голосом. – С этого дня это не только ваша война. Теперь она и наша.

К нам быстро приближается Хёрин вместе с вооружённой охраной. Она в ужасе прикрывает рот рукой, осматривая разрушения и переступая через мёртвые тела. Из её горла вырывается непонятный звук, когда взглядом она натыкается на нас, сидящих над двумя телами в эпицентре всего этого кошмара. Королева замирает, её голова недоверчиво дёргается, будто она заранее готова отрицать любые мои слова, а когда я продолжаю молчать, лицо Хёрин искажает горе, и она бежит к нам. Я поспешно поднимаюсь на ноги, чтобы подхватить королеву, едва не падающую рядом с мужем и сыном. Она в истерике кричит и плачет, а мы с Суа и Дареном с трудом убеждаем её, что Шиун жив и с ним всё будет хорошо. Но, к сожалению, о её муже я такого сказать не могу.

Я дал ему кровь Ойро так быстро, как мог, но даже Дару исцеления нужно время, хотя бы немного, но у нас его не было. Лезвие сразу вошло Юну в сердце. К моменту, когда мы опустились на землю, уже было поздно. Что бы Суа ни говорила, Юн пал жертвой противостояния между Калануа и Квинтилиями. Эта вина будет преследовать меня до конца жизни, пополнив список ошибок, среди которых момент, когда я не поехал с мамой и Ойро в портовый город и когда закрыл глаза на помешательство отца, рыскающего в поисках мести.

Терпеливо жду, пока Хёрин немного успокоится, прошу нескольких солдат помочь и унести Шиуна. Суа и Дарен уходят с ними.

– Где Рушан? – внезапно хватает меня за руку Хёрин, не отходя от тела мужа. – Он знает про… Юна?

– Да. Рушан был серьёзно ранен, и я отправил его домой. – Я опускаюсь на колени рядом с ней. – Он придёт завтра, я обещаю.

– Конечно, конечно, конечно… – Хёрин рассеянно повторяет одно и то же слово с разной интонацией. Она деловито поправляет одежду на муже, но её взгляд остекленевший, будто она вовсе и не здесь. – Я знаю, знаю…

Благодаря чёрным одеждам, кровь не так заметна на Юне, но красная лужа под ним ширится, достигает коленей королевы и обильно впитывается в светлую ткань юбки. Однако Хёрин этого не замечает. Она продолжает сидеть на морозе, с каждым мгновением становясь всё более растерянной, явно пребывая в шоке. Я аккуратно, но настойчиво тяну её вверх, заставляя встать на ноги. Мне удаётся убедить Хёрин отнести тело во дворец. Она едва не впадает в истерику, не желая, чтобы к нему кто-то прикасался, и тогда я обещаю отнести его сам. Он тяжёлый, но это последнее, что я могу сделать для его семьи. Воздать ему все почести и похоронить по всем местным традициям.