Глава 27
Ойро

– Проклятие, Ойро! Ты не могла смешать её с водой, как в прошлый раз?! – кричит на меня Шиун после того, как отпил крови из протянутого мной кувшина.

Я посоветовала ему выпить хоть немного перед самим началом, но ему настолько противен вкус, что всё набранное в рот Шиун выплюнул. Я недовольно смотрю, как моя кровь впитывается в сухую землю. Резать себе руки тоже удовольствие ещё то.

– Я развела! – кричу я в ответ.

Оборачиваюсь на стоящих позади нас Даяна, Эола, Рушана, Аниса и Самию, которая вновь присоединилась к нам в качестве Назари, а не королевы. Первые два стоят бок о бок как истуканы, сложив руки на груди, а Анис, довольно улыбаясь, тянет руки к Рушану. Самия старается не смеяться, но у неё плохо получается.

– Я же тебе говорил. Он не сможет, – у Аниса губы вот-вот треснут от наглой улыбки, когда Рушан снова передаёт ему кинжал отца.

– Вы двое! Что вы сделали? – спрашиваю я.

– Ничего, – Рушан с разочарованием протягивает Шиуну другой кувшин, а предыдущий забирает у него из рук.

Мы с теялийским принцем хмуро переглядываемся, пока он вытирает мою кровь со своего подбородка. Я приготовила три кувшина и в двух была просто кровь, а в последнем кровь вперемешку с водой.

– Они дали ему не тот кувшин, потому что поспорили. Анис сказал, что Шиун не сможет проглотить неразведённую водой кровь, а Рушан поставил на братишку, – для всех поясняет Даян, а Эол закатывает глаза.

– Тогда за песок в сапогах мне ваших Назари надо благодарить? – спрашивает Эол, а Рушан, Анис и Самия делают вид, что не слышат вопроса.

– Радуйся, что в песке змей не было, – скучающим тоном бросает Даян.

– Премного благодарен, – холодно парирует Эол.

Я надеюсь, что на этой ноте сегодняшние сюрпризы закончились. Думала, что благодаря Самии мне будет легче справиться с этими темпераментными мужчинами, которые рады друг другу шеи посворачивать, но на деле пользы от неё мало. Подруге только повод дай, она и дров в костёр для ссоры подкинет, и искру даст.

Мы собрались в середине засохшего озера через несколько часов после рассвета. До начала весны остались считаные дни. Пока здесь не так жарко, но всё равно к полудню солнце будет греть сильнее. Нам оно и нужно, потому что легион слабее на солнечном свету, однако мне самой ещё придётся постараться, чтобы их позвать.

Шиун морщится, отпивая из второго кувшина. Сегодня ему предстоит особенно неприятный день.

– Готова? – спрашивает он меня.

– Да, а ты? Я не знаю, сколько раз нам придётся это проделать. Я даже не знаю, как много их на самом деле.

– Тогда сделаем сегодня столько, сколько сможем. А потом как-нибудь повторим. – Карие глаза Шиуна полны уверенности, и я согласно киваю. Вероятно, он замечает тревогу или жалость в моём взгляде, потому что недовольно фыркает, не желая видеть подобную реакцию. – Я делаю это не ради тебя, Ойро, не ради Илоса и не для того, чтобы снять вину с Шейна. Я делаю это ради сестры и своих будущих детей. Ради всех теялийцев, чтобы они могли не бояться того, что прячется под землёй. Я не настолько эгоист, чтобы отвернуться, когда только у меня в руках оружие, способное помочь нам всем.

Он стоит спиной к остальным и не видит, что они прекращают разговоры, прислушиваясь к его словам. Уверена, после услышанного они проникнутся к нему большим уважением. Я забираю у Рушана ещё один кувшин, последний оставляю ему, на случай если кому-нибудь понадобится. У Шиуна остаётся кровь, разбавленная водой. Мы вдвоём отходим на несколько метров и встаём плечом к плечу. Мы оба в обычных рубашках и штанах. На Шиуне также традиционная голубая накидка, а у меня кинжал отца, закреплённый на ноге.

– Вы! – кричу я оставшимся сзади. – Не вмешивайтесь! Поняли?

Они что-то ворчат и нехотя кивают.

– Я не слышу! – резко отвечаю я.

Отворачиваюсь, получив от каждого хоть и недовольное, но согласное бормотание.

– Ты нравишься мне всё больше, Ойро. Поставила на место целую толпу опасных людей, – улыбается Шиун, глядя, как наши сопровождающие смирно встали в ряд.

– Благодарю, – отвечаю я, копируя его улыбку.

Мы даём себе несколько секунд в тишине, чтобы собраться, но, прежде чем позвать легион, я решаю, что есть ещё кое-что, о чём я хочу ему напомнить.

– Ты не один, Шиун, – уже тише говорю я своему новому другу, потому что тяжело не стать ближе с человеком, готовым с тобой так рисковать.

– Ты тоже. Хотя тяжело об этом забыть, когда такая толпа зрителей дышит тебе в спину, – иронично напоминает он.

– Тогда начнём.

Я делаю несколько шагов и для начала кидаю кувшин вперёд. Тот разбивается, и вся кровь некрасивым пятном расползается в стороны, наполняя воздух металлическим запахом. Этого достаточно, чтобы мы начали ощущать вибрацию под ногами. Легион стал чувствительным, вкусив так много крови Первых, они реагируют на неё моментально.

Я топаю ногой, отправляя по земле сумрак, и с огромной радостью замечаю, как тени тянутся ко мне в ответ с той же лёгкостью, что и раньше. В последнее время у нас всё практически идеально, мы пришли к мирному существованию. Поэтому я лишний раз напоминаю себе, что легион – это последнее препятствие на нашем пути и огонь их вовсе не убьёт, а освободит.

Я опускаюсь на колени в пыль, кладу обе ладони на землю и зову всех, до кого могу дотянуться, зову каждую прячущуюся испорченную тень. Пока первые лезут, разбивая сухую поверхность, и идут на запах моей крови, я зову тех, что в Теяле и Исаре, не уверенная, как далеко сработает мой зов. Демоны шипят, попадая под лучи солнца и пытаются спрятаться обратно под землю. Тогда я даю им сумерки, едва приглушая свет. Нам нужно, чтобы они были на поверхности. Не ощущая более жжения солнечных лучей, испорченные тени уже бесстыдно лезут наверх, набрасываясь на мою кровь, и кружат бесформенными пятнами у разбитого кувшина. Иногда я посылаю успокаивающие волны, чтобы они не сбегали.

Они всё лезут и лезут, увеличиваясь в количестве, превращая весь пейзаж перед нами в кишащий тенями мрак. Из интереса я подзываю одного к себе. Он огромный, и, чтобы нам быть на одном уровне, мне приходится встать на ноги. Демон наполовину похож на бешеного волка. Но если переднюю часть тела, лапы и морду можно различить, то задних лап у него почти нет, как и задней части тела – она медленно тенями сползает к земле, будто кто-то разрубил несчастное животное пополам, оставив его таскать свои теневые внутренности за собой.

– Хочешь освободиться, легион?

– Непонятные вопросы у злой принцессы… легион всегда свободен.

– Ты вообще помнишь, чем или кем ты был?

– Помню лёгкость, пом… ню фиолетовые и синие ночи… а потом всё черно. Всегда черно.

Голоса вновь меняются. Иногда их много, иногда один, временами человеческие, а в какие-то моменты сложно разобрать из-за шипения.

– Сколько вас?

– Мы – легион, – хохочет множество голосов, веселясь из-за глупости вопроса.

– Сколько ещё осталось?

– Мы – леги… легион, – какие-то тени давятся от хохота и хрипят.

Я отмахиваюсь от его слов, понимая, что точный ответ не получить. Я продолжаю их звать, пока, на мой взгляд, теней не становится слишком много. И только тогда заставляю всех замереть. Это непросто, они как клубок копошащихся в руках змей. Отступаю назад, вставая рядом с Шиуном. Мои руки и лоб предательски потеют, а голова начинает болеть от напряжения.

– Ойро, ты уверена, что удержишь? – тихо шепчет принц.

– Вот и узнаем, – сквозь зубы цежу я, прикладывая ладони к вискам, будто могу сдержать нарастающую боль.

Принц закатывает рукава, чтобы мы сразу заметили ожоги. Он вытягивает левую руку вперёд, а в правой продолжает держать кувшин. Я убираю сумерки и не даю легиону убежать и спрятаться. Тени взвизгивают и шипят так громко, что Шиун и я едва сдерживаемся, чтобы не зажать уши. И тогда вспыхивает огонь.

Это не тот огонь, что тепло трещит в ночных кострах или мягко танцует в камине зимним вечером. Это целый столб красного пламени с редкими проблесками оранжевых всполохов. Настоящая буря стихии. Он ревёт, как дикий зверь, который распробовал вкус свободы, и теперь будет бороться до конца, если кто-то попытается загнать его обратно в клетку. Демоны болезненно воют и визжат. Как и в прошлый раз, их тела твердеют, сереют, а потом коросты пепла откалываются, осыпаются с их тел, обнажая спокойную чёрную, как тьма, тень. Со стоном облегчения они одна за другой исчезают в огне.

Пламя горит достаточно далеко от нас, но его жар настолько сильный, что опаляет кожу. Пальцами сжимаю плечо Шиуна, прикрывая глаза от неистового тепла и яркого света. Тени исчезают недостаточно быстро. Я с беспокойством замечаю, как волдыри начинают появляться на пальцах принца, переходя на кисть, и ползут дальше. Медленнее, чем в прошлый раз, но выглядит очень болезненно. Однако Шиун до скрипа сжимает зубы, удерживая огонь, который ширится, захватывая всё больше демонов. Его пальцы начинают чернеть, и я насильно подношу кувшин к губам Шиуна, тот жадно пьёт и медленно восстанавливает дыхание. Моя кровь действует, а его боль и ожоги немного уменьшаются.

Когда его руки опять покрываются болезненными ранами, я вновь даю ему выпить, но долго мы так не сможем. Шиун слабеет, его волосы липнут к влажному лицу, дыхание становится свистящим, тело слишком горячее, лицо красное от жара, и вытянутая рука дрожит. Я прикладываю ладонь напротив сердца Шиуна, понимая, что его могут убить не раны, а боль.

Я помогаю принцу как могу, натягиваю контроль и заставляю демонов самостоятельно прыгать в огонь. Каждый упирается, страшась пламени. Мне приходится прикладывать вдвое больше усилий, чем обычно, руки и мышцы ноют от напряжения. Один раз тварь оказывается сильнее и резко дёргает меня в свою сторону, отчего я валюсь на твёрдую почву слишком близко к огню. Друзья, что-то мне кричат, но я заверяю их, что всё нормально, и те нехотя возвращаются на своё безопасное место. Заставляю демона отправиться в огонь и возвращаюсь к теялийскому принцу.

Вокруг нас с Шиуном так жарко, будто мы сами в центре этого пламени. Все твари наконец в огне, осталось лишь дождаться, пока они догорят. Принц отбрасывает пустой кувшин и происходит то, о чём я думала. Его напряжение слишком большое и разведённая кровь работает недостаточно быстро. Из-за рёва огня и звона в голове я не могу разобрать крики, доносящиеся со спины. Я достаю свой кинжал, режу ладонь и даю Шиуну чистую кровь. Несмотря на боль, теялийский принц первые мгновения смотрит с неприязнью, явно не желая её пить таким способом, но потом приникает губами к порезу.

– Хватит огня, Шиун. Прекрати!

Опасные ожоги сходят на время, но он не может опустить руку, которой поддерживает огонь. Пытается сжать пальцы и обуздать стихию, но у него не выходит. Я встречаю панику в его взгляде, не знаю, что делать и обхватываю руку принца, окружая её темнотой, будто коконом, сплетая всё больше и больше теней. И он наконец останавливается. А огонь, который, казалось бы, может прожечь сами небеса, подкашивается, как девушка с ослабшими коленями, падает на обожжённую землю и, разбиваясь, исчезает.

В ушах всё так же стоит грохот стихии, мы оба устало опускаемся на колени. Вся земля перед нами чёрно-серая, опалённая и покрытая пеплом легиона. Почти все твари исчезли, оставляя серые хлопья после себя. Шиун шумно дышит и валится назад, растягиваясь на земле. Наши одежды покрыты серой пылью и пропитаны запахом дыма и копоти. К нам подскакивают остальные. Анис протягивает Шиуну последний кувшин и тот делает несколько глотков. Он сразу вытирает окровавленные губы рукавом в попытках избавиться от медного вкуса.

– Боль снимает отлично, а на вкус всё равно не моё, – мрачно бросает он.

– Да что ты? – с насмешкой отвечаю я, устало облокачиваясь на брата.

– Тут осталось несколько! – мы поворачиваемся к Эолу, стоящему в нескольких метрах от демона, не успевшего лишиться своей закостенелой оболочки. Тот замер как чёрно-серая статуя, запертый в новой телесной тюрьме. – Что нам с ними делать? – кивает на ещё несколько таких же.

– Попробуй его освободить, – я стараюсь крикнуть, но получается едва слышный хрип, однако Эол кивает.

Принц достаёт тяжелый меч, замахивается и опускает на бесформенное создание. С одного удара он раскалывает оболочку, та покрывается трещинами и рассыпается. Я ахаю, глядя на выскальзывающую наружу тень. Она исчезает под ближайшим камнем, как перепуганная змея. Рушан и Эол начинают бродить по полю, освобождая оставшихся пленников.

– Небеса… Ойро, скажи, что это были все, – Шиун прикладывается к фляге с прохладной водой, которую ему протянула Самия.

Лицо Шиуна в сером пепле. Я провожу по своей щеке пальцами и нахожу такую же грязь. Пытаюсь прощупать обстановку вокруг, найти присутствие легиона и, к неудовольствию принца, нахожу. Чувствую оставшихся в Исаре и наверняка в Каидане. Нам придётся повторить.

– Есть ещё, – нехотя отвечаю я.

– Тогда давай передохнём хоть одну неделю, а потом продолжим. Я хочу дожить до своей коронации, – бормочет он, а я благодарно сжимаю плечо Шиуна. Не думала, что он согласится повторить, даже если я сама попрошу. В итоге и просить не пришлось.

– Ты хорошо держался, Шиун. И тебе бы не помешало начать отращивать волосы.

Его брови взлетают вверх, и принц с немым вопросом поворачивается ко мне.

– Ты жертвуешь собой ради целого Континента, – поясняю я. – Разве этого недостаточно для гордости?

Он фыркает, не желая принимать этот странный комплимент, а после всё-таки улыбается. Мы одержали очередную маленькую победу, а значит, сможем избавиться от всего легиона. Просто не сразу.

Под присмотром Даяна и Назари мы с Шиуном повторяем это ещё три раза. В Теяле, Исаре и Каидане. Подчищаем любые намёки на легион, сжигая их телесные тюрьмы, даря теням позабытую ими истинную свободу. Оставшиеся немногочисленные демоны сами выходят к нам, страшащиеся жара огня, но оказавшись в одиночестве, жаждущие уйти к своим.

Когда последний из легиона со стоном исчезает в ревущем столбе огня Теялы, я ощущаю, как завершилась картина, как щёлкнул последний замок, и последняя нить в ночном гобелене вернулась на своё место, создавая прекраснейшую из картин тьмы. Ночи на всём Континенте стали темнее со сладким ароматом весны и цветов, а луна и звёзды засияли ярче и прекраснее, чем когда-либо. Тени более не сторонятся меня, наоборот, с радостью отзываются, стелются и льнут к коже и подолу платья, прячась в моей собственной тени.

Айле и Даяну стало легче звать тени, те как преданные псы сбегаются к ним при любой возможности, довольные, спокойные… свободные.

– Ойро…

– Ойро…

Я не одна. И никогда больше не буду.

– Ойро!

Я вздрагиваю, отрывая взгляд от танцующих пар, буквально гипнотизирующих меня своими плавными поворотами рук и струящихся юбок.

– Даян?

– Опять ты задумалась, сестрёнка, – смеётся он, – ты только посмотри, скоро утонешь в своих тенях.

Я опускаю взгляд на своё сверкающее платье бледного золота и понимаю, что он прав. Стоит мне теперь подумать о тенях, как они стекаются, ложатся на мои колени, забираются на руки как невесомый дым, мраком прикрывая пол вокруг меня и дивана, на который я присела отдохнуть.

Ещё осталось немало тех, кто продолжает опасаться потомков Илоса. Многие гости-каиданцы посматривают на меня со страхом и недоумением, пока я обыденным движением стряхиваю с себя темноту, и та утекает, как вода, под ближайшую мебель. Однако менять их представления о Калануа мы не собираемся. По-прежнему считаем, что чем меньше они знают о Даре Илоса, тем лучше.

– Я устал держать руку на весу, Ойро, – терпеливо повторяет брат. – Ты потанцуешь со мной или нет?

– Ты ведь знаешь, что я худший партнёр во всём зале, но всё равно предлагаешь? – я удивляюсь, но принимаю его предложение, а Даян сопровождает меня в центр зала.

Сейчас первый месяц лета, и даже здесь, в Цере, дни стали настолько тёплыми, что слуги распахнули несколько окон, позволяя свежему воздуху гулять, подхватывая мелодию, которую играют музыканты.

Коронация Шиуна прошла больше месяца назад, мы веселились как никогда, наблюдая, насколько правдивы были истории Суа о деревьях с розовыми цветами, чьи лепестки осыпаются будто дождь. Те и вправду застревали в волосах и покрывали ручьи розовым покрывалом. Мы давно с сестрой так не смеялись, а я даже полюбила теялийское прозрачное вино, в котором отражалась полная луна. Помню, как я почти попросила Рушана перенести меня в Каидан прямо посреди ночи, после откровения Айлы о её поцелуе с Эолом. Но сестра вцепилась в мою руку и выдала ещё больший секрет. Эол ей нравится. Эта тайна лишила меня былой уверенности, и я замерла. Моей маленькой сестре нравится принц света… и мне ли вставать у них на пути?

И теперь мы на коронации самого Эола. Праздник с пышным размахом, присущим каиданцам. Находясь в этом зале в последний раз, я носила маску служанки, была одинока и напугана. Мой брат стоял на коленях, Рушан и Дарен были в крови, а Айла в прекрасном платье чуть не отдала свою тьму. Но теперь…

– Даян.

– Мм?

– Ты счастлив?

Брат задумчиво улыбается, глядя куда-то поверх моей головы и кружа нас по залу, а его уличный халат под стать моему платью, разливается золотом за его спиной. Волосы брата чёрными волнами закрывают плечи, а лоб украшен простым венцом из аккуратных золотых переплетений.

– Так счастлив, что страшно, – отвечает он после продолжительного раздумья.

– Снова по ночам будешь меня проверять?

Он смеётся тихо, немного мрачно и тепло, так, как может звучать ночь в пустыне.

– Нет, побоюсь наткнуться на вас с Рушаном, занятых тем, что ни знать, ни видеть не желаю.

Я смущённо хмыкаю, поглаживая пальцами его плечо.

– Все проблемы наконец позади? – с надеждой спрашиваю я.

– Моя дорогая Ойро, ты явно не знаешь, что такое сидеть над бумагами сутки напролёт, ругаться с Шакиром о новом законе на торговлю с Каиданом. Каково это – разбираться, которые из магазинов занимаются незаконным повышением цен на еду и выслушиванием жалоб илосийцев: от больших и серьёзных до препирательства за корзину фруктов, украденную одним из сада другого. Ты ещё заскучаешь по легиону.

Даян вновь смеётся, наблюдая, как на моём лице появляется кислое выражение.

– Кстати о Рушане… – Даян, поднимает мою руку, заставляя закружиться, и резко подталкивает в сторону, отпуская мою ладонь.

Из груди вырывается удивлённый вздох, когда я врезаюсь в мужскую грудь в чёрной рубашке, и не успеваю задуматься, как Рушан уже увлекает меня в танец так плавно, словно я и не меняла партнёра. У него такая же золотая накидка, как и у Даяна, но нет второго человека в этом зале, способного сбивать моё дыхание, лишь находясь рядом. Рушан уверенно ведёт и, беззастенчиво наклоняясь ближе, крадёт один невесомый поцелуй, а затем второй.

Я закрываю глаза, вновь ощущая это счастье так же реально, как тепло его ладоней, слышу так же отчётливо, как мелодию скрипки на фоне его шёпота.

– Знаешь… а ведь танцевать с тобой было моей худшей пыткой на коронации Даяна.

Глаза сами распахиваются, и я несколько раз моргаю.

– Я ведь ни разу не наступила тебе на ногу, – обиженно, но неуверенно вырывается у меня.

– Проблема была не в твоих ногах, принцесса, а в тебе самой. Только чудо уберегло меня не поцеловать тебя при всех.

У меня начинает покалывать пальцы рук от удовольствия из-за его ответа. Губы предательски растягиваются в мечтательной и слишком глупой улыбке. Чтобы избавиться от смущения, я перевожу взгляд в сторону и натыкаюсь на Эола, разговаривающего с Айлой. Сестра в серебряном платье, с нежной диадемой, а он в красном, как и положено королю Каидана, парадном мундире, украшенном золотой вышивкой и эполетами на плечах. Оттенок красного настолько тёмный, что иногда можно спутать с чёрным. Эол склоняет голову в золотой короне перед нашей Луной. И я вижу отражение его света в её улыбке.

За всё время коронации я к нему ещё ни разу не подошла. После Астары я думала, что буду ненавидеть Эола до конца своих дней, но признание Айлы и то, как он сжимал меч перед отцом, готовый принести в жертву свою душу ради мира, заставили меня усомниться.

– Ты простишь его? – читает мои мысли Рушан.

Какое-то время я думаю, и нахожу ответ неожиданно быстро, будто на поверхности.

– Уже простила, но Эолу необязательно об этом знать, – я поворачиваю лицо к своему Назари, а он целует меня в лоб. – Теперь мы всегда будем вместе?

Такой детский вопрос, однако я озвучиваю его со всей серьёзностью. Рушан притягивает меня к себе и отвечает без тени сомнения.

– Всегда. До конца твоих и моих дней. И даже после, когда моё тело сожгут, а пепел развеют по ветру, я найду тебя в тенях среди песков и останусь рядом, пока не потухнет последняя звезда.

И я верю. Верю каждому его слову.

Я разгадала загадку, отец. Три Света.

Эол, мой «брат» в одном поколении.

Айла, отдавшая мне серебро контроля.

Рушан, который принёс свет и разогнал мои страхи.

И как ты и сказал, отец, мне пришлось принять жертву, чтобы следом за плохим пришло что-то хорошее.